Читательский дневник

А.М.Коллонтай. Дипломатические дневники.
«17 июля 1924. Я в Бергене по важному и радостному делу: первый приход советского военного судна в норвежские воды. Это большое политическое событие в Норвегии, им заняты все умы. И для нас важно, чтобы все прошло строго точно по ритуалу и оставило хороший след в памяти населения. Пришло наше военно-учебное судно «Аврора». Наше любимое историческое судно. И когда я говорю слово «Аврора», у меня всегда сильнее бьется сердце.
Симпатичный, подтянутый по-военному командир «Авроры» Бологов приезжал ко мне с рапортом. Принимала стоя и тоже невольно вытянулась и руки по швам. Потом сели, поговорили: как был переход, как намечен церемониал, кому надо сделать визиты и проч. Затем началось: Ковалевский в качестве нашего консула первый выехал на «Аврору». Ему салютовали столько, сколько положено. Потом прислали бот за мной. Мне салютовали с «Авроры», и мое сердце билось от волнения и радости. Бот подошел к трапу, и моряки со всех сторон окружили меня, оказалось несколько старых знакомых, но вообще все молодежь. Экипаж уже выстроен был на палубе, и я в сопровождении Бологова и старших офицеров обошла выстроившуюся вдоль бортов команду. Очень неудобно женщине отвечать, когда козыряют, или принимать рапорт. Мне отдали рапорт по судну. Что делать? Я поблагодарила, пожав руку рапортовавшему товарищу. Но уже идти вдоль строя и здороваться было проще, это я уже делала во время гражданской войны: «От имени советского правительства приветствую вас, товарищи краснофлотцы героической «Авроры», с вашим приходом в норвежские воды». Моряки отвечали весело и дружно, с интересом разглядывали необычного «начальника». Потом осмотр всего судна, включая кухни и топки. Конечно, образцовая чистота, и у моряков чистые постели, а не гамаки. Снова на палубу, и с рубки корабля нужно сделать доклад. Весь экипаж собрался на палубе, а я все вспоминаю 17-й год и волнуюсь. Балтфлотцев тех дней я хорошо знала, а эти молодые, хорошо одетые моряки с их ожидающими лицами, я их еще не чувствую, не знаю. Найду ли я правильный тон, дойдет ли до них то, что я говорю?..»

Л.Ежова. Темные не признаются в любви.
«Родственников мы не выбираем, их посылают боги как наказание, испытание и реже – благословение.»
***
«- Учти, она даже котов часто меняет, что уж говорить о соседках!»
***
«- Твоя сестра пройдет на следующий этап, - заговорил неожиданно Джаред, - но ее никто не выберет. И в Давелию для знакомства с другими кандидатами не пригласят – ни один род не желает видеть ее у себя в гостях.
Его заявление потрясло.
- Но она же… она же безумно красива!
Мужчина удивленно вскинул брови.
- «Красота тела – пыль, красота души – россыпи бриллиантов». – Поразительно, но слова древнего поэта в устах Джареда не отдавали пафосом. – Нас притягивают женщины, которые помогают сдерживать тьму, а не усиливают ее.»
***
«Некоторые девушки как кошки – как не бросай их, все равно упадут удачно.»
***
«Грешно отталкивать мужчину, который восхищается и оберегает. Судьба – богиня непостоянная, тем, кто отвергает ее подарки и закрывает глаза на предоставленные шансы, она посылает горькие испытания.»

---

Ну, с Октябрем...

