Фредерик Ришо "Парикмахер Марии-Антуанетты и другие причуды истории". Ну... прикольно...
По аннотации заявлено, что это рассказ о людях, которые "были в тени великих", все такие незаметные, но "вписали свое имя в анналы истории"... Пфф...
По факту это просто сборничек маленьких рассказиков - на страничку-две, не больше - без какой-либо системы и методики, просто все свалено в кучу, как попало. Вот автор рассказывает о шофере Кеннеди, затем сразу перескакивает на древнеримского географа-фантазера, затем, не переводя дыхания, о полицейском-альпинисте, погибшем на Эвересте, далее о зеваке, попавшем на фотку с битлами, в таком роде, и так далее, и все такое прочее, вплоть до кота Анны Франк и автомобиля Бонни и Клайда. Каких-либо стилистических красот здесь нет, художественной ценности тоже... Вообще складывается впечатление, что тут иногда просто заимствованы целые куски из каких-то других источников... Больше всего это напоминает - ну вот, раньше в журналах любили пускать на последних страничках рубрику под названием "пестрая смесь", или "калейдоскоп", или "зарубежная мозаика", я не знаю. Просто интересные факты для развлечения читателей. Так и тут после прочтения книжки - она маленькая так-то - чисто ощущение, как будто пролистал подшивку старых журналов. "Вокруг света".
Вроде и плохого сказать нечего, но и впечатления особого не производит. Или уж тогда надо было не ограничиваться таким микроскопическим количеством, а выдать масштабный опус, страниц на 2000. А то маленьких людей в истории же было огромное количество...

@темы: Книги

---

---

(выглядывая в окно) Вот ничего себе заметает... Прямо везде снежный покров - включая проезжую часть... Четкий Хэллоуин.
(печально) все, лафа кончилась. Придется оставить удобные осенние туфли и вытаскивать тяжелые ботинки...
Кстати, как раз год назад, в начале зимы я обнаружила, что порвался зимний сапог. Как-то зиму протянула... И вот уже опять зима наступает, а я так ничего с сапогом и не сделала. Вот так беззаботно живется на пенсии. О-хо-хо...

---

Книжный столик

К.Г.Паустовский. Письма (1915-1936)

"Сегодня утром нас разбудили частые выстрелы около вагонов, оказалось, на поезд шел немецкий аэроплан. Стрельбу открыли лихорадочную. Аэроплан сбросил девять бомб, некоторые разорвались довольно близко. Около получаса продолжался обстрел, быстрая ружейная трескотня, иногда были слышны глухие взрывы - разрывались бомбы. Начальник станции дал телеграмму в Л. о том, что наш поезд обстреляли с аэропланов, если об этом будут шуметь в газетах, не беспокойтесь. Спустя несколько минут после обстрела мы узнали, что в деревне за городом ранено бомбами пять человек. Лида, Романин, Лева и я захватили перевязочный материал и пошли, вернее, побежали в деревню. На месте, в избе, оказался только один врач-поляк, у которого ничего с собой не было. Весь пол был в лужах крови, кровати, стены - все в крови. Я с Лидой вначале перевязывали девушку-гимназистку, лет 17-ти. Раны смертельные. Разорван живот, грудь, обе ноги перебиты, открытые переломы, много глубоких рваных ран. Она умерла несколько минут спустя. Красивая, славная девушка. Потом перевязывали мальчика. Он лежал на постели, весь истек кровью. Подушки, простыни, матрац - все было липкое и ярко-красное. Я разрезал ему сапоги. Кровь лилась мне на руки, на куртку. Обе ноги перебиты, и ран текла каша из мелких раздробленных костей. Все просил пить, метался. Тоже умер скоро и тихо. Когда я вышел из халупы мыть руки, они все были в кровяной корке. Кровь расползлась по брюкам широкими пятнами, стало страшно. Закружилась голова. Я чувствовал, что еще немного и я сойду с ума, закричу дико и страшно. Но напряжением воли я заставил себя идти, не упасть. Это скоро прошло."

"Было холодно, и в полях умирал закат, бледный и кроткий, какой-то чужой закат."

"Странно, по-моему даже как-то загадочно встретились наши жизни. Я увидел тебя, в начале такую недостижимо-далекую, озаренную, и я - бродяга, нищий, поэт с непонятной мне самому душой - полюбил тебя так чисто, так глубоко и больно, что даже если пройдет любовь, то останется на всю жизнь жгучий след, дающий какую-то горькую сладость. Жизнь сплела вокруг нас причудливый узор войны, скитаний, весенних закатов, дымных рек, городов незнакомых, огнистых, шумных, человеческих страданий, глупости, скуки и гибели. Не правда ли странно, Катя?"

"Я много думал о том, стоит ли тебе приезжать сюда, на позиции. Здесь скверно, противно, здесь, наконец, опасно, не потому, что могут убить или искалечить, а потому, что так легко погубить свою душу, растоптать ее, загрязнить тем морем злобы и грубости, которые хлещут вокруг. Нет, счастлив, по-моему, тот, кто не видел, кто не знает, что такое война вблизи. А раз увидишь - уже жутко думать о ней."

"Волнуют беженцы, в большинстве озлобленная, косная, небывало дикая масса. Из-за хлеба дерутся до крови друг с другом. Работают все на пункте вооруженными. Иначе, если не хватит пищи или возникнет какое-либо недоразумение, могут убить. Вчера едва не зарезали одного из наших солдат, к счастью, он очень ловко увернулся от ножа. Всюду грабежи, поджоги. Когда тысячи беженцев смешиваются с отступающей армией, когда каждый стремится унести свою жизнь, единственная защита для каждого - револьвер и нагайка. И их пускают в ход слишком часто. Каждое утро мы находим около своей избы брошенные трупы холерных. Холера растет. Нет ни одной беженской фурманки не зараженной. Все дороги - кладбища. Трупы слегка лишь присыпают песком. Вонь нестерпимая. Вот условия, в которых мы живем."

"Есть во мне дух флибустьеров, поэтом, безвестных бродяг. Жить так хорошо, так узорно прошлое, так осветозарено будущее."

"Приехал из Минска врач К-й... Показывал деньги, полученные за освобождение от воинской повинности. Говорил исключительно о деньгах. "Если я не украду - другой украдет" - вот один из его афоризмов. Он клептоман. Растаскивает наши вещи по мелочам. Открывают его чемоданы и отбирают обратно. Работать трудно. Если мне не удастся передвинуться на фронт со своим пунктом - я, может быть, уйду отсюда раньше 15 декабря. Едва ли я выдержу даже до 15-го. Здесь люди показывают свое настоящее лицо - и мне так гадко на душе, так физически противно их общество, что удерживает меня лишь одно, - мысль, что надо все пройти, все выдержать для того, чтобы создать себя..."

"Я пробыл на войне три месяца, перенес все ее тягости, - обстрел, и холеру, и голод, и отступление. И уехал оттуда, с фронта,с очень грустным сознанием, что счастлив тот, кто не видел войны и поэтому даже не может представить весь ее ужас и безобразие."

"Жизнь очень часто и в пустяках и в крупном потребует от тебя геройства. Геройски умереть легко, но жить героем трудно."

"Жизнь вдали от тебя, без тебя свилась, словно серый, холодный клубок."

"Фаготы пели задушевно и нежно, как далекие ветры в корабельных снастях."

"Я пишу много о себе, девочка. Но все, что я делаю, я делаю только для тебя - я не могу отделить свою душу от твоей".

"Если бы Христос опять пришел, Его бы не распяли, нет. Его бы превратили в какого-нибудь несчастного приказчика мелочной лавки, подождали бы,пока у него будут жена и дети, чтобы заморить их голодом и заставить Его преклониться перед обществом и государством. Это было бы мучительнее. А в ответ на Его пророчества общество подослало бы к нему чиновника с исполнительным листом, чтобы взимать по векселям и описать последние платьица Его детей - это язвит сильнее, это вернее, чем просто умирать на кресте в продолжение нескольких часов."

