Читательский дневник

И.С.Тургенев. Письма.
«П.В.Анненкову 14 февраля 1868.
Скажу Вам, что я прочел и роман Толстого, и Вашу статью о нем. Скажу Вам без комплиментов, что Вы давно ничего умнее и дельнее не писали; вся статья свидетельствует о верном и тонком критическом вкусе автора, и только в двух-трех фразах заметна неясность и как бы спутанность выражений. Сам роман возбудил во мне весьма живой интерес: есть целые десятки страниц сплошь удивительных, первоклассных, - все бытовое, описательное (охота, катанье ночью и т.д.); но историческая прибавка, от которой собственно читатели в восторге, - кукольная комедия и шарлатанство. Как Ворошилов в «Дыме» бросает пыль в глаза тем, что цитирует последние слова науки (не зная ни первых, ни вторых, чего, например, добросовестные немцы и предполагать не могут), так и Толстой поражает читателя носком сапога Александра, смехом Сперанского, заставляя думать, что он в с е об этом знает, коли даже до этих мелочей дошел, - а он и знает только что эти мелочи. Фокус, и больше ничего, - но публика на него-то и попалась. И насчет так называемой «психологии» Толстого можно многое сказать: настоящего развития нет ни в одном характере (что, впрочем, вы отлично заметили), а есть старая замашка передавать колебания, вибрации одного и того же чувства, положения, то, что он столь беспощадно вкладывает в уста и в сознание каждого из своих героев: люблю, мол, я, а в сущности ненавижу и т.д. Уж как приелись и надоели эти quasi-тонкие рефлексии и размышления, и наблюдения за собственными чувствами! Другой психологии Толстой словно не знает или с намерением ее игнорирует. И как мучительны эти преднамеренные, упорные повторения одного и того же штриха – усики на верхней губе княжны Болконской и т.д. Со всем тем, есть в этом романе вещи, которых, кроме Толстого, никому в целой Европе не написать и которые возбудили во мне озноб и жар восторга.»

М.Гришаева. Высшая правовая магическая академия. Тайны высшего света.
«- То есть, ты меня не видел? – с подозрением спросила я.
- Ты же для этого и использовала заклинание, - усмехнулся он. – Правда, силы слишком много получилось. Если бы не защита, накрыло бы всю территорию дома точно.
- Я что, такая сильная? – не веря, пробормотала я.
Как целитель я была не сказать чтобы прямо очень способной. У меня был довольно большой резерв, и то благодаря большому количеству тренировок и постоянному использованию силы. Поэтому не ожидала, что дар некроманта будет настолько мощный.
- Сложно сказать, - проговорил Дамиан. – Из-за нестабильности точно определить не получается. У тебя то мизерный уровень, а то почти как мой. Но это не значит, что, когда он стабилизируется, твой уровень будет равен максимальному выбросу. Остается только ждать, когда ты полностью придешь в согласие с собой и своей новой магией.
Я печально вздохнула. В согласие с собой я приду точно не скоро, если вообще когда-нибудь приду. И, видимо, скрывать свои чувства я так и не научилась, по крайней мере, от Дамиана, потому что мой несчастный вздох он не упустил и даже причину идентифицировал правильно. Не прошло и мгновения, и вот я уже сижу в кресле у него на коленях, а Дамиан крепко держит меня за подбородок и с явным укором смотрит в глаза.
- Вот почему ты такая упрямая и недоверчивая? – проникновенно спросил он.
- Жизнь научила, - тихо буркнула я, пытаясь отвести взгляд, но не смогла.
- Почему же ты у жизни только плохому учишься?.. – тяжко вздохнул он в ответ.»

---

Анна Гаврилова "Благословите короля, или Характер скверный, не женат!" Фэнтези, любовный роман. Специально для фанатов ромфанта, которые не хотят нервничать...
Сюжет: девушка Светлана жила себе обычной жизнью, занималась бухгалтерией в какой-то обычной фирме, обычные проблемы и повседневные заботы... и знать себе не знала, что в каком-то параллельном фэнтези-мире молодой король и верховная жрица верховной богини намертво уперлись рогами в конфликте, вызванном чисто архитектурными вопросами... Попросту говоря, король считал, что древний храм уж слишком древний и неплохо было бы его куда-нибудь передвинуть с территории дворцового комплекса, чтобы не портил общую картину, а жрица считала, что храм стоит именно там, где ему положено стоять. Казалось бы, при чем тут бухгалтер из нашей реальности? А притом, что верховная жрица собралась по-крупному отомстить и обратилась к богине, а та не придумала ничего лучшего, как перенести Светлану сюда и магически привязать к королю Ринариону. Чтобы было чем заняться. Так что сейчас придется в срочном порядке привыкать друг к другу и осваиваться со статусом истинной пары. Есть еще возражения? С богами не спорят...
Роясь в библиотечных каталогах, я обнаружила, что там можно еще выискать кое-какие книжки любимых авторов, которые я не читала, а они уже недоступны. Вот эта, например. У книжки довольно низкий рейтинг на LiveLib, так что я заранее приготовилась ко всему. Но мне понравилось. Милая, приятная история. Персонажи вполне симпатичные, ведут себя адекватно (что меня особенно порадовало, на фоне предыдущего прочитанного трэша )...
В то же время я даже понимаю, почему многих читателей это все раздражает. Книжка очень неспешная... и здесь буквально ничего не происходит! В смысле, никаких потрясений, мир спасать не требуется, древнее зло не просыпается, даже просто каких-нибудь конфликтов - и то не возникает. ГГ попадает в исключительно благоприятные условия - мир, вполне развитый в техническом отношении (по части житейских удобств), но с магией, все настроены тепло и дружелюбно, король, несмотря на указанный в заголовке "скверный" характер - просто котик и пусичка... В финале, правда, внезапно произошли какие-то опасные моменты, но выглядело это вообще ни о чем... будто автор в последний момент подумала, что - ну, надо бы ввести что-нибудь эдакое, по законам жанра. Возможно, дело в том, что все слишком растянуто? чтобы вот так, на целую книгу? Может, если бы это был небольшой рассказ, то все выглядело бы лучше...

@темы: Книги

---

Читательский дневник

И.С.Тургенев. Письма.
«А.И.Герцену. 30 ноября 1867.
Любезный Александр Иванович, я получил и прочитал твой французский «Колокол». Спасибо за память. – Что касается до самой твоей статьи – то ведь это между нами старый спор; по моему понятию, ни Европа не так стара, ни Россия не так молода, как ты их представляешь: мы сидим в одном мешке и никакого за нами «специального нового слова» не предвидится. Но дай бог тебе прожить сто лет – и ты умрешь последним славянофилом – и будешь писать статьи умные, забавные, парадоксальные, глубокие, которых нельзя будет не дочесть до конца. Сожалею я только о том, что ты почел нужным нарядиться в платье, не совсем тебе подходящее. Верь мне – или не верь – как угодно, - но для так называемого воздействия на европейскую публику – всякие статьи бесполезны… Явись, например, великий русский живописец – его картина будет лучшей пропагандой, чем тысячи рассуждений о способностях нашего племени к искусству. Люди – вообще – порода грубая и нисколько не нуждающаяся ни в справедливости, ни в беспристрастии: а ударь их по глазам или по карману… это другое дело. Но, впрочем, я, может быть, ошибаюсь – а ты прав: посмотрим. Во всяком случае – момент едва ли хорошо выбран: теперь действительно поставлен вопрос о том, кому одолеть: науке или религии, - к какой тут стати – Россия?»

Elle.
«Однажды пионер авиации Альберто-Сантос Дюмон поделился насущной проблемой со своим другом Луи Картье. В полете смелый летчик вынужден был постоянно отрывать руки от штурвала, чтобы узнать время по карманным часам. Это признание стало судьбоносным: в 1904 году Картье придумал первые современные часы, предназначенные для ношения на запястье.
Король поп-арта Энди Уорхол обожал свои часы Tank от Cartier как совершенный эстетический объект и поэтому никогда их не заводил! «Я нашу Tank не для того, чтобы следить за временем, - сказал он однажды. – Я ношу Tank, потому что это часы, которые нельзя не носить.»

М.Гришаева. Высшая правовая магическая академия. Тайны высшего света.
«- А знаешь, что самое потрясающее? – подняла Флора на меня усталый взгляд, но все с той же легкой благосклонной улыбкой на лице, что держалась на ее губах весь вечер. – Это первая наша встреча почти за год. На зимние праздники я домой не ездила, то есть виделись мы прошлым летом перед моим отбытием в академию. И за этого год мать сначала пыталась подложить меня под подпоенного приворотным зельем преподавателя, а потом сдала ключ от моей комнаты маньяку = претенденту на наше состояние. Но первое, чем она поинтересовалась сегодня, - это, конечно, предстоящая свадьба. Вот оно, заботливое материнское сердце…
После всего услышанного я пришла только к одному утешительному для нее заключению:
- Зато представь, как она на себе будет рвать волосы, когда вы расторгнете помолвку. Особенно если придумать что-нибудь, чтобы она косвенно оказалась в этом виновата.
Улыбка на лице девушки из наигранной тотчас превратилась в искреннюю и предвкушающую.
- Да, вот уж мы оторвемся.
К сожалению, на этом нашу небольшую передышку пришлось прервать. Все же на балу мы появились не затем, чтобы прятаться по углам, а совсем наоборот. Так что нужно выбираться из нашего укромного уголка и снова вливаться в высшее общество.
Как и ожидалось, долго нам в одиночестве простоять не дали. Почти сразу перед нами возник высокий мужчина с явно армейской выправкой, одетый в охристо-желтый камзол. Целитель, да еще и военный, неожиданно. В особенности этого бала внезапно обнаружился один несомненный плюс – можно было сразу понять, что за маг стоит перед тобой. Короткий поклон рыжевато-каштановой головы, и мне протягивают руку, приглашая на начинающийся танец.»

