Каждой Мальвине — по мальве, домик в саду или около...
Золушке — туфель хрустальный, принца, чтоб сердце заёкало...
Герде — попутного ветра, муфту, дублёнку и валенки...
Каждой Дюймовочке — лето... и первоцвет - самый аленький...
Шапочкам Красным — по волку. Но по смешному и мелкому.
И дровосеков вдогонку... Каждой Алисе — по зеркалу...
Кто там ещё остаётся? Глупые эти... Снегурочки?
Каждой Снегурке - по солнцу! Чтобы оттаяли дурочки...

© Вита Савицкая

---

Читательский дневник

А.П.Чехов. Письма.
«В.С.Миролюбову. 17 декабря 1901г.
Милый Виктор Сергеевич, я нездоров, или не совсем здоров – этак вернее, и писать не могу. У меня было кровохарканье, теперь слабость и злость, сижу с согревающим компрессом на боку, принимаю креозот и всякую чепуху. Читал в «Новом времени» статью городового Розанова, из которой между прочим узнал о Вашей новой деятельности. Если бы Вы знали, голубчик мой, как я был огорчен! Мне кажется, что Вам необходимо уехать из Петербурга теперь же – в Нерви или Ялту, но уехать. Что у Вас, у хорошего, прямого человека, что у Вас общего с Розановым, с превыспренно хитрейшим Сергием, наконец с сытейшим Мережковским? Мне хотелось бы написать много, много, но лучше воздержаться, тем более, что письма теперь читаются главным образом не теми, кому они адресуются. Скажу только, что в вопросах, которые Вас занимают, важны не забытые слова, не идеализм, а сознание собственной чистоты, т.е. совершенная свобода души Вашей от всяких забытых и не забытых слов, идеализмов и проч. непонятных слов. Нужно веровать в бога, а если веры нет, то не занимать ее места шумихой, а искать, искать, искать одиноко, один на один со своей совестью…»

Вокруг света.
«Называя одноклеточные организмы простейшими, мы заведомо противопоставляем их существам с более сложной организацией – многоклеточным. Но правильно ли это? Так ли они просты, как может показаться? Ведь будучи всего лишь одной клеткой, простейший организм сталкивается с теми же трудностями существования, как и любой другой, с нестабильностью внешней среды, необходимостью добывать пропитание, заботой о продолжении рода.»
***
«В национальной библиотеке Великобритании писатель и коллекционер Морис Коллинз представил механические изобретения, не нашедшие себе применения как в XIX, так и в ХХ веке. Хотя совершенно непонятно, почему чайник, который при наливании чая не нужно наклонять, не пригодился людям?»

---

О, Жуков посетил съемки Этерны... (я себе оставлю, потом посмотрю... )

@темы: ОЭ-флуд

---

С днем рожденья!

Сундук Мертвеца, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого замечательного!

---

Евгения Двоскина "А Саша выйдет?" Книга-альбом, книга-воспоминание... или даже правильнее сказать - книга-ностальгия... Не случайно на титульном листе проставлен интернетовский тэг "для тех, кто помнит". И хотя книга издана издательством, специализирующимся на детских книжках и в чисто детской серии, я все-таки испытываю сомнения, что ее можно отнести к чисто "детской литературе". Действительно не знаю, зайдет ли эта книга нынешним детям. Это надо проверять тем, у кого дети есть. Зато она идеально подходит для воспоминаний.
Итак, все знают Евгению Двоскину - художника, мастера книжной иллюстрации. Здесь собраны ее рисунки, к которым она обыкновенно пишет какое-нибудь примечание-пояснение. Подборка тематическая - касается темы детства... нашего детства, которое пришлось на годы позднего СССР. И неожиданно получилось, что все эти рисунки и небольшие пояснения сложились в нечто большее. Здесь нет чего-то эпохального, каких-то далеких событий тех лет - да и что из событий может помнить ребенок детсадовского возраста? или младшего школьного? Это просто как моментальные зарисовки той жизни, того повседневного быта, со вниманием к мелочам, деталям, ощущениям... Прямо как будто получилась энциклопедия советского детства.
Вот, меня накрыло прямо на первой же странице, там, где изображен ребенок на стуле и рядом текст про старые детские фотографии. Ну, все такое пронзительное - и про бабушек с их альбомами, и про эти надписи "Котику три года", и про фигурную обрезку. Про обрезку - просто контрольный выстрел. Сразу вспомнила - и в самом деле, тогда же было прямо какое-то общее поветрие, мода что ли такая, фотографическая! Чтобы семейные фотки были не просто так, а обязательно с фигурно вырезанным краем! У нас тоже такие были. Я даже знаю, как их делали - это была такая специальная штуковина, подкладываешь фотку и обрезаешь ручкой-ножом, и выходит такой четкий вырезанный край... Я сама любила так сидеть рядом с папой, который занимался печатанием фотографий и аккуратно обрезать края... Как я могла это забыть? вот что меня больше всего поразило...
И дальше так все и пошло - перелистываешь страницу, разглядываешь очередной рисунок, читаешь пояснение... и вспоминаешь... И как же много, оказывается, у нас тогда было общего! и эти дворы, в которых все дети бегали и играли целыми днями... и прыгание с "резинкой"... и "секретики"... вплоть до бабушек, которые на зиму выкладывали между рамами вату с блестками. Опять вспомнилось - да, у бабушки именно так было! Ну разве что без фигурок дед-морозов. Но блестки были! Я в детстве чего-то даже не задумывалась об этих блестках. А автор поясняет - это, оказывается, посыпали крошкой от битых елочных игрушек! И этот вечный принцип - не выбрасывать же вещь! не пропадать же добру!! А сдача пустых бутылок из-под молока в магазин? А соки из огромных конусов? А вкуснющие молочные коктейли? только в детстве были такие... А пионерские галстуки! и как с ними нужно было возиться, чтобы погладить и при этом не расплавить! а еженедельная повинность со стиркой и подшиванием к школьной форме манжет и воротничков!
Да что говорить, надо читать. И картинки рассматривать. Замечательная получилась книга.