"... Лежат твои письма, и веет от них звенящим солнечным садом."

"Я теперь знаю, что те, кто стремится найти, увидеть свою душу, никогда не знают, куда они идут, и не могут знать, потому что душа человека - это конечная тайна."

"Плохо дело того, кому для завершения его духовного облика нужно одеть красивую экзотическую форму."

"Нужны смелость, безумие, фанатизм, чтобы сохранить теперь свою душу нетронутой."

"Был сегодня с Марусей в Совете рабочих и солдатских депутатов. Дал себе слово с Марусенькой больше никуда не ходить. Потом был один у комиссара Временного правительства Кишкина в доме генерал-губернатора. Всюду золото, ковры, портреты. У всех дверей часовые. Кабинет весь затянут красным сукном. Кишкин - красивый седой старик, весь в черном. Очень вежлив. Принимал сотрудников всех московских газет. Все старики, толстые, гривастые, я один среди них - мальчишка. Самому стыдно. Слишком я молод для сотрудника. Пожалуй, в Ефремове живее и глубже идет переворот. Здесь больше сумятицы, больше нелепых слухов. Рождается новое, но пока еще очень громоздкое. Комитеты, комиссии, отделю, союзы, советы, бюро, комиссариаты, секретариаты, организации и прочее, и прочее. Слишком много здесь говорят. И пишущие машинки стучат, как полоумные. Кроленко, пиши. Когда я уехал от тебя - поблекла революция..."

"Мы должны быть всегда вместе. Ведь мы совершенно одни в этой жизни."

"Я думаю, что если мне правда дан талант (а я это чувствую), то я должен отдать ему в жертву все, - и себя, и всю свою жизнь, чтобы не зарыть его в землю, дать ему расцвести полным цветом и оставить после себя хотя бы небольшой, но все же след в жизни."

"Живем в редакции "Трудового Батума". Спим на столах. Я почернел, как кочегар, несмотря ни на какую погоду, купаюсь в море. Море, как всегда, прекрасно. По утрам сидим в турецких кофейнях, я наблюдаю турок и окончательно убедился, что во мне есть турецкая кровь. Турки такие же ленивые, созерцательные и добрые, как я."

"В Москве месяцы идут, как дни, и часы - как недели."

//матери// "Пишу мало еще и потому, что здесь в Москве вся жизнь идет по часам, по-американски и порядочно утомляет. В декабре будет готов дом, в котором у нас будет две комнаты, и ты с Галей переедешь в Москву. Ты всегда боишься быть обузой, - вот нарочно и родили тебе внука, ты будешь наставлять Катю, как с ним обращаться, а то Катя страшно неопытна и теряется от каждого его вопля."

"Меня назначили в третейский суд по делу Славина с писателем Тарасовым-Родионовым. Тарасов напечатал в "Известиях" очерк о Баку, в котором очень долго и восторженно описывает памятник Карлу Марксу. Славин написал в ответ статью о фантастике в писаниях пролетарских писателей, в частности Тарасова. Дело в том, что в Баку памятника Марксу нет и не было. Тарасов привлек Славина к третейскому суду. Глупая история, и мне совсем не хотелось бы возиться в этим судом, но отказаться не удобно."

"Дорогая мама. Не сердись на меня за молчание, - жизнь в Москве идет с такой скоростью и с таким напряжением, что не замечаешь времени."

"Сегодня почти весь день провел на постройке завода комбайнов. Главный инженер четыре часа сам водил меня по заводу, прошли мы с ним верст шесть."

"Сегодня с 9ч утра до 3 дня был на громадном рыбоперерабатывающем комбинате и на фабрике жемчуга, потом на нефтяных разведках. Завтра в 12ч дня уезжаю в Элисту (320км). Ходят только грузовики с мягким полом - это называется автобусом."

"Степь изумительная - вся в грозах, радугах, в соленых необыкновенного бирюзового цвета озерах, в криках множества птиц. Машина объезжает стаи орлов на дороге (орлы никогда не улетают) и давит десятки сусликов. Сегодня утром впервые видел мираж - совсем не то, что мы себе представляем."

"В пути писать трудно отчасти потому, что впечатления очень свежи, не отстоялись, и это осложняет выбор."

"Ездить совсем не так страшно, как думают. Нужна только выносливость и невзыскательность."

"Был полдень, шофер остановил машину и сказал - "мираж дорогу закрывает, нельзя ехать". Шагах в ста степь переходила в море, в нем были видны пышные зеленые острова. Потом мираж растаял, а острова оказались вершинами курганов."

"Сразу это кажется диким и неправдоподобным - бетонные воздушные балконы Корбюзье и к ним привязаны двугорбые верблюды."

"Я спросил Димушку, что написать маме. Вот его ответ: "Чтоб она скорей приезжала, или присылала мне ружье, или заводной автомобиль. А если найдешь пистолет стреляльный в магазине, то тоже купи."

"Живу пока в общежитии для командированных, в комнате, где помещаются 11 человек. Надежд на отдельную комнату пока нет. Корреспондент из "Известий" ночует в редакции здешней газетки, спит на столе."

"Миллиарды тараканов. Тараканы здесь всюду. На телеграфе из-за них поминутно останавливаются аппараты."

"Димушка, здесь для тебя было бы очень интересно, только маленьких на завод не пускают. Вчера ночью я был, когда пускали на электростанции громадные как семиэтажные дома паровые котлы - такие, как на "Титанике". Котлы заводили англичане, был такой гул и гром от пара, что англичане отдавали команды свистками, - закладывали два пальца в рот и пронзительно свистели. Если такой котел взорвется, то разрушит все вокруг на несколько верст."

"Большие города и заводы строятся на крови и на нервах - большая жизнь и большое творчество строятся на том же, как и большое счастье."

"Получил сегодня твое письмо, написанное на почтамте. Из него я понял, что ты рвешься и работаешь свыше всякой меры. Не забывай, что и ТАСС, и РОСТА - учреждения, где любят выезжать на добросовестности, и потому надо поставить работу в твердые рамки. Прежде всего возьми себе выходной день, а потом не перегружайся поручениями."

"Боюсь, что РОСТА подведет с деньгами. Один раз на мое требование аванса они наивно запросили: "Сообщите, чем объясняется требование денег". Большего идиотизма я не встречал. Я отправил телеграмму, что мне нужно покрыть крупные карточные долги, но потом ее задержал во избежание скандала."

"Все желтеет - сад, ветлы, травы, водоросли, и даже глаза ворюг-котов источают особую осеннюю желтизну. Пишу, читаю и предаюсь то горестным, то веселым размышлениям в зависимости от ветров."

"За эти дни я столько узнал о нравах кинолюдей, что у меня окончательно пропала охота работать над сценарием... Ничто так не растлевает и не развращает творчески людей, как работа в кино, ничто так не обеспложивает. И какой бы прекрасный сценарий ни был написан, все равно его или зарежут, или испакостят, если не отказаться от авторских в пользу режиссера, - об этом киношники говорят как о совершенно нормальной вещи."

"По ночам иногда бываю на съемке. Все это очень интересно, но не тогда, когда вивисекция производится над твоим материалом."

"Посылаю фотографию, - в трюмо, где идет съемка. Трюм сделан из фанеры и хорошо качается, - некоторые актеры даже укачиваются во время съемки."

"Мы с Димой опоздали на поезд и два часа катались в Хотькове на лыжах с гор около станции. Дим - очень смелый лыжник и прекрасно съезжает с гор."

