Читательский дневник

А.П.Чехов. Письма.
«Н.А.Лейкину, 16 апреля 1893г.
Вчера наконец прибыли таксы, добрейший Николай Александрович. Едучи со станции, они сильно озябли, проголодались и истомились, и радость их по прибытии была необычайна. Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посеянными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь еще не видали таких уродов. Самка симпатичнее кобеля. Но у обоих глаза добрые и признательные. Чем и как часто Вы кормили их? Как приучить их отдавать долг природе не в комнатах? И т.д. Таксы очень понравились и составляют злобу дня. Большущее Вам спасибо.»

М.Коршунов. Школьная вселенная.
«В искусстве Вася не новичок. Участвовал в опере «Репка», в главной роли. Репку играл. Сидел на полу в течение всей оперы. Роль такая досталась. Его тянули «из земли». Катя Глущенко тянула и Козерог. Козерог исполнял партию старика, а Катя – партию старухи. Пели они оба. А Вася не пел: у репы не было партии, но репа была главной ролью.
Через год положение улучшилось, в смысле репертуара. Играл Ворону в басне Крылова. Человеческих слов не произносил, но все-таки каркал. Дальше пошло еще лучше. Играл дворника в «Кошкином доме». Появились человеческие слова и метла.
А в «Золушке» достиг вершин в смысле роли: играл не кого-нибудь, а принца. Но с карьерой все равно не получилось. Золушка подвела. Даже не подвела, а нарочно сделала.
Золушкой была Катя Глущенко. Она подруга Нельки Мунц. Повсюду они вместе, повсюду шепчутся. И перед спектаклем пошептались. Помните, в спектакле есть такая сцена, когда Золушка приезжает на бал в длинном красивом платье? Катя тоже приехала на бал. Вася-принц ждет соответственно, когда Золушка потеряет туфельку. И Золушка приподняла длинное платье и потеряла… стоптанный, здоровенный тапок. Зрители начали смеяться и кричать: «Принц гороховый!»
Вася, конечно, расстроился. Но потом утешился: он ведь артист и на всякие там насмешки должен отвечать искусством. Возьмет и войдет в образ свиньи – пусть поглядят на себя со стороны.»

---

А.П.Чехов. "Письма. Собрание в 12 томах. т.4. 1890-1892г." И вот я на четвертом томе! Этот период отличается эпохальными событиями... Чехов отправляется в поездку на Сахалин! Это я имею в виду, что сначала он плыл на пароходе, потом скакал на лошадях, потом опять плыл... Что называется - да что вы понимаете в экстремальном туризме... Да уж. Ну вот у нас экстремалы отправляются восходить на Эверест, или прыгать со скал в море, или с небоскребов с чем-то там, или у них скайвинг, или дайвинг, или рафтинг, или что там еще. А вот кому-то что ли из них пришло в голову - а не отправиться ли мне проинспектировать зоны и лагеря?! ну чисто из активной гражданской позиции. Чтобы конкретно на месте разобраться, что там и как. Чехову пришло. И он сам себя отправил на Сахалин.
Чехов подошел к делу ответственно. Месяца два перед выездом он закопался в спецлитературу. Изучал все, что можно о Сахалине. География, климатические условия, публикации в СМИ... ну, вообще все, что попадется. Наконец отправился... И это даже не то что сейчас - сел в самолет и полетел, утомляясь от долгого полета. Это, как уже отмечено - долгий и эпический путь через всю страну. На пароходах, на поезде (только до Урала, БАМ еще не построили... ), далее - на лошадях... Для этой цели Чехов даже приобрел себе повозку и лошадь. Потом в дороге продал. Да и то сказать - скакал. Где скакал, где шагом ехал, где вообще кувыркался вместе с повозкой. Потому что попал на весну, разлив и распутицу. Добравшись до Байкала и Амура, опять сел на пароход и поехал, как цивилизованный человек...
На Сахалине Чехов нашел себе занятие. Провел перепись населения. И это уж действительно - видел всех и каждого, и вообще все закоулки. Об этом он потом написал подробный труд. Я не читала. Может, потом и прочитаю... Мне бы с письмами разобраться...
Далее Чехов еще собирался на обратном пути - через южные океаны - заехать в Японию и т.д. В Японию не получилось - там, в тех местах была эпидемия холеры. Но на Цейлон все-таки заехал. На Цейлоне, находясь в состоянии эйфории, Чехов приобрел лошадь для Суворина и мангустов лично для себя. Эти зверьки его очаровали. Меня тоже. Ну вот почему, скажите пожалуйста, нам в школе, когда мы проходили Чехова, не сообщали об этих мангустах?! Если бы знать о том, как семейство Чеховых радостно возилось с этими мангустами, то определенно образ Чехова бы в моих глазах сложился совсем по-другому... Изначально мангустов было три, потом остался только один, что случилось с другими, не поняла... Может, и умерли потихоньку... может, кому-то их передарили? Последний мангуст еще съездил с Чеховыми на очередную нанятую на лето дачу, умудрился там потеряться в лесах, освоился в непривычном климате, был потом отыскан охотниками и сдан обратно на руки Чехову... И в завершении его истории - был сдан Чеховым в зоопарк. Но лишь потому, что Чехов собрался выезжать куда-то на длительное время и не имел возможности взять мангуста с собой. В зоопарке мангуста приняли с благодарностью.
И вот тут я думаю - а странно, получается, что Чехов как бы почти целиком повторил путь Гончарова... О котором, кстати, в одном из писем отозвался критически. Ну, это он об Обломове. Скучно, видите ли, персонаж не впечатляет. А вот про "Фрегат "Паллада" Чехов ничего не написал... Однако, вот почти тот же путь проделал. Только в обратном направлении. Может, и про Японию он замышлял из этих же соображений?
Потом мне так же пришла в голову идея... Вот когда Чехов добирался до Сахалина, плыл по Амуру на пароходе, обозревая пейзажи и всех встречных, он в одном из писем написал, что на пароходе увидел ручную лису, которая сидела и смотрела, как он умывался. Ага! Лиса! Так это Чехов подумал, что она просто ручная. А места-то какие! Это же уже Китай, это же уже ареал обитания кицунэ... А по всем сказкам и мифам, лисы любят студентов и вообще ученых людей. И тех, кто занимается искусствами. Может, лиса-кицунэ выбралась посмотреть на нашего Чехова! Может, она потом и к нему отправилась... И встретился он потом со своей Книппер-Чеховой... Авторы фэнтези могли бы об этом что-нибудь написать.
А вот после возвращения с Чеховым произошли разные изменения. В смысле, повидав всякие необыкновенные и ужасные вещи, он вдруг осознал, что в его окружении, в общем-то, все довольно мелкое... почувствовал неприязнь и зависть окружающих... Чего раньше не замечал... Это его расстроило, конечно... К примеру, Жан Щеглов. Видимо, какой-то тогдашний литератор и драматург. В одном из писем Чехов с горечью упоминает, что Щеглов распускает про него пошлые сплетни. И вот - как отрезало. А раньше он довольно часто этому Щеглову писал. А тут перестал. И даже если изредка какое письмо Щеглову и попадется, то не то, что раньше - никакого шутливого тона, дружеских подначек. Просто письмо...
Видимо, наблюдая такое депрессивное настроение, вмешался Суворин. И тут же повез Чехова в Европу! Италия, Австрия, Франция... И опять подробные письма с описаниями впечатлений. Вплоть до подъема на Везувий. Мда. Такой вот период выдался у Чехова... Правда, у меня под конец несколько смазалось впечатление. То есть, я чего-то сначала подумала, что Суворин его просто так повез. Но нет - Чехов, видимо, сам платил за поездку. Залез в долги опять... А мог бы и сам от себя поди свозить! человек не бедный. Впрочем, Чехов, наверно, не принял бы таких затратных благодеяний...

