В фанатском порыве перебрала один книжный завал. Буджолд не нашла. Нашла Райчел Мид с Академией вампиров. Не, я нормально отношусь к этой Академии... но помню, почему она у меня застопорилась тогда. Потому что Роза поехала приключаться в Россию. А у меня не было тогда настроения для трэша.
А сейчас ничего, нормально... более-менее... Думала, будет больше всяких ужасов.
Но смешно все-таки американцы пишут про Россию. Роза ходит в дорогой элитный ресторан, и там подают строго борщ. Ага, и еще бутерброды с икрой.

"Я сидела в другом конце зала, в своем углу, ковырялась в икре и делала вид, что читаю книгу. Чтобы вам было понятно, я считаю, что икра - ужасная гадость, но в России она повсюду, в особенности в таких шикраных местах. Икра и борщ - дурацкий свекольный суп. Я почти никогда не ограничивалась едой в "Соловье". Оттуда я прямиком направлялась в Макдональдс. Хочу заметить, русские Макдональдсы сильно отличаются от американских. Тем не менее нужно же девушке есть."

Бедный ребенок. Мается с едой в России. Счастье, что есть Макдональдсы... пусть и не такие, но все родное.
А потом она попадает в семью, там все едят блины, конечно. Это в Сибири. Интересно, дойдет ли автор до пельменей.

"Он часто рассказывал о России и клялся, что я полюбил бы эту страну.
- Для тебя это было бы похоже на волшебную сказку, - как-то сказал он.
- Извини, товарищ. Борж и старомодная музыка - не то, как я себе представляю счастье.
- Борщ, а не борж. И я знаю, какой у тебя аппетит. Проголодаешься, как следует, и будешь есть его, как миленькая.
- Значит, чтобы волшебная сказка подействовала, нужно быть жуть какой голодной?"

"- Необыкновенно! Словно попадаешь в сказку.
Я вздрогнула, услышав голос Сидни, и только тут поняла, что мы стоим перед нашим вокзалом. Вокзал не украшали луковичные купола, но все равно он выглядел иллюстрацией из сборника сказок - что-то вроде замка Золушки и одновременно пряничного домика.
- Может, это сказка о вокзалах?"

Это они в Москве на какой-то вокзал явились. И что это в Москве за вокзал, похожий на замок Золушки и пряничный домик?
А вампирскую общину автор поселила в Бийске. (хихикает) Это нужно доехать на поезде до Омска, а оттуда немножко проехать на машине. Лучше для этого купить ситроен.

@темы: С ума сойти

---

Ну вот, просто супер...
Поскольку у меня настроение Буджолд, и я вспомнила, что у меня остался еще нечитанный цикл про "Разделяющий нож"... и там три книги целых, да. Но я не знаю, где они лежат...
Нашла две. Куда третья пропала...
А тут вдруг заглядываю в библиографию Буджолд на LiveLib - а там пишут, что в цикле четыре книги! и четвертую у нас вообще не стали переводить и издавать.
Ну, как же так.

---

Лев Гроссман "Волшебники". Наконец добралась и почитала. А что, довольно интересно. Мне понравилось.
Как все уверяют, данный опус есть фанфик на Гарри Поттера... Ну, очень может быть, что и так. Похоже на то. Правда, скорее не на самого Гарри Поттера, а на мир Поттерианы в целом. Чувствуется, что автору в свое время не хватило! что он посчитал, что потенциал придуманного мира не использован автором полностью! и я его даже понимаю. Ну, кроме того, здесь еще сильно задействована Нарния - это я уже гораздо меньше понимаю.
Сюжет: юный Квентин Колдуотер типичный гик (если я правильно понимаю американский термин) и зубрилка. Тощий длинный подросток, не имеющий никаких перспектив в типичных подростково-юношеских развлечениях, что он и сам прекрасно понимает. Квентин сосредоточился на учебе. Учится очень тщательно и все время. И вот доучился до того, что ему - с такими же подвинутыми зубрилками - выпал шанс получить что-то там... грант? на учебу на следующей продвинутой ступени. Неважно. Потому что, когда они являются на собеседование, то грантодатель оказывается мертвым, и вокруг него суетятся медики и прочие. Но, якобы, он успел оставить соискателям именные конверты. Приятель Квентина отмахивается от такого подарка, а Квентин решает взять и посмотрет что там. А там оказывается - не много, не мало - рукопись неизвестной книги Нарнии! То есть, как она именуется в данном мире, Филлори. Квентин является сдвинутым фанатом Нарнии... то есть, Филлори... И еще там какая-то бумажка. Бумажка улетает, Квентин бросается за ней, и оказывается перенесенным на заколдованную территорию, здесь, оказывается, посреди Нью-Йорка, действует магическая школа Брекбиллс! И она проводит набор! Квентина тут же отправляют на экзамен, который он, на удивление, проходит. По крайней мере, ему так объявляют.
Ну и дальше, как ясно каждому - учеба, практика... отношения с учениками... потом выпуск из школы... тут неожиданно накатывают дела с Филлори, оказывается, это не просто детская сказка, а реально существующая в магическом мире страна... и т.д.
Что тут можно сказать... Повествование идет довольно неровно... Рывками как-то идет. Опять же, если покопаться, то можно отыскать в сюжете какие-то неувязки и внезапности. Подвисшие концы, и все такое. Правда, на данной стадии ничего особо и не скажешь, поскольку книга, как я поняла - первая из трилогии. Может, в следующих книгах автор как-то скользкие моменты прояснит и обыграет. Неизвестно, удастся ли это выяснить, поскольку Эксмо печально известно своей подлостью по задвиганию книжных серий.
В том, что касается фанфика - это мне вполне ясно. Автор, собственно, берет те места, которые в каноне остались неразработанными. И помнится, даже по этому поводу были споры среди фанатов. В частности - отношение магии и магического мира и религии мира маглов. Точно помню, что высказывалось недоумение, почему мадам Роулинг буквально проигнорировала в своем произведении вопрос религии, который все-таки занимает немалое место в жизни. Тут автор этого не избегает и прямо касается - пусть даже обиняками и главным образом, через Нарнию... Филлори... Но касается же.
Или вопрос целей и устремлений магического мира. Грубо говоря - а зачем это все? Мадам Роулинг хитро увернулась от этих вопросов, сразу погрузив читателя в атмосферу тайн, ужасов и спасения мира. Но тут автор не прикрывается сплошным экшном, у него, собственно, это чуть ли не самый главный вопрос. Как мне кажется. Зачем нужна вся эта магия? Зачем вообще ее изучать? Ну изучили - и что дальше? Чем займутся в жизни все эти специально отысканные и обученные маги? Какую они принесут пользу миру и людям? Себя они вообще как будут воспринимать, занимать... И картина - по автору - получается весьма неприглядная. Правда, это только первая книга, что там дальше будет, неизвестно.
И да, что касается Нарнии - то есть, Филлори - лично мне эта линия не особо понравилась. Хотя умом я понимаю, что задумано и сделано довольно изящно... Ну вот просто как-то... поперек и все тут. Мистика.

"Чувство юмора, как выяснилось, тоже ей было не чуждо, хотя шутила она в основном на церковнославянском."

"Библиотеку Квентин - как и все, у кого был выбор - посещал очень редко. Ученые былых времен напустили столько чар, разыскивая нужные книги или, наоборот, пряча их от своих соперников, что магия там практически не работала. В довершение всех бед книги там еще и мигрировали. Один из библиотекарей XIX века, большой романтик, научил их самостоятельно перепархивать с полки на полку и откликаться на зов читателей."

"Изучение магии, помимо прочих сравнений, можно сравнить с изучением языка. Учителя и учебники трактуют ее как упорядоченную систему, в действительности же это бурная хаотическая стихия. Она подчиняется правилам, лишь когда того хочет - особых случаев в ней почти не меньше, чем правил."

"Попытки изменить свою внешность к добру никогда не приводят. Магия здесь, можно сказать, бессильна: неразрывная обоюдная связь между лицом человека и тем, кто он есть - его душой - делает этот процесс дьявольски трудным и фатально непредсказуемым."

"Ты просто не знаешь никаких взрослых магов, кроме наших профессоров. Это пустота, понял? Ты можешь ничего не делать, или делать что хочешь - никого это не волнует. Чтобы вконец не свихнуться, надо по-настоящему что-то любить, но многие маги так этого чего-то и не находят."

"Говорить об этом не принято, но в мировой магической экологии серьезно нарушено равновесие: слишком много волшебников и недостаточно монстров."

"Существуют ли чары, дающие человеку счастье? Кто-нибудь должен был придумать такие, почему же в Брекбиллсе их не учат?"