"Два дня провел в гостях у президента Карельской республики. Архипов - бывший сапожник, потом рыбак, потом председатель Совнаркома. Гюллинг - доктор философии Стокгольмского университета. В гостях был начальник Балтийско-Беломорского канала - очень молодой работник ГПУ и знаменитый инженер Вержбицкий - бывший вредитель, теперь он награжден орденом Красного Знамени."

"В Москву ехать не хочется... Там поносят и давят в заплеванных трамваях, а здесь зимние штили, теплота, солнце, за окнами, когда я пишу, проходят в море корабли. Севастополь - изумительный город, и если бы Цыпин понимал дело, то он перевел бы сюда Детгиз, и мы бы зажили "знаменито".

---

Утром сорвала листок с календаря - узнала, что сегодня день памяти жертв политических репрессий... Подумала, что в флентах - в либеральной части - будет полно постов о сталинских репрессиях... Ну, мысль промелькнула и все.
И что бы вы думали - мироздание не захотело, чтобы я так легко все пропустила мимо мозгов.
Решила заглянуть в супер-пупер-расхваленную из всех утюгов эпопею Лю Цысиня про задачу трех тел. Там в первой главе излагается, как беснуются хунвэйбины, вытаскивают на площади ученых и профессоров и публично их забивают до смерти.
Тут же вспомнила, что недавно в ЖЖ рекомендовали книжку про хунвэйбинов, и я ее сразу же купила, обнаружив, что она на озоне есть в буккниге... Хм.
Отложила эпопею, решила почитать журнальчик вырви-глаз. Там заметка о кровавом режиме хунты в Аргентине. После ультра-правого переворота. Там упредительно сразу же по спискам произвели аресты студентов - из левых кружков и объединений, всех выдергивали из домов по ночам, после чего запытали до смерти. Из 200 человек выжило четыре... Как там написано - самое крупное достижение всех этих деятелей было - добиться скидки на проездные для студентов. Тысячи людей просто исчезали и пропадали без вести. Потом, спустя лет двадцать, выяснилось, что их просто сбрасывали в море с самолета. Тут же вспомнила, что об этом же читала довольно подробную статью в Geo (который сейчас не издается в Российской Федерации ).
В расстроенных чувствах решила почитать книжку, как бы, согласно аннотации, о разных исторических курьезах - тут же наткнулась там на заметку про террор во время ВФР, как там всех волокли на гильотину...
Короче говоря, сопротивляться бессмысленно - тоже поминаю жертв политических репрессий.

---

Майкл Маршалл "Один из нас". Фантастический детектив, сюр. Можно читать, можно не читать...
Сюжет: некая альтернативная реальность. Здесь бытовая техника стала разумной, интернет развился до такой степени, что там можно жить, преступный бизнес предлагает отрубленные пальцы (чтобы получить доступ к банковским счетам потерпевшего) и счастливые случаи, и все такое. Хап Томпсон, лузер средних лет, подрабатывает в полукриминальной конторе под названием "Снохран", которая предлагает богатым клиентам услугу по изыманию кошмаров и неприятных снов - с помощью специального оборудования они будут из мозга заказчика транслироваться в мозг постороннего донора. И эта деятельность уже вызывает настороженность со стороны правоохранительных органов. Но боссы Снохрана пошли еще дальше, то есть, вступили в зону чистого криминала. В виде особой услуги клиенты могут сбросить не просто сны, но и реальные воспоминания... Очень удобно, если вы, к примеру, совершили преступление, и вам предстоит пройти проверку на детекторе лжи. С помощью Сохрана вы ничего не помните! В общем, Хап является как раз таким донором и каждую ночь просматривает чужие кошмары, а также, под давлением начальства, принимает воспоминания. Хапу уже удалось сколотить небольшой капитал, и он рассчитывает, что еще немного - и можно будет зажить спокойно в свое удовольствие. Но жизнь Хапа рушится, когда на него в частном порядке выходит одна из клиенток Снохрана и предлагает на несколько дней забрать у нее воспоминание, якобы дело связано с романтическим уикэндом, который ей не хочется омрачать мыслями о прошлом... Хап соглашается, рассчитывая на повышенную оплату, но сброшенное воспоминание оказывается вовсе не любовным - дело связано с убийством... И когда Хап приходит в себя, то обнаруживает, что клиентка ударилась в бега. Сейчас у Хапа есть всего несколько дней, чтобы разыскать ее и сбросить ей воспоминание обратно, пока он не попался в лапы полиции и не получил пожизненное за убийство, которого не совершал. Мало этого, вокруг еще происходит все больше и больше странностей и подозрительных происшествий...
Раньше читала у автора такого же рода фантастический детектив, который мне понравился... Но тут вышло все сложнее. Автор постарался совместить классический нуар - как я понимаю - с магическим реализмом и всякими безумно-сюрными штучками. Дело хорошее, но... Вот почему-то у меня все время возникало чувство, что они у него не пожелали смешиваться! То есть, если брать по отдельности, то все более-менее нормально. Детективная линия развивается бодро, хотя и, на мой вкус, временами слишком закручено, так что начинаешь подозревать, что автор перемудрил (стенает - проще надо! )... пару раз я точно теряла нить сюжета, но решила не вдумываться. Сюрно-магическая атмосфера - вообще прекрасно! все эти разумные бытовые приборы, которые живут своей сложной жизнью и конфликтуют с владельцами - мне очень понравилось... Но вот все чего-то кажется, что эти две части не срослись и все тут. То хочется, чтобы эти фантастические моменты больше использовались в детективной линии, то хочется, чтобы больше внимания уделялось этому причудливому миру, а не беготне друг за другом... К тому же - не знаю уж, в чем причина - но персонажи у меня не вызвали никакого интереса, симпатии. Все равно, в общем, до них было, что они, как они... И уж совсем отстраненное недоумение вызывало, когда по воле автора они наделялись какими-то особыми свойствами и качествами. Как там, например - ГГ особенный! прямо избранный. С чего вдруг и почему - мне так и осталось неясным.
А еще в финале автор вздумал поразить читателя альтернативной идеей сотворения мира и всякого божественного - внезапно. Лично для меня это выразилось только в том, что последние страницы книжки растянулись вообще невообразимо - а ведь она и так читалась через пень-колоду, неприлично медленно для такого жанра! Черт знает что.
Хотя автор излагает интересно, тут ничего не скажу. Но это, опять же, далеко не Терри Пратчетт, чтобы можно было читать только из-за авторского изложения...

"Кто-то верит в бога, кто-то в летающие тарелки, а многие - в то, что за углом начинается путь, который приведет их прямо к деньгам... Я всем им желаю удачи, не веря, правда, в нее. В своей жизни я попробовал почти все рецепты серии "заработай уйму денег прямо сейчас!" и ничего не добился. Дороги, начинающиеся за следующим поворотом, обычно приводят туда же."

"Создавалось впечатление, что он - окончательная версия человеческого существа, а не тестовая, что обычно встречается."

"Люди - это их память. Ты - то, что с тобой случалось."

"Я воспользовался лестницей. Нельзя допускать, чтобы лифты слишком много о себе воображали."

"Все предметы выглядели самодовольными и надутыми, что происходит всякий раз, когда жилье остается в их распоряжении."

"Иногда мне кажется, что мы уже настолько привыкли к напитками "со вкусом шоколада", что настоящий шоколад сразу же вызовет у нас тошноту."

"Я с трудом воспринимаю то, что у каждого человека есть своя жизнь, что люди не просто актеры, играющие во второсортной эпопее моей жизни. И только когда я их вижу в местах вроде баров и кафе, я начинаю понимать, что они приходят туда не просто так, что у них есть отношения с людьми, с которыми они там встречаются, и что они тоже люди, хотя подчас производят совершенно другое впечатление. Начав работать с воспоминаниями, я стал привыкать. Иногда, когда сильно устаю, я чувствую, как стираются различия. Тогда я почти верю, что я вовсе не индивидуум, а лишь часть какой-то бесконечной жизни."