---

Читательский дневник

И.С.Тургенев. Письма.
«А.А.Фету. 21 сентября 1867.
Любезнейший Фет, о как приятно вести дружескую – но ругательную переписку! Оно и освежительно и согревательно и носит несомненный отпечаток истины – словом, очень хорошо. Будем же по-прежнему любить и ругать друг друга.
Погляжу я на Вас – ловкий Вы мальчик! Видите ли: мне предоставляет утилитарность, политику – а себе берет бесполезность, п е н у, искусство… т.е., высочайшее, la part du lion – ибо не бесполезное искусство есть г…о собачье, бесполезность есть именно алмаз его венца. Каков добренький? Я сосчитал, сколько у меня политических, тенденциозных страниц, - оказалось на 160 – 29, - а остальное такая же бесполезная чепуха, как любое лирическое стихотворение автора «Вечеров и ночей» //сборник стихов Фета//. Но, скажут мне, оно не только бесполезно, оно плохо: положим – но тут уж не теория виновата – а нестояние поэтического члена – причина беды. Ведь вот и присланное стихотворение – разве оно только бесполезно? – Оно плохо – и новый оборот, что судьбина дает не «в рыло» - а «в блаженство», - да мокротные рифмы: «заглохнет» «иссохнет»… Да, милейший собрат мой – не говорите с кажущимся уничижением и действительной надменностью: ты полезен – а я бесполезен: скажите: мы оба плохи – и поцелуемтесь.»

Discovery.
«В 2016 году жюри престижной дизайнерской премии Red Dot удостоило награды экспериментальный музыкальный проект Iceberg Songs, авторы которого оркестровали сделанные учеными записи звуков таяния ледников, создав семь оригинальных треков.»
***
«Таяние вечной мерзлоты, по последним оценкам экспертов, опубликованным в конце 2020 года в научном журнале Nature Communications, высвобождает парниковые газы в количестве, превышающем все известные на сегодняшний день антропогенные выбросы. Это происходит из-за выбросов органического, т.е. выработанного в результате жизнедеятельности микроорганизмов в почве, углерода – при потеплении он больше не удерживается в грунте.»

М.Атаманов. Карантинный мир.
«На рассвете, задубев от холода без теплой накидки или одеяла, Валери умылась у колодца и первой появилась возле закрытых еще на ночь ворот поселка. Караульный воин с горном в руках, который по идее должен был нести свою вахту на вышке и осматривать расчищенное от Леса пространство за воротами, сейчас прислонился спиной к частоколу и чем-то завтракал. Три огромных злобных пса лежали в пыли у самых ворот, но они лишь лениво обнюхали подошедшую девочку, узнали знакомый запах и потеряли к ранней посетительнице всякий интерес. Заглядевшись на собак, девушка не сразу заметила сидящего неподалеку на бревне учителя охотников Каст-ура. Это был брюзжащий, вечно всем недовольный седой старик, чья кожа на лице сморщилась настолько, что белые волнистые линии знака охотника и не получалось толком разглядеть.
- А, пришла таки, - недовольно проговорил старик, разглядывая новенькую. – Что стоишь без дела? Сейчас ворота откроют, иди нарви одеревеневшие стебли тростника у реки. Сегодня вы из них сделаете свое первое настоящее оружие.
Охранник, а это был огромный Кенд-хог, действительно уже доел свой ранний завтрак и направился отпирать ворота. Девушка робко прошла мимо сурового гиганта, шмыгнула через приоткрывшиеся створки и едва не бегом направилась к берегу виднеющегося поблизости ручья. Тростник оказался жестким и крепко цеплялся за землю своими корнями. Несмотря на все старания, ей удалось лишь измочалить стебли, но не оторвать их. Тогда, убедившись, что никто не подсматривает, Валери развязала сумку и достала острый стальной нож. Дело сразу пошло на лад, девушка быстро нарезала десятка три самых длинных и прочных стеблей. Она не знала, сколько на самом деле понадобится тростника, но надеялась, что заготовленного хватит.»

---

Елена Помазуева "Наследник для императора". У... какой капец... Я даже не буду это называть любовным романом... Любовный роман имеет свои четко ощущаемые каноны... Скажем - сентиментально-порнографический роман. Фэнтези.
Сюжет: девушка Кетрин (вот это Кетрин меня дополнительно раздражало всю дорогу... ) трудится проституткой в борделе. Внезапно туда является некая дама-аристократка инкогнито, у которой есть дикое предложение. Она желает, чтобы какая-нибудь проститутка согласилась для них с мужем родить ребенка, так как сама она не может иметь детей. Поразмыслив - и в результате некоторого стечения обстоятельств - Кетрин решает принять это предложение, тем более обещают щедрое вознаграждение. Ее увозят в удаленное от цивилизации поместье, где аристократка и запланировала все осуществить. И тут оказывается, что речь идет не просто об аристократах, но о драконах, плюс к этому еще и это сам император... Тут же выясняется, что в дело вмешиваются сами боги... Опять же Кетрин чувствует к своим новым клиентам симпатию... Завязываются сложные отношения всех со всеми (включая императора, его жену, брата императора и пр.)
Собственно, я просматривала новинки на лабиринте, там была какая-то книга автора - автор незнакомый - ну, я раздумывала. И тут при посещении библиотеки углядела на полке эту книгу и решила почитать, типа знакомство с автором. И это оказался такой лютый трэш...
Написано плохо. Автор определенно гонит шопопало, поперек всякой логики - логики сюжета, характеров, чего угодно. Персонажи даже не картонные - они сляпаны из промокашки... Я так понимаю, главное, что автора интересовало - это устроить такую ситуацию, что вот у нас тут истинная пара, у них любовь, похожая на сон и они буквально помрут друг без друга (автор придумала!), но при этом они берут к себе проститутку и проникаются к ней нежно-дружескими чувствами... А потом там еще присоединяется младший брат императора и тоже проникается чувствами... Так они и живут этакой фэнтезийной шведской семьей. И еще все это изложено в таком отвратительном розово-ванильном духе... брр, тошниловка.
Нет, для меня все-таки загадка - почему именно проститутка? Вот меня уже достаточно бесит, когда авторы фэнтези принимаются сюсюкать вокруг героев-воров всех мастей, типа это романтично. Ну ладно, по крайней мере я могу понять, откуда тут что берется - со скрипом, но могу. Но - проститутка??? бордель?? Это что, тоже кажется романтичным? Интересно, автор вообще с проститутками сталкивалась? ну ладно, хотя бы задумывалась, на себя прикидывала?
В общем, я рада, что взяла эту книгу, сейчас можно не кидаться на авторские новинки и деньги поберечь. Но если там в библиотеке еще что-то есть из автора, то я, может, даже и возьму еще. Мне даже интересно - это у автора обычное, или ее случайно занесло?

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Литературная газета.
Ирина Хакамада: «Мне предлагали вступить в «партию власти», но я пошла с Чубайсом и Немцовым. Тогда многие твердили: мол, ты ошибаешься… Но мой, извините, «позвоночник» говорил мне – даже если тебе будет очень тяжело, ты будешь среди адекватных людей, а во всех этих «пирамидах власти» ты задохнешься и умрешь.»
«Нам нужны не красные или какие-то другие разноцветные реванши, нам нужна модернизация экономики и всех институтов. Идти по пути коммунизма, социализма или капитализма – ошибка, это уже отжившее прошлое.»
«- А вас не смущает модное сегодня на Украине «переписывание» истории, прославление типов вроде Бандеры и растущее влияние неонацистов?
- Да, на Украине сегодня действительно все перемешалось, там есть много негативного, но они переходят на европейский путь развития, у них есть динамика, а значит, есть и перспективы в будущем. В России… у нас этакий до невозможности серьезный архаизм. Мы не желаем «по-взрослому» смотреть в будущее, и меня это дико раздражает».
***
Борис Куприянов, директор сайта «Горький»: «- Слоган «Фаланстера» гласит: «Обмен денег на книги». В чем ценность бумажной книги? Почему люди по-прежнему готовы менять деньги на книги?
- Как раз менять деньги на книги готовы, а покупать за деньги не всегда. Очень много других предложений для покупки.
- Дискуссии на темы «Электронная и бумажная книга» тоже несостоятельны?
- Такие дискуссии, на мой взгляд, показатель провинциализма. Фиксирование на подобных дискуссиях – это красивая попытка спрятаться от реальных проблем книжного бизнеса.
- Каких, например?
- В России самый большой НДС на книги в мире (10%). Если мы самая читающая страна, то НДС, наверное, должен быть меньше. Чтение – не только культурная практика, но и практика, утверждающая страну, язык, национальную культуру. В нашей стране ничтожное количество книжных магазинов. У нас по стране – задумайтесь! – всего 1,5 тысячи книжных, и среди них мало де-факто книжных магазинов. На книжном рынке России фактически нет системы распространения. В России большое количество библиотек. Но они не покупают книги, то есть не являются субъектом книжного рынка. В советское время – покупали. Есть страны, Норвегия, например, где библиотеки делают книжный рынок и поддерживают его. Отсутствие такой поддержки в России – это реальная проблема.»
***
Дмитрий Быков: «У меня с Битовым было не так много осмысленных разговоров. Однажды он сказал фразу, которая нравится мне больше всей его прозы. Летели мы в самолете с какой-то книжной ярмарки, сидели рядом, я еще тогда пил понемногу. Самолеты я не очень люблю. Тут что-то в звуке этого самолета изменилось, я и говорю:
- Андрей Георгиевич, что это?
- Падает, наверное, - сказал Битов невозмутимо, попивая вискарик.
- А как вы думаете, - спросил я, - вот я понимаю, конечно, что душа бессмертна, но куда денется мое «я»?
- Твое «я», - сказал Битов, - не более чем мозоль. Мозоль от трения души о внешний мир.»
***
Валерий Попов, писатель: «Для настоящего писателя любая эпоха – полуфабрикат, и он должен из этого сделать шедевр. А кто плачется: «Эпоха не та! Читатели исчезли!» - не преуспел бы, видимо, ни в какой профессии и ни в какую эпоху.»
«На цензуру я ни разу не напоролся. Свобода творчества редко сталкивается с цензурой. Это надо специально стараться, все равно что специально биться о столб.»
«- Вы принадлежите к определенной писательской генерации, очень звездной, прославившей нашу литературу. Существует ли, на ваш взгляд, преемственность между той литературой – и нынешней? Не прервалась ли связь времен?
- Прервалась. Новая литература растет на абсолютно пустом месте, к сожалению. Как будто бы ничего и не было.»
«Петербург, возможно, не самое лучшее место для жизни. Но совершенно точно, что это лучшее место для создания литературных произведений.»
«… Нырнул в советскую жизнь, собирал материалы, скоро представлю книгу на суд читателей. Все же правильно, что я там пожил. Воротить харю ни от чего нельзя, тогда ты не писатель, а политический деятель.»