"Иногда я спрашиваю себя, следовало ли человеку открывать магию. Она слишком хороша для него. Если жизнь чему-то и учит, так это тому, что одними желаниями ничего не добьешься, что мысли и слова ровно ничего не меняют. Реальность - вещь неуступчивая, ей все равно, что мы думаем, чувствуем и говорим по ее поводу."

"Скажите мне: может ли человек, способный произнести заклинание, стать по-настоящему взрослым?"

"Квентин совсем забыл, что значит постоянное проживание в большом мире. Никаких тебе чар: все остается таким, как есть. Все поверхности густо покрыты словами - афишами, плакатами, граффити, планами города, вывесками, предупреждениями - но ни одно из этих слов не имеет силы. Точно коралловый риф, из которого ушла жизнь: раскрашенная скала и ничего больше. Настоящая пустыня для мага."

"Он уже кричал в голос. Такие разговоры стоят очень близко к магии. Произносишь что-то, и мир меняется. Слова причиняют боль, доводят кого-то до слез, гонят прочь, облегчают душу, портят тебе жизнь."

"Он думал, что труднее магии ничего нет, а оказалось, что она самая легкая из всего."

@темы: Книги

---

Книжный столик

А.П.Ермолов "Кавказские письма".

"Прошу также Государя о полном пенсионе жене Кутузова, прочти мою бумагу и помоги семейству бедному и несчастному. Надобно думать, что у сих сирот нет помощи, если я их ходатаем!"

"Дела столько, что если ненадолго отлучиться, столько наберется, что после сладить невозможно."

"Уведомь, пожалуйста, правда ли, чтоРтищеву дали все то содержание, какое он имел в Грузии? Нет ли у вас тайного положения всем дуракам давать награждения, несмотря и на то даже, когда они сами порядочно промышляли о снабжении себя."

"Взгляни, любезный Арсений, как Бога не боятся, что сюда посылают людей из Финляндии. Одно расстояние и путь в зимнее время достаточны истребить людей, а еще более разность ужасная климата, а после будете взыскивать за убыль людей."

"Надобно делать во время мира то, о чем в войне поздно помышлять будет."

"Благодаря Судьбе, установившей генеральские списки, к утешению моему вижу я, что и в других местах не все мудрецы. Здесь, по крайней мере, прячем мы простоту нашу за незнанием языков здешних народов, а у вас и этой нет выгоды, ибо все наружи как на ладони."

"С какой неимоверною скоростию переноситесь вы из одной столицы в другую. Нам, в отдаленности живущим, остается только удивляться."

"Я правду тебе говаривал, что одно из преступлений моих то, что я кроме службы других средств никаких не имею."

"Я на днях сих еду на Кавказскую линию и в самое ужасное время. Надобно некоторое счастие, чтобы проехать горы безопасно, но делать нечего."

"Я по совету твоему писал к князю Петру Михайловичу письмо о старике Печерском и сделал также представление. Помоги старому и честному солдату, а между тем я буду жалование давать из экстраординарной суммы. Не должен я терпеть, чтобы военный человек мог жаловаться на равнодушие начальства к его бедности; я был бы виноват за то пред Государем."

"Что ты не утешишь меня переводом Загорского в другую дивизию в Россию? Он престарательный и усердный человек, но здесь надобно поумнее немного, впрочем, за бригадою он славно смотреть может и на всякие уставы преспособный. Не подумай, однако же, чтобы я хотел сбыть его с рук, божусь, нет, и даже я не менее в состоянии хлопотать, чтобы ты перевел Дренякина. Этот не менее глуп, но никак не хочет того чувствовать и умничает от того, что долго квартирмейстерская часть равнодушно смотрела на его неспособность. Избавь меня хоть от этого, Бог свидетель, тяжел очень! Не могу я похвастать и германским рыцарем Пестелем, но он у меня из лучших и все по службе исполняет исправнейшим образом. Жаль, что в нем нет живости; он принадлежит к тому числу людей, которых по справедливости уподоблю я Ледовитому полюсу. Мерлини у меня такая редкая скотина, что уже грех кого-нибудь снабдить им, и всеконечно надобно оставить у меня, ибо я почитаю в лице его волю Бога, меня наказующего. Есть какие-нибудь тяжкие грехи мои! Представь жалостное мое положение, что должен еще дать ему бригаду, ибо он сколько ни скотина, но по общему закону природы требующая пропитания, а в теперешнем состоянии заводного животного он скоро должен умереть от голода. Истолкуй мне, почтенный Арсений, какой злой дух понуждает вас производить подобных генералов? Не изобрел ли кто системы, доказующей, что генералы суть твари совсем для войск ненадобные, и что они могут быть болванами, для удобнейшей просушки с золотым шитьем мундиров? Это было бы преполезное открытие, которое бы многим простакам доказало, как грубо доселе они ошибались. Сообщи мне о сем для моего успокоения, если то не тайна государственная!"

"Ты уведомил меня, что подстрекаешь наших дипломатиков, чтобы они хлопотали о награждении меня и что стыдно им будет, если я без оного останусь. Я удивляюсь, что они до сих пор не получили за дела с Персиею награждения, а не тому, что мне не дают оного. По части дипломатической это весьма обыкновенно, что они берут все на свой счет и что тот, кто трудится, называется орудием или болваном, их волею движимым. Это правда, что я ничего не сделал чрезвычайного, но потому больно быть болваном их, что я если и успел что-нибудь сделать, то потому, что не следовал данным мне наставлениям."

"Не обвиняй меня, если немного буду строг в искоренении закоснелых на линии мошенничеств и потребую истребления разбойников. Зло так уже велико, что требует крутых и сильных мер. Развращение от слабости и корыстолюбия многих начальников в верховной степени. Прошу помогать в истреблении и не ослабеть от сострадания."

"Полк 8-й егерский подоспел вовремя; жаль только, что молод и не видывал неприятеля. Он так молод, что боясь, чтобы не растащили его чеченцы или черкесы, я на первую зиму располагаю его в квартирах сколько можно дальше от границы."

"Помнится мне, что ни в одной конституции в свете нет особенного законоположения о шутах. Зачем выпустили вы его в Варшаву, на нем Андреевская лента, и сердце мое обливается кровью, вспоминая о чине его."

"Зачем ему необыкновенные средства, он имеет столько выгод со своей стороны, что ему довольно одной прямой дороги?"

"Формальная бумага моя покажет тебе, каким образом укомплектовывается мой корпус людьми из вторых баталионов. Ты представить не можешь, какие поступают карикатуры, но на сие роптать не имею я права, ибо где бы то ни было они, будучи еще годными, служить должны."

"...Будет надежда их на высокие в Сунже воды и на лес, густым листом покрытый; спадут и воды и листья, главнейшая их оборона, и я увижу их покорнейшими."

"Верь, любезный друг, что сколько я ни строг, но не легко однако же мне делать несчастливых, ибо я сделал над собою самим полезный опыт, как тяжко переносить несчастие."

"Редко чья молодость не была несколько бурлива, и на собственное Ваше, милостивый государь, пошлюсь наблюдение, что весьма нередко шалостливый в молодости делается наилучшим человеком в летах зрелых, смиряя опытностью чрезмерную порывчивость и сохраняя от оной позволительную степень живости."

"Неблагодарные!Они говорят, что не одна земля произвела их с героем. Не знают, что великие люди принадлежат вообще всем народам."

"Фабрика стеклянная даст казне такой доход, которому поверить невозможно, ибо в Грузии бутылка 25 копеек серебром стоит, немного порядочней - рубль серебром. Я писал к министру финансов, чтобы прислали с казенной петербургской фабрики мастера осмотреть удобство и как устроить завод, он ответствует, что нет мастера свободного. Адресовался я к министру внутренних дел, чтобы пригласил людей партикулярных, он дает мне знать, чтобы я сам их вызвал. Вот ответы, достойные министров страшнейшей в свете монархии, вот пособия, преподаваемые усердному и пламенному ревнителю пользы!"

"Нужно две роты легкой артиллерии, ибо здесь пушки заменяют весьма большое число людей и не требуют дорого содержания."

"Любопытно постановление о наместниках, но если и они, подобно губернаторам, будут рабами каждого из министров, то это никуда не годится и лучше старого беспутства не умножать новым. Иначе будут они весьма непристойным Государя изображением."

"Прикажи рассказать фельдъегерю, как я здесь живу и как наметаны у меня здесь войска. Каждый день пред светом все в линейках и я перед фрунтом, музыка играет и песни повсюду. Против здешних народов самое опаснейшее время утренняя заря и нет их способнее для внезапного нападения."

"Я весьма понимаю, что невозможно во всех непременно успеть желаниях, и я ни мало не ропщу, только простительно мне удивляться, что не хотят разуметь, где офицер принести может большую пользу службе."