"Интересно, а каковы вещи на самом деле - такие, как они выглядят ночью или как выглядят днем? Он решил, что все зависит от обстоятельств."

"- Люди не могут жить без секретов- без чужих. То, что одни хотят сохранить в тайне, другие непременно хотят узнать... Если люди узнают, что я действительно тот, за кого себя выдаю, они никогда мне этого не простят.
- Не волнуйтесь. Мы сохраним ваше отсутствие тайны."

"У каждого человека есть тайны - это неотъемлемая часть человеческой натуры. На горизонте всегда облака. Каждый совершал что-то нехорошее, или с ним происходило что-то нехорошее. Самые важные моменты жизни человека, определяющие его развитие, всегда спрятаны от внешнего мира."

"В то время я считал это большим приключением, а сейчас вспоминаю только отрывочные образы разных городов, стойки баров, где я работал, напор воды в душах мотелей, где я останавливался, - как будто мою историю пересказывал кто-то, кто слушал невнимательно, когда ее рассказывали впервые."

"Куда бы ты ни ехал, что бы ни делал, первое, с чем сталкиваешься утром, и последнее, что ощущаешь ночью, - твой внутренний мир."

"В классике мне больше всего нравится ее непреложность. Сейчас музыка пишется кое-как, смесь влияний и моды в ней слишком очевидна, чтобы не замечать таковой, а вот когда слушаешь Баха - словно слышишь мысли Бога. Есть вещи, которые должны быть только такими и никакими иными. В классической музыке легко предсказать, как будет звучать следующий пассаж, потому что только так и надлежит, потому что он просто обязан так звучать: мы как бы смотрим на идеальные грани медленно вращающегося кристалла."

"Ничто не реально, пока не утрачивается: до своего исчезновения все - лишь игра теней."

"Любовь вообще банальная штука, и именно поэтому она нам необходима. Мы боремся с хаосом жизни с помощью простых вещей, того, что можно выразить одним предложением, что понятно всем и каждому. Любовь и смерть - якоря, которые удержат в штормящем море. Без них жизнь теряет смысл."

"Мы превращаемся в детей, когда спим, в детей невинных, непорочных. Тайны покрывают лица морщинами - картами переживаний. А по ночам лица снова становятся неразмеченными территориями."

"Женщины по-другому смотрят на жизнь, им известно неведомое нам. Всем, кто считает, что мы с ними живем в одном и том же мире, следует протереть глаза."

"Если вы так видите мир - весь в пастельных тонах и полный белой пены и морских птиц, то и слава богу. На это можно смотреть бесконечно. Главное, чтобы все видели то же самое."

"Я хорошо понимал, насколько я сейчас крупнее, тяжелее и насколько больше на мне шрамов. Все, что я совершил в своей жизни, сейчас стало наростом вокруг мальчика, мхом, что появляется на камне, когда тот окончательно останавливается."

"Люблю лететь, увлекаемый вперед железной капсулой, чья физика защищает ее от другой физики, той, согласно которой все падает на землю. Люблю смотреть из иллюминаторов на темноту, время от времени освещаемую огоньками, говорящими: "Да, и здесь есть люди. И на этой голой скале они живут. И у нас здесь есть мотель и кабельное. И чизбургеры мы продаем по хорошей цене. Приезжайте и убедитесь сами."

"Я всегда считал, что любовь - дорога с односторонним движением, и если ты повернул не туда, остается только продолжать двигаться."

"Могу заверить: если вас действительно похищали инопланетяне, вы об этом ничего не помните."

"Может быть, я ошибался, считая, что время всегда идет только вперед? А вдруг все не так однозначно?"

"- А почему они все выглядят одинаково?
- А что значит внешняя оболочка?"

"Нет на свете ничего страшнее и злее добра, которое тебя ненавидит."

"Воспоминания затвердевали осколками стекла, которые безвозвратно входили в наши сознания - инородные тела, ворочающиеся и причиняющие боль, слишком глубоко задвинутые в закоулки памяти, чтобы от них можно было избавиться, но достаточно острые, чтобы легко взрезать настоящее, терзая нас снова и снова."

"Попытки достигнуть совершенства - лишь способ повернуться к реальности спиной."

"Мы превратили истину в слова и писали одно поверх другого до тех пор, пока стало невозможно их прочесть."

"Мы уверены: тело - то, в чем мы живем, а не то, в чем умираем."

"Может быть, в следующий раз бог окажется у вас за спиной во время ланча, а вы его и не узнаете, или однажды ночью вы услышите его шаги за углом, но не поймете, что это прошел именно он. А то и посмотрите ему в лицо. Но оно уже слишком похоже на все остальные лица, а имени вы не спросите."

@темы: Книги

---

Слушала препирательства Гозмана и Юлина, лениво возникла мысль...
В смысле, идея для альтернативки. А вот что Фанни Каплан - это попаданка из будущего, нашего ближнего... Такая дама с отчаянным креативно-либеральным воспитанием, дошедшим до предела. Она отправляется в прошлое, чтобы убить тирана Ленина, который с проклятыми большевиками уничтожил империю, залил все кровью и т.д. Что они там вещают ежедневно с утра до вечера. Ну и, она прибывает в прошлое, стреляет в Ленина... все знают... в результате здоровье Ленина подорвано, и он через несколько лет умирает намного раньше срока. Таким образом, выдающиеся способности Ленина по части политики, воздействия на окружающих и вообще на массы и пр. не смогли проявиться, на верхах оказался Сталин, который был гораздо более жестким политиком, дальше всем известно... А может, и в международной политике были бы значительные перемены, если бы Ленин был жив. Скажем, удалось бы обойтись без второй мировой...
Или кто уже такое написал?

Возможны варианты! Скажем, попаданец из будущего, тоже креативно-либеральный по самое не могу, прибывает, чтобы убить тирана в зародыше - убивает Баумана! В той версии истории именно Бауман после смерти Ленина стал во главе, как наиболее яркий и харизматичный лидер большевиков, и все развивалось по-другому... Без перекосов и перегибов, совсем уж адских. Но креативно-либеральная интеллигенция была недовольна, конечно. Что им предписали соцреализм и творчество про жизнь рабочего класса, и все такое. И вот, Баумана убивает попаданец, в результате к власти приходит Сталин и т.д.

@темы: Заносит, Шкатулка с бусами

---

Картинкофлуд

С того же сайта иллюстраторов - вот эти мне еще понравились... Видела раньше отдельными картинками, а тут сразу пачка.
Художник Николай Фомин со своими аллегориями... Ну там, деревья, ягоды...

Сибирь



Якутия


Карелия


Сосна


Осина


Верба


Береза


Рябина


Яблоня


Ива


Лещина


Липа


Ольха


Ель


Лиственница


Пихта


Калина


Облепиха


Черная смородина


Красная смородина


Жимолость


Черемуха


Вереск


Черника


Княженика


Толокнянка


Брусника


Земляника


Голубика


Клюква


Ежевика


Костяника


Малина


Морошка


Весна


Предлетье


Осень


Белые ночи


Наряд


Горностай


Кицунэ


Саянский декаданс

---

С днем рожденья!

Scorpion Dog, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого необыкновенного!

---

(разглядывая сайт иллюстраторов) а вот тут э... сразу приходит в голову... и в комментах тоже... что это намек на известную персону. Но художник клянется, что любое сходство является случайным и непреднамеренным, винит телевизор, из-за которого, возможно, мозг у него что-то впитал...