Чехов в указанный период.


Чехов с мангустами.


А вот попалась групповая фотография! Наконец-то посмотреть на действующих лиц этого эпического романа в письмах...

"А.П. Чехов перед отъездом на Сахалин. Стоят: А.И. Иваненко, И.П. Чехов, П.Е. Чехов, А.Корнеев. Сидят: М.Корнеева, М.П. Чехов, Л.С. Мизинова, М.П. Чехова, А.П. Чехов, Е.Я. Чехова. Москва."

@темы: Книги

---

Прочитав вчера в ночи в фленте о каких-то новых беспорядках в США, я даже не заинтересовалась разыскивать подробности... Вот до такой степени надоели американцы со своими выборами и фокусами и всем на свете. Ну неважно, в фленте все равно дальше сообщили, что там толпы активных граждан ворвались в Капитолий.
Тут мне пришла в голову мысль, что завтра - то есть, сегодня - об этом наверняка будут рассуждать в изоленте. И я с интересом принялась дожидаться момента на прослушивание. Клиника, как она есть.

Решила еще заглянуть к Спарксу в твиттер. Ну - активно скорбит о погибших в ходе беспорядков, возлагая вину за их смерть на Трампа и его сторонников, которые подзуживали и возбуждали.
Как же мы похожи...

О результатах событий - думаю - ничего не будет. Все пойдет по старому, как оно шло.

---

Книжный столик

«После сахалинских трудов и тропиков моя московская жизнь кажется мне теперь до такой степени мещанскою и скучною, что я готов кусаться.»

«Меня окружает густая атмосфера злого чувства, крайне неопределенного и для меня непонятного. Меня кормят обедами и поют мне пошлы дифирамбы и в то же время готовы меня съесть. За что? Черт их знает. Если бы я застрелился, то доставил бы этим большое удовольствие девяти десятым своих друзей и почитателей. И как мелко выражают свое мелкое чувство! Буренин ругает меня в фельетоне, хотя нигде не принято ругать в газетах своих же сотрудников; Маслов не ходит к Сувориным обедать; Щеглов рассказывает все ходящие про меня сплетни и т.д. Все это ужасно глупо и скучно. Не люди, а какая-то плесень.»

«Получил письмо от обер-прокурора кассационного департамента Кони. Хочет меня видеть, чтобы поговорить о Сахалине.»

«…От водки только голова жестоко болит, а мысли все те же, такие же трезвые и гнусные.»

«Я начинаю стареть; это я заключаю из того, что мне очень хочется «поговорить о литературе». Степенность.»

«В начале первой недели поста я еду во Владимирскую губернию на стеклянный завод Комиссарова. Не найдете ли Вы возможным поехать со мной? Весна, грачи, скворцы, попы, урядники, рабочие, мельница и громадные, аду подобные, печи на заводе. Все это, уверяю Вас, ужасно интересно. Вернувшись в Москву, Вы привезете с собой много посуды, которая будет сделана при Вас же и по Вашим рисункам. Главное, не забывайте – весна! И мы увидим множество людей.»

«Есть много и других обстоятельств, но все мелко перед работой и деньгами.»

«… Не терплю двуногих богов, особенно, если их сочиняют.»

«Сейчас я гулял по Невскому. Все удивительно жизнерадостно, и когда глядишь на розовые лица, мундиры, корсеты, дамские шляпки, то кажется, что на этом свете нет горя.»

«Сейчас я видел итальянскую актрису Дузе в шекспировской «Клеопатре». Я по-итальянски не понимаю, но она так хорошо играла, что мне казалось, что я понимаю каждое слово. Замечательная актриса. Никогда ранее не видел ничего подобного. Я смотрел на эту Дузе и меня разбирала тоска от мысли, что свой темперамент и вкусы мы должны воспитывать на таких деревянных актрисах, как Ермолова и ей подобные, которых мы оттого, что не видали лучших, называем великими. Глядя на Дузе, я понимал, отчего в русском театре скучно.»

//в Вене// «Церкви громадные, но они не давят своею громадою, а ласкают глаза, потому что кажется, что они сотканы из кружев. Это не постройки, а печенья к чаю.»

«Все встречные узнают в нас русских и смотрят мне не в лицо, а на мою шапку с проседью. Вероятно, думают, что я очень богатый русский граф.»

//в Венеции// «Здесь такие здания, по которым я чувствую подобно тому, как по нотам поют, чувствую изумительную красоту и наслаждаюсь.»

«Русскому человеку, бедному и приниженному, здесь, в мире красоты, богатства и свободы, не трудно сойти с ума. Хочется здесь навеки остаться.»

«Когда темно, гондолы кажутся живыми.»

«Видел Венеру Медичейскую и нахожу, что если бы ее одели в современное платье, то она вышла бы безобразна, особенно в талии.»

«Италия без солнца, это все равно, что лицо под маской.»

«Видел я все и лазил всюду, куда приказывали. Давали нюхать – нюхал. Но пока чувствую одно только утомление и желание поесть щей с гречневой кашей. Венеция меня очаровала и свела с ума, а когда выехал из нее, наступили Бедекер и дурная погода.»

«В путеводителях сказано, что в путешествии по Италии роман непременное условие. Что ж, черт с ним, я на все согласен. Роман так роман.»

«Италия… единственная страна, где убеждаешься, что искусство в самом деле есть царь всего, а такое убеждение дает бодрость.»

«Был в парикмахерской и видел, как одному молодому человеку целый час подстригали бородку. Вероятно, жених или шулер.»

«Я соскучился шататься по белу свету. Пора и честь знать, а то пятки болят.»

«Около казино с рулеткой есть другая рулетка – рестораны. Дерут здесь страшно и кормят великолепно. Что ни порция, то целая композиция, перед которой нужно в благоговении преклонять колена, но отнюдь не осмеливаться есть ее. Всякий кусочек изобильно уснащен артишоками, трюфелями, всякими соловьиными языками… И, боже ты мой господи, до какой степени презренна и мерзка эта жизнь с ее артишоками, пальмами, запахом померанцев! Я люблю роскошь и богатство, но здешняя рулеточная роскошь производит на меня впечатление роскошного ватерклозета. В воздухе висит что-то такое, что, вы чувствуете, оскорбляет вашу порядочность, опошляет природу, шум моря, луну.»

«Миша, почини мое пенсне за спасение души. Без очков я просто мученик. Был на картинной выставке и половины не видел благодаря близорукости.»

«Человеки, подпоясывающие себя удавами, дамы, задирающие ноги до потолка, летающие люди, львы, кафешантаны начинают мне противеть. Пора домой. Хочется работать.»

«Зачем я не знаю языков? Мне кажется, беллетристику я переводил бы великолепно; когда я читаю чужие переводы, то произвожу в своем мозгу перемены слов и перестановки, и получается у меня нечто легкое, эфирное, подобное кружевам.»

«В понедельник, вторник и среду я пишу сахалинскую книгу, в остальные дни, кроме воскресений, роман, а в воскресенье маленькие рассказы. Работаю с охотой, но – увы! – семейство мое многочисленно, и я, пишущий, подобен раку, сидящему в решете с другими раками: тесно. Погода стоит великолепная, место, где стоит дача, сухое и здоровое, лесу много… В Оке много рыбы и раков. Вижу поезда и пароходы. Вообще, если бы не теснота, то я был бы очень, очень доволен.»

«Я медлительный, но плодовитый автор. К 40 годам у меня будет сотня книг, так что я могу открыть книжную лавку из одних только моих сочинений. Иметь много книг и больше не иметь ничего – это ужасно совестно.»