---

Читательский дневник

Б.Шоу. Письма.
«Максу Бирбому. 30 декабря 1900г.
… В случае академической формы //наивности// логик настаивает на обоснованности своего вывода, потому что он был достаточно изобретателен и учен, чтобы построить силлогизм, и ревниво оберегает свою привилегию на установление истины от посягательств со стороны природного ума простонародья. В случае же вульгарной формы одержимый страстью человек, стыдясь прямо заявить о своем вожделении и понимая, что это не подействует на других людей, отчаянно ищет вокруг основание для удовлетворения своей страсти и пользуется для самооправдания первым попавшимся предлогом – предлогом, который становится для него и тех, кто разделяет его страсть, убедительнейшим аргументом. Но, пожалуйста, обратите внимание: оба исходят из предпосылки, что «не страсть, а логика является той осью, вокруг которой вращается мир». И из них двоих неисправим в этом отношении как раз человек страсти: если профессионала-логика можно подбить на то, чтобы он изничтожил собственную науку, вдавшись в такие тонкости, которые ведут к невероятным выводам, то человек страсти никогда не признает, что его желанию убивать буров нет оправдания или что пьесы Ибсена не ложны, а просто-напросто неприятны ему.
Так вот, всякая комедия как раз и состоит в искусном разоблачении этой логики посредством иронического противопоставления ее выводов и реальной действительности. Автор комедии осуществляет доведение до абсурда… на то у него есть особый дар – чувство человеческой природы, наделяющее его сознание постоянным ощущением реальной действительности в качестве фона, на котором сразу же обнаруживается, сколь искусственны те или иные «доводы» людей. На этом фоне увидеть их искусственность способен всякий. Следовательно, задача комедиографа сводится просто-напросто к тому, чтобы явить этот фон зрителям и представить на нем шаблонные, фальшивые и якобы логичные мотивы и выводы своих персонажей, благодаря чему их фальшь тотчас же становится очевидна и смешна людям, которые, выйдя из театра и утратив этот фон, верят им на все сто процентов.»

С.Лукьяненко. Последний дозор.
«- Меня зови Афанди. Это значит – мудрец, - старик обвел дозорных строгим взглядом. – Если бы не моя мудрость, давно бы уже силы Тьмы, да засохнут они в корчах и сгорят они в аду, выпили их маленькие сладкие мозги и сжевали большие жилистые печенки!
- Почему печенки жилистые, я понял, - разливая коньяк, произнес Нодир. – А почему мозги сладкие?
- Да потому что мудрость горька, а глупость и неведение – сладки! – опрокидывая вслед за персиком бокал коньяка, произнес Афанди.»
***
«- Слабому лучше выглядеть дурачком. Только сильный может позволить себе быть умным.»
***
«- Темные получили по заслугам.
- Тебе их совсем не жалко?
- Они используют нашу жалость.
- Но если в нас не будет жалости, то чем мы будем отличаться от них?
- Цветом.»
***
«Короткие дороги тем и отличаются от длинных, что на них взимают плату за проезд. И на темных дорогах очень любят объявлять цену в конце пути.»