---

Сейчас, пока я в приступе жадности тащила картинки, обнаружила среди себя новую степень помешательства. Сейчас я, глядя на красивую картинку, сначала думаю - какая бы это была классная открытка! А потом думаю - а как бы здорово выглядела кружка с таким рисунком!

Между делом случайно обнаружила, что у так очаровавших меня - когда? - у... года два назад... - чайных банок "королевские кошки" есть, оказывается, автор! Это художник Татьяна Доронина. Вот специально пошла и посмотрела на свои банки - нигде там художник не указан! Типа это стоковые рисунки что ли? Позор компании Richard.

---

Картинкофлуд

Художник Евгений Шишкин.
























































... и отдельно поразила картина под названием "Ивановцы отправляются в Москву" (художник из Иванова).

---

В одноклассниках - для осеннего вечера.

---

Александра Лисина "Артур Рэйш. Темный маг". Судя по всему, последняя часть цикла про приключения некроманта Артура Рэйша... то есть, упрощенно говоря - некроманта, там у него вообще что-то сложно со статусом...
Сюжет: как обычно, в столичном городе Алтире что-нибудь да не слава богу... Вот опять происходят жестокие и загадочные убийства. На этот раз таинственный преступник убивает не кого-нибудь, а магов, да сразу парами - темный плюс светлый, да еще и в ходе какого-то таинственного ритуала, никому не известного. Полиция сбилась с ног... Что еще хуже, Рэйш тоже сбился с ног. Улик и следов никаких, что в обычной реальности, что на темной стороне. Потерпевших может что-то связывать, а может и не связывать. Расположение мест и время преступления может укладываться в схему, а может и не укладываться... или, во всяком случае, эта схема для следователей не очевидна... Цель преступника даже представить не удается, его личность остается загадкой... Но что-то надо срочно делать, количество жертв все возрастает, паника достигает уже самых верхних кругов общества. Даже боги проявляют недовольство...
Я как-то привыкла, что обычно в цикле одна часть - одно расследование. Ну, не считая сквозной линии с семьей Артура и с исследованиями его учителя. А тут, так сказать, выражаясь языком сериалов, автор устроила арку... Кажется, это так называется... Одно расследование на две финальные серии. С одной стороны, можно порадоваться объемам, тем более книжка вышла толстенькая такая, солидная... мелким шрифтом... С другой стороны, мне не оставляет чувство, что автор опять переборщила... с обоснуем и реалистичностью...
Ну, хорошо, я понимаю, что это было очень сложное дело, при отсутствии улик следователи пытались взять преступника буквально измором - то есть, сплошными облавами, засадами и надеждами на счастливые случаи и совпадения. И это все было невероятно трудно и кошмарно, столько смертей и всяких ужасов. Но неужели автор преследовала такую цель, чтобы читатель на собственной шкуре ощутил каждую неровность на этом пути? Тут с такой обстоятельностью описано, как происходит первое преступление, как оно оформляется и расследуется, как происходит второе преступление, как оно оформляется и расследуется, какие начинают возникать версии и планируются превентивные меры, как происходит третье преступление, как оно оформляется и расследуется, как уточняются версии и превентивные меры, как происходит четвертое... Ну, в самом деле! По-моему, автор так описала все преступления, а их тут было двенадцать! Не считая тринадцатого, которое уже было чистым финалом. Ладно еще под конец преступник стал совершать не по одному, а сразу по два-три парных убийства за раз. Вот и получилось, что всю книжку только и повторялся весь этот цикл, с преступлениями, расследованиями, да еще между ними Рэйш бегал в подземный храм и восстанавливал статуи богов. Несколько монотонно, я бы сказала... А можно было бы при таком объеме и показать более подробно отношения Рэйша с командой, со своим домочадцами, которые были такие интересные при их введении, а потом автор их забросила и они перешли чисто в бытовые функции... и с внезапной новой напарницей... чрезвычайно интересная линия, но вышла исключительно схематической. Хотя, как я знаю, многие читатели почему-то не любят в фэнтези романтические линии, так что мне одной приходится страдать. Эх... Да и финальное объяснение происходящего вышло уж что-то слишком мудреным и хитровыкрученным...
Ну да ладно. Все равно это был прекрасный цикл, очень интересный, и я рада, что автор его дописала, и что его издали... А то от эксмо можно ожидать чего угодно, с этой их привычкой издать половину цикла и задвинуть остальное. Подлое издательство.

@темы: Книги

---

Книжный столик

Фаина Раневская "Письма к подруге".

"Мы так радовались, что потом даже немножко поплакали. У нас так всегда - как сильно радуемся, так начинаем вспоминать и непременно плачем."

"В Махачкале один мерзавец сказал Павле Леонтьевне, что никакой грим не в силах скрыть возраст. Ты только вообрази - бросить женщине, актрисе, в лицо такие слова! О как я жалею, что не присутствовала при этом. Я бы вырвала его грязный язык и выцарапала бы ему глаза. Тата назвала мне его фамилию, и если когда-нибудь я его встречу, то ему несдобровать."

"Я к этой Зинке привыкла, как к близкой подруге. Спектакль сняли, и у меня такое впечатление, будто подруга у меня умерла. Понимаю, что жизнь на этом не закончится, что будут новые роли, но все равно очень жаль. Такая потеря. Мне не везет с проститутками. Как играю проститутку, так спектакль снимают. Решила, что впредь больше не буду играть проституток."

"Кулешов сразу же мне сказал, что для его новой картины я не подхожу. В глазах у него при этом явственно читалось: "Вы, милочка, вообще для кино не годитесь."

"Актерский хлеб замешан на горчице и только сверху слегка присыпан сахаром. Лизнешь разок - сладко, а в другой раз уже горько."

"Таиров высоко ценит импровизаторские способности, и у него на каждом шагу импровизируют. Дома отрепетируют, а потом выдают за импровизацию."

"Пытаюсь искать какие-то случайные заработки. Заработаю рубль, а подметок стопчу на три. Так и живу."

"Если уж разочаровываться, то лучше сегодня, а не завтра или послезавтра."

"В нашей семье Божьи дары распределялись не поровну. Красота и расчетливость достались сестре, а ум с наивностью - мне."

"Может, не стоит никогда возвращаться в те места, с которыми связаны приятные воспоминания."

"Режиссер мне нравится, а вот остальные актеры, занятые в картине, - не очень. Но мне уже объяснили, что такова главная особенность кино - приходится играть с кем попало."

"Если хочешь понять, что такое съемки картины, то вспомни басню Крылова про лебедя, рака и щуку. Он как будто бы про это писал."

"Когда он говорит о картине, глаза у него горят так, что можно не сходя с места в него влюбиться. Но ты же знаешь, что я никогда не влюбляюсь в режиссеров. Я предпочитаю с ними спорить."

"Смею надеяться, что я хотя бы талантлива. Ведь мне об этом говорили даже те, кто меня не любил."

"Меня очень насмешила история с твоим лжеюристом. Только такая добрая душа, как ты, могла поверить проходимцу. Фирочка, милая, не переживай из-за пустяков. Мой отец в таких случаях говорил: "Хвала тебе, Всевышний, за то, что наказал деньгами и не забрал все." И знай на будущее, это я тебе говорю со знанием дела, что если человек оказывается в чужом городе без документов и денег, то ему незачем знакомиться с женщинами на бульварах и просить у них взаймы. Можно прийти в милицию, рассказать о случившемся, и его отправят по месту проживания. Жаль, конечно, что ты с ним не переспала. Так хотя бы было что вспомнить."

"Труппа ЦТКА - настоящее гадючье гнездо. Стоило только Павле Леонтьевне прийти в театр, как на Юрия Александровича сразу же написали анонимку. Бедному Ю.А.пришлось долго объяснять начальству, кто такая П.Л.Вульф и почему он решил пригласить ее в труппу."

