День милиции! С праздником всех, кто причастен! Жизнь сейчас тяжелая, поэтому - да будет с вами удача в сумерках!

---

Скачался альбом группы "Последний шанс", и я слушаю "Кофейню". Да, это та самая песня... Я счастлива.
Так пусть и дальше находится, то, что очень хочешь найти!

---

Книжный столик

П.В.Анненков "Письма к И.С.Тургеневу. 1852-1874".

"Отзываться с пренебрежением о провинции есть тоже своего рода провинциализм."

//про "Записки охотника"// "В них слишком наружу выступает сочинительство: оно напирает грудью на лица, на происшествия, на природу и даже на фразы. Нужно бы, кажется, убить в себе сочинительство, которое в последнее время как будто наоборот сильнее в вас становится. Я решительно жду от Вас романа с полной властью над всеми лицами и над событиями и без наслаждения самим собой, без внезапного появления оригиналов, которых вы уж чересчур любите, потому что и оригиналы родятся и живут без особенных знаков на небе и волнения на земле, и, наконец, чтобы мизерии, противоречия и нелепости жизненные не выставляли себя напоказ и не кокетничали своим безобразием, как это у вас иногда выходит, а ложились удивительно обыкновенно, не подозревая, чтобы можно было на них смотреть."

"Засел на 1832 годе биографии Пушкина. Решительно недоумеваю, что делать! Он в столице, он женат, он уважаем, и потом вдруг он убит. Сказать нечего, а сказать следовало бы, да ничего в голову не лезет."

"Автору легко - за него работает действительность. Ему не нужно искать обстоятельств, жизненных сцеплений, разнообразных столкновений лиц и характеров: один намек - и драма готова. Миллионы драм существуют в голове, в воспоминаниях, в наслышке каждого. На черной неподвижной массе, составляющей готовую стену для наших альфреско - пишите, что хотите - все сделается страшно резко, страшно впечатлительно, однако ж это не настоящая драма и отличается от нее, как убийство от поединка или казнь от турнира. Но это наш настоящий род драмы - пусть будет так, автору остается теперь вещи нечеловеческие рассказать по-человечески, просто и прилично."

"Говорят, что какой-то механик сделал прозрачную статую, в которой виден был весь желудок человека и полный процесс пищеварения. Положат кусок мяса в губы статуи, кусок пойдет желобком в желудок, там завертятся колеса, пружины заиграют, фосфор покажется, работа идет страшная и мудреная: кусок выходит из заднего прохода совершенно похожий на экскремент, но только без запаха и не марается."

"Пора наступила туда ехать, куда нужно, а не туда, куда хочется."

"Комедия Островского имела огромный успех в обеих столицах и совершенно заслуженный. В ней нет почти ничего. Не широка она и не глубока, а только умна. От Островсего можно было всего ожидать: и характеров, и таланту, но ума - менее всего. А между тем он им и взял - удивил меня и других, сказать по правде. Но, может быть, это и невзначай, потому что пьеса с умом есть для него падение."

"У Боткина есть зоркость особенного рода, свойственная истощенному организму: тот есть не может, а по запаху скажет, хорошо ли, или дурно блюдо."

"А мы здесь столы вертим - с ума сошли на столах. Нет дома, где бы не вертели стола. Нет такого чахоточного, который не заставил бы вертеться стол. Посильнее привязываются к шкапам и тоже заставляют ходить, говорят. Многие уже кинули столы, предоставляя их детям, а сами принялись за магнетизировку колец, которые у них, повешенные на шелковой ниточке, стучат в пустой стакан: который час? сколько лет соседу? и проч. по желанию. Недавно одна барыня спросила у кольца: сколько у меня детей? Кольцо простучало 4. Муж тоже хотел испробовать магнетизм, взял кольцо и загадал: сколько у меня детей. И кольцо публично донесло, что 1. Мы смеялись анекдоту раз по пяти в день и уже четвертые сутки. Все говорят, что жалко - Месмер не дожил до нас."

"Народу было у него тьма на похоронах и это меня обрадовало. Всегда хорошо, когда человек помнит удовольствие испытанное и приходит благодарить за удовольствие. Это важнее, чем деньги."