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Сегодня в нашем городе… (архивы газеты «Вечерний Ленинград»)
«3 августа 1918г. Вчера вечером в управление 2-го Василеостровского комиссариата явилась гражданка Сурцева и заявила, что несколько времени тому назад у нее скрылись дети: Коля 11 лет и Тима 13 лет, которые не раз говорили матери, что поедут в Ярославль бить белогвардейцев и отомстить им за красноармейцев. К задержанию детей приняты меры.
***
8 октября 1918г. В доме №48 по набережной реки Фонтанки был произведен обыск в купеческом клубе. Там обнаружены большие запасы продовольствия, принадлежащие местному кооперативу. В клубе обнаружена азартная игра и конфискованы деньги и драгоценности. Все мужчины моложе 50 лет направлены на общественные работы. Правление клуба оштрафовано на 200 тысяч рублей.
***
12 декабря 1918г. Группа художников решила заняться вопросом о выработке нового типа елки и разных ее украшений. Вопрос этот поставлен на очередь ввиду приближения праздников. Обычай зажигать елку оставляет так много удовольствия детям, а иногда и взрослым, что религиозное его происхождение (если религия вообще имеет тут какое-либо основание) не имеет никакого значения. Нужно только стараться, чтобы елка действительно убиралась красиво, а не теми рыночными украшениями, которые предлагают уличные торговцы.»

Монтень. Опыты.
«С годами я понял, что более великие ученые – еще не значит более великие мудрецы. Но каким образом может случиться, чтобы душа, обогащенная знанием столь многих вещей, не становилась от этого более отзывчивой и живой, и каким образом ум грубый и пошлый способен вмещать в себя, нисколько при этом не совершенствуясь, рассуждения и мысли самых великих мудрецов, когда-либо живших на свете, - вот чего я не возьму в толк и сейчас. Чтобы вместить в себя столько чужих мозгов, и, к тому же, таких великих и мощных, необходимо, чтобы собственный мозг потеснился, съежился и сократился в объеме. Я готов утверждать, что подобно тому, как растения чахнут от чрезмерного обилия влаги, а светильники – от обилия масла, так и ум человеческий при чрезмерных занятиях и обилии знаний, загроможденный и подавленный их бесконечным разнообразием, теряет способность разобраться в этом нагромождении и под бременем непосильного груза сгибается и увядает. Но чем больше заполняется наша душа, тем вместительнее она становится…»

К.Саймак. Прелесть. Рассказы.
«Они снова двинулись в путь. Пути, казалось, не будет конца. День за днем только песок да скалы – ползком вверх на крутой гребень, кубарем вниз с другой стороны или шаг за шагом по жаркой равнине, по морскому дну давно минувших эпох. Путь превратился в монотонную мелодию, в примитивный ритм, в попевку из трех звенящих нот, заунывную, нескончаемую, которая звенит в висках весь день. И еще многие часы после того, как настала ночь и путники остановились на отдых. И повсюду их подстерегали миражи, вечные марсианские миражи, которые, казалось, вплотную граничат с реальностью. В небе вспыхивали мерцающие картины: вода и деревья, и неоглядные зеленые степные дали, каких Марс не видел на протяжении бессчетных столетий. Словно минувшее крадется за ними по пятам, словно оно по-прежнему существует и пытается нагнать тех, кто ушел вперед, оставив былое позади против его воли.»

---

На обойном сайте каких кицунэ выложили...

---

Читательский дневник

А.П.Чехов. Письма.
«Б.Прусику. 27 сентября 1901г.
Многоуважаемый Борис Федорович! Обращаюсь к Вам с большой просьбой. В Московском художественном театре в скором времени пойдет пьеса Немировича-Данченко; в этой пьесе, между прочим, действующим лицом является один ученый путешественник, по происхождению чех. Так как наши артисты никогда не видят чехов, то могут произойти затруднения и даже недоразумения в гриме, и во избежание этого дирекция Художественного театра поручила мне обратиться к Вам с покорнейшей просьбой – выслать несколько фотографий чешских лиц, которых Вы находите типичными. Исполнением этой просьбы очень обяжете и театр и меня.»