"Рекрут на укомплектование весьма полезно дать сюда женатых, на как же доставят так далеко жен их? Если не так велики затруднения, то весьма одолжишь,, если прикажешь. Я начинаю замечать, что здесь немало причиною побегам то, что солдаты живут вечно без женщин. Для сего некоторое число солдаток весьма необходимо."

"Я говорил с чиновниками шамхала, бывшими в сражении с нашей стороны, и они все единогласно говорят, что никогда такой храбрости войск наших они не видывали. Постарайся, почтеннейший Арсений Андреевич, ходатайствовать о вознаграждении храбрых сих войск, ибо если в таком случае не поощрить их достойно, то не в состоянии я буду требовать, чтобы горсть людей сражалась против тысяч."

"Я выступил к городку Параул, месту рождения и жительства аварского хана, изменника предводительствовавшего мятежниками. Трудная дорога в горах и ужасная грязь дали время неприятелю занять дефиле, которое должен был я проходить. Усталые войска и растянувшийся обоз заставили меня расположиться у подошвы горы лагерем, и день кончился несколькими пушечными выстрелами и небольшим ружейным огнем. Неприятель разными ругательствами изъявлял радость, что отнял у нас дорогу. В десять часов вечера, в темное весьма время приказал я одному баталиону обойти гору и нечаянно напасть на неприятеля. Сие так удачно исполнено было, что мятежников застали у огней в разных веселостях и поющих ругательные собственно на имя мое песни. Вдруг залп и "ура!" так испугали мошенников, что многие бежали, оставивши ружья, другие заколоты были, не сделав выстрела, а некоторые оставили и штаны, и обувь. Таким образом овладели мы высотою и спуском с оной, которые уже неприятель защищал."

"Здесь никогда еще не бывали русские войска и прекраснейшие места здешние были нам незнакомы. Здесь последняя долина, и далее лежат горы неприступные. Владея сими местами, лучше, нежели оружием, можно покорить горы, ибо у жителей гор нет земли и богатейшее скотоводство, их единственное имущество, сохраняется в сих долинах, которые сверх того снабжают их хлебом."

"Наш Мадатов, по известиям, дошедшим в Тифлис, был послан генерал-лейтенантом Вельяминовым, чтобы прийти на помощь Пестелю, которого думали окруженного и непременно близкого к погибели. Он приехал в Дербент и был в отчаянии, что нашел уже Пестеля там. Писал ко мне прегорькое письмо, что Пестель был выгнан, что бежал, что неприятели теперь ободрятся и, видя со стороны нашей подобную трусость, что от того должны быть величайшие следствия; что напрасно приказал я Пестелю вторично идти на Дербент, что с ним войска непременно должны погибнуть. Примечаешь ли, что Мадатов в отчаянии, что ему не случилось схватиться с лезгинами и ему тоска от праздности. Боже, если Пестель получит ленту, которую точно надобно дать за чудесное сопротивление с горстью людей против сил ужасных и за непонятное отступление, в котором не оставил он даже одного раненого. У него был майор Износков, как я слышал, совершенно такой храбрости, как описываются древние герои."

"У меня кровь остановилась в жилах, когда я услышал, что такие пошли лезгин силы. Но зато как гора свалилась с плеч, когда, рассеявши изменников, вышел я из гор обратно."

"Похлопочи, Бога ради, о ружьях; в иных полках такие гадкие и столько разных калибров, что невозможно принимать из парков готовых патронов."

"Я попробовал бы говорить правду Государю - но как представлено ему то будет? Назовут меня дерзким, строптивым, и когда буду я просить одного взгляда на злодейства и беззакония, в то время отвратят внимание от жалоб моих и не будет мне доверия. Не мне делают обиды и угнетения. Обязан я доводить до Государя стон угнетаемых!"

"Боюсь, чтобы не вздумали обидеть меня каким-нибудь награждением за труды нынешнего года. Мне будет стыдно, ибо похоже будет на то, что я не должен делать одного шага, не получая за то платы."

---

У Спаркса в твиттере - неожиданно исследуют звездные родственные связи.
Дженнифер Лоуренс в кузенах с Джереми Реннером. Стивен Спилберг крестный папаша Дрю Берримор. Селин Дион в кузенах с Мадонной. Гай Ричи в кузенах с Кейт Миддлтон (породнился с королевской династией, молодец). Ральф Файнс в кузенах с принцем Чарльзом.
Как тесен мир.
Так что можно расслабиться относительно нашей убогой тусовки... Во всем мире то же самое. А уж как изображают...

perezhilton.com/2016-06-01-celebrities-stars-re...

А вон еще история простой американской женщины, которая наивно думала, что покупает мини-свинку, а ее надули и продали обычную... А вот не смотрела она журнал "Ералаш".

nypost.com/2016/05/26/this-woman-lives-with-two...

@темы: С ума сойти

---

(лазая в ЖЖ) Шерлок там у них обрастает какой-то бородой...

@темы: Шерлок-флуд

---

---

На LiveLib - новости Поттерианы.

Новая книга о Гарри Поттере выйдет в России в ноябре 2016 года

В официальном релизе говорится, что действие этой истории происходит спустя 19 лет после событий седьмой книги поттерианы.

Русскоязычное издание новой, оригинальной истории "Гарри Поттер и окаянное дитя" ( Harry Potter and the Cursed Child ), написанной Джоан Роулинг, Джеком Торном и Джоном Тиффани, готовится к публикации и выйдет в ноябре 2016 года. Об этом ТАСС сообщили в издательстве "Азбука-Аттикус".

Книга-сценарий и лондонская постановка

"Издание появится в продаже в России в конце ноября 2016 года. Это уникальная возможность для российских поклонников Гарри Поттера прочесть восьмую историю его приключений, особенно если они не имеют возможности посмотреть одноименную постановку на лондонской сцене", - говорится в сообщении издательства.

"Гарри Поттер и окаянное дитя" - первое произведение поттерианы, которое будет поставлено на сцене. Премьера в лондонском театре Palace назначена на 30 июля 2016 года. Электронная версия сценария на русском языке будет опубликована Pottermore, мировым дистрибьютором электронных версий книг о Гарри Поттере.

В официальном релизе говорится, что действие этой истории происходит спустя 19 лет после событий седьмой книги поттерианы. Гарри Поттер работает в министерстве магии. Он женат, у него трое детей школьного возраста.

"И пока Гарри пытается бороться с прошлым, которое в прошлом оставаться совсем не хочет, его младший сын Альбус сражается с грузом семейного наследия, которое ему никогда не нравилось. Прошлое и настоящее зловеще перетекают друг в друга, а отцу и сыну становится очевидной нелегкая истина: мрак подчас приходит из самых неожиданных мест", - говорится в релизе.

В специальное репетиционное издание книги-сценария "Гарри Поттер и окаянное дитя" войдет версия, использовавшаяся при репетициях пьесы в течение нескольких недель до ее премьеры. Книга-сценарий будет доступна ограниченное время, в дальнейшем ее заменит полное коллекционное издание, подробности о котором будут сообщены дополнительно.

Опять мало что поняла, ну да в конце года и посмотрим.

@темы: ГП-флуд

---

Между прочим, Богословский в дневнике пишет - за апрель 1917 года.
"Грушка говорил, что будто бы английский посол Бьюкенен заявил, что если Россия нарушит союзные договоры, он немедленно ее покинет, она будет объявлена вне закона как изменник, и будут предприняты карательные экспедиции со стороны японцев на восточную Сибирь, а со стороны англичан на Мурман и Белое море. Если это правда - каково было выслушивать подобное заявление! Можно ли дойти до большего унижения!"
Не, я понимаю, что вихрь событий, и люди все заморочены... Но это только мне кажется, что это очень странное поведение со стороны так называемого союзника? Учитывая, что Англия - как видно из дневниковых записей за 1914-1916 год - не делала на фронте вообще ничего заметного. Использовали русскую армию, как пушечное мясо против немцев! За спиной царя вели переговоры с антиправительственными партиями! и судя по заявлению, уже заранее планировали захват России. Я бы так сказала.
Так что нечего им там было так убиваться и переживать за честь и обязательства. По союзному договору. Остальные-то что-то не лишку исполняли свои обязательства.