«Не забудьте, что в начале июня пароход «Петербург» привезет яванскую лошадь, которую я заказал для Вас в Сингапуре и которую пароходные офицеры обещали мне довезти до Одессы. Это, если ее привезут, удивительная лошадь. Не забудьте написать в Одессу, в книжный магазин, чтобы там поручили кому-нибудь побывать на пароходе в день его прихода, взять лошадь и спровадить ее в Феодосию.»

«Я ежедневно встаю в 5 часов утра; очевидно, в старости буду вставать в четыре. Мои предки все вставали очень рано, раньше петухов. А я заметил, что люди, встающие очень рано, ужасные хлопотуны. Стало быть, я буду хлопотливым, беспокойным стариком.»

«Новость: мы устроили рулетку. Ставка не больше копейки. Доход рулетки идет на общее дело – устройство пикников. Я крупье.»

«Мангус нашелся. Охотник с собаками нашел его по сю сторону Оки, против дачи Снигирева, в каменоломне; если бы не щель в каменоломне, то собаки растерзали бы мангуса. Блуждал он по лесам 18 дней. Несмотря на ужасные для него климатические условия, он стал жирным – таково действие свободы. Да, сударь, свобода великая штука.»

«Вы находите, что если Ваш рассказ скучен, то это ужасно. А я Вам скажу, что если из пяти наших рассказов только один будет нескучен, то и слава богу. Не скучные рассказы ужасны, а ужасно, когда скучно писать.»

«Вообще, читайте все, что выходит. Это для эрудиции нужно.»

«После Илии повеяло холодом. Пахнет осенью. А я люблю российскую осень. Что-то необыкновенно грустное,приветливое и красивое. Взял бы и улетел куда-нибудь вместе с журавлями. Когда-то в детстве я осенью лавливал певчих птиц и продавал их на базаре. Что это за наслажденье! Это лучше, чем книги продавать.»

«Бывают часто заболевания, в которых не теряет головы только тот, кто не лечит.»

«Боже мой, если мои произведения нравятся публике так же мало, как мне чужие, которые я читаю теперь, то какой я осел! В нашем писательстве есть что-то ослиное.»

«Плодовытая смоковница! Когда пишут о родах, то пишут и о результатах, ты же не сообщаешь, кого ты подарил свету, и мать гадает на картах, кто у тебя родился: мальчик ли, девочка или гермафродит. Ждем особого манифеста.»

«Я с удовольствием занял бы у кого-нибудь тысяч пять без отдачи. Пора бы учредить такие банки, откуда дают деньги порядочным людям без надежды получить их когда-либо обратно.»

«Пока я писал повесть и спешил чертовски, у меня в голове все перепуталось и работал не мозг, а заржавленная проволока. Не следует торопиться, иначе выходит не творчество, а дерьмо.»

«Везла баба рожь и свалилась с воза вниз головой. Страшно разбилась: сотрясение мозга, вытяжение шейных позвонков, рвота, сильные боли и проч. Привезли ее ко мне. Она стонет, охает, просит у бога смерти, а сама глядит на мужика, который ее привез, и бормочет: «Ты, Кирила, брось чечевицу, после отмолотишь, а теперь овес молоти.» Я ей говорю, что после об овсе, а теперь, мол, есть поговорить о чем посерьезнее, а она мне: «Овес-то у него очень хороший!» Хлопотливая, завидющая баба. Таким легко помирать.»

«… Фельетон хорош, но странно, напиши таких фельетонов хоть тысячу и все-таки дело не подвинется ни на шаг и все-таки непонятным остается, для чего такие фельетоны пишутся.»

«Если фамилия у Ладзиевского в самом деле скверная, то можно его назвать иначе. Пусть будет Лагиевским. Фон Корен пусть остается фон Кореном. Изобилие Вагнеров, Брандты, Фаусеки и проч. отрицают русское имя в зоологии, хотя все они русские. Кстати сказать, русская жизнь теперь так перепуталась, что всякие фамилии годятся.»

«Толстой отказывает человечеству в бессмертии, но, боже мой, сколько тут личного! Черт бы побрал философию великих мира сего! Все великие мудрецы деспотичны, как генералы, и невежливы и неделикатны, как генералы, потому что уверены в безнаказанности. Диоген плевал в бороды, зная, что ему за это ничего не будет; Толстой ругает докторов мерзавцами и невежничает с великими вопросами, потому что он тот же Диоген, которого в участок не поведешь и в газетах не выругаешь.»

«Рассказ я пришлю, но сказать, как он будет называться, я не могу. Назвать его теперь так же трудно, как определить цвет курицы, которая вылупится из яйца, которое еще не снесено.»

«У Вас уже двое детей? Это хорошо. Если есть дети, то, значит, Вы здоровы и Вам не скучно жить.»

«Любовь к трупу – это раздраженье Вашей пленной мысли. Вы не видели трупов.»

«Мне необходимо удрать из дому хотя на полмесяца. От утра до ночи я неприятно раздражен, чувствую, как будто кто по душе водит тупым ножом, а внешним образом это раздражение выражается тем, что я спешу пораньше ложиться спать и избегаю разговоров. Все у меня не удается, глупо валится из рук. Начал я рассказ для «Сборника», написал половину и бросил, потом другой начал; бьюсь с этим рассказом уже больше недели, и время, когда я кончу его и получу деньги, представляется мне отдаленным. Одним словом, черт знает что. Какая-то чепуха, а не жизнь. И ничего я теперь так не желаю, как выиграть 200 тысяч, потому что ничего так не люблю, как личную свободу.»

«Говорить теперь о лености, пьянстве и т.п. так же странно и нетактично, как учить человека уму-разуму, в то время, когда он в тифу. Сытость, как и всякая сила, всегда содержит в себе некоторую долю наглости, и эта доля выражается прежде всего в том, что сытый учит голодного. Если во время серьезного горя бывает противно утешение, то как должна действовать мораль и какою глупою, оскорбительною должна казаться эта мораль. По-ихнему, на ком 15 рублей недоимки, тот уже и пустельга, а сосчитали бы они, сколько недоимки на государствах, на первых министрах, сколько должны все предводители дворянства и архиереи, взятые вместе. Что должна гвардия! Про это только портные знают.»

«Если я врач, то мне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа, а не на Малой Дмитровке с мангусом. Нужен хоть кусочек общественной и политической жизни, хоть маленький кусочек, а эта жизнь в четырех стенах без природы, без людей, без отечества, без здоровья и аппетита – это не жизнь, а какой-то … и больше ничего.»

«Со мной произошла перемена: те две классические рюмки водки, которые я выпивал за ужином, чтобы крепче спать, теперь уж я не пью. После инфлюэнцы у меня испортился вкус, и все спиртные напитки кажутся мне микстурой. О, несчастье особого рода!»

«Был у меня Боборыкин. Он тоже мечтает. Говорил мне, что хочет написать нечто вроде физиологии русского романа, его происхождение у нас и естественный ход развития. Пока он говорил, я никак не мог отрешиться от мысли, что вижу перед собой маньяка, но маньяка литературного, ставящего литературу паче всего в жизни. Я в Москве у себя так редко вижу настоящих литераторов, что разговор с Боборыкиным показался мне манной небесной, хотя в физиологию романа и естественный ход развития я не верю, т.е. может быть, и есть эта физиология в природе, но я не верю, чтобы при существующих методах можно было уловить ее. Боборыкин отмахивается обеими руками от Гоголя и не хочет считать его родоначальником Тургенева, Толстого, Гончарова… Он ставит его особняком, вне русла, по которому тек русский роман. Ну, а я этого не понимаю. Коли уж становиться на точку зрения естественного развития, то не только Гоголя, но даже собачий лай нельзя ставить вне русла, ибо все в природе влияет одно на другое и даже то, что я сейчас чихнул, не останется без влияния на окружающую природу.»