Б.Вонсович. В паутине чужих заклинаний.
«- И все же, мы собирались с вами обсуждать, что нам известно, а не ужинать.
- Дитрих, пирог больше храниться не может, поэтому вам придется его съесть, или… или я не выпущу вас из квартиры, - твердо сказала я.
Дитрих смешно округлил губы, словно хотел сказать «О», но в последний момент ему что-то помешало. Смотрел он при этом не на меня, а на пирог.
- Заманчивое предложение, - ответил он. – И долго вы собираетесь меня удерживать?
- Если вы откажетесь есть пирог, то до тех пор, пока его не придется выбрасывать, - заявила я. – Дитрих, я не обедню, если вы один раз поедите за мой счет.
- Два раза.
- Вы меня приглашали в кафе, - напомнила я. – Вычтем один раз.
- Пфф, -фыркнул он. – Это не считается. Когда мужчина приглашает инориту на ужин, он не рассчитывает, что этот ужин откуда-то будет вычитаться. Ужины – не для арифметических действий.»

---

Дмитрий Рус "Играть, чтобы жить. 3. Долг". Фэнтези, литРПГ. Очередная часть из цикла.
Сюжет: предыдущая книга опять закончилась "на самом интересном месте"... ГГ был предательски захвачен, пленен и принесен в жертву самовозрожденной темной богине Ллос. Эта книга началась с маневра - ГГ пока что отболтался, пообещав Ллос представить вместо себя замену. В течение определенного срока. Дело представляется крайне сложным, но об этом пока некогда размышлять. У ГГ есть и другая миссия с горящими сроками - раз из-за предательства дроу один темный храм был потерян, нужно срочно возродить какой-нибудь другой... время истекает... как обычно...
Я приступала к чтению с некоторой опаской. Ну... там же такой финал был, что вообще... Уже ГГ отправляли куда-то там... в инфернальные бездны на веки вечные и все такое. Так я ожидала, что в эту книгу он там будет скитаться по дикой местности, пока каким-то образом не освободится. Но тут вдруг оказалось, что и не отправили и переиграли. Меня это, в общем, удивило, так как я же помню, что четко было сказано... Но ладно, не мне возмущаться и придираться, раз уж удалось отделаться от этих самых скитаний по дикой местности (ненавижу! ). Так что дальше все пошло по-прежнему бодро и энергично. Новые миссии, новые участки карты, новые знания-умения-навыки. Новые враги и друзья, все как положено. Ну, и старых тоже автор не забывает...
Финал опять был предельно жесткий, и опять меня сильно удивил. Ну, я не ожидала, что автор так жестко подойдет... интересно.
А дальше опять ожидание у моря погоды, пока эксмо выжидает неизвестно чего, ну, то есть, известно, поди опять высчитывают, в такой ли степени они получают свою выгоду и т.д. Но я хоть сейчас чувствую себя немного спокойнее - рассчитываю, на самый крайний случай, спросить опять в библиотеке, может, там есть!

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Дж.Типтри-мл. Счастье – это теплый звездолет.
«- Мне интересно, Питер, знаешь ли ты, что на птицах этих стеклянные шпоры с твою руку длиной? Заденет такой чью-нибудь ногу – и отрежет как саблей. Когда я сказал ксемосцу, что шпоры придется снять, он снова устроил мне сцену. Впечатление такое, что в состязаниях участвуют их заклятые враги и шпоры нужны им, чтобы тех угробить. Предупреди-ка ребят, которые ведают инвентарем, пусть примут меры – Ксемос-три явно решил заняться членовредительством.
- С серпами на колесах колесниц своих… - задумчиво произнес Крисмас. – Вроде той шайки из созвездия Орион, с их реактивными двигателями, извергающими кислоту.
- А помнишь разумных норок, которые никак не могли взять в толк, почему нельзя посыпать дорожку позади себя гвоздями? – Ламонт коротко засмеялся. – Иногда мне кажется, будто Центр от нас ждет, чтобы мы учили цивилизованному поведению всех правонарушителей в Галактике.
Крисмас переключил аппарат на общий канал связи: лампочка вспыхивала, напоминая о том, что пора начинать ежедневное совещание всех сотрудников. Слушая вполуха, что говорят другие, он одновременно просматривал проекты решений, целую стопку которых Дана принес ему на подпись. Один из сотрудников описывал сейчас праздник, которым должны были завершиться состязания гигантских улиток-ледовиков. Улитки покрыли дистанцию в пятьдесят футов за невероятно короткое время, шесть месяцев, и ожидалось, что завтра они пересекут линию финиша. В планетной системе, их приславшей, интерес к исходу состязаний сам по себе побил все рекорды.»