---

М.М.Богословский "Дневник 1913-1919 год". Неожиданно оказалось очень интересно. Мало того, что период весьма знаковый, но кроме того еще и автор - известный (то есть, так говорится в предисловии, а я не специалист и не знаю, но раз так сказали) историк, профессор Московского университета, то есть, рассматривает происходящие события, так сказать, профессионально... с учетом исторической перспективы... Ну и вообще, человек неравнодушный, интересующийся не только академическими высокими материями, но и окружающим миром, текущей политической обстановкой... Как выражались уже годы спустя - с активной гражданской позицией.
Правда, надо отметить, что заглавие несколько обтекаемо. В сущности, за 1913 и 1919 год имеются только несколько записей, отрывки какие-то. То ли дневники за это время были утеряны, то ли вообще не велись. Так что записи здесь только за 1914-1917 год, да и то, кончается на самом остром моменте - когда произошла Октябрьская революция. Очень жаль, хотелось бы и дальше увидеть, как профессор воспринимал и оценивал то и это.
По крайней мере, как видно из предисловия (и википедии) профессор Богословский после революции не бросился в эмиграцию, продолжал какую-то деятельность еще и в 20-е годы. Как сухо сказано - "скончался еще до начала репрессий". Вот и думай теперь - это сожаление что ли?
Записи в дневнике ведутся каждый день, вроде бы и кратко, но в то же время, как потом становится ясно, предельно информативно. Во всяком случае профессору в нескольких строчках удается дать понять и о своих повседневных трудах и заботах, и о том, какие книги он читает (с впечатлениями), и о том, что пишут газеты (с мнениями и анализом). Обстановка в общественно-политической жизни страны, а также в среде академической интеллигенции передается предельно понятно.
Богословский, кстати, будучи убежденным монархистом, резко отрицательно отнесся и к либеральным партиям, активизировавшимся в данные годы, и уж тем более, к большевикам. Ну что ж, по крайней мере, он про них знает! А то другие деятели из числа интеллигенции и дворянства умудрились и не заметить.

@темы: Книги

---

Книжный столик

М.Богословский "Дневник 1913-19192.

1917.
"Мы очень падки обсуждать всякие конституции и очень плохи в их исполнении."

"Заведующий трамваями Поливанов предлагает за недостатком топлива прекратить движение трамваев в 7 часов вечера, т.е. как раз в тот час, когда идет наибольшее движение. Глупее этого трудно что-нибудь было придумать. Я понял бы прекращение трамваев с 11 часов, даже с 10 часов вечера, когда жизнь в городе замирает. И это было бы даже полезно, заставляя нас раньше кончать всякие собрания и заседания и раньше ложиться спать."

"Низкая цена рубля, высокие цены на предметы необходимости - вот и причина общего недовольства. Так как это недовольство надо объективировать, то объект его, конечно, правительство, даже царь. Никто не хочет понять, что против стихийных явлений мирового рынка, мировой экономики всякое правительство так же бессильно, как против стихийных явлений в природе. Общий вопль "распни его!"; в этом вопле только слепое чувство раздражения и столь же мало сознания и разума, как и тогда перед Пилатом. Толпа коллективно чувствовать может, а рассуждать - нет."

"За последнее время я себя гораздо лучше чувствую с книгами, чем с людьми. Нет этого озлобленного раздражения и недовольства, которые мне неприятны в последних. Я много раз ловлю себя на том, что прямо избегаю видеться с тем или другим и охотнее провожу время за книгой."

"У булочных длиннейшие хвосты в ожидании хлеба, который раздают очень понемногу. Теперь, как я понимаю, вопрос о победе заключается в том, кто кого перенедоедает: союзники немцев или немцы союзников. Терпение!"

"Перед заседанием сбивчивые известия о происходящем в Петербурге. Полная томительная неизвестность. Несомненно, что произошла революция - но какая именно, никому в Москве неизвестно. Итак, ясно, что Москва - большая провинциальная деревня, в стороне от событий. С чувством полного бессилия как-либо участвовать в их ходе, мы слушаели реферат об источниках XIX главы Уложения."

"На улицах масса народа; ходят солдаты с красными флагами. Войска отказались повиноваться властям, и московские власти частью скрылись, частью арестованы."

"Постоянно проезжают автомобили, на которых сидят солдаты с ружьями и саблями наголо, что это значит, не знаю."

"Я днем работал над рецензией, но неотвязчивая тяжелая дума о будущем России все время владела мною и давила меня. Чувствовалось, что что-то давнее, историческое, крупное умерло безвозвратно. Тревожные мысли приходят о внешней опасности, грозящей в то время, как мы будем перестраиваться. К чему приводили перестройки государства по теориям, мы видим по примеру Франции."

"Утром был у обедни в университетской церкви и потом на молебне "о ниспослании Божия благословения на возрождающееся к новой жизни Государство Российское". На повестке стояло уже "Ректор университета" вместо "Ректор Императорского университета". За обедней профессор Боголюбский сказал хитроумное слово, показывающее, как батюшки могут легко приспособляться, на тему: церковь видела за 19 веков своего существования множество всяких переворотов государственных, ее этим не удивишь, она существовала при всевозможных государственных формах, будет существовать вечно, и "врата адовы не одолеют ю". Слушателям же советовал быть "мудрыми яко змии".

"Студенты уже "завладели университетом", как они выражаются. Все новое здание занято помещением для милиции; туда свозят захваченных городовых и приставов."

"В Университете в этом полугодии занятия едва ли уже будут возможны. Розанов рассказывал, что вчера была сходка на ВЖК //высших женских курсах//, причем одна из курсисток кричала: "Товарищи! уже студенты завладели Университетом. И мы должны завладеть курсами."

"Выбивают из научной колеи газеты, хамски топчущие в грязь то, перед чем вчера пресмыкались. В самых оскорбительных выражениях статьи об отрекшемся императоре и членах императорского дома. Был в Архиве МИД, чтобы навести несколько справок; там как раз в это время выносили портрет государя из залы. Вакханалия, напоминающая мне сцены из реформации XVI века, когда ломали алтари, бросали мощи, иконы и топтали ногами все те святыни, которым вчера поклонялись. Прочтешь газету - и равновесие духа нарушается. Переворот наш - не политический только. Он захватит и потрясет все области жизни, и социальный строй, и экономику, и науку, и искусство, и я предвижу даже религиозную реформацию. В частности, наша русская история испытает толчок особенно сильно: новые современные вопросы пробудят новые интересы и при изучении прошлого, изменятся точки зрения... Положительное, что сделано монархией, отступит на второй план. Надолго исчезнет спокойствие тона и беспристрастность. Разумеется, со временем все войдет в свое спокойное русло, но вопрос, как долго ждать этого."

"Сперанский принес весть о том, что Совет рабочих депутатов в Петрограде стремится сместить Временное правительство и уже будто бы произошли столкновения. Все были поражены. Всем услышанным я был взволнован до глубины души."

"Тягостное заседание Совета в Университете. Новое здание все продолжает быть занятым милицией, арестованными и т.д. Грязь в четверть аршина на полу, все столы и скамьи также покрыты грязью. Профессор Спижарный заявил, что в новом здании завелся возвратный тиф. В Богословской аудитории заседают вновь образовавшиеся студенческие организации. Все это делается "захватным правом". Университетские власти бессильны. Положение Совета самое унизительное. Решено идти навстречу, образовать общий комитет из профессоров, младших преподавателей и студентов по улаживанию разных подобных вопросов. В заседании блеснул профессор Иванов, красноречиво доказывающий, что уступки студентам ни к чему не поведут. "Мы не для того сломали царя, - закончил он, - чтобы попасть под тиранию толпы."

"Вот какие дела бывают на свете! Я вчера лег спать профессором Университета, а проснулся сегодня уже не профессором. Взяв в руки "Русские ведомости", я увидел распоряжение министра народного просвещения об увольнении всех профессоров, назначенных с 1905 года и о замещении их должностей в кратчайший срок путем ускоренной рекомендации, не прибегая к конкурсам."

"Мы прогулялись до Пречистенского бульвара, где видели движение демонстрации по случаю празднования революции. Длиннейшая толпа двигалась, неся красные плакаты с разными надписями. Нечто вроде крестного ход, только несравненно более длинного."

"Есть люди, для которых революционная деятельность была приятна своею таинственностью и опасностью. Как же они теперь будут себя чувствовать? Чем займутся, раз уже ни подпольной, ни опасной деятельности не будет? А между тем, этот род людей едва ли сразу исчезнет; он рождается столетием."

"Явились ко мне все. Львов прочитал мне адрес, очень тепло написанный и с сильно преувеличенными похвалами. Я отвечал несколькими словами о судьбе русского профессора, которому редко удается пройти свою стезю мирно и беспрепятственно, не потерпев аварии сверху, снизу, справа или слева."

"В кондитерских существует такой порядок: поступающим туда на службу позволяется есть сладкое вволю; они объедаются и по большей части делаются к нему равнодушны. Я опасаюсь, как бы того же не случилось и с нашей свободой. Объедятся и потеряют к ней вкус."

"В газетах прочел о разговоре Мануйлова с московскими представителями печати. Часть беседы, где он опровергал слухи об аресте Временного правительства рабочими депутатами и серьезно говорил о согласии правительства с Советом рабочих депутатов, о контакте между обоими "советами" - наводит тревогу. Значит, действительно, в России теперь два правительства, которые действуют пока согласно. А дальше?"