"Какой-то француз сказал, что Германия нестерпимо кокетничает своим Арминием. Неужто всю жизнь нашу проведем мы в том, что будем кокетничать нашей зимой, нашей весной, летом, осенью и нашим Антоном Архипом и проч."

"Русской библиотеки нет нигде, Публичная не имеет не только собрания журналов и альманахов, но даже изданий 1825 и 30 годов. Крылов, Дельвиг, Востоков считали ее своей собственностью и оставляли у себя на дому присылаемые книги."

"Вот что значит биография. Хорош человек, вытащит за собой и описателя, плоховат человек, так надобно в пять раз усилить талант описателя, живую сторону его взгляда и пера."

"Крайне трудно, без догадки и таланта, описывать обыкновенных людей, с которым знаком не был лично."

"Я был в разъездах - на Ладожском озере, в Коневце, Валааме и проч. Места, мной посещенные, - оригинальны. Все очень печально, очень сурово, но не скучно, не плаксиво и бесцветно. Скалы, сосновый лес, бурное озеро и даже монахи, единственные жители их - все эффектно, когда пароход у вас под боком и вы знаете, что через неделю от них скроетесь, может навсегда."

"Вообще великое дело не иметь о себе прекрасного мнения и полезное дело не стараться распространять его в других. Избегаешь многой фальши."

"Я понимаю, почему Кетчеру не нравится прогулка барыни - все, что глаза не выжигает, для него кисель. Он в литературе любит париться в два веника, так, чтобы с первого же томика его замертво на улицу вытащили."

"Сделайте цензурнее - и пустите в публичный оборот. Это всего важнее. Публичный оборот важнее ареопага из 15 Гете, из дюжины критиков. Для кого вы пишете? Для меня, для А, для В - да вы знаете хорошо, что вы хоть лопните от усердия, а я, и А, и В всегда найдем, чем вас осрамить на приятельском ужине. Ни себя, ни нас вы никогда не удовлетворите. Зачем же добиваться этого с такой горячностью? Это ли последнее слово создания? Это ли цель его? Цель есть публичный оборот мысли, которая и растет, и крепнет вместе с расширением оборота. И верьте, когда в публичности начинает возникать сочувствие - то все такие умники, как А, В - и аз, если хотите - начинают умолкать, пристыжаться и стоят, как ребенок перед розгой с половину спущенными штанами. Вот чего должно добиваться."

"Я изумлен был разрывом вашим с Тютчевым, но разрыв ничего - всего важнее образ действий при разрыве, и об них-то хотелось бы знать от вас. Если действия были человечны, то и ничего, если не совсем, то хоть миллион раз будь прав - все не прав. Я научился этому здесь, где цинический хохот при известии о вашем разрыве заставил меня подумать, что надо беречь душонку свою весьма строго: украдут. А без душонки, какова есть, ей Богу, плохо жить - она равняет со всеми, что при малых чинах приятно, и заставляет прямо смотреть во все глаза."

"Это не глава, а программа главы или, лучше, это только намерение; кто видел, как я, благодаря рукописям Пушкина, что при творчестве все намерения изменяются, тот знает, что об этом думать. Творчество - великое дело. Голова говорит: дай скажу чудовищность; приходит творчество и говорит или наоборот, или совсем не так, как голова хотела. Я думаю совсем иначе, чем вы, касательно уничтожения "Мертвых душ". Гоголь истребил их не потому, что заподозрил грустное их направление, а, по-моему, наоборот - потому что творчество, не спросясь его, дало им голос не тот, который он хотел."

"Здесь был Писемский и читал нам "Ипохондрика" - чудно! Он прочел все, чего не написал в комедии своей, но что за господин! В России это бывает, что медведь возьмет арфу, да на арфе и сыграет отлично. Глазам не веришь."

"Вопрос важен. Можно ли в искусстве быть беспристрастным даже и к тем, которые стоят на противуположной стороне, или этго уже не можно? Любопытно бы знать, вы со мной или не совсем. Заметьте, что в обоих случаях вы будете правы, только мнение нужно знать."