К.Сваминатан. Слишком много мертвецов.
«В тот вечер я смотрела на скалу, и она менялась у меня на глазах. Или, может, это менялось освещение? Синева исчезла – все окрасилось в темно-оранжевый цвет. Воздух стал вязким. Листья, трава и ветви исчезли. Деревья скрылись за скалами и лощинами. Воздух позеленел, став мрачно-оливковым, цвета воспоминаний. Теперь скала была настоящей. Черная, совершенно черная, и все же очертания можно разобрать. Разъяренная и незыблемая, она выглядела угрожающе. В тот момент я поняла, что мне через нее не пройти. Это была правда. Это была смерть.
Правда – это скала на закате. Все зависит от того, как вы на нее смотрите. Она каждый раз другая и каждый раз настоящая. Все зависит от зрителя. Зритель – это воздух, свет, время суток. Все это решает, как будет выглядеть скала. Создает правду.»

Б.Вонсович. В паутине чужих заклинаний.
«Дитрих уселся на мой стол, на то самое место, где не так давно сидела Эмми. Пришлось подойти и отодвинуть колбу на безопасное расстояние. Очень было похоже, что нужно найти для нее другое место, а то она постоянно оказывается в опасности. Этак фикус несколько раз свалится на пол, прежде чем перекочует в удобный горшок. Корешки могут сломаться. Пусть их пока нет, но ведь будут же!
- Дитрих, в этом кабинете три стула, - напомнила я. – И пусть мой под вами может развалиться, но остальные-то оба крепкие. Вам совершенно незачем садиться на стол.
- А что с вашим стулом? – он перегнулся через столешницу и покачал мой стул, который начал возмущенно поскрипывать. – Нет, он не скоро развалится, не волнуйтесь.
- Но развалится непременно, - заметила я. – И как скоро это случится, только Богиня знает.
- Боитесь? Так давайте поменяем стулья!
- Чтобы он развалился под вами, да еще на глазах у клиента? Вы будете слишком глупо выглядеть на полу в обломках.
- А вы – умно? – рассмеялся Дитрих.
- Мое падение ущерба вашей репутации не нанесет.
- А вашей?
- Ваша важнее. А вы ее подвергаете опасности. Вдруг сейчас кто-то войдет, а вы лежите на столе? Что он о вас подумает?
- Что мы проводим следственный эксперимент? – предположил Дитрих, но со стола слез.
Я не стала говорить, что такое предположение может прийти в голову только тому, у кого с этой самой головой серьезные проблемы. Конечно, вполне могло быть, что клиенты Дитриха как раз из таких.»

---

Читательский дневник

А.П.Чехов. Письма.
«Л.А.Авиловой, май-сентябрь 1901г. //ответ на письмо по поводу женитьбы//
Низко, низко кланяюсь и благодарю за письмо. Вы хотите знать, счастлив ли я? Прежде всего, я болен. И теперь я знаю, что очень болен. Вот Вам. Судите, как хотите.
Вы пишете о душистой росе, а я скажу, что душистой и сверкающей она бывает только на душистых, красивых цветах. Я всегда желал Вам счастья, и, если бы мог сделать что-нибудь для Вашего счастья, я сделал бы это с радостью. Но я не мог.
А что такое счастье? Кто это знает? По крайней мере, я лично, вспоминая свою жизнь, ярко сознаю свое счастье именно в те минуты, когда, казалось тогда, я был наиболее несчастлив. В молодости я был жизнерадостен – это другое.»

Е.Двоскина. А Саша выйдет?
«Такой возраст, когда ничего не стесняешься, когда рад поделиться с миром всем прекрасным, что знаешь и умеешь. И родители этим предательски пользуются. Ставят на стул, говорят: «Давай!» - и гости затихают и перестают на время стучать вилками-ножами.
А ты вскидываешь руку, объявляешь «стих» и начинаешь: «То робостью, то ревностью, то мим…» И взрослые покатываются со смеху.
А ведь еще и песни были. Такие, что собака соседей начинала подвывать. Или щедрые добровольные выступления в троллейбусе, чтобы как можно больше народу слушало и восхищалось. И начинались они словами: «Я же вижу, вам скучно ехать, давайте я вам спою…»

Maxim.
«Собственным самолетом или плавсредством уже никого не удивишь. Но, оказывается, купить поезд или его часть – еще дешевле.
Покупать пассажирский вагон есть смысл только для личного пользования: пассажирские перевозки почти везде в мире убыточны. Можно приобрести подержанный вагон и переделать его под себя, это обойдется в 10-15 миллионов рублей. А можно заказать новый с собственным дизайном в фирме «Трансвагонмашхолдинг», что стоит в два-три раза дороже. Прицепить вагон к составу – это не слишком дорого, 2-3 тысячи на 1000км. Надо только уведомить железную дорогу примерно за сутки. Самое дорогое – хранение, не меньше 100 тысяч в месяц.»