"Грозные вести в газетах: о движении сильных немецких отрядов и воззвание Гучкова о дезертирстве, разрушающем нашу армию. Басистов предвидит, что нам сильно "накостыляют". Я тоже этого очень боюсь с самого начала революции. О русская земля! Вся ты от жара поднявшихся и разыгравшихся страстей пришла в расплавленное состояние, а в какие формы вновь выльешься, кто может теперь предсказать это? Неужели же будет отливать тебя немец по своим образцам?"

"Разговор о положении православной церкви, которая осталась без управления, так как церковью правил сам император через Синод. А может ли править через Синод Временное правительство, в составе которого могут оказаться и неверующие люди, и неправославные, и даже совсем не христиане?"

"Наше общество, охваченное порывом, слишком увлечено революцией и верит, что с марта месяца 1917 года наступит в России земной рай. Отрезвляющие и предостерегающие речи бесполезны. Единственным вразумителем и учителем будет опыт. Пусть сама жизнь отбросит то, что не может привиться, и удержит то, что окажется жизнеспособно. Правда, с такой философией мы дойдем до крайностей. Но что же делать, когда другие методы обучения невозможны?"

"Встретил Любавского. Спрашивал меня о моих последних трудах для моей "биографии". На мой вопрос, "не для некролога ли?", он ответил, что для представления завтра в факультет на предмет выборов. Вот уж действительно никак не мог подумать, что перечень моих работ потребуется еще куда-либо кроме некролога! Чего-чего не приходится испытывать в жизни!"

"Грабежи и экспроприации в Москве ежедневно и все больших размеров. И все это безнаказанно. Вот эти уголовные эксперименты с выпуском из тюрем. Свобода сказалась у нас, между прочим, и в полной свободе грабежа!"

"Конфликт разразился. Толпа манифестантов кричала: "Долой Милюкова и Гучкова!", "Долой правительство!" Правительство грозит коллективной отставкой, на что не имеет права, потому что оно пока не ответственное министерство, а верховная власть. Если оно уйдет в отставку, мы ввергнемся в бездну и хаос! Мне временами кажется, что Россия обратилась в грандиозный сумасшедший дом, в необъятных размеров Бедлам, или, может быть, я теряю рассудок."

"Отставка военного министра Гучкова подтвердилась. В речи он выяснил ее причины. Армией управлять при разных советах, комитетах и голосованиях нельзя. Он не хочет участвовать в грехе против родины."

"Печальные вести об армии. Московские солдаты не хотят выходить в лагерь, ссылаясь на то, что там они будут лишены возможности "вести культурно-просветительную работу". Как будто государство держит их, кормит, поит, одевает и обувает не для военного дела, а для культурно-просветительной работы!"

"Революция - роскошь, которую могут себе позволить лишь развитые общества, не вчерашние рабы."

"Отправился на собрание выборщиков для избрания делегатов на съезд духовенства и мирян. С 4 часов до 7.30 не могли еще кончить выборов; я не вытерпел и ушел, устав ужасно от этого безделья. Сколько времени тратится у нас теперь зря на это толчение воды в виде всякого рода выборов, съездов, резолюций и пр.!"

"Русской земле, очевидно, нужно переболеть социализмом, как дети болеют корью или скарлатиной. Эта болезнь, протекавшая в скрытой форме с 1870-х годов, теперь вышла наружу. Бациллы должны, развившись, покончиться, изжив сами себя. Может быть, потом и выздоровеем."

"Нет газет - все-таки хоть небольшая передышка от отчаянно скверных известий."

"У правительства не только ушла из рук власть, но, видимо, и из голов их исчезло самое понятие о власти, и они полагают, должно быть, что все дело правительства в составлении разных воззваний и убеждений. Убеждать может каждый из нас, а дело власти - принуждать силой, когда не слушают слов."

"Вечером с соседями на скамеечке читали газету о петроградских происшествиях. 5-го идет еще бойня, а колпаки совещаются и вырабатывают текст "декларации". Диктатура нужна в таких случаях, а не декларации."

"Партии сталкиваются, борются, стремятся достигнуть своих партийных целей и стремлений и нет такой силы, которая бы стояла над партиями и хотя бы символизировала только всю Россию в целом и общем. Подумав об этом, многие станут монархистами. То, что она может беспрепятственно выситься над партиями и взирать на государство, как на единое общее, - есть ценное свойство монархии. Даже президент республики - все же член той или иной партии и невольно клонит в партийную сторону."

"Речь Керенского в Государственном совещании произвела на меня впечатление танца, исполненного канатным плясуном, жонглировавшем в то же время высокими государственными понятиями. Где же были ваши дела за пять месяцев?"

"Жизнерадостность и бодрость инженера Остаржевского несколько разогнали тучи у меня на душе. Он говорил, что положение дел таково, что могло бы быть в сто раз хуже, например, артиллеристы, стоящие в Рыбинске, могли бы несколькими выстрелами разнести весь Рыбинск, однако все же город благополучно стоит на месте."

"Собрание Академического союза по поводу нелепого постановления Временного правительства о закрытии высших учебных заведений в ,Москве до Рождества. Хотя сегодня в газетах есть известия об отмене этого распоряжения, но союз все же собирается для выражения протеста. Действительно, если бы эта странная мера осуществилась, то, кроме праздношатающихся солдат, были бы в Москве еще праздношатающиеся студенты."

"Каждый день я беру в руки газету с вопросом: ну как, есть ли в России правительство? И по прочтении убеждаюсь, что его все нет."

"Всю ночь и весь день стрельба из ружей, пулеметов, револьверов, а временами и орудийная. В своей последней речи в Совете республики Керенский назвал Ленина государственным преступником, а Ленин в своей первой речи в Совете съезда депутатов (?) назвал Керенского государственным преступником. Курьезно! Идет война двух государственных преступников."

"По утрам прислуга нашего двора проползает как-то в булочную за хлебом и приносит тягостные известия: убили на Сенной площади двух проходивших юнкеров, убили торговца в мелочной лавке, сказавшего зашедшим в лавку солдатам, что у него нет табаку."

"Все время пушечная канонада. Телефон не работает, и мы совершенно отрезаны от мира и ровно ничего не знаем. Только и отрады, что уйти в прошлое и жить в Лондоне весной 1698 года. Когда работу прекращаешь, смысл бытия теряется."

---

У Спаркса в твиттере - похоже на то, что широкая общественность и деловые круги все-таки не настроены мочить Джонни Деппа. Если появляются и вводятся в главный информационный поток выступления, что девица Херд - редиска и нехороший человек.

www.thewrap.com/johnny-depp-is-being-blackmaile...

В связи с чем не могу не задуматься в очередной раз об аналогичном случае с Мелом Гибсоном. Вот, разве не показательно - девица Херд прямо демонстрирует свежую гематому на морде лица и красиво страдает на камеру - а все только в сомнении нудят, что "чего-то это странно и непонятно". И вспоминают про детство и юность девицы Херд, которая не благообразна (как будто Депп прямо да).
А девица Гибсона (забыла, как звали) даже синяков не могла продемонстрировать, Гибсон ее только по телефону обозвал шлюхой. И однако, до сих пор в черном списке. И вряд ли оттуда выберется.
Мне кажется, это все более и более наглядно подтверждает теорию! (мою) Что Гибсона завалили вовсе не из-за русской проститутки. Я думаю, он просто сильно давил на мозоли голливудской мафии! вот его и выкинули на помойку под первым попавшимся предлогом. Очень наглядный пример, как можно рухнуть, являясь супер-звездой мирового масштаба и снимая супер-успешные фильмы...

---

В твиттере у Гоблина...

@темы: С ума сойти

---

Проигрыватель по случайному выбору - французы поют по-русски.



В комментах - какая красивая музыка! какой русский красивый язык!

---

Книжный столик

М.М.Богословский "Дневник 1913-1919 год"

1916.
"Читали речь Гучкова, обращенную весьма нагло и бестактно "ко всей русской армии". Ко всей армии со словом может обращаться в России только один человек - государь, ее верховный вождь."

"Не понимаю, почему наши либералы, которые должны бы, кажется, везде и во всем стоять за свободу - не дают свободы верований другим, если сами с этими верованиями не согласны, а непременно считают нужным произвести сыск, пресечь и устранить явление, им неугодное. Не есть ли это тот же деспотизм с левой стороны, еще худший, чем с правой."

"На Курсах Сторожев рассказывал о слухе, сообщенном ему его домовладелицей, княгиней Куракиной, о том, что приостановка сообщения Москва-Петроград вызывается вовсе не провозом в Петроград продуктов, а вывозом из Петрограда разных ценностей, т.е. эвакуацией Петрограда. Кто это фабрикует такие гнойные, гнилые известия? А между тем они ползут и все-таки свое дело делают, уныние распространяется."