А.Гаврилова. Благословите короля, или Характер скверный, не женат!»
«Меня привычно проигнорировали, но пояснений, в общем-то, не требовалось. Этот пазл и без подсказок сложился. Ведь я как бы дар, и от мой сохранности зависит благополучие не только Ринариона, но и всего, что ему подвластно. Учитывая, что Ринар – король, ставки довольно высоки, и меня действительно лучше сберечь.
Но в том, что касается озвученных мер, это было слишком. И я даже хотела сообщить его величеству свое мнение, но вспомнила книжки про попаданок и мгновенно осеклась.
Да, я читала не так уж много, но составить общее представление успела. В книгах буквально каждой девчонке предлагалось пройти через огонь, воду и прочие ужасы. Буквально всех поджидали смертельные ловушки, коварные враги и… да-да, покушения на жизнь!
Более того, мучения некоторых героинь доходили до такой степени, что хотелось найти автора и как следует поколотить! Не из злобы, а просто для того, чтобы преподать урок. Чтобы отучить от зверств и садизма.
При том, что я тоже оказалась… ну как бы в фэнтези, стало жутко. И вместо слов об излишней мнительности Ринара с языка сорвалось:
- Вот только покушений не надо!»

---

И.С.Тургенев. Письма. с/с в 18 томах. т.7. 1866-1867. Итак, седьмой том... Тома становятся какие-то довольно худенькие... По полтора года уже на том... (бурчит) а вот взялись бы и сконцентрировались, сделали бы потолще! глядишь больше бы успели издать - до того как.
Здесь я уже очень мало - ну ооочень мало - изыскиваю чего-нибудь интересного в плане цитат... Тургенев проживает в Баден-Бадене со своей Виардо - ну, с семейством ее. Строит там дом. С деньгами его поджимает, поэтому он решает вновь вернуться к литературной деятельности - до этого ленился. Написал несколько рассказов и роман "Дым". Роман тут же стали печатать в России, в журнале. Для этого дела Тургеневу пришлось на какое-то время приехать на родину. Ему этого, судя по всему, страшно не хотелось. Поэтому он по-своему обыкновению тянул время. Все тот же прием, Тургенев его уже довел до совершенства - если что-то от него требовалось, то он начинает болеть. Нет, я действительно поражаюсь, как современники его переносили... Это же просто что-то за пределами всего. Вот он написал этот роман... списался с издателем... договорились о помещении его э... в февральский номер журнала. Ну так для этого же нужно все делать заранее, я так понимаю! Тургенев заверяет, что он приедет с романом своим. И вот надо выезжать - Тургенев начинает болеть. Не знаю, чего ему на этот раз надо было... но он болеет и болеет. В конце февраля только он наконец сподобился доехать до Москвы-Петербурга. Но и тут объявляет, что - а ему надо сначала устроить по этому роману публичные чтения! Доверенным лицам. Чтобы послушали и высказали свое мнение. так более того - и на эти чтения, на которые вот даты назначены, люди собрались - он опять болеет! Что за человек.
Второй основной момент - это разборки с дядей. И вот это меня вообще вымораживало... Вот по прошлому тому я писала, что Тургенев занялся добрыми делами - так тут он как будто решил по-быстрому отыграть все назад. Не знаю прямо... но это все ощущалось настолько мерзко... гнусно... В общем, суть дела, как я понимаю, такая: у Тургенева есть принадлежащие ему земли (Спасское-Лутовиново), он там, естественно, не живет, хозяйством не занимается (не занимался, даже когда жил - во время ссылки). Управляет поместьем его дядя, он же высылает Тургеневу все деньги, что там ему потребуется. На этот период дядя уже старенький - 75 лет, как тут Тургенев пишет. Тургенев упирает на то, что дядя по своему возрасту уже не может справляться с хозяйством и занимается его делами плохо. Ну, я так еще думаю, что тут, скорее всего, повлияло еще общее положение дел, проведенные реформы по отмене крепостного права, у них же там перестройка и новое мЫшление, все такое... Старые формы экономики уже не действуют, новые мало кому понятны... Ну вот Тургенев считает, что с его имений ему мало поступает дохода и это непорядок. Винит дядю и желает его выставить и нанять другого управляющего. Там в комментариях написано, что управляющего пришлось долго искать, но вот наконец нашел кого-то. Ну хорошо... но я вот как-то представляю, что чувствовал бедный старенький дядя. Учитывая, что он так-то с детства возился с Тургеневым заместо отца! что он столько лет на него работал управляющим и пекся о хозяйстве и состоянии! А сейчас Тургенев просто распорядился его выставить из этого имения, где он с семьей столько лет прожил... Тургенев тут вообще поступил по-скотски, я считаю - его дожидались для оформления дел, и дядя, и новый управляющий - Тургенев не хотел ехать и не поехал! Он опять заболел. Типа вот уже собрался, уже выехал, но тут ему стало так плохо, так плохо, он тут же повернул обратно в Москву. Свои ценные произведения читать. Он даже не стал лично с дядей разговаривать... ну там в письмах что-то писал управляющему, чтобы тот "деликатно" решал вопросы. Правда, и то ему надоело через какое-то время - и он уже в письмах распоряжается, что дядю надо активнее из имения выживать. Так и пишет - силы, значит, не применяйте, но вот знаете что - не давайте ему припасов и денег! Отвратительно это все читать, да уж. У меня, кстати, есть подозрения, что через какое-то время Тургенев и новым управляющим будет недоволен, что тот плохо хозяйствует и денег ему мало поступает. Потому что - вот подозреваю, что из крестьян уже и так выжали все, что было можно.
Также в это время у Тургенева появилась прямо какая-то неприязнь ко всем появляющимся произведениям. И Достоевский ему не то, и еще там что-то ему не это... Все его бесит и раздражает. Ну вот, зато с Герценом стал немножко опять переписываться. Это он не выдержал и обратился к Герцену после выхода своего нового романа - обратил на себя внимание. Герцен любезно ответил.

«…Тот запах прелых портков, который свойствен нашей современной литературе…»

«Эта книга принадлежит к числу немногих книг, из которых можно научиться, а самые ее недостатки подобны неправильностям в живом человеческом лице.»

«Успех – повсеместный – противной «Африканки» есть вещь совершенно непостижимая… Черт знает – уж не мы ли глупы?»

«Мне не верится, чтобы у людей, которым до такой степени чужда была всякая «идеальность», мог быть богатый внутренний мир: там наверняка ничего не читают. Это, если угодно, не такая уж беда, но… я бы подох со скуки, если бы мне пришлось долго жить столь шумной и молодой, но исключительно материальной жизнью.»

«… А о литературе что сказать? Сиречь о российской? Махнуть рукой и прочь пойти.»

«… Ах, зачем он //Фет// это по временам помещает такие слабосильные стишки – которые только напоминают прежние соловьиные звуки? Точно человек накушался фиалок – и испускает потом бессильные отрыжки.»

«Выкиньте из головы, что Вы больны; Вы просто страдает скукой, чувством пустоты Вашей жизни, неправильности Вашего положения: все это действительно довольно тяжело, но твердостью и постоянством все можно победить.»

«… Я таких барынь даже не встречаю. Положим – я не ищу их – но хоть на глаза бы показались. А что касается до Григоровича, то я вовсе не питаю к нему неприязненных чувств; я ему не доверяю – и мне все кажется, что вот-вот он у меня что-нибудь стащит – в нравственном смысле, разумеется – или мне что-нибудь подсунет – в виде сплетни или выдумки.»

«Я так давно не писал, что могу сказать a la Hugo – лень вернула мне девственность – я чувствую себя новичком.»

«Смерть Дудышкина меня очень огорчила: хороший и честный был человек; я долго не хотел верить ей именно потому, что нигде не встречал о ней ни слова; но, видно, наша литература, как республика во время террора, - n’a besoin de personne. //ни в ком не нуждается//

«… В голове целый рой замыслов, которые мешают друг другу выйти наружу. Но я проявлю упорство и ни к чему не прикоснусь, пока первый не будет осуществлен.»

«Дорогая госпожа Виардо, - снежная буря с самого утра бушует, плачет, стонет, воет на унылых улицах Москвы – ветви деревьев под моими окнами сплетаются и извиваются, словно грешницы в аду, сквозь этот шум доносится грустный звон колоколов: сейчас середина Великого поста… Ну и погодка! Ну и страна!»

@темы: Книги

---

Читательский дневник

И.С.Тургенев. Письма.
«М.В.Авдееву. 30 марта 1867.
Я давно получил Ваше письмо, любезнейший Авдеев, но до сих пор не улучил времени отвечать Вам. Вот уже пять недель, как я в России – но столько хлопот было у меня, столько литературных, издательских и прочих дел – что сказать нельзя. А к тому же болезнь меня припекала: нога раза два сильнейшим образом разбаливалась, а в Москве я схватил грипп, который помешал мне съездить в деревню, где мое присутствие было тоже необходимо. Я печатал повесть, продавал новое издание своих сочинений, читал публично в пользу галичан, читал приватно, писал доверенности, контракты (я нанял нового управляющего) – словом, деятельность моя меня самого изумляет. Теперь все это угомонилось – и я еду завтра в Петербург, - а оттуда – самым живым манером к себе в Баден, в милый Баден, о котором я охаю и вздыхаю – явно и тайно – каждый день.
Что мне Вам сказать о том калейдоскопе, который в течение этих пяти недель вертится у меня перед глазами? Надо быть великим философом, чтобы резюмировать это в нескольких словах. Явно одно: от литературно-эстетического берега наше общество отстало – а к политическому еще не пристало… тут и плыви по середине. Больше всего занимают теперь вопросы юридические и финансовые: даже воробьи на крышах чирикают о железных дорогах, и дельцы – умелые – большие деньги препровождают себе в карман. Основать теперь журнал – дело мудреное: да к тому же мы, русские – вообще – не одарены необходимым к такому делу темпераментом: не знаю, как Вы. Жемчужникову так, кажется, нравится в Бадене – что он оттуда не выедет. Да и правду говоря – кому охота? Там теперь весна в полном расцвете, трава уже в пол-аршина – а здесь еще вчера снежная метель, пурга, ветер воет и ноет – глухая зима!»