---

Кристина Корр "Отчаянная попаданка и темный принц". Юмористическое фэнтези, любовный роман. Не ожидайте ничего от книжки и будет вам... лучше.
Сюжет: девушка Карина из нашей реальности погибает в ДТП и попадает в фэнтезийный мир, в тело одной юной аристократки. А там как раз происходит отбор королевских невест. То есть, еще для принца, но он потом будет королем. Карина попадает в тело одной из кандидаток, которая была мышь белая и моль бледная, и ее изводили другие участницы, и она совершила самоубийство. Но Карина совсем не такая. Она выросла в семье с четырьмя братьями, с детства занималась боевыми единоборствами, вообще боец по натуре и может за себя постоять. Она собирается разобраться, что тут были за наезды на ее предшественницу, и что там с ее самоубийством, которое выглядит подозрительно... Принц, конечно, тоже сразу заинтересовался таким нестандартным подходом одной из участниц... ну, с принцем тоже разберемся...
Я даже не знаю, почему мне взбрело в голову читать эту книжку. Может, захотелось чего-нибудь юмористического. Ну... все оказалось не так плохо. Несмотря на раздухаристое название и чудовищную обложку, на которой изображена невероятно вульгарная и дешево выглядящая девица... Юмористическое было. Отбор невест тоже был. Немножко. (я заметила, по попадающимся на глаза рецензиям на LiveLib, что почему-то тема отбора воспринимается любителями ромфанта особенно остро и они требуют, чтобы этот отбор обязательно был, если уж автор как-то его упоминает... ) Даже слегка детективная линия и то была. Но все равно постоянно преследовало ощущение, что это что-то все такое из школьной самодеятельности... Все абсолютно плоское и картонное. Стиль наив и примитив.

@темы: Книги

---

В одноклассниках по случайному выбору мне играют...



А у меня в детстве была такая их пластинка.

@темы: Вспоминаю

---

В одноклассниках - интересно... Ну, тоже как будто к дню писателя.

Иногда мне кажется, что роман "Мастер и Маргарита" написан вчера... Они живут с нами, они все живы - эти понтий пилаты, эти иуды, эта свора бездомных иванов, коты и азазеллы...

Мы лелейно ловим взгляд первого, подаём руку вторым и, по-прежнему, аплодируем третьесортным бездарям.
Мы хотим жить как мечтает Иешуа га-Ноцри, но не хотим быть распятыми за правду... Мы просим у сильных демонов спасти несчастную Фриду, но ежедневно суём липким лиходеевым конверты с деньгами...
Мы хотим думать, как думает Мастер, а живём как обычные люди из нехорошей квартиры.

Как же трудно, как несбыточно трудно покинуть этот роман, глядя на нашу жизнь, понимая, что рано или поздно все мы встретимся на той самой лунной дорожке раскаяния, по которой шли грешник Понтий Пилат и спасший его Иешуа га-Ноцри...
Воланд, вот только, не верит, что люди меняются...

---

Сегодня, пишут, всемирный день писателя! Ура! Празднуем вместе с писателями.

---

Читательский дневник

Е.Двоскина. А Саша выйдет?
«Сначала были фото, которые сам не помнишь: домашние, в пеленках, с бессмысленным взглядом и еще беззубым ртом. Потом фотографии с погремушкой – там, где вцепился в сетку кровати.
Бабушки живут далеко, а видеть хотят каждый новый шаг и зуб. Поэтому тебя часто взгромождали на стул или вели в фотоателье. Там долго мучили уговорами улыбнуться: «Ты же для бабушки фотографируешься!» Обещали птичку, которая, в отличие от вымученной улыбки, не вылетала никогда.
Потом карточку с фигурно обрезанным краем надписывали, обводили твою ладонь карандашом – и этот привет улетал в черный коленкоровый альбом, в гнездо рядом с другими, с пометкой фиолетовыми чернилами: «Котику три года».
И ты навсегда теперь стоишь на стуле, пристально вглядываясь в наступившее будущее.»

А.Орлова. Печенье с предсказаниями.
«- Мистер Руперт Вирд здесь? – уточнила я с замиранием сердца. Вдруг его уже увезли в столицу?
Сержант ответил не сразу, с явным усилием отведя взгляд от вожделенной выпечки.
- Вирд? Да тут, где ему еще быть? В понедельник этапируют, а на праздники надрываться дураков нет.
Он тяжко вздохнул, мол, сам-то он надрывается. Судя по толстому брюху, на котором чуть не лопался форменный ремень, за преступниками сержант бегал нечасто. Впрочем, я благоразумно не стала это озвучивать.
- Прекрасно! – радостно заявила я. Хотя что тут прекрасного? – Передайте ему, пожалуйста.
Я протянула блюдо с пирогом. Полицейский изучил его так и сяк, потыкал толстым пальцем. Я впилась ногтями в ладони, чтобы не начать возмущаться. Толку-то? Сержант нагло отломил почти треть и довольно зачавкал.
- Эй, это же для папы!
- Не велено, - пробубнил полицейский, не поднимая головы. Крошки на его жирных губах выглядели отвратительно. – Вкусно. – И отломил еще кусок.
Я заморгала, сдерживая слезы. Я так старалась ради папы, а он…
- Но как вы можете?! Вы украли мой пирог!
- Не украл, а конфисковал, - поправил он, не переставая жевать. – Недозволенный к передаче арестованному продукт. Вдруг вы там пилу спрятали или взрывчатку?
«Чтоб ты подавился, жирдяй!» - подумала я зло.
Он закашлялся, крошки брызнули во все стороны. Ой, неужели такие пожелания тоже сбываются?! Я наклонилась поближе и сообщила, понизив голос:
- А еще пирог мог быть отравлен!
Сержант вытаращился на меня, на глазах синея лицом…»