"Заходил в два книжных магазина, спрашивал книгу Лукомского о старинных памятниках русской архитектуры, но ее там не оказалось, а между тем книга недавно вышла и сегодня о ней помещена рецензия в "Русских ведомостях". У нас обыкновенно что-нибудь из двух: или книга ищет читателя и никак не может его найти, или читатель ищет книгу и также не может разыскать."

"В Государственной Думе нашей все говорят и говорят. Сводятся партийные счеты, ругают министров. У министра в парламенте должна быть особая психика - полное презрение к болтовне и говорунам."

"Экзамен в Академии по русской истории. Было человек 50, отвечали в общем очень хорошо, кроме некоего Бонч-Бруевича, получившего "2".

"Жена Егорова жаловалась на нелепые придирки цензуры. Ее музыкальная школа должна давать публичный концерт в зале консерватории; но цензура не позволяет в программе называть Шумана, Моцарта и др. Дико. Их музыка интернациональна; это - сокровище всего человечества. Впрочем, она же рассказывала, что и у немцев запрещают называть Чайковского, а надо было его переименовывать в Теемана."

"У нас громадное большинство студентов только числится в университете, никогда в него не показываясь. Правда, впрочем, что жизнь в Москве по дороговизне квартир и продовольствия, для очень многих из наших студентов едва ли и возможна."

"Сколько богатств ежедневно топится на дно-море и уничтожается на суше в виде ни к чему не нужных снарядов, на которые идет такая масса ценного металла! Как человечество с каждым днем войны беднеет!"

"Говорили с Филипповым о современном положении. Я доказывал, что у нас революций быть не может, революция есть резкая смена одного порядка другим порядком, старого порядка новым. У нас же может быть только смена хоть какого-либо теперь существующего порядка - беспорядком, анархией или, лучше сказать, смена меньшего беспорядка большим. Где у нас тот общественный класс, который выносил бы в себе предварительно какой-нибудь новый порядок вроде третьего сословия в 1789 г.? Уж не товарищи ли иваны?"

"Идущая теперь война Германии с Англией не напоминает ли войн Рима с Карфагеном?"

"У нас есть старинные древние соборы, стены которых расписаны великолепными фресками. А мы, ища обновления, замазали эти фрески и наляпали на их место бог знает что. Не так же ли и вообще с этими нашими обновлениями?"

"Приходил студент Ушаков, не могший подать к сегодняшнему семинарию реферата, так как застигнут призывом на военную службу. Я утешал тем, что офицерская служба теперь государству нужнее всяких рефератов."

"Утро ознаменовалось большим и радостным событием: я, наконец, купил себе новую обувь - штиблеты за 22р. 80к. (прежде за такие платил 8-10р.) Но хорошо, что нашел в магазине Офицерского общества. Повсюду только и разговоров о том, что обуви нигде нет. Прямо хоть поставь ее на стол под стекло, да и любуйся как редкостью."

"В те дни, когда не удается работать над биографией Петра, не чувствую себя нормально."

"Возвращаясь с прогулки, увидали всех позделинских мальчишек у ручейка. Говорил с ними просто и по душам, чтобы бросили дурные привычки. Удивлен был и серьезностью ответа: "Простите, больше не будем". Я ожидал в ответ дерзостей, на то и был готов. Душа русская -драгоценность, но оправа у нее - дрянь."

"Вечером газеты: записка о польском вопросе. Ясно, что поляки, когда мы побеждали, стояли за нас, а когда нас побеждали - были против нас."

"Наконец, я получил после более чем трехнедельного перерыва возможность вернуться к Петру. Но увы! Чтобы написать историю Петра Великого, надо самому быть вроде Петра Великого."

"Был в факультетском заседании, на котором Грушка предложил от имени факультета войти в Совет о возведении английского посла Бьюкенена в почетные члены Университета. Я не возражал, конечно, но мне это предложение было не по душе. Оно все же - порыв, а с англичанами, холодными, чопорными и расчетливыми, порывы недопустимы. Это не с французами."

"Благодаря военной цензуре в Москве думские отчеты в газетах передаются с большими белыми пространствами. По обрывкам фраз видно, что блок повел яростную атаку на правительство, желая его доконать. Россия изображается стоящей на краю гибели. Крики и шум невероятный. Все это партийная тактика и партийные приемы: не считаясь со средствами, добиться своей партийной цели."

"Тягостное заседание Совета после лекции. Лейст докладывал о финансовом положении Университета и о видах на 1917 год. Специальных средств ожидается в виду убыли студентов, призываемых на войну, - всего 300000р., вместо прежних 600000. Между тем, на одни только расходы по отоплению университетских зданий потребуется до 360000р. На все же расходы Университета, относимые на специальные средства ввиду оплаты труда приват-доцентов по новому закону, потребуется до миллиона рублей. Таким образом, получается дефицит более 700000р. Любавский едет в Петроград - просить."

"В газетах опять сенсационные новости, и теперь уже газета без таких новостей пресна и скучна."

"Отставка Штюрмера - несомненная уступка Думе, и если так, то это - начало постепенного и нормального перехода к парламентарной системе. Нигде эта система не основывается на законе, а везде устанавливалась практикой.. Если и впредь премьер-министры будут выходить в отставку после выражения им недоверия со стороны Думы - создастся парламентарное управление, т.е. управление партий, со всеми его дурными последствиями. Я предпочитаю сильную власть монарха, стоящего над партиями. Еще если бы у нас было две партии, как в Англии, а то сегодня блок, а завтра его развал и случайные сочетания. Господствовать в партиях будут купцы-мародеры и жиды."

"В профессорской разговоры о законе 22 октября. Каждый закон, который теперь выходит, есть как бы задачник, собрание арифметических, алгебраических и прочих задач, так как над каждою статьей приходится ломать голову, как над задачей, и часто эти задачи неразрешимы."

"Боюсь, как бы мирные предложения Германии, а затем Соединенных Штатов не сделали бы своего дела, т.е. не вызвали бы поворота к миру. Для нас мир столь унизительный, когда даже какой-нибудь Радославов в Национальном собрании говорит о нас свысока, - был бы несчастием. Если бы в скором времени после него и не возникло войны, то все же нескольким поколениям пришлось бы жить с подавленным состоянием духа, все равно как французы после 1871г. Мы на каждом шагу тогда будем встречать препятствующую сильную лапу Германии и будем испытывать чувство бессильной злобы. Что это будет за жизнь!"

"Государственная Дума все менее занимается законодательством и все более обращается в митинг для произнесения речей против "власти". "Борьба с властью" - это теперь всеобщий лозунг. Шингарев в заключение своей революционной речи кричит при громе аплодисментов, что он говорит "во имя борьбы с властью". Мы дошли до величайшего разврата, крича такие слова. Власть существует для того, чтобы ей повиноваться, а не для борьбы с нею; если этого не признавать, если смотреть на "власть" как на мишень для нанесения ей ударов, то далеки ли мы до анархии? Крепко надеюсь на здравый смысл великоросса, создавшего многовековым трудом эту власть."

"Сенсационнейшее известие об убийстве Распутина, который почему-то на эзоповском языке газет все время называется "лицом".
...В деле Распутина грязь состояла не в самом Распутине, а в том, что были пресмыкающиеся, обращавшиеся к нему с разного рода просьбами, и были подлецы, которые по его запискам и рекомендациям спешили эти просьбы исполнить. Если бы этого не было, он был бы безвреден. Какое кому дело до верований, до того, что находились великосветские дамы, считавшие его воплощением Бога-Саваофа?"

1917.
"Что то даст нам наступивший год? Всякие ползучие слухи отравляют меня и приводят в какое-то подавленное состояние. Все время ждешь, что вот-вот должна совершиться какая-то катастрофа. Я хочу даже у себя в квартире вывесить объявление: "Просят не сообщать непроверенных известий."

"Вся семья Карцевых настроены революционно, и это теперь общий психоз. Происходит нечто подобное тому, что Англия переживала во второй четверти XVII века, когда все общество было охвачено религиозной манией. С тою разницей, что у нас мания политическая. Там говорили тексты из Библии и пели псалмы. У нас вместо текстов и псалмов - политические резолюции об ответственном министерстве, и политические клеветы, и надежды на переворот, с близорукими взорами в будущее. Ослепление состоит в том, что кажется, что введи ответственное министерство - и вот устранится продовольственный кризис, и мы будем одерживать победы. Наивно! А сколько лжи и клеветы! Не понимают, что революции в цивилизованных странах проходят по-цивилизованному. А ведь у нас политическая революция, как в 1905г., повлечет за собой экспроприации, грабежи и разбои, потому что мы еще не цивилизованная страна, а казацкий круг Разина или Пугачева. У нас революция возможна только в формах Разинщины или Пугачевщины."