"Об искусстве заговорили на визитах. Любопытно к этому прислушаться. Вы лучше моего знаете, что сословия соприкасаются у нас публично и откровенно преимущественно только на этой почве."

"Я раза два был у Тургеневых и передал им, что вы лишились левого глаза от неосторожности на охоте, что хорошо довершает картину застрелянных вами собак, женщин и помещиков."

"Русские корректоры и русские типографии на то и существуют, чтоб показать, как бы приятно было иметь настоящих корректоров и настоящие типографии."

"Не разберешь современную историю: эдакая путаница, что остается только около своего двора работать, как мужики делают, когда на улице снег или метель."

"Я купил за 75 р.сер. соловья под Казанским собором, а он пискнул с вечера раза два - и с тех пор только и пищит, да говорят, и не соловей, а скворец. Обидно."

"Увы - страшное брожение души у всех нас, которое не дает даже дрожжей, чтоб пиво сварить."

"Смешно разубеждать вас, но вы превосходно себя знаете только с скверной стороны. Это тоже высота, но не надо злоупотреблять никаким величием."

"Стареем мы - это правда, но надобно же добрую старость иметь, что и постарайтесь выработать."

---

Чего там, Трампа что ли выбрали? Как в новостях кричат.
Любопытно выглядит новостная лента на рамблере.
- Победа Трампа, новая первая леди
- Горбачева срочно прооперировали
- Ксения Собчак родила
- Актрису МХАТа избили в Москве
Надо же, какие последствия уже...
Я все-таки подожду пока кричать. Пусть там, в Америке, окончательно объявят. А то вдруг будет, как э... в 2000 году... когда Буша выбирали, а победил Гор. А потом Буш заявил, что считали неправильно. И стали считать по новой, до тех пор, пока не признали победу Буша. А Хантер Томпсон об этом беспрестанно твердил и поминал, пока вдруг не решил внезапно застрелиться у себя дома, накануне свадьбы.

---

Павел Корнев, Андрей Круз "Ведьмы, карта, карабин". Вспышка слева, вспышка справа... И снова Хмель и Клондайк приключаются в Приграничье (и даже немножко вне его). В бодром темпе.
Сюжет: на этот раз прошло несколько месяцев с предыдущих событий. В Приграничье настала весна. Но не успокаиваются страсти и интриги. Продолжается схватка за и вокруг таинственной карты, которая попала в руки героям (по крайней мере, половина карты точно). Но сейчас хоть окончательно прояснилось с самыми заинтересованными игроками. Это, конечно, ведьмы (как можно понять уже и из названия) и горожане (которые проявились еще в прошлый раз). И те, и другие совершают нападения и покушения на героев в попытках завладеть драгоценной картой, при этом не останавливаясь перед самыми жесткими мерами. Это необходимо уже пресечь! А то ведь, в конце концов, работать невозможно. Про жизнь уж и говорить нечего... Герои идут проверенным путем - заключают союзы, придумывают комбинации, контркомбинации, двойной план, тройной план, оу... голова кругом.
Мне все ужасно понравилось - ну, за исключением пары моментов, но это чисто мои личные заморочки. Не люблю, когда герой вдруг выпадает из общей группы и начинает приключаться и выживать в дикой местности... А авторы это, похоже любят, что уж тут поделаешь! А в остальном все просто сплошной восторг и радость для фанатов. Очень интересная идея получилась с этой картой. (И чувствуется, что авторы тут еще оставили большой задел, на всякий случай - много еще можно выжать из карты! Ну да, опять же Клондайк вдруг стал мечтать совершить поход на озеро и даже лодок прикупил - звучит многообещающе! Если авторам захочется ) Впечатляюще получилось с ведьмой - Тамара Павловна, она же Яна. Яркий получился персонаж. И с Хмелем у них получилась знатная парочка. Такая связка может прекрасно оживить дальнейший сюжет. Клондайк, весь из себя такой суровый и вооруженный до зубов боец, вдруг завел котика! И возился с ним в лучших няшно-мимимишных традициях. С ума сойти. В смысле, кто бы мог подумать.
И даже Лед мелькнул на минуточку - это было просто трогательно... Со стороны автора.
В общем, хорошая серия получилась.