«Помимо всяких огородных дел, мы главным образом стараемся спасти урожай будущего года. Оттого, что мужики за бесценок, за гроши продают своих лошадей, грозит серьезная опасность, что яровые поля будут не вспаханы и что таким образом опять повторится голодная история. Так вот, мы скупаем лошадей и кормим, а весною возвратим их хозяевам. Дело наше уже стоит крепко на ногах, и в январе я поеду туда созерцать плоды.»

«Зачем вы говорите о «нашем нервном веке»? Ей-богу, нет никакого нервного века. Как жили люди, так и живут, и ничем теперешние нравы не хуже нравов Авраама, Исаака и Иакова.»

«Рассказы вообще тем хороши, что над ними можно сидеть с пером целые дни и не замечать, как идет время, и в то же время чувствовать нечто вроде жизни. Это с гигиенической точки зрения. А с точки зрения полезности и проч., написать недурной рассказ с содержанием и дать читателю 10-12 интересных минут – это, как говорит Гиляровский, не баран начихал.»

«У меня сегодня опять прескверно болит голова. Не знаю, что делать. Нет уж, должно быть, к старости пошло, а если не к старости, то к чему-нибудь похуже.»

«Если вам не удастся найти хорошего фельетониста, то заведите «Московские письма». Пусть пишет, кто хочет, а Вы из той массы, которую будут присылать Вам волонтеры, выбирайте самое интересное. Много охотников найдется писать.»

«Никакая брань не оскорбляет и не опошляет так, как мелкость суждения.»

«Не хочется сидеть на одном месте. Когда вертишься, то как-то на душе покойнее.»

«Когда критикуешь чужое, то чувствуешь себя генералом.»

«В правление Зоологического сада. В прошлом году я привез с о.Цейлона самца-мангуса. Животное совершенно здорово и бодро. Уезжая надолго из Москвы и не имея возможности взять его с собой, я покорнейше прошу правление принять от меня этого зверька и прислать за ним сегодня или завтра. Самый лучший способ доставки – небольшая корзинка с крышкой и одеяло. Животное ручное. Кормил я его мясом, рыбой и яйцами. Имею честь быть с почтением А.Чехов.»

---

С Рождеством всех, кто празднует!

---

Читательский дневник

А.П.Чехов. Письма.
«И.Е.Репину. 23 января 1893г.
С Вашего позволения с вопросом насчет того, была ли луна в Гефсиманском саду, я обращался к молодому священнику-богослову, изучавшему древнееврейскую литературу и проч. Третьего дня у меня с ним был разговор, и он, как на важнейший литературный источник, указал мне на книгу Исход, глава XII, а сегодня я получил от него письмо, которое при сем прилагаю. В этом письме есть два-три указания, которые, быть может, сгодятся. Сочинения Дидона, о котором идет речь в письме, можно достать у Суворина.
Автор письма ученый и толковый человек. Если вопрос для него не ясен, то, значит, он не ясен для всех богословов. Что касается астрономов, то и они едва ли скажут Вам что-нибудь определенно.
Во всяком случае, надо думать, что была луна. Пишет же почему-то Ге с луной. Очевидно, подробное изучение предмета (если таковое, конечно, было) склонило его в пользу луны.
Я вижу Вашу картину ясно во всех подробностях. Значит, она произвела на меня сильное впечатление. А вы говорили – скучный сюжет.»

Мир криминала.
«Взрыв пассажирского самолета Armstrong Whitworth Argosy II, принадлежащего британской авиакомпании, произошел 28 марта 1933г. над Бельгией в районе Дисмюда. В то время он стал самой смертоносной авиакатастрофой в британской гражданской авиации. Все 15 человек, находившихся на борту, погибли.
Свидетели позже рассказывали, что, пролетая над полями Северной Бельгии, лайнер загорелся – из его хвостовой части стало вырываться пламя. Пилот попытался сделать вынужденную посадку на поле, но самолет начал резко терять высоту. Очевидцы увидели, как из него выпрыгнул человек без парашюта. А потом, перед тем как упасть на землю, примерно на высоте 60м самолет распался на две части. Выжить при падении ни у кого не было шансов.
Криминалисты, проводя соответствующие экспертизы, дали заключение, что пожар начался в задней части самолета – либо в туалете, либо в багажном отсеке. Доказательством этого был тот факт, что никакие другие предметы, извлеченные из обломков передней части самолета, не имели признаков повреждения огнем до столкновения лайнера с землей. Значит, пожар не затронул ни двигатели, ни топливные системы.
После обнаружения тела выпрыгнувшего из самолета он был опознан как эмигрант, стоматолог Альберт Восс, немец по национальности, практикующий в Манчестере. В ходе следствия допросили его брата, который считал Альберта Восса виновным в аварии и массовой гибели людей. По словам брата, все деловые поездки Восса на континент для покупки анестетиков были лишь маскировкой контрабанды наркотиков, которой он занимался. Воссом давно интересовалась полиция, он это знал и понимал, что вскоре может быть арестован. По одной из версий следствия, Восс летел на самолете в тот день со своей племянницей и знал, что полиция организовала за ним слежку. Пытаясь скрыться от преследования, он решил уничтожить самолет, чтобы его сочли погибшим.»

---

С днем рожденья!

Spitzer Igel, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого лучшего!

---

С днем рожденья!

Himitsu-nya, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого замечательного!

---

Вынесло на ютубе. Типа пиратские песнопения.



Добрые люди в комментах поместили слова.

We send the anchors rolling down
Because this night we spend ashore
We leave the ship and go to town
This night we spend ashore!
We drink and dance and we drink one more
Because this night we spend ashore
We laugh and brawl ‘til we hit the floor!
This night we spend ashore!

We storm the village, we’re a mindless horde
Because this night we spend ashore
For in this town we are the lord!
This night we spend ashore
We sing and shout till our throats are sore
Because this night we spend ashore
We laugh and brawl and do some more
This night we spend ashore!

We’re broke and sorrow’s in our chest
Because last night we spent ashore
We set out to sea to get some rest
Last night we spent ashore
My vision’s black and Tuaq’s asleep
Because last night we spent ashore
But until we return, all ladies weep!
Last night we spent ashore

---

Елена Звездная "Город драконов. Книга 3". Фэнтези-детектив, любовный роман. Мда.
Сюжет: Милада... то есть, нет, мисс Аннабель Ваерти... продолжает разбираться с тайнами города драконов. Попутно она все больше запутывается в личных отношениях с правителем города, лордом Арнелом. Которые очень сложные. По этой причине Милада... да тьфу же черт! мисс Аннабель Ваерти... СТРАДАЕТ.
Цикл все больше и больше скатывается в уныние. Очень жаль, первая книга была вполне милая и задорная... Вообще, в последнее время книги автора Звездной что-то совсем не радуют. Вот то ли у них там из команды ушел какой-то сильный автор, а замену все никак не могут подобрать, то ли уж я не знаю что. Но реально - что ни книга, то сплошное разочарование. Вот на этот цикл была какая-то надежда... но вторая книга выглядела уже ощутимо слабее. А третья вообще вгоняет в тоску.
Детективная линия какая-то уж совсем хитровыкрученная. И ее все закручивают и закручивают. Причем развивается это все больше не за счет действий и событий, а вот что персонажи друг другу что-то все рассказывают и разъясняют. Как-то это энтузиазма не вызывает... ну, лично у меня.
Что касается любовно-романтической линии... Вот Милада не зря у меня засела в мозгах. Просто таки ощущаю, как этот цикл все больше и больше начинает походить на злосчастную "Долину драконов". Та не пережила третью книгу (чистый кошмар), а тут - ну, не знаю. Похоже нацелились еще что-то писать. И точно так же, как Милада, ГГ страдает на ровном месте без ума и без памяти. Бесит. Ну, в самом деле! Он влюблен в нее. Она влюблена в него. Они взаимно об этом знают. Он роковой, сексуальный, могущественный, в то же время благородный и т.д. Она типа ученая. То есть, женщина умная, рассудительная. Должна быть. У нее сложное положение. Он обещает ей защиту, покровительство и еще звезду с неба до кучи. Какого фига ей еще надо, из-за чего все эти страдания, я не в силах уразуметь. Сплошной тупизм и феерия маразма.
Но если будет продолжение, то буду читать, конечно... куда же деваться.