Elle.
«Чаще всего фобия начинается не с того, что человека напугали. Нарушается обмен веществ в головном мозге, возникает невротическое состояние, человек начинает испытывать страх. И тогда фобия наполняется случайным содержанием. Приступ паники может накрыть где угодно, и в дальнейшем страх будет ассоциироваться с обстоятельствами, при которых возник.»
***
«Если нужно причину… то их 237. Да-да, именно столько причин заняться любовью насчитали ученые Техасского университета. Среди 20 лидирующих есть удивительные: «Мне было скучно», религиозные: «Я хотел почувствовать себя ближе к Богу» - и вполне банальные: «Мне нравится, как он танцует». Лидируют же причины физического порядка («Способ сбросить лишний вес») или практического («Чтобы забеременеть» или «Хотел стать популярным в глазах однокурсниц»). А вот любовь далеко не на первом месте. А жаль…»

---

Порция гламурятины от Elle. (2007 год)

«Расписывать церкви и базилики или лица актрис и моделей – разницы никакой.»

«Притворимся добрыми и пушистыми – в норковом манто, например.»

«Да, Пэрис Хилтон – блондинка-легенда, на которой живого места нет – только лейблы Гуччи-Прада-Маноло Бланик. А в числе особых примет можно смело написать: «Редко надевает трусы» и «Помешана на шоппинге». Да, каждая эпоха имеет те легенды, которых она заслуживает.»

«Три большие вечеринки за вечер – это весьма серьезная заявка на победу в нашем негласном соцсоревновании за переходящее светское красное знамя.»

«В европейских магазинах появились симпатичные вязаные кексики и пирожные. Ими нужно украшать кухню или столовую, а если пришли незваные гости, можно и на стол поставить. Хотя нашему менталитету больше подошли бы вязаные бутерброды с черной икрой, салат оливье и котлеты по-киевски. Но для этого уже придется вооружиться вязальными спицами, крючками и клубками ниток самим.»

«9-й международный фестиваль NET (Новый европейский театр) познакомит зрителей с самыми необычными театральными формами. Перформанс «Прыжок дохлого кота» (Германия-Нидерланды) поразит даже видавшие виды публику: в режиме реального времени пришедшие на спектакль будут продавать и покупать акции на Нью-Йоркской бирже.»

«Андрей Малахов не хочет специально ходить на интервью к звездам, а собирается писать о тех, с кем столкнулся случайно. На фото одна из таких приятных неожиданностей – встреча с Памелой Андерсон.
- И с кем у тебя уже произошли случайные пересечения?
- Катрин Денев встретил в аэропорту. Она рядом присела.»

«В последние годы звукозаписывающие компании заполонили весь мир электронной музыкой: она простая и легкая, под нее хорошо отдыхается и ни о чем не думается.»

«Эта фотография запечатлела тяжелые закулисные будни певицы Саши. Битый час она сражалась с корсетом, пытаясь вместить в него свой пышный бюст.»

«В своей книге Эрни Зелински объясняет простой способ жить припеваючи, не связываясь с настоящей работой – это рассказывать другим, как здорово жить припеваючи, нигде не работая.»

Екатерина Вилкова, актриса: «По размаху наш фильм – это глобальное кино, которое в России не то что не умеют делать, а просто никогда даже не пробовали.»
«Конечно, если меня позовут в Голливуд, я поеду. Ведь раз позвали, значит, я там нужна.»

«Этот союз действительно романтичен, - восхищается супругами Саркози репортер Венсан Грегуар. – Николя любит Сесили и всячески это демонстрирует. Другими словами, страсть возвращается в политику, наполняя ее эмоциями и чувственностью, которых нам так не хватало». И правда, впервые за несколько столетий Франция оказалась под управлением человека, который влюблен и не стесняется показывать это.»

«Назвать его шахматным королем было бы справедливо, но с точки зрения шахмат неграмотно: король в шахматах – фигура пассивная и трусливая. Гарри Каспарову смелости и активности не занимать. Борец с умом.»
Гарри Каспаров: «Все мои амбиции связаны с моей страной. И сейчас я добиваюсь того, что считаю важным для страны. Если для этого требуется баллотироваться в президенты – я готов.»
«Я мог уехать очень давно и много раз. Сейчас моя страна может меня только выгнать – уезжать я не собираюсь. Пусть Путин уезжает.»

«Возможно, вы не видите здесь никакой связи, но выборы в Госдуму – прекрасный повод для того, чтобы прояснить свою позицию не только по отношению к политике, но и к сексу. Поскорее узнайте, за кого голосует ваше тело! Догадываетесь ли вы, что можно спать с мужчиной так же, как голосовать?»

Мария Гайдар: «В политику я втянулась достаточно случайно. Мне захотелось активно участвовать в том, что происходит: куда-то пойти, кому-то помочь, раздавать листовки. Я думаю, что лет через 5-10 я буду продолжать активно участвовать в общественно-политической жизни. Вопрос только, с какой стороны?»

«Очень хорошо знакомиться на свадьбе. Мужчины расслабляются и понимают: крики «Горько!» - это совсем не грохот канонады.»

«Мысль о том, что не только бриллианты, но и вибраторы – лучшие друзья девушек, нам все еще кажется непривычной.»

«В моде меховые пальто круглой формы.»

«Даже если ваш летний загар поблек, блеск бриллиантов это компенсирует!»

«Секс – лучший способ заснуть, проснуться или не спать совсем!»

«Бывает, что с помощью страхов человек решает какие-то другие свои проблемы. Одна моя знакомая страдала фобией метро, и ее мужу приходилось отвозить ее на работу и обратно домой на машине. Другая моя приятельница испытывала страх перед выходом на работу.»

«Фантазией Летиции можно только восхищаться! Например, в хорошую погоду стол для гостей накрывают на крыше дома.»

@темы: Гламур-мур-мур

---

Читательский дневник

Elle.
«Американские ученые подсчитали, что за прошедшее столетие время сна сократилось на 20%, тогда как рабочий год увеличился почти на месяц!»
***
«Нельзя отрицать природную способность стареть красиво – сильный подбородок может годами поддерживать контуры лица.»

Ирмата Арьяр. Академия Тьмы и Теней. Телохранительница Его Темнейшества.
«Со всеми пререканиями и остановками наш отряд миновал обширный парк, отделявший Академию от городских кварталов, пересек широкую площадь и вышел напрямую к проспекту, ведущему к месту моей будущей дислокации: каменистому холму с Темным дворцом на вершине.
Описывать его – занятие неблагодарное. Кто же не знает, как выглядят замки темных властелинов? Вот и этот был в точности такой же.
Ночную магическую иллюминацию еще не активировали, и под закатными лучами солнца гигантское черное сооружение, сегодня напоминавшее взлетающего нетопыря (вчера это была горгулья, позавчера – дракон), казалось залитым кровью сверху донизу, от царапавших облака высоченных рогатых шпилей до замшелых (в теории) подземелий.
Вполне зловещий видок, как и полагается средоточию Тьмы.
Прошагав добрую половину города и поднявшись по склону холма, мы добрались до ограды с массивной решеткой и колоннами, украшенными гербами царствующей династии. Оставалось совсем немного, с сотню шагов. Внезапно мне стало жутко. Я остановилась, пытаясь понять, откуда угроза.
Она ждала впереди, таилась за решетчатой оградой. А ведь, на первый взгляд, площадь перед дворцом совсем пуста.»

---

Кстати, сегодня знаменательный день - 14 июля. Vive la revolution! Хотя, конечно, для нас это всегда был в основном праздник дружественной Франции. И в этот день по телевизору - французские фильмы и музыка.
(сегодня утром, отрывая с календаря листки, была очень удивлена, не обнаружив там никаких упоминаний о празднике. Вот до какой степени он в меня врос - не разделяется от наших )