@темы: Книги

---

Супер! нашла альбом на рутрекере. Вот завтра скачается - я надеюсь - посмотрю, какой там вариант...
Вот так вот ищешь годами музыку, которая записывалась впопыхах на магнитофоны типа "Ритм" или как они... с каких-то ночных радиопередач, где тоже все впопыхах гнали, без четкого указания автора-исполнителя...
Вообще-то у меня день рождения скоро. Вот было бы круто, если бы мне еще кто в виде подарка подсказал, что это такое может быть - группа вроде западная, электронная обработка каких-то средневековых мелодий. Там такая мрачная музыка, потом вступает хор, женские голоса... Не слышала названия! Вроде только уловила обрывок, кажется, что-то там про "песнопения святой Терезы", ведущий вещал. Пробовала проверять разные группы на рутрекере, но ничего... У меня было записано на кассету, кассета давно стерлась.
Может, кто знает, а?

---

О, что еще нашла на ютубе!! Я двадцать пять лет ищу, голову себе сломала...

---

Плакательная песня про собаку. Клип тоже хороший...

---

Сегодня по телевизору в каком-то гламурном шоу вещали романтически. Историю любви излагали, так сказать.

"- А я ей, значит, звоню и говорю - давай в кино сходим...
- Ага! А я ему говорю... слышь... ну... Мне ваще подумать надо... Я тебе перезвоню! Щас!"

Это была наша креативная часть общества. Какая изысканность. Какая отточенность мысли и ее выражения. После Ахматовой просто шибает с ног.

@темы: С ума сойти

---

(лазая в ЖЖ) Матвейчев спрашивает - помните ли вы советские молочные коктейли? Да!! Офигенно вкусно.



А сейчас у нас коктейли продают только в Баскин-Роббинс за 260 рублей стакан! И так-то они вообще не особо впечатляют.

---

Пока у нас кипели страсти по Ивану Грозному и его памятнику, я чего-то отвлеченно отнеслась... (читая без ума и без памяти фантастические боевики, ага ). И вдруг меня озарило, что у меня же есть припасенная книжка! Про Ивана Грозного. Историка - правда, польского - Валишевского. То есть, не то чтобы я ее запасала из-за Ивана Грозного. Я хотела почитать про Смутное время, потому что в журнальчике вырви-глаз прочитала статейку о зверствах поляков в Москве, меня это возмутило, а в статье ссылались на соответствующую книжку Валишевского, а эта книжка шла в комплекте с Иваном Грозным...
В общем, во введении - к "Ивану Грозному" - Валишевский сразу меня ошарашил. Оказывается, мы, в современное время, неправильно понимаем прозвание Ивана Грозного! Из-за многочисленных трудов различных писак деятелей, живописавших ужасы, мы считаем, что Грозный значит - страшный, жестокий и т.д. А в то время, пишет Валишевский, Грозный значило - уважаемый, внушающий уважение...
Однако.

---

---

(лазая в ЖЖ) Лукьяненко мощно задвигает...

А так все мы понимаем, Хилари - это война (или капитуляция России, результаты которой для нас будут хуже войны). Вопрос лишь в том, до какой степени Хилари будут контролировать и дадут ли возможность развязать войну глобальную.

Ну да поживём - увидим. В любом случае планета у нас была хорошая, вот только люди не очень.

---

Не могу пройти мимо...

Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!

---

С праздником, товарищи!





А тем временем, где-то в Приграничье...

---

(лазая в ЖЖ) у Матвейчева - история спасения детей от гитлеровцев.

matveychev-oleg.livejournal.com/4385607.html?st...

---

Книжный столик

Лидия Чуковская "Записки об Анне Ахматовой. кн.1 1938-1941".

"Я встретила ее на прямой аллее от вокзала к морю. Она шла с какой-то пышноволосой дамой. Аллея была пряма, как струна, и, поглядев им вслед, я подумала, что их стройное явление на этой аллее легче было бы выразить какой-нибудь музыкальной, не словесной фразой."