@темы: Книги

---

Читательский дневник

А.Орлова. Аромагия.
«Кроме любовной переписки в тайнике оказалось всего несколько безделушек. Костяной нож в потертых ножнах, выцветшая голубая лента и крошечный стеклянный башмачок. О происхождении ножа я не имела ни малейшего представления, зато лента и башмачок были мне знакомы.
На ленте я сама вышивала защитные руны, когда носила Валериана. А крошечный стеклянный башмачок мы когда-то купили вместе с Ингольвом. В Хельхейме есть сказка о девушке в ледяных туфельках, потерявшей одну из них на ступеньках дома, где она танцевала на карнавале. Влюбленный в таинственную незнакомку юноша пытался разыскать ее, примеряя туфельку всем встречным девушкам, но с наступлением весны она растаяла и влюбленные не сумели найти друг друга. Как же сверкали глаза Ингольва, когда он шептал мне, что наша туфелька никогда не растает! Только стекло оказалось плохой заменой льду – не тает, зато слишком легко бьется.»

А.Демченко. Небесный шкипер.
«Мурена» медленно, особенно по сравнению с предыдущим спуском, лениво и вальяжно опустилась почти к самой земле и зависла на высоте десяти метров, точно меж двумя остовами рассыпающихся от времени «китов». Здесь, в старой части свалки, до сих пор не было проблем с местом. Выстроенные, словно по линейке, дирижабли вполне позволяли пробраться между ними даже на моей яхте. Не везде, конечно, но все же. Впрочем, от меня и не требуется повторить фокус Святослава Георгиевича, однажды протиснувшего своего «Резвого» меж двух остовов дирижаблей, расстояние между которыми не превышало тридцати метров. Достаточно будет и прогулки по самым широким здешним «проспектам».
- Ну что, смертнички, покатаемся? – пробормотал я и, осторожно подав вперед рукоять скорости хода, ухватился за рулевые рычаги. Ну да, здесь лучше работать ими. Штурвалом в этих коридорах особо не покрутишь, ветер мигом накажет за небрежность.
И мы поплыли, медленно набирая ход. Впрочем, уже на восьми узлах я прекратил увеличивать скорость и полностью ушел в управление махиной «Мурены» под мерный голос Алены, сообщающей дистанцию до ближайших препятствий. «Мурена» шла, как по ниточке. Я чутко прислушивался к каждому порыву ветра и старался вовремя нивелировать его воздействие, то и дело «подыгрывая» рычагами и не давая дирижаблю мотыляться меж «стен» коридоров, подобно дерьму в проруби. Это было непросто, но… за почти два года управления «Муреной» я достаточно сжился со своим творением, чтобы чувствовать его как продолжение своего тела, а потому спустя три часа яхта всплыла над кучами железного хлама аккурат на границе новой части китового кладбища.»

---

С днем рожденья!

 Storieverteller, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого замечательного!

---

Читательский дневник

А.П.Чехов. Письма.
«Н.А.Лейкину, 13 июля 1892г.
Простите, добрейший Николай Александрович, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. По случаю холеры, которая еще не дошла до нас, я приглашен в санитарные врачи от земства, дан мне участок, и я теперь разъезжаю по деревням и фабрикам и собираю материал для санитарного съезда. О литературной работе и подумать некогда. В 1848г. в моем участке была холера жестокая; рассчитываем, что и теперь она будет не слабее, хотя, впрочем, божья воля. Участки велики, так что все время у врачей будет уходить только на утомительные разъезды. Бараков нет, трагедии будут разыгрываться в избах или на чистом воздухе. Помощников нет. Дезинфекции и лекарств обещают безгранично. Дороги скверные, а лошади у меня еще хуже. Что же касается моего здравия, то я уж к полудню начинаю чувствовать утомление и желание завалиться спать. Это без холеры, а что будет при холере, посмотрим.
Кроме эпидемии, я ожидаю еще эндемическую болезнь, которая будет у меня в усадьбе непременно. Это – безденежье. За прекращением литературной работы у меня прекратились и доходы. Если не считать трех рублей, которые я сегодня получил за триппер, то мои доходы равны нолю.
Сейчас восьмой час вечера. Надо ехать к земскому начальнику, который собрал для меня сход. Сей земский начальник, мой сосед (3 версты), князь Шаховской, молодой человек 27 лет – фигура колоссальных размеров и с зычным голосом. Он и я – оба на сходах упражняемся в красноречии, разубеждая скептиков в целительной силе перцовки, огурчиков и т.п. У ребят поголовно понос, часто кровавый.»

А.Орлова. Аромагия.
«Я отправилась исследовать дом, чувствуя себя отважным моряком в бурном океане ароматов. Здесь грустили, любили, ненавидели и плели интриги, оставляя после себя невидимые следы, которые впитывались в тяжелые шторы и роскошные ковры, обивку мебели и тонкую кисею пологов. Запахи наслаивались друг на друга, переплетаясь в странной многоголосой мелодии. Нежно шептала сладкая акация, надрывалась крикливая, словно торговка на базаре, пеларгония, контрабасом печалились пачули и звенел бубенцами можжевельник…
Признаюсь, я понимаю животных, которые метят территорию, перебивая чужой неприятный запах! Впрочем, люди научились окружать себя облаками духов, чтобы вдыхать шлейф собственного аромата вместо миазмов окружающего мира. Вот только тем самым они отгородились от других, практически лишив себя одного из чувств…»

---

Екатерина Каблукова "Контракт. Брак не предлагать". Фантастика, любовный роман.
Сюжет: когда-то Донна и Кьер вместе учились на юридическом факультете в Куинси, лучшем межгалактическом университете, и были безумно влюблены друг в друга. Они даже тайком поженились... Но после окончания учебы их отношения разрушились - слишком разными были их миры... И вот, спустя несколько лет они снова сталкиваются, и снова в Куинси... Донна сюда прибыла инкогнито, изображая свою гламурную тупоголовую кузину, чтобы сдать от ее имени экзамены - вопрос клановой политики. Кьер, так сказать, работает под прикрытием - его контора решила провести негласное расследование, что происходит в Куинси, почему качество образования выпускников так резко упало. И при этой неожиданной встрече оба понимают, что старые чувства еще не умерли. Что же, может, попробовать начать все сначала? Но для этого им нужно разобраться со всеми нагромождениями лжи, застарелой ненависти, грязных политических игр...
Прочитала с интересом. Приятная книжка... Поначалу, из-за обложки и аннотации, я настроилась на что-то такое юмористическое, но нет. Все, в общем, вполне серьезно. Раз тут все крутится вокруг вопросов расизма и прочего в том же духе. Донна, значит, с планеты, где процветают жесткие патриархальные и прямо-таки средневеково-феодальные нравы, а также расовая сегрегация. А Кьер, соответственно, для них "цветной" - у автора серокожий. Вот из-за этого всякие проблемы, взаимное презрение и все такое. Все это мне напомнило 90-е и незабвенную серию "Алая роза" (кто знает, тот поймет ), я там прочитала кучу романов на тематику американской гражданской войны Севера и Юга. Прямо во всех сочетаниях: он - северянин, она - южанка, она - южанка, он - северянин, они оба южане во враждебном северном мире и наоборот. Вот чтобы он был цветной, такого, вроде бы, не попадалось.
Ладно, было увлекательно, особенно мне понравилось, что автор не просто обозначила, что ее герои - адвокаты, а это активно обыгрывается в сюжете и в тексте. Постоянно рассматривают всякие юридические случаи, разные правовые положения и нормы. Задорно.