---

Жан Кокто "Дневник незнакомца". Маленькая, по сути, книжечка. Но емкая. (Как любила говорить наша учительница истории в школе )
Что это все из себя представляет - трудно определить однозначно. Это такая смесь... или, может быть, правильнее сказать - сплав... Тут главным образом размышления и исследования сути творческого процесса, сути поэзии. Но также и размышления обо всем на свете - от пережитого опыта (а автор, живший в известную эпоху в известной географической зоне) определенно должен был что-то пережить!) до новых данных науки... и сразу же, автоматически - попытки встроить эти новые данные в свою систему (очень интересно ) Тут и краткие вставки - почти что мемуары... автор, если верить тексту, мемуары не любит, писать их не собирается и всячески от них отмахивается, но все-таки какие-то моменты он упоминает, и это выходит очень ярко и завлекательно. Прямо хочется еще что-нибудь почитать об этой эпохе (в принципе, я могу перестать лениться и шугаться и почитать Жана Маре, хотя, по правде говоря, он меня слегка пока напрягает ).
Я думаю, это достаточно личный текст... можно сказать, откровенный. В него надо вчитываться, вдумываться. Автор еще так все необычно и парадоксально излагает - какие-нибудь фрагменты можно долго рассматривать, прикидывать... Как вот, например, когда автор размышляет о переводах и о том, как текст при этом искажается. Он же перед этим помещает нечто вроде вступления, где приводит разные случаи непонимания. При первом прочтении я просто поулыбалась занятному изложению и абсурдным ситуациям. Потом еще пораздумывала - и вот мне пришло в голову, что это же тут автор изложил действительно разные случаи! В смысле, сначала идет разговор в поезде - это непонимание, вызванное тем, что собеседникам наплевать друг на друга, они друг друга не слышат, не обращают внимания, воспринимают только собственные мысли, на них и отвечают. Второй случай - это как раз чисто языковые моменты, люди, говорящие на разных языках. А вот третий - это же вообще интересно! Это получается непонимание двух сущностей, которые просто находятся в разных сферах существования... И вот вопрос - а возможно ли тут какое-то понимание в принципе? Далее, размышляю я - не ведут ли эти рассуждения к тому, что нам требуется для понимания произведения не только перевод с одного языка на другой (это в сущности ерунда, и автор тут легко отмахивается от возможных шероховатостей и искажений), но и перевод с учетом этих самых разных сфер существования? Разве не интересно об этом подумать? Достаточно многие люди не понимают некоторых видов/стилей юмора, или там поэзии, скажем... вот для них перевод этого всего?
Если говорить о фрагментах личного (мемуарного) характера, то я размышляю, что тут тоже все не так однозначно. Как кажется на первый взгляд. Вот, скажем, для примера, как автор в одном месте пускается в рассуждения, что - ему приписывают то, что он не говорил, не писал, не думал вообще, ему создают какой-то дикий образ, который к нему не имеет никакого отношения - так вот это даже хорошо, и как бы это его защищает, потому что все эти придумывающие и приписывающие нападают и оскорбляют совсем не его, а не существующий образ, а он этого всего даже не замечает! Вот я думаю, что это, наверно, все-таки скорее что-то вроде самогипноза... Что если бы автор действительно "не замечал" упомянутых нападок, то он бы и не замечал - они бы вообще прошли мимо него... Наверно, все-таки это его больно задевало - не зря же в других местах упоминается о бегстве из Парижа, где "практикуют пытки с поеданием жертвы живьем муравьями" и прочее.
Нет, я не берусь утверждать, что над всей этой книжкой сидела и думала. Просто какие-то моменты особенно запомнились и при обращении на них внимания - продолжали как бы разворачиваться, производить новые впечатления... Конечно, по уму надо всю книгу так и читать. Но как-то сейчас так много книг, что торопишься поскорее прочитать и перейти к следующей... Мы избалованы.
Но, конечно, самое интересное - это то, что автор пытался выстроить касательно творчества. Он так выразительно пишет... Вот я думаю, что по этой манере текст вполне можно отнести к поэзии - пусть не по форме, но по сути! Игра с образами, с метафорами... Он тут все переводит на творчество и поэзию. Основная мысль - что все это является частью чего-то существующего вне нас, и только в малых количествах взаимодействующего с нашим миром, прорывающегося сюда в виде произведений (будь это стихи, романы или фильмы). Автор произведений при этом всего лишь является проводником, через которого это нечто может в наш мир проникнуть и здесь закрепиться. Поэтому автор должен быть скромным и смиренным... не заблуждаться насчет своей значимости и своих авторских прав. (Наверно, по нынешним меркам такая точка зрения не очень популярна )
В общем, все это очень интересно. Мне даже почти захотелось посмотреть какие-нибудь фильмы Кокто. Но я не обольщаюсь - увы, у меня по-прежнему чудовищный несмотрец.

@темы: Книги

---

Книжный столик

Ж.Кокто. Дневник незнакомца.

«Истинная слава начинается тогда, когда прекращается всякий суд, когда видимое и невидимое перемешиваются, когда публика аплодирует не пьесе, а тому представлению о ней, которое сложилось у нее в голове, аплодирует самой себе за то, что оно сложилось.»

«Странствия переведенных произведений никак не связаны с трудностями их написания. Это справедливо. Ведь они странствуют. Они отдыхают от нашего назойливого надзора.»

«Я родился с открытыми ладонями. Деньги и произведения утекают у меня сквозь пальцы. Если они хотят жить, пусть живут. Я ограничиваюсь тем, что пишу их, потому что не могу молчать: не уносить же их с собой в могилу.»

«Я не перестаю удивляться, что контакт с другими людьми возможен. Потому что они видят в нас только то, что соответствует их уровню.»

«Мнение опирается на мнение. Кто-то должен высказаться первым. Никто не решается взять на себя эту смелость и караулит другого. Недоверие к собственному мнению скорее всего заставит человека высказать суждение, противоположное тому, что он думает на самом деле. Из осторожности человек медлит, воцаряется почтительно-выжидательное молчание (исключением является город, подобный нашему, где первая реакция – осыпать бранью). Пока все ждут, невидимое успевает сложить чемоданы и дать тягу еще до того, как сформировавшееся наконец мнение облепит произведение толстым слоем непонимания.»

«Чтобы иноязычная публика увидела нас в тексте, важно, чтобы исходный толчок был достаточно мощным – тогда в конце траектории в переведенном произведении кое-что еще останется.»

«Если бы свершилось чудо и мы овладели языками, то не узнали бы книг, которые нас пленяют. А если на ошибки перевода наложатся еще личные воспоминания и переплетутся с ними, то потерять их, наверное, будет очень жалко.»

«Нам кажется, что если мы участвовали в создании собственного творения, то это должно иметь какие-то последствия. Мы льстим себя надеждой. Творение очень быстро начинает обходиться без нашей помощи. Мы были лишь его акушерами.»

«Что начертано, то начертано. Оно становится добычей толкователей. Случается, именно так я узнаю, что именно я туда вложил. Правда, это вовсе не означает, что я это туда не вкладывал. Совсем наоборот. Просто невидимый уровень фильма (невидимый для меня самого) становится достоянием археологов души, которые способны проанализировать приказы, управляющие моей работой, но для меня лишенные смысла. Я осознаю это позже, когда мне задают вопросы и я даю разъяснения, опираясь на суждения других. Изначально я сам себя не слишком хорошо понимаю. Я вижу только видимое. Это ослепление работой.»

«У меня есть преимущество: я не знаю достаточно хорошо ни одного языка, чтобы переводить. Статья в немецкой или английской газете смущает меня больше, чем поэма Шекспира или Гете. Яркий текст обладает своим рельефом. Мои усики чувствуют этот рельеф, как слепые – азбуку Брайля. Знай я хорошо один из этих языков – и поэма испугала бы меня непреодолимыми барьерами эквивалентов. Но я знаю плохо и потому щупаю ее, глажу, трогаю, нюхаю, верчу во все стороны. Я улавливаю малейшие шероховатости бороздок. Мой рассудок трется об эти шероховатости, как иголка граммофона. Из этого выходит не та музыка, что записана, но китайская тень этой музыки. А она вполне соответсвует ее сути.»

«Разбирая по косточкам гениев, мы восторгаемся в них качествами, которые не могли бы существовать без тех черт, которые мы в них не принимаем. Чтобы облегчить себе произведение на свет гениев, невидимое наделяет их карикатурностью, делает их пародией на самих себя. Обманывая таким образом простофиль, невидимое укореняется в этом мире, а потом устремляется дальше. Оно отводит от себя взгляды толпы, подставляя ей козла отпущения с рогами, увитыми лентами и увешанными медалями. Невидимое не может укорениться без всего худшего, что в нем есть. Именно худшее пускает корень и устремляет стебель ввысь.»

«Я привык читать приписываемые мне слова, которых я никогда не произносил. Если эти слова недоброжелательны, то автор, приписывая их мне, навлекает на меня неприятности, которых сам хотел бы избежать. Но словесные козни – ничто по сравнению с огромным клубком неточностей, в которых запутался мир. Не так-то легко его распутать. Мы прекрасно знаем, что исторические слова никогда не были произнесены. Какое это имеет значение? Они характеризуют исторических персонажей, которые без этих слова остались бы в тумане и не получили бы такой рельефности.»

«Эйзенштейн рассказал мне, что кадры из его «Броненосца «Потемкин» были переделаны в документальные фотографии русского военно-морского флота. Когда фильм показывали в Монте-Карло, Эйзенштейн получил письмо: «Я был одним из моряков, которых собирались расстрелять под брезентом». Меж тем эпизод с брезентом Эйзенштейн придумал, равно как и одесскую лестницу, на которой столько его соотечественников, как они утверждали, чудом избежали смерти. Легенда вытесняет реальность настолько, что ее можно потрогать пальцем, она превращается в булочку, заменяющую нам хлеб насущный. Бесполезно пытаться предугадать каким образом это произойдет. В какой части пищеварительного тракта. Что там будет раздуваться и что сморщиваться.»

«История вся – сплав реальности и лжи. Реальное в Истории обрастает вымыслом. Вымысел мифов превращается в правду.»

«Иные события, записанные в хронике… запутаны до непостижимости. Пока какой-нибудь Мишле или новый Дюма не опутают их своими вымыслами.»

«Поэты не выдумывают. Они свидетельствуют.»

«Молодые воспоминания столь слабы, что спотыкаются, а старые так основательны, что топчут молодых. Если разбудить какое-нибудь старое воспоминание, оно вытянет за собой целую глыбу, из которой его выдернули. По этой причине я никак не решусь писать мемуары – даты начали бы налезать друг на друга и меняться местами, так что перспективы совсем бы перекосились и завалились на один бок.»

«Память пренебрегает правилами. Живые и мертвые действуют сообща на импровизированной сцене под роковым потоком света. Память ничем не связана. Она сочиняет. Совмещает. Перетасовывает. Она показывает нам спектакль, правдивость которого превосходит реализм, являющийся лишь плоским копированием нашей ограниченности. Память делает нас безграничными, ломает хронологию. Наши нейроны плывут точно водоросли в ночной реке и соприкасаются между собой без нашего участия и контроля. Мы живем жизнью, свободной от движения по рельсам. Просыпаемся – и снова включается контроль. Память раскладывает материал по местам. Теперь она выдает нам какие-нибудь обрывки, да и то с неохотой.»