"А.А. любит и знает Москву, а я только раздражаюсь нескладицей. Ленинград своею стройностью приводит и душу в строй, а Москва выводит из равновесия."

"Ахматова: Вот уже двадцать лет так. Они ничего не помнят и не знают. Каждый раз опять и опять удивляются моим новым стихам: они надеялись, что на этот раз, наконец, у меня окажется про колхозы."

"Ахматова: Знаете, за последние два года я стала дурно думать о мужчинах. Вы заметили, там //в тюремных очередях// их почти нет..."

"Ахматова: Вы знаете, что такое пытка надеждой? После отчаяния наступает покой, а от надежды сходят с ума."

"Ахматова: Всю жизнь я мечтала писать без строф, сплошь. Не удается."

" - Пунины взяли мой чайник, - сказала мне А.А., - ушли и заперли свои комнаты. Так я чаю и не пила. Ну Бог с ними."

"Ахматова: Один скульптор собирался было лепить меня, но потом не пожелал: "неинтересно. Природа уже все сделала."

"Ахматова: У меня всегда была мечта, чтобы муж повесил над столом мой портрет. Но никто не повесил."

"Предложила почитать мне стихи. Спросила: какое мне больше нравится? А.А. сказала: "Про свои старые стихи я знаю все сама, словно они чужие, а про новые никогда ничего, пока и они не станут старыми."

"Ахматова: Я всю жизнь могла выглядеть по желанию: от красавицы до урода."

"Я смотрела на ее четкий профиль среди неопределенных лиц без фаса и профиля. Рядом с ее лицом все лица кажутся неопределенными."

"- Как же вы все это выдерживали? - спросила я.
- Я все могу выдержать.
"А хорошо ли это?" - подумала я."

"Ахматова: Ленинград вообще необыкновенно приспособлен для катастроф. Эта холодная река, над которой всегда тяжелые тучи, эти угрожающие закаты, эта оперная, страшная луна... Черная вода с желтыми отблесками света... Все страшно. Я не представляю, как выглядят катастрофы и беды в Москве: там ведь нет всего этого."

"Ахматова: Даты? О датах, пожалуйста, не спрашивайте. О датах со мной всегда говорят, как с опасной больной, которой нельзя прямо сказать о ее болезни."

"Я спросила ее о Зинаиде Николаевне //Гиппиус//. Была ли та красива? "Не знаю. Я видела ее уже поздно, когда она была уже вся сделана."

"Ахматова: Да, Сологуб Пушкина не выносил. Ненавидел. Быть может, завидовал ему: соперник! Сологуб был человеком таким причудливым, что мог и завидовать Пушкину."

"Я спросила:
- А вы не находите - странно устроена душа человеческая: стихи, даже самые великие, не делают автора счастливым? Ведь вот Пушкин: он ведь знал, что это он написал "Медного всадника" - и все-таки не был счастлив.
- Не был. Но можно сказать с уверенностью, что больше всего на свете он хотел писать еще и еще..."

"Ахматова: Опасная вещь искусство. В молодости этого не осознаешь. Какая страшная судьба, С капканами, с волчьими ямами. Я теперь понимаю родителей, которые пытаются уберечь своих детей от поэзии, от театра... Подумайте только, какие страшные судьбы... В молодости этого не видишь, а если и видишь, то "наплевать"..."

"Ахматова: Разве можно работать рядом с пошлостью? Нищета еще никогда никому не мешала. Горе тоже. А вот такая Зина может все уничтожить."

"Ахматова: У меня очень неинтеллигентная комната: книг не видно."

"- Ах, как бы мне хотелось венчаться, - сказала Лотта. - В церкви, и чтобы все, как положено.
- Я венчалась, - сказала А.А. - По всем правилам. И, уверяю вас, гораздо интереснее смотреть, как венчаются другие, чем венчаться самой."

"Ахматова: У поэта такой трудный материал - слово. Слово - материал гораздо более трудный, чем, например, краска. Подумайте, в самом деле: ведь поэт работает теми же словами, какими люди зовут друг друга чай пить..."