---

Читательский дневник

Э.Поньон. Повседневная жизнь Европы в 1000 году.
«Наш Рауль, находясь в одном из монастырей, встретил «юношу, родом из Марселя, одного из тех людей, что привыкли бродить по земле, ничему не учась и не стремясь увидеть новые места». Этот бродяга был не единственным в своем роде, раз его относят к некой категории лиц. Хочется спросить, на какие средства жили эти люди? Возможно, мы получим ответ на этот вопрос, если примем к сведению то, что говорил этот человек Раулю и другим монастырским братьям. Он рассказал, будто, имея желание все повидать, он пересек некую пустыню и встретил отшельника, который якобы провел там двадцать лет, не видя ни одного человека. Подвижник сказал ему: «Я понял, что ты пришел из Галлии. Но прошу тебя, ответь, видел ли ты когда-нибудь монастырь Клюни?» Услышав утвердительный ответ, он продолжал: «Знай же, что этот монастырь не имеет себе равных в романском мире, в особенности в умении освобождать души, подпавшие под власть демонов. Там столь часто совершаются животворящие литургии, что почти не проходит дня без того, чтобы это непрекращающееся занятие не позволило вырвать чью-либо душу из власти злых демонов». Если наш юноша рассказывал эту историю монахам Клюни (а это вполне вероятно), то можно быть уверенным, что этому доброму человеку было оказано щедрое гостеприимство и он ушел из аббатства не с пустыми руками.»

В.Швебель. Взгляды и суждения.
«Математика – логический брак работы мозга, позволяющий человеку знать то, о чем невозможно думать.»
«Молодежь, горящая желанием покорить мир, вскоре обнаруживает, что в этом мире речь идет в основном не о покорении и приключениях, а о выживании».
«Порой за этику выдают то, что делает изобретателей такой этики сильнее, а конкурентов слабее».
«Народ теряет уверенность в себе, если его собственная мораль ввела его в заблуждение и с головой выдала чужой аморальности.»
«Мудр лишь тот, кто продает свои знания тем, кто не употребит их во зло».
«В высшей степени наивен тот, кто выслушивает от своих врагов поучения о добре и зле.»
«Народ перестает быть народом, как только он перестает праздновать победы и оплакивать поражения.»

---

А.П.Чехов. "Письма. Собрание сочинений в 12 томах. т.9. 1900-1901". И вот я дошла до девятого тома, осталось взять в библиотеке последнюю порцию...
Здесь, в принципе, идет все то же самое. Чехов проживает в Ялте, в связи с состоянием здоровья и строгими медицинскими предписаниями. Это ему быстро надоело... Так что - постоянные жалобы на скуку, одиночество, провинциальность Ялты и отдаленность от мира, полного жизни и событий. Это можно понять. Как раз только-только у Чехова начало что-то складываться с театром - происходит зарождение того самого Художественного театра, ну, как я понимаю, у которого потом будет чайка на занавесе и все такое. Станиславский, Немирович-Данченко, все дела. Они ухватились за пьесы Чехова, которые в то время абсолютно новаторские, постановки вызывают фурор, а Чехов не может в этом участвовать! Сидеть на репетициях, посещать премьеры и прочие представления... Довольствоваться письмами с отчетами, которые присылают актеры, родственники и друзья, публикациями в газетах... Тут загрустишь. Чехов активно зазывает театр на гастроли в Ялту. Хоть на несколько представлений! Судя по комментариям, труппа таки приезжала... и они даже совместно все сфотографировались. В какой-то момент Чехов тоже вырывается в Москву, где проводит время насыщенно, с раннего утра и до поздней ночи носясь с визитами и делами. Наверно, такой режим очень напряженный для больного!
В Ялте Чехов вынужден много заниматься с больными. И на этот раз даже не медицинской практикой! Издержки всесоюзной... то есть, всеимперской славы. Во всех газетах пропечатано, чахоточные больные едут со всех концов и обращаются к Чехову за помощью, как к последней надежде и в последнюю инстанцию. А также их посылают врачи со всех концов. Ужасно. В смысле, что Чехов может для них сделать, он же не миллионер и не господь бог... По мере возможностей, он этих больных старается куда-нибудь пристроить (на квартиры)... Тоже можно представить состояние Чехова, при таком постоянном потоке умирающих... В письмах чувствуется уже настоящий гнев - власти, правительство ничего не делают для этих людей! (размышляя) Ну вот, такого не чувствовалось в письмах с Сахалина, хотя там тоже были ужасы-ужасы. Но, наверно, все-таки Сахалин и его поселенцы ощущаются, как каторга, как все-таки наказание за содеянное (но дети?!), а здесь - просто больные, они же не преступники...
Но вообще, в этот период письма становятся гораздо... как бы сказать... суше что ли... строго по делу... В смысле, не то что раньше - размышления и рассуждения о литературе, об искусстве, обо всем на свете. Ну да, раньше большей частью Чехов об этом рассуждал в письмах к Суворину. Сейчас они с Сувориным в ссоре и не общаются. А видимо, все-таки не достает Суворина в жизни, чего-то не хватает... Мда.
Опять возникает интересный момент с портретом Чехова. Это я вычитала в комментариях, в письме только упоминается. На этот раз за портрет попробовал взяться сам Серов! Но - ничего не получилось, как я поняла. То есть, Чехов не возражал, хотя у него совсем не было времени для позирования (в Москве!), Серов тоже не возражал - просто ходил за Чеховым, присматривался и делал наброски. Результат не удовлетворил. Вот там приведен отрывок из работы по Серову.
"Когда сестра писателя Мария Павловна спросила его о портрете, Серов ответил:
- Ну какой же это портрет? Большой, настоящий я только собираюсь писать.
Но ему так и не удалось исполнить своего желания. Чехов умер летом 1904 года. Акварель Серов передал своему ученику Ульянову, который начал писать большой портрет Чехова с натуры, но не успел закончить его. И натурный набросок, сделанный Серовым, очень помог Ульянову в его работе. Ульянов рассказывал, что, когда Серов увидел оконченный портрет, он сказал:
- Чехов неуловим. В нем было что-то необъяснимо нежное."