"В "Русском слове" я сегодня прочел, что великий князь Николай Михайлович "покинул" Петроград и выехал в свое имение в Херсонской губернии "на продолжительный срок". Это похоже на недобровольное удаление! Город Тверь оказался без хлеба - вот это обстоятельство, если то же случится и в других городах, пожалуй, всего опаснее."

"Известие об отсрочке Думы. Этим только откладывается, но не устраняется конфликт. Ну, все же, может быть, будет спокойнее; по крайней мере не будет этого истерического крика с думской кафедры."

---

Озон нанес мне чудовищную психическую травму.
Я вчера решила туда заглянуть, проверить, не появились ли вдруг в продаже книги из "листа ожидания". Ну, у меня там на самые желанные стоит галочка "уведомить", но они могут этого и не делать! Так что я на всякий случай проверяю, не исчезли ли книги из списка ожидания.
И я обнаружила, что озон просто уничтожил мою корзину! Там было 400 книг - ну, возможный предел заполнения. Как было еще несколько дней назад (а сейчас не знаю, искала, но не нашла информации). А сейчас осталось только 135.
В глубоком шоке. И главное, все ведь было отложено специально, чтобы не потерять! а сейчас они просто все похерили. Я даже сходу не вспомню точно названия и авторов...
Все надо записывать, абсолютно все. Надеяться нельзя ни на что.
Ну ладно, допустим, они выкинули лист ожидания... за отсутствием книг в наличии... я уже давно заметила, что они перестали сохранять данные на книги, если их нет в продаже. Но с какой стати они выкинули книги из наличных, но отложенных?
Сейчас вспомнила про книжку Ароновой, проверила - она все еще есть в продаже. Но не у меня в корзине.
Думаю, они опять там что-то реформировали и оптимизировали в рамках эффективного менеджмента. Типа выкинули все книги, которые лежат в корзине свыше какого-то определенного срока. Ну, я не знаю, трудно сориентироваться, так как они убрали строчку "добавлено тогда-то". Но кажется, месяца два, не больше.
Сегодня целый день, как вспомню про проклятый озон с его эффективными менеджерами, так челюсти сводит от злобы.
Хотела им написать письмо с риторическими вопросами, но думаю - а что толку? они мне восстановят мою корзину что ли?

---

А Джонни Вейр зависает с Ламбьелем...
я не могу, такие мальчики-зайчики...

www.instagram.com/p/BF-f1GIhheT/

---

В твиттере у Спаркса - Путин угрожает мстить за размещение НАТО ядерного вооружения на границах России. Хотя каждому понятно, что это вооружение там установлено для защиты от исламских террористов. Например, от Ирана. Это потому что Путин маньяк. НАТО пора уже всерьез воспринимать его маниакальные угрозы.

edition.cnn.com/2016/05/28/europe/putin-threate...

---

Книжный столик

Корней Чуковский "Дневник 1922-1935 год".

"- Теперь в Америке стали печататься скучные книги, - сказал Тынянов.
- Юрий Николаевич!- сказал я с упреком. - А давно ли вы хвалили американскую литературу!
- Я и теперь хвалю! - отозвался он. - Ведь я очень люблю скучные книги."

"В Academia вдруг Зильберштейн говорит, что у Шилова есть письмо Чернышевского к Авдотье Панаевой - об ее воспоминаниях. Я кинулся туда. Он тоже, чтобы перехватить эту покупку у меня. Я взял извозчика. Он - бегом. Влетели в магазин оба разом. Письмо за мною, но - 40 рублей."

"Умер наш бывший управдом Дмитрий Иванович - пьяный, падший, лживый и все же бесконечно милый человек. Когда его хоронили, вся церковь была полна народу, и все плакали о нем, как о родном."

//Зощенко// "Он вообще ощущает себя каким-то инструментом, который хочет наилучше использовать. Он видит в себе машину для производства плохих или хороших книг и принимает все меры, чтобы повысить качество продукции."

"Как дошли до "Чудо-дерева" - стоп. "Во многих семьях нет сапог, - сказал какой-то Шенкман, - а Чуковский так легкомысленно разрешает столь сложный социальный вопрос."

"Позабавила меня Сейфуллина. Рассказывая, как ей тяжко было после приговора, она сказала: "Если б можно было не совсем повеситься, а немножко, я бы повесилась, а совсем - жалко."

"Маршак прочитал мне прекрасный перевод For want of the shoe и сказал, что у него есть еще 12 вариантов этой вещи! 12 вариантов!"

"Горький: "Всюду меня делают почетным. Я почетный булочник, почетный пионер... Сегодня я еду осматривать дом сумасшедших... и меня сделают почетным сумасшедшим, увидите."

"Когда мы заседали с Халатовым и Гефтом по поводу вузов, они смотрели Горькому в рот и считали его улыбки в мою сторону и в сторону Маршака. Кому больше улыбок, тот и фаворит Горького, тому и больше почету. Улыбок больше получил Маршак, на него и посыпались милости."

"Вчера проезжали Тулу. До чего связаны все пейзажи Тульского губернии с "Анной Карениной", "Войной и миром". Глядишь и как будто читаешь Толстого."

"- Почему не выходят "Наши достижения"? - спросил я у Кольцова.
- Нет бумаги, - ответил он. - Вот тебе и достижения."

"Поехал к Литвинову. Очень рады - мать и дочь. О речи Литвинова, я: "Это вы приготовили такую речь. Я узнал ваш стиль." Она: "Тише! он и сам этого не знает."

"Маршак такой человек, что разговор с ним всегда есть его монолог."

"Разбирал письма о детях, которые мне идут со всего Союза. В год я получаю этих писем не меньше 500. Я стал какая-то "всесоюзная мамаша": что бы ни случилось с чьим-нибудь ребенком, сейчас же пишут мне об этом письмо. Сегодня два письма: как отучить мальчика двенадцати лет от онанизма, и второе - не вредно ли трехлетнему ребенку заучивать столько стихов наизусть?"

"Дней 7-8 назад сижу я небритый в своей комнате - пыль, мусор, мне стыдно в зеркало посмотреть - вдруг звонок, являются двое - подтянутые, чудесно одетые, с очень культурными лицами - штурман подводной лодки и его товарищ Шевцов. Вытянувшись в струнку, один сказал с сильным украинским акцентом: "Мы пришли вас поблагодарить за вашу книгу о детях: вот он не хотел жениться, но прочитал вашу книгу, женился и теперь у него родилась дочь." Тот ни слова не сказал, а только улыбался благодарно... А потом они отдали честь, щелкнули каблуками и, хотя я приглашал их сесть, ушли."

"В Костной чистка. За Изергина взялись вплотную: "Почему он не любит советскую власть?" "Почему он вставил портреты вождей в те же рамы, где были портреты царей?"

"Шкловский: "Я в случае войны увезу семью в дешевый город, где еще нет никаких следов пятилетки. Город стоит 2 тысячи, а бомба 8 тысяч, не станут тратить таких денег на такую дешевку."

"Сколько панических слухов ходит теперь в обывательской среде. Мне на днях сказали, что расстрелян N. Прихожу в Дом Герцена, а он там сидит и чай пьет. "Тише, он еще не знает!" - сказал я."

"Я сказал, что войны не будет, но тут Шкловский вспомнил, что накануне империалистической войны я тоже уверенно говорил: "Войны ни за что не будет", и он, Шкловский, тогда мне верил."

"Роскошь, в которой живет Кольцов, ошеломила меня. На столе десятки закусок. Четыре большие комнаты. Есть даже высшее достижение комфорта, почти недостижимое в Москве: приятная пустота в кабинете. Всего пять-шесть вещей, хотя хватило бы места для тридцати."

"Похоже, что в Москве всех писателей повысили в чине. Все завели себе стильные квартиры, обзавелись шубами, любовницами, полюбили сытую жирную жизнь."

"Мне впервые стало легче как будто, потому что впервые за весь этот год я услыхал литературный спор."

"Во "Всемирной литературе", когда я редактировал "Николаса Никльби", кассир меня вызывал к окошечку: "Николай Никельби!"

"Мариэтта Шагинян, несомненно, из-за своей глухоты отрезана от жизни всех литературных кругов, где шепчут, она никаких слухов, никаких оттенков речи не понимает, и поэтому с ней очень трудно установить те отношения, которые устанавливаются шепотом."

"Кольцов сейчас в Берлине: хочет посмотреть выборы Тельмана и Гитлера."

"Был на "АМО". Если поставить амовские корпуса рядом, то выйдет добрая четверть Невского проспекта. Огромный двор весь уставлен автобусами, экспрессами, броневиками и грузовиками. На фронтоне одного из корпусов - полотнище с лозунгом: "Сталинцы! На штурм высот новой техники!" И хотя я часто читаю подобные лозунги без пиетета, ибо они кажутся мне однообразными, казенными, банальными, здесь они чрезвычайно уместны. Я вспомнил Колино рассуждение о том, что наши учреждения есть эманация заводской жизни, и оттого многое, что кажется в учреждении фальшивым, - естественно и жизненно на заводе. Вообще я попал в атмосферу величайшей ладности, умелости, организованности, и это радует, как произведение искусства."