"Ахматова: Стихи Пастернака написаны еще до шестого дня, когда Бог создал человека. Вы заметили - в стихах у него нету человека. Все, что угодно: грозы, леса, хаос, но не люди. Иногда, правда, показывается он сам, и он-то сам себе удается..."

"Ахматова: Я балованная, я привыкла, что мои стихи все знают наизусть."

"Ахматова: Он, конечно, поэт, и поэт замечательный, но стихи часто писал плохие. Не думайте, тут противоречия нет; можно быть замечательным поэтом, но писать плохие стихи."

"Ахматова: Я вообще не знаю страны, в которой больше бы любили стихи, чем наша, и больше бы нуждались в них, чем у нас."

"Ахматова: Мне было тяжело от грызни между пушкинистами. Вечером благополучно уснешь, а утром увидишь, что тебе за ночь руку или ногу отъели..."

"Ахматова: Один раз пошли мы с Володей Шилейкиным на какой-то чеховский спектакль. Он мне в антракте говорит: "Ты видела? Там мышка на сцену выскочила. Интересно, это она случайно, или так требуется по режиссерскому замыслу?"

"Я сказала, что слава имеет, видимо, свои худые стороны.
- О, да! - весело подтвердила А.А., - когда едешь в мягком ландо, под маленьким зонтиком, с большой собакой рядом на сиденье, и все говорят: "Вот Ахматова", - это одно. Но когда стоишь во дворе, под мокрым снегом, в очереди за селедками, и пахнет селедками так пронзительно, что и туфли, и пальто будут пахнуть еще десять дней, и вдруг сзади кто-то произносит: "Свежо и остро пахли морем на блюде устрицы во льду" - это совсем, совсем другое. Меня такое зло взяло, что я даже не оглянулась."

"- Вы, наверно, очень скучаете без моря?
- Нет. Я его помню. Оно всегда со мной..."

"Ахматова: Это мнение не литературного, а близлитературного круга. Я узнаю по запаху."

"Ахматова в Чистополе! Это так же невообразимо, как Адмиралтейская игла или Арка Главного штаба - в Чистополе."

"Ахматова: Я убеждена, что поэзии предстоит сейчас сыграть в жизни людей очень большую роль. Роль великого утешителя. В этом море горя."

"Ахматова: Сумасшедшие меня любят. Может быть, потому, что я - идеальный слушатель."

"Ахматова: Боже мой, даже звезды какие-то чужие понатыканы... Даже темнота чужая..."

"Ахматова: На месте узбеков я бы всех нас выслала. А на своем месте я уеду в какой-нибудь другой город, где нет писателей."

"Шток принес ей коврижку и сахар из групкома драматургов. "Меня прикрепили туда по причине драматизма моего положения - других причин нет", - сказала А.А."

"Ахматова //о Раневской//: Если бы в Шекспировской труппе были женщины, они были бы таковы."

"Ахматова: Я видела Распутина один раз. В поезде. Я ехала из Царского с одним моим приятелем. Вдруг вошел Распутин и сел напротив нас. Он был в обычном пальто и шляпе, но в русских сапогах и с бородой. Глаза у него стоят страшно близко друг к другу, как у Льва Толстого, и когда он смотрит на вас - кажется, что его глаза застревают у вас в мозгу."

"Явился доктор с плоским лицом домработницы. "Что вас приковало?" "Почему вы лежите?" "Какая зарплата" "Голодаете?" "Не залеживайтесь!" Выслушав А.А. весьма бегло и не дав ей возможности рассказать ни о ногах, ни о сердце, ни о своем давнем туберкулезе, она удалилась. "Мы всегда думали, - сказала А.А., - что врачи существуют для облегчения страдания больных. Оказывается, их призвание - разоблачать симулянтов."

"Ахматова: Когда я вспоминаю, что говорят обо мне, я всегда думаю: "Бедные Шаляпин и Горький! По-видимому, все, что о них говорится - такая же неправда."