@темы: Книги

---

(лазая в ЖЖ) отыскали у нас вот такого хорошенького мальчика. Это спортсмен какой-то из Якутии. Кажется. Тут с ним сделали фэнтезийную фотосессию у фотохудожника.



Фанфикерам для вдохновения. Восторженные блогеры уже провозгласили, что это прямо новый Гойко Митич.
Ну, не будем горячиться... Вот вы с ним сначала кино снимите... Новые "Сыновья Большой Медведицы", ага.
Да где вам, слабо.

---

Что нашла на ютубе. Желания исполняются в новый год? Я же хотела какой-нибудь канал, чтобы там были только советские песни... А тут что ли тоже по типу постоянных каналов...
Надо будет заслушать, заценить.

---

Читательский дневник

А.П.Чехов. Письма.
«А.С.Суворину. 15 мая 1892г.
Где Вы? Судя по маленькому письму о Баранове, Вы уже в Петербурге, а судя по объявлению о даче до июля, Вы не купили себе имения и бросили покупку. Мне кажется, что Вы никогда не купите себе имения, потому что ищете того, чего нет. Такого имения, которое нравилось бы покупателю и сегодня и завтра, и в целом и в частностях, не находил, вероятно, еще ни один человек. Чтобы имение нравилось, надо в нем родиться или связать с ним приятное воспоминание. Я думаю, что при покупке имения нужно только, чтобы оно было по карману и хотя бы издали подходило под привычные жизненные условия, чтобы был кабинет, парк, солнце, почта… а остальное само приложится. Все победит привычка. Как привыкают к штанам, так привыкают и к имению. Быть может, я ошибаюсь, но мне кажется, что если бы я продолжал выбирать, то до самой старости жил бы в городе. Вам Мелихово ужасно, ужасно не понравилось, и мне оно при покупке не нравилось, но теперь я привык и к полю, и к деревьям, и к людям, и чувствую себя дома. Быть может, я буду со временем каяться и продавать Мелихово, но зато весну я провел великолепно. Хоть день да мой. Спасибо богу и за весну.
Мужиков и лавочников я уже забрал в свои руки, победил. У одного кровь пошла горлом, другой руку деревом ушиб, у третьего девочка заболела… Оказалось, что без меня хоть в петлю полезай. Кланяются мне почтительно, как немцы пастору, а я с ними ласков – и все идет хорошо.
У меня есть лесной участок в 150 десятин, которого Вы не видели. Там есть проточная вода. Езжу туда на беговых дрожках и высматриваю место для постройки хутора. Глушь, тишина, соловьи, лоси… Можно устроить для лета очаровательный уголок. Земля моя оказалась превосходной. А что мне врали про нее мужики и ямщики! Когда покупаешь имение, никого не нужно слушать. Ямщик скажет: «Скучное тут имение!», а у покупателя дух падает.
В Давыдовой пустыни поднимают колокол. Звонит неважно, глухо; говорят, что разбили. Место, где монастырь, похоже немного на Святые горы. Прекрасная мельница. От нас 2-3 версты. В монастырских прудах кишмя кишит рыба. Ну, конечно, Вы в Мелихово уже не хотите?»

Популярная механика.
«Раскручивается ротор, как барабан револьвера, с помощью пальцев, а останавливается системой магнитов в одном из шести положений. На этих часах можно гадать на различные события, и шанс расценивается, как один к шести. В апертуре часового корпуса можно увидеть изображение черепа с костями: жизнь не удалась.»

А.Орлова. Аромагия.
«Автомобиль неспешно катил по дороге. В окружающем снежном безмолвии он казался слишком шумным, грязным и теплым – эдакий кашалот, в нутре которого мы укрылись. Совсем рядом лениво шевелилось хмурое море, отражающее в своих водах такое же неласковое небо. Снежный покров лег на обочины, ему вторили белизной островки льда в море. Рядом с Ингойей море не замерзало никогда – теплое течение словно обнимало южную часть острова, огибая его и устремляясь к Мидгарду.
- Остановите, пожалуйста! – слегка тронув за рукав, попросила я Петтера.
Он странно взглянул, но не стал спорить, приглушил мотор. Железный зверь послушно замер, будто радуясь возможности подремать.
Не дожидаясь помощи, я сама распахнула дверцу и выбралась наружу. Белая снежная пелена – словно кисея – не скрадывала великолепный вид, напротив, оттеняла густую темень моря. Как будто покрытого шрамами ветерана обрядили в белый фрак. А небо спускалось низко-низко, как периной укрывая гладь земли…
Душно, сыро на холодных городских улицах, даже дышится там совсем иначе. Пыль, копоть и запах множества людей сажей оседают в легких, не дают глубоко вздохнуть. Этот горький и дымный осадок столь привычен, что его почти не замечаешь, но он придает неприятный оттенок всему вокруг. Выбравшись из давящего плена города, смотришь на мир совсем иначе, пьешь воздух, как вино. Хотя ледяной хельхеймский ветер больше похож на крепкую перцовую настойку – острый, жгучий, мгновенно сбивающий с ног.
Так чудесно просто стоять, запрокинув голову, и ловить губами снежинки…»

---

Книжный столик

А.П.Чехов. Письма.

«Еду я по сахалинскому тракту на вольных. Проехал уже 715 верст. Обратился в великомученика с головы до пяток.»

«Сам Иртыш не ревет и не шумит, а издает какой-то странный звук, как будто под водой стучат по гробам.»

«По-моему, лучше босиком ходить, чем в дешевых сапогах. Представьте мое мучение! То и дело вылезаю из возка, сажусь на сырую землю и снимаю сапоги, чтобы дать отдохнуть пяткам. Как это удобно в мороз! Пришлось купить в Ишиме валенки… Так и ехал в валенках, пока они у меня не раскисли от сырости и грязи.»

«Чай в дороге – это истинное благодеяние. Теперь я знаю ему цену и пью его с остервенением.»

«Боже мой, как богата Россия хорошими людьми! Если бы не холод, отнимающий у Сибири лето, и если бы не чиновники, развращающие крестьян и ссыльных, то Сибирь была бы богатейшей и счастливейшей землей.»

«Вода захватила людей и скот, и я вижу, как бабы плывут в лодках на острова доить коров.»

«До тигров я еще не доехал. До сих пор из пушных зверей в Сибири я видел только очень много зайцев и одну мышь.»

«Здешние природа и человек мало чем отличаются от российских. Оригинальны только река Енисей и тайга, но о них можно только рассказать, а не писать, ибо письмо слишком не просторно для этого.»

«В дороге одет я был таким сукиным сыном, что даже бродяги косо на меня посматривали.»

«… Я не ехал, а полоскался в грязи. Зато и ругался же я! Мозг мой не мыслил, а только ругался.»

«… Дым от лесных пожаров и пыль; пыль во рту, в носу, в карманах; поглядишь на себя в зеркало, и кажется, что загримировался. Когда по приезде в Иркутск я мылся в бане, то с головы моей текла мыльная пена не белого, а пепельно-гнедого цвета, точно я лошадь мыл.»

«Конечно, неприятно жить в Сибири; но лучше быть в Сибири и чувствовать себя благородным человеком, чем жить в Петербурге и слыть за пьяницу и негодяя.»