«Похоже, что воспоминание о сновидении состоит из дубликатов, выдаваемых нам памятью взамен подлинников, которые она бережет для собственных спектаклей. В самом деле, тот, кто рассказывает сон, как будто расставляет по сцене декорации, актеров, воспроизводит действия, которые лишь похожи на декорации, актеров и действия из его сна. Воспоминания о снах теряют свое особо освещение и силу воздействия и утомляют слушателя, не видевшего самого спектакля. Они увядают. Высыхают, точно морские растения, выброшенные на берег.»

«Я довольствуюсь тем, что складываю в хранилище памяти настоящее по мере того, как проживаю его и оно перестает быть настоящим. Что она с ним делает, неважно – раскладывает ли по полочкам, классифицирует, заносит в каталог. Это настоящее вновь погружается во тьму, куда я и сам вернусь когда-нибудь, и тогда из этой тьмы можно будет извлечь лишь фрагменты образа, который я собой являл. Потому что все, что слеживается в отсеках памяти, портится. То, что я от нее получаю, не всегда цело. Имя, лицо, поступок ломаются под нагромождением всякого хлама. Порой мне достаются одни обломки, и я долго еще напрасно трачу время, прежде чем пойму, что больше ничего найти не удастся, что больше ничего не сохранилось.»

«На складах памяти хранятся не только те вещи, которые мы туда отправляем. Там сложено имущество наших предков и предков наших предков. Поэтому можно простить царящий там беспорядок.»

«… Ограниченность холста и цвета, о которую художники бьются с остервенением насекомых, колотящихся о стекло…»

«Вот бы переучиться и вместо «какое это маленькое» говорить «как это далеко».

«… Все более редкие люди, которые читают книги, а не себя, и внимательно изучают терминологию автора. У нас есть тенденция скользить по словам, не понимая, что способ, каким они связаны между собой, исключительно важен для выражения того, что эти слова выражают. Смысл фразы еще не все. Гораздо больше значит суть. Сокровенный смысл раскрывается только в манере писать, а не в том, что изображено на картине.»

«Если смотреть сверху, дом представляется жилищем, в котором я могу жить исключительно благодаря привычке. Если подняться выше, это уже точка. Если еще выше – дом пропадет совсем. Когда смотришь из самолета, человеческая жизнь исчезает прежде, чем дома и поля. Но вскоре исчезает все: и жизнь, и дома, и поля.»

«Славно подчиняться, когда знаешь, чему подчиняешься, и тем благородней делать свое дело, когда сознаешь его бесполезность.»

«Поэт волен сойти с научных рельсов. Можно с почтением относиться к техническим наукам и с подозрением к цифрам. Составляют ли четыре два и два? Сомневаюсь, если я складываю две лампы и два кресла.»

«Странствие, совершаемое между жизнью и смертью, было бы невыносимо без дружеских связей. Любовь так же относится к области приказов, которые дает нам природа. В то время как истинная дружба является творением человека. Величайшим из всех.»

«Единственной моей политикой была политика дружбы. Весьма непростая программа для эпохи, в которую политика как таковая разделяет людей, и так, что можно прочесть где-нибудь, что Девятая симфония Бетховена – гимн коммунизму. Беречь дружеские связи считают соглашательством. Вас настоятельно зовут либо в один лагерь, либо в другой. От вас требуют порвать сердечные узы, если они тянутся к обеим сторонам баррикады. И все же мне кажется, что мы принадлежим к партии ищущих друг друга одиночеств.»

«Дружба – не инстинкт, а искусство, более того, искусство, требующее постоянного контроля, поэтому существует много недоверчивых, которые ищут в дружбе мотивов, движущих ими самими. Они ищут сексуальный интерес или выгоду.»

«Животные привязываются к человеку, который их ласкает или бьет. Человек наделяет животных красивыми качествами, чтобы сделать красивее себя самого. У каждого есть собственное замечательное животное. Это порождает взаимное ослепление.»

«Опыт сделал меня изощренным в искусстве дружбы и в тех муках, на которые оно нас обретает. Нельзя же устраивать дома склад взрывчатки.»

«К дружбе советую применять то же правило, что и к вину: не трясти бутылку»

«Понимать, что иные наши враги являются нашими истинными друзьями (вопрос уровня).»

«В искусстве давать себя убедить только тому, что неизгладимо впечатляет сексуальность души. Тому, что вызывает моральную эрекцию, мгновенную и безотчетную.»

«Все сгорает и исчезает. Жизнь – результат горения. Человек придумал гореть, оставляя после себя прекрасный пепел. Бывает, что пепел долго не остывает. Тогда прошлое предстает перед нами, как настоящее.»

«Мифы подбираются к нам бесшумно, как летающие тарелки. Время и пространство посылают их нам с какой-то далекой планеты, нравы которой приводят нас в смятение.»

«… И даже если мы сами не молоды, важно, чтобы молоды были наши произведения.»

---

Книжный столик

Ж.Кокто. Дневник незнакомца.

«Есть правда, которую тяжело высказать. Она лишает нас комфорта. Она силой поднимает крыло, под которое человек прячет голову. Такая позиция могла бы быть понятной, если бы человек не зашел слишком далеко и не было бы слишком поздно прятать голову после того, как он столько раз повторял: «Испугай меня». Кроме того, у правды переменчивое лицо: человек может смотреть в него без опаски, потому что все равно его не узнает.»

«Порой неожиданно возникает вопрос: не являются ли шедевры всего лишь алиби?»

«Произведение стремится жить собственной жизнью. Оно порождает тысячу недоразумений, которые называются славой.»

«Красота – всегда результат неожиданного происшествия, внезапного перепада от устоявшихся привычек – к привычкам, еще не устоявшимся. Красота вызывает оторопь, отвращение. Иногда омерзение. Когда новое войдет в привычку, происшествие перестанет быть происшествием. Оно превратится в классику и потеряет шокирующую новизну. Собственно говоря, произведение так и останется непонятым. С ним смиряются. Те, кто в самом деле видел происшествие, уходят потрясенные, не способные ничего объяснить. Те, кто ничего не видел, выступают в роли свидетелей. Они высказывают свое мнение, используя событие как повод обратить на себя внимание. А происшествие остается на дороге, окровавленное, окаменевшее, ужасающее в своем одиночестве, оболганное пересудами и донесениями полиции.»

«Человек пытается спрятаться в миф от самого себя. Для этого все способы хороши. Ложь – единственная форма искусства, которую публика принимает и инстинктивно предпочитает реальности.»

«Нет ничего ожесточенней, чем оборона множественности против единичности.»

«В нас живет ангел. Мы должны быть его хранителями.»

«…Стремясь понравиться, мы подчиняемся другим – вместо того, чтобы предъявить всем наших собственных богов и заставить в них поверить.»

«Все, что хочет поэт, - удержаться на проволоке, в то время как главная забота его соотечественников – скинуть его оттуда.»

«Быть знаменитым неуютно. Я предпочитаю, чтобы меня любили.»

«Моя видимая сторона, сотканная из нелепых легенд, оберегает мою невидимую часть, окружает ее толстой броней – сверкающей, способной стойко отражать удары. Когда люди думают, что больно задевают меня, они на самом деле задевают кого-то другого, кого я и знать не хочу, и если в изображающую меня восковую куклу втыкают булавки, то эта кукла так на меня не похожа, что колдовство отправляется не по адресу и не достигает цели.»

«Убийство привычки в искусстве узаконено. Свернуть ей шею – задача артиста.»

«Наша сумбурная эпоха попалась в ловушку художников: она постепенно привыкла сравнивать картины не с моделью, а с другими картинами.»

«Человек считает себя свободным в выборе, потому что колеблется между вариантами, которые в сущности – одно, но которые он разделяет для удобства.»

«… В других странах обо мне судят по моим произведениям, в то время как в моей собственной стране, напротив, о произведениях моих судят по тому образу, который мне сотворили.»

«Возможно, изобретя калейдоскоп, мимоходом открыли великую тайну. Все его бесчисленные комбинации – суть производные трех элементов, внешне друг другу чуждых. Вращательное движение. Осколки стекла. Зеркало.»

«Печальное знание, что наши клетки столь же чужды нам и не ведают о нашем существовании, как звезды.»

«Человек старается все сделать понятным и списать, к примеру, на счет патриотизма массовые убийства, за которые он считает себя в ответе, - хотя, в сущности, этим возмутительным способом земля лишь пытается стряхнуть с себя блох и уменьшить мучающий ее зуд. Все это так, и наука, правой рукой врачующая раны, левой изобретает разрушительное оружие, к чему подталкивает ее природа, требующая не столько спасения жертв, сколько содействия в сотворении новых – и все будет продолжаться до тех пор, пока она не уравновесит поголовье человеческих особей, как она регулирует круговорот воды. К счастью, короткие периоды между ужимками и гримасами земли кажутся долгими.»

«Природа раздает направо-налево несуразные указания, все кругом падает, после чего она встает посреди наших трупов и снова несется вперед, как упрямое животное. Астрологи непременно спишут эти падения на счет влияния звезд, хотя на самом деле причиной всему те звезды, что мы носим в себе, наши туманности, и астрологические расчеты дали бы те же результаты, если бы ученые уперли свой телескоп в микроскоп, направленный в себя; там, возможно, они открыли бы небесные знаки нашего рабства.»

«Я не сразу понял, что публика – те же звери о четырех ногах, просто они хлопают передними лапами одна о другую.»

«Никто не хочет признавать, что детство и старость в нас перемешаны: такие случаи принято считать слабоумием.»

«Картина, которую экипаж сверхтяжелого бомбардировщика наблюдал, сбросив на землю первую атомную бомбу… Летчики описывали пурпурное зарево и смерч невероятных оттенков. Им не хватало слов. То, что они увидели, так и осталось внутри них.»

«Утонченные, жестокие чудовища, в высшей степени самцы и вместе с тем андрогины: л е т а ю щ и е у г л ы; так я представлял ангелов до того, как убедился, что их невидимая сущность может принимать форму поэмы и становиться зримой без риска быть увиденной.»