"Верно нельзя уже потом любить людей так, как любишь в молодости. Новых уже "душа не принимает".

---

Лидия Чуковская "Записки об Анне Ахматовой. кн.1 1938-1941". Вообще-то, по 1942, не знаю, чего это издательство так странно посчитало. Сдуру решила прочитать книжку в один присест (вместо того, чтобы читать потихоньку, неспешно)... Ну, как-то на первый взгляд нормально - маленькие главки-фрагментики, ясный, четкий язык... В результате к концу тома они меня измотали - и Чуковская, и Ахматова (не говоря уж об остальной интеллигентно-творческой тусовке, клубок гадючий, прости господи )
А вот Цветаева меня никогда не изматывала! Цветаева - просто зайчик на фоне всех прочих.
В общем, как я и говорю - читается довольно легко (если не касаться всяких моральных вопросов). Я к Чуковской как-то отношусь очень осторожно и с легким недоверием (это еще от дневников Чуковского у меня зародилось, как она все же мотала нервы своему несчастному отцу... ) Но на удивление - пишет она хорошо. Живописно, выразительно... Иногда проскальзывают такие интересные и неожиданные образы, как вот она в ташкентских тетрадях написала - "прошла девушка с корзиной больших и неправдоподобных роз". Впечатляет. Но все равно ее художественную прозу читать не буду! Хватит и мемуарного.
Чуковская, будучи преданным поклонником Ахматовой, целенаправленно вела записи о ней - о своих встречах, разговорах. Впечатлениях и прочем. Очень ценный материал - поскольку сама Ахматова вроде бы не оставила особо ни писем, ни дневников. А тут человек сидит рядом и фанатично и педантично фиксирует каждое оброненное слово. Не, так-то меня это здорово напрягает и наводит на всякие еретические мысли. Но для истории осталось. По крайней мере. Я думаю, наверно - учитывая настрой и характер Чуковской - можно рассчитывать на более-менее точное изложение, в смысле, без отсебятины. Записи начинаются со времени, когда у Ахматовой арестовали сына, а у Чуковской мужа (которого почти сразу расстреляли, о чем она узнала уже потом), и они на этой почве особо сошлись, занимались хлопотами, организацией передач. Потом записи резко обрываются к концу 1940 года (вроде бы, какие-то тетради утрачены), и потом уже сразу идут обрывочные записи про эвакуацию и жизнь в Ташкенте. Эти записи остались заметно необработанными. Но характерными.
Что тут еще скажешь. Ахматова большей частью прекрасна. Временами ужасна. Яркая личность, титаническая. Чуковская и есть Чуковская - вот как она мелькает в дневниках отца, так и здесь вырисовывается точно такая же. Э... цельный характер. Ну и - эпоха чувствуется, среда... Можно проникнуться.

@темы: Книги

---

В лучших фотках недели The Week/

Ирак, Мосул.


Какая-то религиозная церемония в Чили.


Рыбак в Сомали.

---

У Спаркса в твиттере - я все-таки думаю, что неспроста у них там Голливуд налегает на комиксы, комиксы эти того... на мозг плохо действуют.
Вот они сейчас уже вколачивают населению, что чертов Трамп находится на темной стороне силы, этот самый Дарт Вейдер, или как их - я в ЗВ не разбираюсь. Видать, для американцев ЗВ даже доходчивее, чем Гитлер и нацисты.

theweek.com/articles/659359/how-force-donald-tr...

Задаются вопросом - почему Путин поддерживает Трампа.

europe.newsweek.com/donald-trump-vladimir-putin...

www.dailykos.com/story/2016/11/4/1591064/-Putin...

Не, ну так-то, что Клинтон практически открыто заявляет, что она за войну с Россией, ничего не значит. Причины наверняка лежат глубже!

Ну и - как без русских хакеров. Американские хакеры (это там что ли сокращение обозначает "государственные"?) заявили, что они готовы ударить снова, если Россия попытается сорвать американские выборы! (правильно, там наверняка в Кремле, кроме Маши и Жени остались еще полно неохваченных девочек )

www.nbcnews.com/news/us-news/u-s-hackers-ready-...