"Я не верила отцу, когда он говорил, что жизнь очень сложная штука. Мне, девчонке, казалось, что все просто. Есть хорошие люди, есть плохие, есть так себе, ни два ни полтора. От хороших людей можно ожидать только хорошего, а от плохих плохого. И до сих пор, когда от хороших людей получаю что-то плохое, то теряюсь и начинаю думать, уж не сама ли я виновата?"

"Моя любимая роль - мамаша мещанка в пьесе "Чужой ребенок". Своих детей у меня нет, но это еще не означает, что я не могу и не умею играть мамаш."

"Я не могу играть роль, если не полюблю свою героиню или же хотя бы не буду ей сострадать. Без сострадания не получится образа."

"Недавно я спросила ее, притворившись дурочкой, какой она меня, вне всякого сомнения, и считает, почему Чехов назвал "Вишневый сад" комедией? Там же комического не больше, чем в "Гамлете". Хотела спровоцировать ее на дискуссию, но вместо этого услышала короткое: "Чехову виднее". - "Да, - говорю, - ему виднее, но хотелось бы и ваше мнение услышать." - "Когда соберусь ставить "Вишневый сад", тогда и скажу." Вот и поговори с такой. Ох, и за что мне такое несчастье? В кои-то веки получила хорошую большую роль. Разве нельзя было в придачу к ней еще и мало-мальски толкового режиссера дать?"

"В "Вассе" она играет Рашель. Из-за этого мне очень трудно давалась сцена, когда Васса посылает Анну в жандармское управление, чтобы сообщить про Рашель. Мне нужно показать в этой сцене борьбу плохого с остатками хорошего в душе Вассы, но я мысленно вижу не Рашель, а Добржанскую, и никакой борьбы не получается - ее бы я не только жандармам, а чертям бы отдала с радостью, чтобы взяли, да унесли куда подальше."

"Он хочет снять меня в своей следующей картине. Смешно - человек еще не знает, что именно он будет ставить, но знает, кого он станет снимать."

"Знаешь, как Таирову предлагают прочесть пьесу? Говорят: "Вот здесь есть хорошая роль для Алисы Георгиевны //Коонен//." Иначе он и читать не станет."

"Никаким поводом для праздника пренебрегать нельзя. В жизни и без того не очень много радости."

"С этим международным шахматным турниром была такая горячка, что я интереса ради выучилась играть в шахматы. Теперь могу поддержать компанию в поезде. Но мне в поездах большей частью предлагают сыграть в карты."

"У меня в голове есть копилка, в которую я складываю интересных, ярких людей. Вдруг когда-то пригодится. Эта копилка - самое большое мое богатство."

"Мы не поладили с момента нашего знакомства. Узнав в ней еврейку (а для этого много ума не надобно), я заговорила с ней на идише. Она же в ответ передернула плечами и сказала, что не понимает меня и что она не еврейка, а немка. Боже мой! Фирочка, скажи мне - есть ли такой немец, который не понимает идиша?"

"Когда смотрю такие, с позволения сказать, спектакли, всегда говорю про себя: "Ослепнуть бы мне, чтобы не видеть этого срама". Я так переживаю за искусство, переживаю всегда, когда вижу плохую постановку, даже если она меня впрямую не касается. Мне больно за искусство, за театр, за сцену, которую топчут бездари."

"Что поделать, я смотрю на кинорежиссеров так же, как моя сестра смотрела на холостых мужчин. Можно ли ожидать от него чего-то серьезного или нет?"

"Сорок лет как-никак, полжизни уже прожито, а где поклонники?"

"Славы мне хочется не ради денег или каких-то благ. Просто славе предстоит закончить мой давний спор с самой собой, положить конец моим сомнениям. Как только я пойму, что могу считать себя настоящей актрисой, так начну жить спокойно."

"По поводу этой пьесы было постановление ЦК, и другие режиссеры сразу же начали пинать Таирова. Я ему за это сразу же простила все обиды. Не выношу, когда пинают упавшего, сердце разрывается от жалости."

"Помнишь, как твой отец, благословенна его память, говорил: "Когда просишь, проси понятно". Сейчас часто вспоминаю эти слова. Я всегда молила Бога, чтобы он дал мне возможность сыграть роли Павлы Леонтьевны. Я имела в виду такие роли, как Софья в "Горе от ума" или ту же Любовь Яровую. Но вышло так, что мы вместе играем старуху Мотылькову."

"Надо отдать должное Ю.А. - он умеет примирять актеров. Он очень дорожит своим собственным спокойствием и не хочет видеть вокруг себя раздоры. Не все режиссеры такие. Некоторые считают, что в труппе должны постоянно кипеть страсти, и, если пару дней все спокойно, сами затеют какую-нибудь свару."

"Есть такие критики, которые только и умеют, что ругать. Раньше это называлось "гадким характером", а теперь "принципиальной позицией".

"Чувствую себя развалиной. Злесь колет, там болит, да еще и память ухудшилась, что меня очень пугает, ведь актриса без памяти все равно что почтальон без ног."

"Твой подарок запоздал немного. Сумочка прелесть, в Москве такой не достать. В театре всех прямо затрясло, когда я пришла с новой сумочкой. Столпились вокруг меня, начали восхищаться - ах-ах, настоящая французская работа! - и спрашивать, откуда я ее достала. Я сказала, что подруга прислала подарок, не вдаваясь в подробности. Теперь они думают, что у меня есть подруга в Париже."

"Я наняла женщину по рекомендации, не с улицы привела, чтобы та вела хозяйство. Не прошло и трех дней, как начали пропадать деньги. Выгнала, взяла другую. Та украла лисий воротник. Чтобы было короче - сейчас у меня работает уже четвертая. Эта, как я заметила, таскает еду. Понемногу, так что пока я с этим мирюсь. Разве мне жалко конфет? Я и угостить могу. Если она этим ограничится, то черт с ней - пусть работает. Но что-то мало-мальски ценное дома стараюсь не держать. Ты можешь смеяться, но у меня боязнь, что у меня что-то украдут, уже превращается в манию. Ежедневно проверяю, все ли на месте. Положение мое усугубляется тем, что в театре тоже понемногу подворовывают. Кругом воры! Как жить?"

"Донжуанство - это такой недостаток, который и в семьдесят лет остается при человеке. Уже и сил нет, а по глазам видно старого кобеля."

"Одна актриса, с которой я познакомилась, когда торговала искусством в клубах, чтобы заработать на жизнь //Рина Зеленая//, хочет, чтобы я снялась в картине по ее сценарию. Но это еще, как говорится, вилами на воде писано. У одной милой девушки есть желание написать сценарий, а у другой - снять по этому сценарию картину, комедию. Неизвестно еще, что из этого выйдет. Но меня весьма привлекает мысль о том, чтобы сняться в комедии. Это моя стихия. Дай Бог, чтобы получилось." //В 1938-39гг. снят фильм "Подкидыш"//