"Был вчера у жены Брюсова. Я получил от нее очень любопытный подарок: письмо Брюсова ко мне, написанное (и не отправленное) десять лет тому назад. Я так взволновался, что даже не стал его читать: письмо от покойника - из могилы - и пр."

"Был вчера у Кольцова. Он только что вернулся из Женевы. Острит: "А у вас здесь вся литература разогнана и приведена к молчанию. Писатели только и пишут, что письма к Сталину."

"Тынянов сообщил, как Шкловский помогал ему получать гонорары. Однажды "Леф" в лице Осипа Брика задолжал Тынянову 50р. и не заплатил. Пришли к Брику они вдвоем со Шкловским. Брика нет. Лиля пудрится, "орнаментирует подбородок", а Брик не идет... Шкловский советует Тынянову: "Ты поселись у него в квартире и наешь на 50р." План не удался. Тогда Шкловский: "Юра, тебе нужен указатель Лисовского?" - "Еще бы". - "Вот возьми". Снял с полки у Брика книгу, сунул Тынянову в портфель, и они оба ушли. Брик заметил пропажу только через год."

"Вчера познакомился с известным ленинградским педагогом Сыркиной, автором многих научных статей, которые в последнее время подлежали самой строгой проработке. С ней недавно случилось большое несчастье. Когда возвращалась домой, у нее на парадном ходу на нее напал какой-то громила и проломил ей ломом голову. Она пришла в себя только на третий день и первым делом воскликнула: "Ну вот и хорошо. Не будет проработки!" Нынешний человек предпочитает, чтоб ему раскроили череп, лишь бы не подвергали его труд издевательству."

"Нынче именно потому в упадке литература, что нет никакого спроса на самобытность, изобретательность, словесную прелесть, яркость. Ценят только штампы, требуют только штампов, для каждого явления жизни даны готовые формулы; эти штампы и формулы так великолепны, что их повторение никому не надоедает."

"Попили чаю без сахара, но с медом, причем, нам подали ложечки с дырками - аккуратно просверленными в каждой лодочке. Почему дырки? - А без дырок воруют."

"Усиевич прославилась своей ненавистью к Авербаху, которого ест изо дня в день в "Литгазете". По этому поводу она рассказала мне, что у нее умер муж, обожаемый ею, что она была в отчаянии, и ей нужен был выход скопившейся скорби: ненависть к Авербаху и была этим выходом."

"Третьего дня Троицкий устроил беседу с нами, детскими писателями. "Новая эра, но никаких бессмысленных мечтаний".

"Дневника я не веду по дикой причине: у меня нет тетради для его продолжения."

"Неподалеку от нас есть сапожник, который, уходя на обед, снимает вывеску и уносит с собою: воруют. Вообще, воровство в Евпатории сказочное. Воры читают по афишам, какой актер когда выступает, и пробираются к нему именно в ту минуту, когда он, волнуясь, выходит на эстраду."

"В Ялте обошел книжные магазины, куда Союзпечать доставляет из Москвы такие книги: "О выполнении плана по тяжелой промышленности" - "Злокачественные опухоли" - "Атлас по паровым турбинам" - "Проблемы Китая" - "Перестройка местного бюджета". Очень много также книг, напечатанных по-татарски. Но татары их едва ли читают - и продавщица в киоске говорила мне, что в конце концов разрывает эти книги на фунтики - и в таком виде продает покупателям, которые идут за виноградом."

"Я понял сущность грузинского пира: число тостов равняется числу человек, сидящих за столом, помноженному на число стаканов."

"Среди здешних больных есть глухая женщина Лизавета Драбкина, состоящая в партии с 4-летнего возраста. Ее мать во время московского восстания ездила в Москву, вся обмотанная бикфордовым шнуром, и брала ее, девчонку, с собою - для отвода глаз, наряжаясь, как светская барыня."

"После спектакля картины обсуждались, но как-то дико. Один оратор сказал: "Отчего нет картин о железнодорожном транспорте?"

"Горький: "Это важный вопрос: влияние детских книг на взрослых... ведь взрослые в деревнях читают книги, которые есть у ребят... у самих взрослых книг нет..."

"Вначале я здесь замечал только то, что Кремлевская, и лишь потом заметил, что больница. Вначале кинулась мне в глаза роскошь этого учреждения, и лишь потом те страдания, который за этой роскошью скрыты."

"Олеша: "Был ли Репин богат? - О, да - И все же экономил копейки? Это он для продления жизни. Жизни у него остается уже меньше, чем денег, вот он и обманывает себя."

"Этот приезд показал мне, что действительно дана откуда-то свыше инструкция любить мои детские стихи. И все любят их даже чрезмерно. Чрезмерность любви главным образом и пугает меня."

"Крокодил" запрещен весь. Ибо криминальными считаются даже строки: "Очень рад Ленинград".

---

Джорджетт Хейер "В плену желания". Приятная книжка, просто отдых для души после перенесенных тяжелых испытаний (с предыдущей книжкой).
Ужасающее название и обложка от издательства. Оригинальное название False Colours.
Сюжет: один из моих самых любимых! Близнецы! Двойники! подмена одного другим. Всегда чрезвычайно интересно.
Здесь: Кит и Эвелин (написание имени от издательства внушает подозрения, но что тут скажешь) - близнецы и наследники одного из достойнейших аристократических семейств. Точнее, старший, Эвелин, наследник, хотя он и зарекомендовал себя, как повеса и субъект, склонный к безумствам и авантюрам. В связи с чем отец даже счел нужным ввести в завещание пункт об опеке над ним прямо до тридцати лет... А Кит, в отличие от брата, более серьезный и ответственный, и поскольку он не связан ответственностью перед титулом, то решил посвятить себя дипломатии, в результате чего к 24 годам уже значительно продвинулся на этом поприще. И вот Кит приезжает в отпуск и тут же попадает в самый разгар всевозможных бедствий и катастроф! Начать с того, что семья, можно сказать, находится на грани разорения, поскольку любимая мамочка, известная светская львица, никогда не отличалась здравомыслием и сдержанностью в своих привычных развлечениях... Сейчас ее преследуют кредиторы, и она даже сама не в состоянии подсчитать и припомнить, кому и сколько она должна... А Эвелин, ставший после недавней смерти отца главой рода, при всем желании не может заняться долгами матери, поскольку находится под опекой и доступ к семейным капиталам ему закрыт! И разумеется, Эвелин с матерью безумно боятся напрямую обратиться к строгому опекуну, потому что последствия будут ужасными - для привыкшей к беззаботной светской жизни парочки... Мама с Эвелином надумали, что опеку удастся уговорить снять, если Эвелин докажет опекуну, что исправился и остепенился, а что для этого может быть лучше, чем женитьба. Они даже подыскали подходящую кандидатуру для невесты - разумная, серьезная девушка из приличной семьи... Но сейчас, когда уже почти достигнуты договоренности и осталось провести ответственную церемонию знакомства жениха с семьей невесты - Эвелин вдруг исчез неизвестно куда! Очень может быть, что легкомысленный Эвелин просто чем-то увлекся и забыл о назначенном важном мероприятии. Но если жених не явится на этот протокольный семейный ужин, то это же будет невообразимый скандал с ужасающими последствиями! Но к счастью, Кит приехал так неожиданно, и его еще никто не видел... отчего бы ему не выступить в роли отсутствующего брата - всего на один вечер? Никто даже ничего не заметит, зато положение будет спасено...
Ну и, разумеется, как ясно всем любителям жанра, один вечер, благодаря различным сложностям и закавыкам, растянулся на довольно продолжительное время... потому что Эвелин по-прежнему не объявляется, и обнаружить его местонахождение так и не удается... А невеста со своей строгой бабушкой и по ее настоятельному решению, надумали приехать погостить к жениху в поместье... и с каждым днем опасность разоблачения становится все серьезнее, а проблемы с будущей заменой близнецов все нарастают... И в довершение всего Кит осознает, что ему уже вовсе не хочется спасать будущий брак Эвелина, потому что он и сам не прочь жениться на этой невесте - в своем собственном виде...
История разворачивается очень спокойно, без эксцессов. Но приятно наблюдать за тем, как парочка заговорщиков изворачивается в попытках поддержать то представление, которое предполагалось только на несколько часов. И кто на чем их может прихватить и разоблачить. Ну и, как всегда, очень колоритные персонажи второго плана - на этот раз беспутная мамочка и ее преданный поклонник - престарелый денди и гурман. Вот уж действительно необычный персонаж для любовного романа...

@темы: Книги