Неуловимый Чехов! Так что нам повезло, что в это время уже достаточно развилась фотография, и было сделано много фотографических портретов Чехова. А может, он уже был в полном смысле слова современным человеком, и ему подходила как раз фотография, а не живопись?

@темы: Книги

---

Книжный столик

А.П.Чехов. Письма.

«Слабых вещей нет, но впечатление такое, как будто эти три тома сочинялись не одним, а семью авторами – признак, что Вы еще молоды и не перебродили.»

«Писать для детей вообще не умею, пишу для них раз в 10 лет и так называемой детской литературы не люблю и не признаю. Детям надо давать только то, что годится и для взрослых. Андерсен, «Фрегат «Паллада», Гоголь читаются охотно детьми, взрослыми также. Надо не писать для детей, а уметь выбрать из того, что уже написано для взрослых, т.е. из настоящих художественных произведений; уметь выбрать лекарство и дозировать его – это целесообразнее и прямее, чем стараться выдумать для больного какое-то особое лекарство только потому, что он ребенок.»

«… Все у Вас острят, играют словами, и это немножко утомляет внимание, рябит; язык Ваших героев похож на белое шелковое платье, на котором все время переливается солнце и на которое больно глядеть.»

«Опровергать газетчиков все равно что дергать черта за хвост или стараться перекричать злую бабу.»

«Вы спрашиваете: следует ли, написав рассказ, читать его до напечатания? По моему мнению, не следует давать никому читать ни до, ни после. Тот, кому нужно, сам прочтет, и не тогда, когда Вам хочется, а когда ему самому хочется.»

«Да, конечно, присяжные люди и могут ошибаться, но что же из этого? Бывает так, что по ошибке подают милостыню сытому вместо голодного, но сколько не пишите по этому поводу, ни до чего не допишетесь, а только повредите голодным. Ошибаются, с нашей точки зрения, присяжные или не ошибаются, мы должны признать, что в каждом отдельном случае судят они сознательно, что совесть у них при этом бывает крайне напряжена; а если капитан парохода ведет свой пароход сознательно, все время глядя в карту и на компас, и если пароход все-таки терпит крушение, то не будет ли правильнее искать причину крушения не в капитане, а в чем-нибудь другом, например, хоть в том, что карта давно устарела или дно моря изменилось?»

«Так не хотите в Индию? Напрасно. Когда в прошлом есть Индия, долгое плавание, то во время бессонницы есть о чем вспомнить.»

«Произошло чудо: у меня в саду в грунту расцвела камелия – явление в Ялте, кажется, небывалое. Она перезимовала, пережила 8-градусные морозы. Мне кажется, что я, если бы не литература, мог бы быть садовником.»

«В водопроводе совсем нет воды – и одни говорят, что это от бесснежной зимы и так будет все лето, другие же говорят, что труба лопнула, и мер никаких не предпринимают.»

«Вам надо поближе подойти к театру и присмотреться, чтобы написать пьесу. А вот если бы Вы побывали на репетициях, то Вы бы еще боле навострились. Ничто так не знакомит с условиями сцены, как бестолковщина, происходящая на репетициях.»