«Что делает Пикассо, как не переносит предметы из одного значения в другое и не бьет посуду? Но его заколдованный дом полиция обходит. Изучать его – дело критики.»

«Что же касается газет, тут меня шокирует не столько перечень краж и убийств, сколько причины, их провоцирующие, и пересказ расследования. Похоже, что преступников в наши дни ловят не в городе и не в деревне, но в кромешной тьме, где преследуемых трудно отличить от преследователей.»

«Меня удивляет, если кто-то берет на себя роль верховного судьи, в то время как высшая справедливость ежеминутно нам доказывает, что вершится она в соответствии с никому не ведомым сводом законов, подчас противоречащим нашему; высшая справедливость может наказать добрых и пощадить злых – кто знает, во имя какого таинственного порядка, не имеющего к человеку никакого отношения.»

«Если на вас падет жребий и вы станете присяжным – на мой взгляд, хуже не придумаешь. Что нам делать за одним столом с теми, кого мы не хотели бы видеть в числе своих гостей?»

«Мы с готовностью подчиняемся судьбе, поскольку убеждены, что у нее одно лицо. На самом деле судьба многолика, ее лица противоречат друг другу и друг с другом едины, как два профиля Януса.»

«То, что для природы порядок, для человека – непорядок, поэтому природа дает нам свободу лишь в той мере, в коей мы нашими действиями не мешаем ее беспорядку, который для нее является порядком и который она поддерживает.»

«Человек воображает себя жертвой целой череды войн, в то время как война всегда одна, только в ней случаются передышки, которые мы называем миром.»

«Любая учрежденная людьми организация должна рассматриваться как тело, наделенное душой и способное совершать ошибки, она устроена аналогично телу, которое может падать, и душе, готовой к раскаянью.»

«Театральная пьеса гораздо убедительней, чем фильм, потому что фильм – это история призраков. Во время фильма не происходит обмена волнами между зрителями и актерами из плоти и крови.»

«… Что касается внутреннего развития, то удовлетворение собой делает его ненужным.»

«Что касается направленности сексуального чувства, то машина природы перемешивает нравы внутри своего механизма. Природа чередует экономность и расточительность, направляя сексуальный инстинкт куда придется. Потому что, если бы ее детища стремились к наслаждению, сопровождающему акт продления рода, исключительно ради его основной цели, то жить стало бы негде. Природа толкает к видимому беспорядку, оберегая тем самым порядок невидимый.»

«Кто желает войти в мой дом, входит в него. Кому там нравится, остается. Я никогда не загадываю наперед. Когда меня спрашивают, что я унесу с собой, если мой дом загорится, я отвечаю: огонь.»

«Возраст приносит нам крепкое здоровье, которому нипочем чужеродные вторжения. Если чуждые нам силы попытаются овладеть нами, мы сумеем вовремя отстраниться и сохранить между нами и этими силами расстояние, которое, пусть даже они заполонят его, не даст им заразить нас. Мы смело можем восторгаться не похожими на нас творениями. Мы не стараемся восторжествовать над ними. Они – наши гости.»

«Можно уничтожить мои холсты, можно уничтожить меня самого. Можно уничтожить наши видимые формы. Но перспектива времени и пространства не даст уничтожить невидимое. Потому что произведение живет за пределами своего существования. Оно посылает импульс, даже если разрушено.»

«Слава произведения порождает тот же самый трепет, который мешал китайцам смотреть на своего императора. Если бы они осмелились, то ослепли бы. Лучше уж с самого начала ничего не видеть.»

---

А вот - внезапный привет из прошлого. Нашла в виде закладки в томе Тургенева из библиотеки...



Эх... 1988 год... У кого-то из читателей ребенок участвовал в каких-то там лыжных соревнованиях...
Не, так-то я и лыжи - это понятия начисто несовместимые, и меня даже физрук в школе плюнул и освободил от занятий на время этих лыжных дел. Но как-то так повеяло атмосферой тех лет... Хочу в СССР.

---

Фотофлуд

Сегодня был такой чудный летний день...

---

Читательский дневник

Жан Кокто. Дневник незнакомца.
«В поезде. Первый господин: «Который час?» Второй господин: «Вторник». Третий господин: «Значит, это моя станция». Нелегко друг друга понять.
В Падуе, в одном отеле, путешественник спрашивает у служителя: «Скажите, где я могу найти Джотто?» Ответ: «В конце коридора направо». Нелегко друг друга понять.
Если бы земля находилась дальше от солнца, она бы не почувствовала, когда оно начнет остывать, и солнце долго виделось бы нам солнцем. Они грели бы друг друга без тепла. Нелегко друг друга понять.
Особенно трудно понять друг друга в нашем мире, где языки воздвигают между произведениями непреодолимые барьеры. Чтобы перебраться через эту стену, произведениям приходится влезать на нее с одной стороны и падать по другую сторону в таком виде, что и полиция не опознает. Редким авторам повезло при таком перелезании.
Перевод – это не только брачные узы. Это должен быть брак по любви. Говорят, Малларме, Прусту и Жиду повезло в таком браке. Мне чуть было не повезло с Рильке. Но Рильке умер. Он начал переводить «Орфея».
Что касается меня, то по свету бродят такие безумные переводы моих произведений, что невольно задаешься вопросом, а читал ли меня переводчик. Откуда тогда дифирамбы, которые поют нам за границей? Полагаю, что дело в паре, утратившем форму сосуда, но несущим мираж того, что этот сосуд содержал. Джинн из арабских сказок, способный перенести куда угодно театральный зал.»

Elle.
«Деньги! В нашем обществе это самый могущественный афродизиак.»
***
«Иосиф Кобзон справлял свой юбилей. Сидячий банкет в «Большом Манеже», восстановленном усилиями большого друга Иосифа Давыдовича, был рассчитан на тысячу двести человек. Мы из своих норок, конечно, недооцениваем масштаб этой личности – как говорится, «кроме шуток». Какие уж тут шутки.»
***
«Первый и последний президент СССР снялся в рекламе Louis Vuitton. Запечатлеть знаменитого политика с дорожной сумкой Vuitton доверили Анни Лейбовиц – самой модной женщине-фотографу Соединенных Штатов. Расписанный граффити забор, виднеющийся в окне автомобиля, - та самая Берлинская стена, разрушению которой немало поспособствовал Горби, как до сих пор называют его на Западе.»
***
«Если вам нравилась Джеки Кеннеди, то вы будете в восторге от Сесилии Саркози!» - это едва ли не первые слова, которые произносит Николя Саркози в знаменательный вечер своей победы. Для женщины, так долго разделявшей далеко идущие амбиции своего мужа-политика, мадам Саркози ведет себя достаточно странно. Кто же она такая, эта дама, позволяющая себе оставаться столь сдержанной среди всеобщего ликования?.. Мадам Саркози всегда разрывалась между двумя фундаментальными принципами, усвоенными от любимой мамочки. С одной стороны, она старается «сохранять достоинство и держаться до последнего», с другой – никогда не забывать известную фразу: «Танцуй, никто не сможет у тебя отобрать то, что ты протанцевала».
***
«Я не создана печь пироги!» - сразу предупредила Хиллари Клинтон. В 1992г., когда Дженнифер Флауэрс признается, что спала с Биллом Клинтоном, Хиллари, по ее собственному утверждению, остается с ним, «потому что любит его». После истории с Левински она обличает заговор «правых республиканцев». Что это – любовь или честолюбие? Станет ли первая леди первой женщиной-президентом США? Ответ мы узнаем в 2008г.»
***
Екатерина Волкова, актриса. «- У вас хищная фамилия. А в жизни вы хищница?
- В целом я очень милый и добрый человек. Но женщины всегда в чем-то хищницы. Причем у некоторых хищность проявляется в слабости и нежности.»
***
«В русской культуре размыта грань между церковью, фольклором, медициной и суеверием. Например, у подруги запил муж. Она водила его к врачу, поставила свечку в храме, варила ему травки, обсуждала его с психологом и участковым, а когда ничего не помогло, решила обратиться к бабке.»

---

Алиса Ардова "Жена по ошибке". Фэнтези... прямо, можно сказать, с элементами детектива... Любовный роман. Захватывающая история, мне очень понравилось.
Сюжет: девушка Ника (Вероника) - сиротка. С родителями у нее с детства очень тяжелые и болезненные отношения, но они уже умерли. Ника привыкла полагаться только на себя, идти по жизни, сражаясь - за спокойную и счастливую жизнь для себя и любимой младшей сестренки. Меньше всего ее интересуют мужчины, особенно, если они властные, эгоистичные и самодовольные... С такими девушка разрывает отношения сразу. И вот, только жизнь сестер начала более-менее налаживаться, как однажды в театре на спектакле Ника случайно сталкивается со своим бывшим парнем, который все еще чего-то хочет... Стараясь от него ускользнуть, Ника прячется в лабиринте театрального закулисья - и неожиданно попадает в фэнтези-мир! Проход сразу же закрывается, оставляя растерянную девушку в совсем чужой для себя обстановке. И конечно же, сразу она натыкается на представителей криминального дна, а также на представителей силовых структур, примчавшихся на возмущение магического поля... И разумеется, это оказывается чрезвычайно патриархальный и тоталитарный мир, где женщины по определению считаются низшими существами и буквально не могут распоряжаться собой - каждая женщина всю свою жизнь является собственностью какого-нибудь мужчины и должна носить специальные браслеты, подтверждающие право ее хозяина. У Ники, понятное дело, никакого хозяина нет, как нет и покровителя, и судьба ее оказалась бы незавидной... но каким-то образом, при переходе у нее открылся весьма редкий и ценный магический дар - она оказалась метаморфом, то есть, магом, могущим по своему желанию принимать личину кого угодно. Такие таланты сразу же заинтересовали Теневую Гильдию, поскольку возможностей их с выгодой использовать ушлый мошенник может придумать очень много. К сожалению, это известно и правоохранителям, которые безжалостно выслеживают и уничтожают всех метаморфов, так что Нике нужно быть крайне осторожной. Она такой и была, и даже ухитрилась более-менее упрочить свое положение и скопить некоторую сумму, чтобы откупиться от криминального мира - но вот ведь угораздило на последнем деле попасться на глаза самому главному инквизитору! Да не просто попасться, а изображать его невесту...
Начала читать с некоторым сомнением (автор незнакомый, обложка довольно себе такая... разлюли-малина), но книжка сразу затянула. Так и не могла остановиться, пока не дочитала и не узнала наконец, чем все закончится, и как Ника разберется со своими проблемами и с роковым и сексуальным инквизитором (по законам жанра! ). Симпатичные персонажи, которые сразу вызывают интерес, необычные приключения... Автор ухитрилась в уже заезженную историю с попаданками и внезапными редкими магическими дарами внести необычные нюансы, повернуть под необычным углом... ГГ ведь оказывается прямо в преступном мире и вынужденно занимается различными магическими аферами. В принципе, это и логично... Именно там все попаданки так-то и должны оказываться...
Автор вообще все ловко продумала, подвела обоснуй - я даже не ожидала. Не то чтобы это был в чистом виде детектив, но все-таки получилась цельная история, все события оказались взаимосвязанными. Очень приятно. Чувствую, что у меня появился еще один автор, на которого нужно обращать внимание.
Единственное только, что я почему-то ожидала, что к финалу ГГ сможет как-то связаться со своим миром и - ну что ли перетащить к себе свою сестру, о которой она так переживала. Но нет, ничего такого не произошло. Заглянула на страничку автора на LiveLib и узнала, что вроде как пишется второй роман из цикла, и вроде бы там как раз речь будет о сестре, которая тоже каким-то образом угодила в фэнтези-мир (другой что ли?)... Очень интересно. Это меня воодушевило - может, автор и допишет, а издательство и издаст...