---

Андрей Васильев "Чужие небеса". Очередная часть цикла про Учеников Ворона. Ох...
Сюжет: итак, с огромными трудностями и потерями Ворон со своими учениками все таки смогли добраться до Халифатов. Теперь они вне досягаемости своих могущественных противников - Ордена Истины и жуткого мастера Гая. Ну, почти... расслабляться все же не стоит. У врагов длинные руки... Казалось бы, можно порадоваться победе, перевести дух и спокойно заняться своими делами... Но те, у кого и были такие мысли, быстро убедились, что все далеко не так просто. Оказавшиеся вне закона в своей родной стране, остаются чужими везде, и каждый смотрит на них только с расчетом, как можно их использовать к своей выгоде. А тот, кто решился вступить в бой с подлецами, должен хорошо подумать, до какой степени ненависти он готов дойти, чтобы победить... и окажется ли победа именно тем, чего он хотел...
Автор пошел в отрыв - повествование становится все более жестким и кровавым... Вот я еще от предыдущей книжки отойти не могу, в которой автор жестоко убил пусть симпатичных, но все же персонажей второго плана. А тут он разом уничтожил несколько центральных! Хотела выдать спойлер, но не буду! пусть те, кто читает цикл, но еще не добрался до этой части, с ужасом гадают... (рыдает горькими слезами)
И все равно не могу не отметить, как автор четко все описывает - все же выходит логично и закономерно... хотя и ужасно... И по-прежнему очень интересно, что же будет дальше с персонажами, как будет развиваться их история - тем более, что автор уже напугал своей готовностью беспощадно зачищать ряды действующих лиц. Надеюсь, что продолжение будет - на самом интересном месте же!
Все-таки не могу удержаться от спойлеров. Мне кажется, что Аманда все же жива и еще появится. Ведь не до такой же степени автор готов разбрасываться персонажами! А кто что думает по поводу Белой Ведьмы? к которой настойчиво все посылают? Скорее всего, в итоге ученики Ворона у нее и окажутся... Я подозреваю, что это Эванджелин! А что? Там указано, что она серьезный боец, и у нее жуткие раны, и она всех пугает, потому что слетела с катушек... Думаю, что это может быть Эванджелин, если ее схватил Орден Истины и пытал, а она смогла сбежать. Эх, как же завлекательно... когда хоть будет продолжение...

"- Утром выбираете себе место близ одной из королевских частей и оказываете ей всяческое содействие.
- Вы же хотели нас по разным разбросать? - уточнила Эбердин.
- Хотел, - признался Ворон. - А потом подумал и рассудил - да ну его. Вы, когда в кучу собираетесь, больше шансов выжить имеете. Боги - они кого любят?
- Смелых, - заявил Монброн, отсалютовав наставнику кубком.
- Везучих? - предположила Рози.
- Тех, кто их уважает, - пространно выразилась Магдалена.
- Дураков, - подытожил Ворон. - И если дураки держатся друг друга, то у них удачи становится куда больше."

@темы: Книги

---

Книжный столик

Лидия Гинзбург "Записки блокадного человека".

"Туризм, по своему психологическому качеству, ближе всего к коллекционерству. Точнее, есть разновидность коллекционерства."

"Какой долгий, изматывающий опыт нужен иногда, чтобы выжать потом из него несколько строк."

"Беда писателю, если слово его написано не для дела, а для того, чтобы показать свою образованность, или из ряда вон выходящее благородство, или суровую солдатскую прямоту, или изощренность и искушенность в разных тонкостях жизни, или латентный огонь своего сердца."

"Самый непримиримый и всепроникающий этический пафос встречается у людей практически аморальных. Вполне закономерно. Для аморального это область прекрасных философских абстракций. Он не знает того, что знает порядочный человек, из каких нерадостных усилий слагается эта порядочность."

"Мы - аналитики, кичащиеся человековедением, - мы умеем ошибаться в людях, как никто другой. Как никто, потому что, когда нам нужно не понимать, мы не понимаем грандиозно, с концепцией. Концепция работает, вытесняя из поля зрения факты, видимые самым простым глазом."

"Есть ли вообще поступки, свободные от корысти и тщеславия? Возможен ли беспримесный этический акт? Вне экзальтации, вероятно, почти невозможен. .. При всем многообразии этических систем, этический акт всегда мыслится как иерархический, как пожертвование низшим ради высшего. Никто ничем не жертвует зря. Человек принуждается к жертве извне или изнутри. В каждом данном случае позволительно спросить - есть ли жертва? Жертва должна быть ценой некой жизненной ценности. Если этого нет, то, расшифровывая данный поступок, смело спускайтесь по иерархической шкале вниз. Пустоты в этом деле не бывает; при отсутствии высших интересов действуют низшие."

"Что существует в общем сознании? Что среда может дать и что она может отнять? Если она может отнять только путем административным - наступает царство безнравственности."

"Любовь и сострадание должны быть воспитуемы, культивируемы, идеологически оформлены; иначе они глохнут с поразительной быстротой и исчезают с ужасной бесследностью."

"... Наивный реализм этического мышления. У нас, начиная с 40-х годов, это приняло формулу государственного наивного реализма, в силу которого, например, все великие писатели изображались в равной мере добросердечными и, главное, целомудренными."

"Ахматова говорит, что стихи должны быть бесстыдными. Да, но, быть может, поэты должны быть застенчивыми."

"Несогласие с существующим было опытом всей русской культуры. Русский интеллигент находил комплекс несогласия в себе готовым, вместе с проблесками сознания, как непреложную данность и ценность."

"Понять жизнь и литературу тех лет и поведение больших людей этой литературы можно только помня: человек не есть неподвижное устройство, собранное из противоречивых частей (тем более, не однородное устройство). Он - устройство с изменяющимися установками, и в зависимости от них он переходит из одной ценностной сферы в другую, в каждой из них пробуя осуществиться."

"Г.С. написал мне: когда поэт пробует быть как все, - у него это все равно не получается. Конечно, не получается... Поэт не может быть как все. Но современный поэт должен этого хотеть. Чем он и отличается от романтика."

"Люди декадентской культуры в быту, не сморгнув глазом, выносили ситуации, от которых человек должен лезть на стенку. Отличительное их свойство - железные нервы."

"Наряду с обыкновенной завистью существует особая зависть беспринципных и потерявших себя к высоким неудачам и страданиям."

"Когда доходит дело до беды, самая плохая семья удобнее самых лучших друзей."

"Наступает возраст, когда вопросов больше нет; в том смысле, что нет ни вопросов, ни решений, которые еще могли бы изменить жизнь."

"Чуковский был очарователен, и он был очарователь. Он был эстетическим фактом, артефактом."

"Существуют стихи не то что ниже, а вообще вне стихового уровня. И в краю безграничной раскупаемости книг - тучные их тиражи лежат нераскупленными на прилавках. Слова в них - и бытовые, и книжные - никак не трансформированы. Просто словарные слова, с которыми решительно ничего не случилось оттого, что они (по Тынянову) попали в единый и тесный ряд. Нет, все же случилось - механическая ритмизация не позволяет им с достоинством выполнять свое нормальное коммуникативное назначение."

"Проза может оправдать себя сообщением интересного, размышлением, увлекательным сюжетом. Но стихи - это опыт жизни в магическом кристалле обнаженного смысла."

"Кушнер: Не в том дело, что подключаться можно к содержимому жизни, - его хватает. Но точка зрения на жизнь - чья она в таком случае? Она не может быть точкой зрения одного, данного человека, как не может быть язык человека его единоличным, не принадлежащим обществу языком."

"З.Г. со свойственной ей нецеремонностью, спросила Бахтина прямо - почему он печатается под чужими именами. Бахтин ответил, что это его друзья, к которым он хорошо относился, и почему бы ему было не написать от их имени книги."

"Они честно говорили друг другу: "Что ж, среди всего неясного самое ясное - мы погибли." Недели две им казалось, что это проще всего остального и что они относятся к этому довольно спокойно. Потом уже выяснилось, что погибнуть труднее, чем это кажется с первого взгляда. И они же потом с усилием, по частям, вырывали свою жизнь у дистрофии, а многие из них сознательно или бессознательно делали общее дело."

"Живые питаются кровью. Одни как паразиты, другие как честные гости на пиру, ответившие предложением собственной крови."

"Хорошо, правильно, что город гордится подметенной улицей, когда по сторонам ее стоят разбомбленные дома; это продолжается и возвращается социальная связь вещей."