«Сибирь есть страна холодная и длинная Еду, еду и конца не видать. Интересного и нового вижу мало, зато чувствую и переживаю много. Воевал с разливами рек, с холодом, с невылазною грязью, с голодухой, с желанием спать… Такие ощущения, которые в Москве и за миллион не испытаешь. Тебе бы надо в Сибирь! Попроси прокуроров, чтобы тебя выслали.»

«Я писал вам, что горы около Красноярска похожи на Донецкий кряж, но это неправда; когда я взглянул на них с улицы, то увидел, что они, как высокие стены, окружают город, и мне живо вспомнился Кавказ. А когда перед вечером, уезжая из города, я переплывал Енисей, то видел на другом берегу совсем уж Кавказские горы, такие же дымчатые, мечтательные… Енисей широкая, гибкая, быстрая река; красавец, лучше Волги. И паром через него замечательный, хитро устроенный, плывущий против течения; об устройстве сей штуки расскажу дома. И горы, и Енисей подарили меня такими ощущениями, которые сторицею вознаградили меня за все пережитые кувыр-коллегии и которые заставили меня обругать Левитана за то, что он имел глупость не поехать со мной.»

«Вчера ночью совершал с офицерами экскурсию по городу. Слышал, как кто-то шесть раз протяжно крикнул «караул». Должно быть, душили кого-нибудь. Поехали искать, но никого не нашли.»

«Получали ли из мелких городов мои открытые письма? Берегите их: по ним буду судить о скорости почты.»

«Береза здесь темнее, чем в России, зелень ее не так сентиментальна. Масса черемухи, которая заменяет здесь и сирень, и вишню. Говорят, что из черемухи отличное варенье. Ел ее маринованную, ничего себе.»

«Едут со мною два поручика и военный доктор. Они получили тройные прогоны, но все прожили, хотя и едут в одном экипаже. Сидят без гроша, ожидая, когда интендантство даст им денег. Милые люди. Получили прогонов по 1500-2000р., а дорога каждому из них обойдется дешевле грибов. Занимаются тем, что распекают всех в гостиницах и на станциях, так что с них страшно деньги брать. Около них и я плачу меньше, чем обыкновенно.»

«Сегодня первый раз в жизни видел сибирского кота. Шерсть длинная, мягкая, нрав кроткий.»

«Думаю до 35 лет не приниматься ни за что серьезное, хочется попробовать личной жизни, которая у меня была, но которой я не замечал по разным обстоятельствам.»

«Так как не бывает ничего такого, что бы не кончалось, то я ничего не имею против ожиданий и ожидаю всегда терпеливо.»

«Весь вечер искали по деревне, не продаст ли кто курицу, и не нашли… Зато водка есть! Русский человек большая свинья. Если спросить, почему он не ест мяса и рыбы, то он оправдывается отсутствием привоза, путей сообщения и т.п., а водка между тем есть даже в самых глухих деревнях и в количестве, в каком угодно. А между тем, казалось бы, достать мясо и рыбу гораздо легче, чем водку, которая и дороже, и вести ее труднее… Нет, должно быть, пить водку гораздо интереснее, чем трудиться ловить рыбу в Байкале или разводить скот.»

«В дороге надо быть непременно одному. Сидеть в повозке или комнате со своими мыслями гораздо интереснее, чем с людьми.»

«Идет дождь, на озере туман, есть ничего не дают; тараканов и клопов сколько угодно. Вообще не жизнь, а оперетка. И скучно, и смешно.»

«Селенга – сплошная красота, а в Забайкалье я находил все, что хотел: и Кавказ, и долину Псла, и Звенигородский уезд, и Дон. Днем скачешь по Кавказу, ночью по Донской степи, а утром очнешься от дремоты, глядь, уж Полтавская губерния – и так всю тысячу верст.»

«Берега у Шилки красивые, точно декорация, но увы! Чувствуется что-то гнетущее от этого сплошного безлюдья. Точно клетка без птицы.»

«Вообще говоря, от Байкала начинается сибирская поэзия, до Байкала же была проза.»

«Если бы я был миллионером, то непременно имел бы на Амуре свой пароход.»

«В уборной живет ручная лисица-щенок. Умываешься, а она сидит и смотрит.»

«А какой либерализм! Ах, какой либерализм! На пароходе воздух накаляется докрасна от разговоров. Здесь не боятся говорить громко. Арестовывать здесь некому и ссылать некуда, либеральничай сколько влезет. Народ все больше независимый, самостоятельный и с логикой. Если случается какое-нибудь недоразумение в Усть-Каре, где работают каторжные (между ними много политических, которые не работают), то возмущается весь Амур. Доносы не приняты. Бежавший политический может свободно проехать на пароходе до океана, не боясь, что его выдаст капитан. Это объясняется отчасти и полным равнодушием ко всему, что творится в России. Каждый говорит: какое мне дело?»

«Описывать такие красоты, как амурские берега, я совсем не умею; пасую перед ними и признаю себя нищим. Ну как их опишешь?»

«Я в Амур влюблен; охотно бы пожил на нем года два. И красиво, и просторно, и свободно, и тепло. Швейцария и Франция никогда не знали такой свободы. Последний ссыльный дышит на Амуре легче, чем самый первый генерал в России.»

«По Амуру живет очень насмешливый народ; все смеются, что Россия хлопочет о Болгарии, которая гроша медного не стоит, и совсем забыли об Амуре.»

«…Я здоров, хотя со всех сторон глядит на меня зелеными глазами холера, которая устроила мне ловушку.»

«Я видел ВСЕ, стало быть, вопрос теперь не в том, что я видел, а как видел.»

«Кстати сказать, я имел терпение сделать перепись всего сахалинского населения. Я объездил все поселения, заходил во все избы и говорил с каждым; употреблял я при переписи карточную систему, и мною уже записано около десяти тысяч человек каторжных и поселенцев. Другими словами, на Сахалине нет ни одного каторжного или поселенца, который не разговаривал бы со мной. Особенно удалась мне перепись детей, на которую я возлагаю немало надежд.»

«Присутствовал при наказании плетьми, после чего ночи три-четыре мне снились палач и отвратительная кобыла.»

«Я здоров, если не считать мерцания в глазу, которое бывает у меня теперь часто и после которого у меня каждый раз сильно болит голова.»

«По пути к Сингапуру бросили в море двух покойников. Когда глядишь, как мертвый человек, завороченный в парусину, летит, кувыркаясь, в воду, и когда вспоминаешь, что дна несколько верст, то становится страшно и почему-то начинает казаться, что сам умрешь и будешь брошен в море.»

«Хорош божий свет. Одно только нехорошо: мы… Работать надо, а все остальное к черту. Главное – надо быть справедливым, а остальное все приложится.»

«Я едва ли попаду к вам раньше праздников. Насте и Боре поклон; в доказательство, что я был на каторге, я, когда приеду, брошусь на них с ножом и закричу диким голосом. Анне Ивановне я подожгу ее комнату, а бедному прокурору Косте буду проповедовать возмутительные идеи.»

«Привез я с собой материала для разговоров видимо-невидимо, так что льщу себя надеждою, что могу быть интересным собеседником в продолжение целого месяца.»

«Из Цейлона привез с собою в Москву зверей, самку и самца, перед которыми пасуют даже Ваши таксы… Имя сим зверям – мангус. Это помесь крысы с крокодилом, тигром и обезьяной. Сейчас они сидят в клетке, куда посажены за дурное поведение: они переворачивают чернильницы, стаканы, выгребают из цветочных горшков землю, тормошат дамские прически, вообще ведут себя, как два маленьких черта, очень любопытных, отважных и нежно любящих человека. Мангусов нет нигде в зоологических садах; они редкость. Приезжайте посмотреть на них.»