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Жан Кокто. Дневник незнакомца.
«Картины, рисунки, стихи, пьесы, фильмы: все это – соединенные вместе время и пространство, в несколько раз сложенная и вырезанная толща времени и пространства. ВырезАть ее очень трудно. Она превращается в не связанные между собой прорези, прорехи и дыры. Внутри складки эти дыры, прорехи и прорези образуют кружева, геометрический рисунок. Нужно, чтобы сложенные время и пространство расправились, тогда их можно будет рассмотреть. Поэтому меня восхищает, с какой яростью Пикассо режет и расправляет эту неподдающуюся толщу. Его ярость направлена против поверхности. Ярость заставляет его все ломать, из обломков создавать новое, в неистовстве ломать новое, придумывать себе напильники и пилить, корежить прутья тюремной решетки.
Что в наших муках могут понять люди, думающие, что искусство – это роскошь? Откуда им знать, что мы – каторга, а наши творения – сбежавшие арестанты? Вот поэтому в них стреляют и спускают на них собак.
Я тоже мучаюсь муками чернил, пера, моего скудного словаря, в котором я кручусь, точно белка в колесе.»

Elle.
«Нельзя забывать, что до 60-х годов термина «ар деко» вообще не существовало. Он появился лишь в 1966 году, когда на волне увлечения модой и искусством 20-х в Париже была собрана ретроспективная экспозиция, включившая в себя экспонаты с Международной выставки современных декоративных искусств и ремесел 1925 года, - официальной даты рождения стиля.»
***
Александр Маккуин: «- Иногда очень трудно представить себе обычную женщину, которая сможет носить ваши платья. Для кого вы создаете их – для принцесс или для ведьм?
- И для тех, и для других! Образ прежде всего должен отражать внутренний мир женщины, ее характер и индивидуальность. Я не хочу быть поверхностным, и моя одежда – о чувствах, которые внутри каждой… Согласитесь, ведь лучше жить в мире, хотя бы отчасти наполненным фантазией. Этому миру просто необходимо больше фантазии и сказки.»
***
«Французский философ Жан Бодрийяр писал: «Как ребенок, живя с волками, медленно превращается в волка, так и мы, окруженные все большим количеством вещей, медленно превращаемся в функциональные предметы».
Мы существуем в обществе, живущем исключительно напоказ, о котором еще в 1960-е годы французский философ и литератор Ги Дебор писал: «Это перевернутый мир, где все подлинное становится страшной ошибкой».

А.Ардова. Жена по ошибке.
«Странный шум – то ли скрежет, то ли шелест – прервал размышления, и я развернулась, настороженно оглядываясь и прислушиваясь. В одном из углов комнаты, там, где тени лежали особенно густо, разливалось призрачное пурпурное сияние.
- Ш-ш-ш, - раздавалось из самой его середины.- Вхш-ш-ш…
Свечение в считанные секунды разрослось, налилось цветом, образуя что-то вроде дыры или портала, а потом полыхнуло багровым. Яркая вспышка ударила по глазам, на миг ослепив, заставив зажмуриться.
Когда я проморгалась, портала уже не было, а из угла, извиваясь, выползла огромная змея. Я вообще их терпеть не могу, а эта гадина показалась мне особенно противной. Хуже всех, что видела раньше. Толстая, отвратительно красная, похожая на кусок сырого мяса, она целенаправленно двигалась вперед. Нет, не ко мне – к кровати.
В принципе, логично. Где еще должна находиться хозяйка покоев в это время? В постели, разумеется, - сладко спать после обязательной «выплаты» супружеского долга. Тот, кто направил сюда эту мерзость, прекрасно все рассчитал – а в том, что чешуйчатая не случайно попала ко мне в спальню, я уже не сомневалась. Одного злоумышленник не учел: что молодая жена господина Вилмота вздумает читать на ночь глядя, а потом еще и по комнате бродить примется.
Меня змея пока не замечала, но это ненадолго – малейшее движение, звук с моей стороны, и жертву тут же обнаружат. Что же делать?
Выход из комнаты перекрывала змея. Дверь в спальню Вилмота тоже. Оставалось открытое окно – до него шагов десять или несколько прыжков. Доберусь, если повезет. А там… Этаж второй, это минус. Но стену оплетает плющ – хорошо, есть за что ухватиться и сползти, я проверяла.
Аккуратно сняла тапочки. Длинный халат мешал, сковывая, замедляя, - от него тоже неплохо бы избавиться, но рискованно, слишком много движений. Ладно, сделаю это в последний момент. Попятилась к окну – тихо, предельно осторожно. Казалось, делаю все абсолютно бесшумно. Но стоило мне чуть переместиться, как рептилия молниеносно развернулась.
- Вш-ш-ш… Схш-ш-ш… - раздалось злобно-раздраженное, и на меня уставились два алых глаза.»

---

Читательский дневник

Жан Кокто. Дневник незнакомца.
«Как можно писать, не будучи художником? Я хочу сказать, прирожденным художником, одним из тех, кто неподвластен анализу. Таким, к примеру, как Огюст Ренуар. Это корявое дерево цвело в любое время года. По вечерам он вытирал свои кисти о кусочки холста, каждый из которых превращался в шедевр. Ренуару говорили: «Вы должны гордиться тем, что ваши произведения продаются за такие деньги». Он отвечал: «Как лошадь может гордиться тем, что выиграла первый приз?»
Значит, надо ставить перед собой задачи и пытаться их разрешить. Увидеть образ картины и копировать его до тех пор, пока картина не станет на него похожа. Устроить встречу абстрактного и конкретного. При отсутствии мастерства (или природного чутья) найти в себе свет и распределить его, насколько это возможно, по холсту. Нашей теневой стороне по вкусу новый механизм. Она теперь меньше нас тиранит. Какой покой! Этот покой находит формальное выражение, более или менее удачное. И вот картина, на которую я смотрел, начинает смотреть на меня, и я уже не смею поднять на нее глаза. Впрочем, это ей надоедает. Она начинает жить самостоятельной, тревожной жизнью, и на нас ей уже наплевать. Не столь важно, что на ней изображено. Она высосала из нас последние силы. Она молода, и наша старость ее раздражает. Она отворачивается и норовит вырваться на свободу. Вот она на свободе. А я тут хвастаюсь, что могу решать, выставлять или нет свои картины. Они вольны поступать, как им вздумается.»

Е.Помазуева. Наследник для императора.
«Странно, но что чувствует богиня, мне не удавалось понять. Только живое выражение лица помогало ориентироваться в разговоре. Впрочем, Судьба не особенно и таилась.
- А зачем ты меня об этом просишь? – прищурилась вновь богиня, словно пыталась прочесть мои мысли. Кстати, не удивлюсь, если окажется, что она в самом деле это может.
- Хочу знать, чем для меня может обернуться жажда легкой наживы, - дала честный ответ я.
Богиня задумчиво посмотрела на меня, даже поднесла руку к лицу и покусала белыми зубками ноготок. Золото в глазах полыхало, будто Судьба пыталась прикинуть шансы. Что ж, мне самой это было интересно.
- Что ты знаешь о том, как складывается судьба человека? – после паузы спросила меня богиня.
- Да как она может складываться? Летит человек по жизни, как лист бумаги. С рождения он чистый и белый, а со временем на нем появляются разные мазки. Если это грязь, то листок становится серым, мрачным, если это радужные цвета, то на нем к концу жизни можно рассмотреть картину художника, автором которой был сам человек, - дала ей ответ.
- Все так, только немного не так, - произнесла Судьба. – Ты рассуждаешь о жизни как о листе, летящем по ветру. А что скажешь о ветре, что его направляет?
- Тут уж как повезет, лист не может управлять ветром, - пожала плечами в ответ.
- Лист бумаги, как ты правильно сказала, не может управлять ветром, но вполне может его использовать. Например, корабли, они идут своим курсом при любом дуновении. Им страшен только полный штиль, что случается весьма редко.
- А еще ураганы и сильные бури тоже весьма опасны, - тут же вставила я.
- Опасны, но жизнь вообще коварная штука. Ты обратила внимание, что еще никто живым из нее не выбирался? – рассмеялась мне в лицо богиня Судьбы.»