«Как много здесь чахоточных! Какая беднота и как беспокойно с ними! Тяжелых больных не принимают здесь ни в гостиницы, ни на квартиры, можете себе представить, какие истории приходится наблюдать здесь. Мрут люди от истощения, от обстановки, от полного заброса – и это в благословенной Тавриде. Потеряешь всякий аппетит и к солнцу, и к морю.»

«Иметь постоянную и удобную квартиру для меня вредно, так как это надолго привязывает к одному месту.»

«Одолели посетители. Вчера ко мне приходили непрерывно весь день; все доктора из Москвы и из провинции присылают с письмами, просят отыскать квартиру, «устроить», точно я комиссионер!»

«Я и Елпатьевский живем в собственных дачах, как магнаты, наши дачи далеко видно, и когда к Ялте подойдет английский флот, то начнет палить прежде всего в наши дачи. У меня среди сада растет большая пальма, много цветов; барышни присылают подушки. Одним словом, не жизнь, а малина. Но все же я недоволен. Все чаще и чаще посещает мечта – продать дачу и уехать в Монте-Карло и поставить там на quatre-premier сразу сто франков. Жизнь оседлая, правильная, да еще и в провинции – это слишком длинная жизнь, месяц ее следует считать за год, как под Севастополем.»

«Я чувствую, как здесь я не живу, а засыпаю или все ухожу, ухожу куда-то без остановки, бесповоротно, как воздушный шар.»

«Я в Москве. Здесь Горький. Я и он почти каждый день бываем в Художественном театре, бываем, можно сказать, со скандалом, так как публика устраивает нам овации, точно сербским добровольцам. Завтра оба идем к Васнецову. И так далее, и так далее. Словом, я еще не садился работать, а когда сяду, неизвестно.»

«… Дома застать меня трудно, так как в 8-9 часов утра я обыкновенно уже ухожу и треплюсь по городу часов до трех ночи.»

«Будьте добры, припомните один из наших разговоров – насчет клиники накожных болезней, и напишите мне поскорее, сколько нужно денег для постройки клиники, и если достаточно 120 тысяч, то телеграфируйте…»

«Я бежал из Ниццы в Италию, был во Флоренции и в Риме, но отовсюду приходилось бежать, так как всюду неистовый холод и – нет печей. Теперь в Ялте я отогреваюсь.»

«… То, что говорит мой Иванов доктору Львову, говорит человек утомленный, поношенный; напротив, человек должен постоянно если не вылезать, то выглядывать из своей раковины, и должен он мудрствовать всю свою жизнь, иначе то уже будет не жизнь, а житие.»

«Три сестры» имеют громадный успех, но только если есть три актрисы хорошие, молодые, и если актеры умеют носить военное платье.»

«Когда приедете в Гурзуф, то скажите мне об этом в телефон. Ялта соединена с Гурзуфом; потребуйте соединить с Ялтой, потом потребуйте Чехова, потом звоните… У меня в доме есть телефон. Я ведь важный человек.»

---

Читательский дневник

Литературная газета.
Георгий Иванов: «Дело поэта – создать кусочек вечности ценой гибели всего временного – в том числе нередко и ценой собственной гибели.»
Анастасия Ермакова: «… Ощутить ту скорость, с которой я летела, сидя на неподвижном мотоцикле детства, когда папа и мама стояли справа и слева от меня, как ангелы, молодые и красивые ангелы, и держали руль…»
Виктор Перегудов: «Вот я думаю: бедный сапсан с его зрением – чего он только не видит из поднебесья, летая над Москвой.»
«Сапсан смотрел на меня сверху и думал горько: вот человек. Этот человек, думал сапсан, стоял у окна, не исключено, что собирался полетать. Жуткое зрелище, когда человек летит. Разбивается всмятку.»

К.Корр. Отчаянная попаданка и темный принц.
«- Это что? – изумленно вымолвил он, и даже глаз дернулся.
Церемониймейстер вздрогнул.
- Господин дознаватель… - жалобно пискнул он.
… На лице практически каждой участницы красовались царапины и ссадины.
- Почему они в таком виде?! – грозно повторил Аян и порывисто прошелся вдоль всех невест. Каким боком прикажете теперь вычислять нападавшую?
- Понимаете… - начал церемониймейстер. – Мы хотели найти его высочество, но к нему не пустили…
- Я не об этом спрашиваю! – раздраженно огрызнулся Аян, кипя от негодования. – Что. С ними. Случилось?!
- Подрались… - едва слышно вымолвил мужчина.
- Как подрались?! Невесты его высочества?! Что, все сразу?!
- Это случилось перед началом обеда, - промямлил церемониймейстер. – Еще не все невесты собрались в трапезном зале, как внезапно погас свет… А потом… потом кто-то вскрикнул. И началось… Я бросился зажигать свечи, прибежали слуги и господин распорядитель. Леди вели себя словно взбесившиеся фурии, мы с трудом смогли разнять их…»