«Ах, ангел мой, если б Вы знали, каких милых зверей привез я с собою из Индии! Это – мангусы, величиною с средних лет котенка, очень веселые и шустрые звери. Качества их: любопытство, отвага и привязанность к человеку. Они выходят на бой с гремучей змеей и всегда побеждают, никого и ничего не боятся; что же касается любопытства, то в комнате нет ни одного узелка и свертка, которого бы они не развернули; встречаясь с кем-нибудь, они прежде всего лезут посмотреть в карманы: что там? Когда остаются одни в комнате, начинают плакать. Право, стоит приехать из Петербурга, чтобы посмотреть их.»

«… Да хранят Вас небеса, не те серые, которые нависли теперь над Петербургской стороной, а настоящие, где живут святые угодники.»

«Путешествие, особенно через Сибирь, похоже на тяжелую, затяжную болезнь; тяжко ехать, ехать и ехать, но зато как легки и воздушны воспоминания обо всем пережитом!»

«Мне кажется, что жить вечно было бы так же трудно, как всю жизнь не спать.»

«Как Вы были неправы, когда советовали мне не ехать на Сахалин! У меня и брюшко теперь, и импотенция милая, и мириады мошек в голове, и чертова пропасть планов, и всякие штуки, а какой кислятиной я был бы теперь, если бы сидел дома. До поездки «Крейцерова соната» была для меня событием, а теперь она мне смешна и кажется бестолковой. Не то я возмужал от поездки, не то с ума сошел – черт меня знает.»

«Милый мой, если бы мне предложили на выбор что-нибудь из двух: «идеалы» ли знаменитых 60-х годов или самую плохую земскую больницу настоящего, то я, не задумываясь, взял бы вторую."

«В Питере и в Москве Чайковский составляет теперь знаменитость №2. Номером первым считается Лев Толстой, а я №877.»

---

Читательский дневник

А.П.Чехов. Письма.
«Н.А.Лейкину, 2 декабря 1891г.
Обращаюсь к Вам с большой просьбой, добрейший Николай Александрович. Дело вот в чем. До прошлого года я жил по своему университетскому диплому, который и на суше и на море служил мне паспортом, но всякий раз при прописке его полиция предупреждала меня, что по диплому жить нельзя и что я должен взять вид из «надлежащего учреждения». Я спрашивал у всех, что значит это «надлежащее учреждение», и никто не давал мне ответа. Год тому назад Московский оберполицмейстер дал мне вид, но с условием, что через год я буду иметь вид из «надлежащего учреждения». Ничего не понимаю! На днях я узнал, что так как я нигде не служу, а по образованию я лекарь, то мне нужно записаться в почетное гражданство, и что мне какой-то департамент, кажется, герольдии выдаст мне диплом, каковой и будет служить во все дни живота моего паспортом. Я вспомнил, что недавно Вы получили почетное гражданство, а вместе с ним и диплом и что, стало быть, Вы обращались куда-то и к кому-то и что Вы в некотором роде уже человек испытанный в боях. Посоветуйте мне ради создателя, в какой департамент я должен обратиться? Какое прошение я должен написать и сколько марок к оному приклеить? Какие документы к прошению приложить? И т.д. и т.д. В городское управе есть «паспортный стол». Не может ли этот стол раскрыть тайну, если она Вам недостаточно известна? Простите, что я Вас беспокою, но, право, положительно не к кому обратиться, а сам я законовед очень плохой.»

Д.Миллер. Кодекс Арафской дуэли.
«- Так вот, о негласном договоре. Арафа готова сотрудничать с Империей. Все, что она просит взамен, - немного крови. Или много крови. Как получится.
- И кто решает, как получится?
Арлан пожал плечами:
- Не знаю, кто. Не знаю что. Личные качества бойцов, вероятно.
- И что случится, если дуэли не будет? Мир рухнет?
- Не рухнет. Но жить в нем станет очень неуютно, поверьте. Все эти чудеса и всякого рода магическая деятельность – они ведь на пользу человеку не идут. Мы же в ОТК от магии не столько Империю охраняем, сколько человечество. В мире сейчас слишком много народу, чтобы позволять каждому колдовать так, как ему вздумается.
- Тогда я пойду, если вы позволите… - Монтейн неловко поднялся из-за стола, забрав с соседнего стула свой палаш.
- Да-да, конечно.
Арлан явно не видел, что призрачная девочка насыпает ему в чашку горсть соли.
- Чашку только другую возьмите, - посоветовал Монтейн, выходя на веранду. Правда, он не был уверен, что это очень поможет Арлану, оставшемуся наедине с призраком.»

Е.Каблукова. Контракт. Брать не предлагать.
« - Я понял, что вы переменили свое мнение относительно свиданий с преподавателями, и хотел попытать счастья. – Томсон усмехнулся.
- Интересно, что заставило вас так думать? – холодно поинтересовалась Донна, пытаясь сдержать ярость.
- А как вы думаете? – Томаш очаровательно улыбнулся. – Преподаватель Кьерстен Сонг, конечно, более влиятелен, чем простой интервьюер… Думаю, мисс О Доннал, вам не надо напоминать про Устав университета.
- При чем тут мистер Сонг?
- Я видел вас вместе, - любезно пояснил Томаш. – Легко сопоставить это с тем, что вы вдруг сдаете экзамены и притом достаточно успешно! Вы, которая жаловались мне на задолженности почти по всем предметам.
- И что же вы хотите?
- Скажем так, я был бы рад, если бы вы направили скромное пожертвование университету вот на этот счет, - он протянул реквизиты, - в противном случае, вы же понимаете, я буду вынужден рассказать о своих подозрениях ректору и настаивать на вашей переэкзаменовке.
Донна взяла записку и смерила интервьюера взглядом.
- Вы совершенно правы, я помню Устав. Так же хорошо, как межгалактический Уголовный кодекс, который вы, очевидно, забыли.
- При чем тут уголовный кодекс? – напрягся Томаш.
- При шантаже, - охотно пояснила она. – Это, знаете ли, уголовное преступление. Наш разговор записан на мой смартфон. – Донна продемонстрировала экран с включенной видеопрограммой.
Интервьюер побледнел и сделал шаг назад.
- Запись незаконна.
- Разумеется, в полиции ее не примут, но, думаю, ректору будет очень интересно посмотреть ее.»

Е.Звездная. Город драконов. Кн.3.
« - Как вы понимаете, поиск Адриана был в приоритете.
Как я понимала, в Вестернадане драконы в принципе всегда были в приоритете.
- А дальше, - продолжил лорд Давернети, - вы неожиданно, вместо того чтобы отсиживаться в своем доме, начали собственное расследование и… заставили нас взглянуть на это дело под иным углом. В результате мы раскрыли сеть торговцев детьми, заговор и даже сумели поймать виверну. Но, несомненно, главным вашим достижением стала помощь Адриану и мне в деле трансформации. Все же Стентон не зря прожил свою жизнь.
О да! Видимо, все, по мнению драконов, прожили свою жизнь не зря, если эта жизнь хоть как-то пригодилась драконам! Если меня когда-либо и невыносимо переполняла ненависть, то это вот сейчас!
- Что ж, - я вновь поднялась, - теперь можно и умереть. Я ведь тоже, по-вашему, прожила свою жизнь не зря, не так ли? Ведь я оказалась столь полезна вам обоим! И на этой радостной ноте позвольте вас покинуть!
Хотелось домой, в мой дом, хотелось теплого чая миссис Макстон и заботы моих домочадцев, и абсолютно никак, никаким образом и никогда в жизни мне не хотелось видеть больше ни одного дракона!»

---

" - Армен, ты что там пьешь?
- Я всегда пью Джек Дэниелс. В конце концов, я ведь Армия спасения. Я спасаю население этой планеты от Джек Дэниелса..."

Лидов вчера был в пронзительном новогоднем джемпере, сегодня в пронзительном халатике в виде хоккейной формы...