"Город уже не серия мгновенных комбинаций улиц, домов и автобусов. Город - синтетическая реальность. Это он, город, борется, страдает, отталкивает убийц. Это общее понятие - материально. Мы познаем теперь город как с самолета, как на карте. Это предметное целое, ограниченное зримой границей. Границу смыкают заставы; границу расчленяют ворота (у города есть двери, как у каждого человеческого жилья). К воротам рвется враг; заставы и ворота не пропускают врага. Мы снова постигли незнакомую современному человеку реальность городских расстояний, давно поглощенную трамваями, автобусами, таксим. Проступил чертеж города с островами, рукавами Невы, с наглядной системой районов, потому что зимой, без трамваев, без телефонов, знакомые друг другу люди с Васильевского, с Выборгской, с Петроградской жили, месяцами не встречаясь, и умирали незаметно друг для друга. Районы приобрели новые качества. Были районы обстреливаемые, и районы, излюбленные для воздушных налетов. Иногда переправиться через мост означало вступить в зону иных возможностей."

"В блокадном Ленинграде мы видели всякое - меньше всего боязни."

"Чтобы сохранить хладнокровие среди всеобщей паники, нужно быть чуть ли не героем. Но попробуйте кричать и метаться, когда все вокруг делают свое дело, - это требует особой дерзости."

"Легче иногда, идя на смертельную опасность, не думать о смертельной опасности, нежели идти на службу и не думать о полученном выговоре."

"С древнейших времен и до наших дней слово трус - магическое слово. Можно бояться насморка, но смерти бояться стыдно. Как удалось внушить такое человеку с его волей к самосохранению, воспитать его в этом? Вероятно, удалось потому, что иначе существование общества, государства вообще невозможно и сюда была брошена вся сила внушения."

"Праздность, если она не осмыслена отдыхом, развлечением, - страдание, кара (тюрьма, очередь, ожидание приема)."

"Человек не выносит вакуума. Немедленное заполнение вакуума - одно из основных назначений слова. Бессмысленные разговоры в нашей жизни имеют не меньшее значение, чем осмысленные."

"- Ой, вот я хлеб начала. Теперь боюсь - не донесу до дому.
- Никогда нельзя начинать."

"- Теперь это наши стреляют. Не беспокойтесь. То стреляют, то песни поют. Комедия."

"- Ну, пойду я.
- Вы не боитесь?
- Чего бояться? Сяду в трамвай и поеду.
- Вы не боитесь, что вдруг трамвая не будет?
- А, я ничего не боюсь. Я хотела бы чего-нибудь испугаться."

"Девочка начинает хныкать и теребить бабушку: "Пойдем, пойдем!"
- Нет, не пойдем, подожди. Вот когда немца убьем, тогда будем ходить свободно."

"К весне дистрофический человек настолько оперился, что опять захотел гордиться и самоутверждаться. Одни умели добывать, распределять, приготовлять пищу - и гордились этим как признаком силы. Другие всего этого не умели, чем и гордились как признаком высшей духовной организации. С возобновлением рынка одни начали гордиться тем, что особенно дешево покупают ботву или крапиву, другие - тем, что тратят много денег."

"Пишущие, хочешь не хочешь, вступают в разговор с внеличным. Потому что написавшие умирают, а написанное, не спросясь их, остается. Может быть, замкнутому сознанию проще было бы обойтись без посмертного социального существования со всеми его принудительными благами. Может быть, втайне оно бы предпочло уничтожиться совсем, со всем своим содержимым. Но написавшие умирают, а написанное остается."

---

Лидия Гинзбург "Записки блокадного человека". Собственно говоря, это сборник. Сюда входят записи 20-30-х годов, 50-70-х годов, какой-то то ли рассказ, то ли фрагмент чего-то - что ли попытка художественного текста... и сами заглавные записки. Да... Название у сборника все же не совсем удачное, мне кажется. Суровое упоминание блокады настраивает на определенный лад... а сам текст располагается уже в конце сборника. Лучше бы назвали просто "Записки", это и обобщенно, и полностью раскрывает идею сборника.
Впечатления от сборника сложились неоднозначные. Первая часть - записи 20-30-х годов мне очень понравились. Автор - прекрасный мемуарист... кажется, так это называется? Фиксирует яркие, четкие, выразительные картинки происходящего вокруг, свои воспоминания о знаковых для культуры личностях... Плюс добавляет свои мысли, размышления - которые тоже интересно почитать. Получается такая мозаичная картина прошедшей эпохи - светло и печально. Кристальная прозрачность.
Записи 50-70-х... ну, тоже интересно... Но они ощущаются уже гораздо тяжеловеснее, массивнее... Тут уже большей частью размышления и анализ. Проблемы литературы, литературоведения... все такое. Достаточно трудно читается, язык... с использованием специфических терминов и оборотов.
Художественный фрагмент - или что это? - "Возвращение домой", у меня вообще не пошел. Ничего не хочу сказать, но тут, в общем-то, большей частью описания...
"Записки блокадного человека". Тоже оказалось не то, чего я ожидала. То есть, мне казалось, что здесь будет описание происходящего в блокаду, по типу тех же записей 20-30-х годов, какие-то факты, впечатления... Но текст опять же очень тяжелый - в плане чтения! - вязкий. опять те же описания, автор описывает состояние некоего персонажа, который встал утром, вышел на улицу, что он чувствует, описывает ощущения от голода и размышления о еде, ощущения от бомбежек и бомбоубежищ, ощущения, ощущения, впечатления... В общем, очень похоже на тот самый текст про "Возвращение домой" - может, именно поэтому, его и включили в сборник? И только ближе к финалу, когда автор описывает людей в очередях за хлебом, или в бомбоубежище, или в столовых, их разговоры - читать становится куда легче (и я тогда быстро дочитала, а то этот небольшой по объему текст у меня тянулся и тянулся, два с лишним года!)...
И вот, уже дочитав до конца, до последней строчки, я натыкаюсь на пометку о датах написания... "1942-1962-1983". И тут на меня накатывает некоторое понимание - то есть, получается, автор это все писала в несколько приемов? И первые записи сделаны еще тогда? во время блокады? в самое тяжелое ее время - в 1942 году?.. Мне стало стыдно. Вот я тут сижу и ковыряюсь в литературных тонкостях и впечатлениях - тяжеловесно или нет, читать, видите ли, мне было тяжело... А автор что ли это все писала вот прямо там, в блокадном Ленинграде, мучаясь от голода... Это же наверно - как оно называется, этот прием... - отстранение? Она не писала "я", она писала как бы про некий отстраненный персонаж - что это он чувствует то и это, это он наблюдает у себя разные стадии голода... Может, ей так было легче! Она как бы внушила себе, что занимается исследованиями вопроса... Чтобы отвлечься от кошмара происходящего, сохранить личность, хоть как-то, не превратиться в животное...
Заглянула в биографию на LiveLib, там написано, что автор пережила блокаду, потеряла мать, которая умерла от голода в том самом, 1942 году. Опять пронзило - так вот этот эпизод из записок, где персонаж как бы говорит, что у него умерла мать, а карточки еще остались, и он отоварил эти карточки и все съел, съел... и при этом с отстраненным удивлением фиксировал, что ничего по этому поводу не чувствует, в смысле, от того, что досталось вдруг столько хлеба. Это что ли она о себе писала?.. Ужасно... Конечно, такие вещи просто нельзя оценивать с каких-то абстрактно литературных позиций...

@темы: Книги

---

(лазая в ЖЖ) женщина рассказывает печальные и жуткие вещи...

---

Заглянула по дороге в книжный - ну просто ручки посмотреть! - продают новогодние открытки. 20 октября! Ну, там немного было, несколько штук, но сам факт... В прошлом году в середине ноября начали. Они так и будут каждый год на месяц раньше начинать?
Может, тогда стоит просто круглогодично выпускать и продавать новогодние открытки? Лично я только за, новогодние - мои любимые...