---

С.Лукьяненко "Сумеречный дозор". Городская фэнтези, фэнтези-детектив. Очередная часть цикла.
Сюжет: ну, все уже знают... внезапно появились сведения, что кто-то вроде как открыл способ превращать обычных людей в Иных. Об этом поступил анонимный донос в Инквизицию. Все встревожены. Ночной дозор, Дневной дозор, Инквизиция - нужно срочно расследовать и пресечь. По имеющемуся следу отправляют Городецкого...
Ну и вот мы опять возвращаемся к повествованию от лица Городецкого, и с фокусом на Ночном дозоре. Ну неважно. Мне они все равно опротивели все скопом. Какой исключительной мразотности книжка...
Еще во время чтения первой книги цикла - в финале, с феерическим выступлением Городецкого - у меня возникли сомнения... которые только укрепились при чтении второй книги... А, ну она же была в соавторстве - как все подчеркивали - у, этот Васильев, фэ. Хорошо, сейчас текст идет чисто от Лукьяненко. Сомнений уже никаких быть не может - все предельно ясно. Автор перестал придуриваться и все подает прямо и недвусмысленно, черным по белому. Мало того, что антисоветчина, так еще и откровенно людоедская картина мира.
Резюмирую кратко. Все Иные - неважно, светлые они, темные или еще какие - элементарно являются вампирами, питающимися энергией человечества. Просто тупо паразитирующие на человечестве твари. Сами они ничего производить не могут - но могут управлять стекающейся к ним энергией. Это они и делают, для создания себе приятной и сытой жизни - со всякими магическими бонусами и плюшками. Для человечества они не делают НИЧЕГО. В смысле - ничего хорошего. А так да, они постоянно заботятся, чтобы человечество в своей массе оставалось на уровне тупого быдла. Это же их кормовой скот. Но светлые гордятся тем, что они "добрые хозяева". Напоминаю, что - как было сказано еще в первой книге - во время второй мировой светлые защищали Гитлера. Правда, тогда было заявлено, пафосным тоном, что это была такая жертва во имя сохранения равновесия. А то - а-та-та! Сейчас автор еще раскрыл, что СССР уничтожили тоже Иные... ну, в деталях уже не помню, возможно, что и совместно темные и светлые, а может, одни светлые старались. Неважно. Тоже поначалу было пафосно заявлено, что для сохранения равновесия! Но потом все-таки Гесер разъяснил, что если бы они ничего не делали, то СССР бы развился и упрочил свое влияние на всей планете, в результате человечество достигло бы прогресса и... та-дам! докопалось бы до существования Иных и их деяний. И тогда бы Иных точно помножили на ноль. Против всего объединенного человечества Иные бы ничего не поделали, несмотря на всю свою ворованную магию. Поэтому и уничтожили СССР со всем старанием.
Заметьте, что - как тут разливается автор - дело даже не в коммунистической идеологии... Тут уже идет сам принцип - Иные против людей. Вот здесь было показано, что один из Иных - юный вампир Костя Саушкин, узнав о существовании способа превратить человека в Иного, загорелся идеей, чтобы всех людей превратить в Иных! Потому что его всегда мучило, что это несправедливо, вся эта система. И что с ним сделали? в срочном порядке уничтожили. Городецкий это лично и осуществил. Как выражался поэт - но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил, чтоб не мечтал и ни о чем не думал! (с) Тут уже прямо идет аналогия с Иисусом Христом... Но у автора не то что прямо распинают на кресте - здесь сжигают заживо в небе над планетой. Ну хорошо, можно вспомнить Икара.
Вот все это время, когда я никак не могла взяться за Лукьяненко, потому что у меня было какое-то сильнейшее отторжение - я даже и не предполагала, что он с таким увлечением воспевает людоедов и паразитов... (соображает) Наверно, стоит уже внести Лукьяненко в черный список господ... вслед за госпожой Измайловой, воспевающей рабство, госпожой Хаецкой, сторонницей крепостного строя и госпожой Мартынчик - которая в отчаянии, что приходится пользоваться русским языком...

@темы: Книги

---

Читательский дневник

В.Гомбрович. Дневник.
«Антилио достал из чемодана кучу альбомов. «Всегда беру с собой эти альбомы, - сказал он. – Я не смог бы жить без них!» Это были Кафедральный собор в Шартрез, Пикассо, Микеланджело, этрусские вазы, фрески Джотто и греческие храмы. «Ах! – восклицал Атилио, листая их страницы. – Ах, вы только взгляните вот сюда… сюда. Ну, каково?! Ведь правда!» Я смотрел, он смотрел, но все выглядело так, будто мы купались в море форм… и, настигнутые, точно волнами, их многообразием, были ими накрыты и утонули в них. Кафедральный собор в Шартрез придавил меня, словно гора воды. Сколько же месяцев, лет понадобилось для того, чтобы изучить собор, который снизу доверху, вплоть до арок перекрытий – сплошь обработанный, измученный, насыщенный страстями камень; работники один за другим нескончаемыми вереницами волн набрасывались на камень, обтачивая его. Каким же образом один зритель может впитать труд стольких художников? Однако нас уже поджидали Джотто с Пикассо и Микеланджело. «Вот! – метался как среди волн Атилио. – Вот! Великолепно!» Мы тонули. Мы утопали во всем этом, как в слишком богатом магазине и как дети, охотящиеся за бабочками, мы выхватывали все новые линии, пятна, эти бледные свидетельства того, что от нас ускользнуло… Увидели мы не много… скорее, мы производили инвентаризацию… как скупец, из одной руки в другую перекладывающий золотые монеты, мы насыщались самим этим богатством, почти не глядя на него… в полной уверенности, что должен же быть хоть кто-то, кто как следует рассмотрит все это. Вот фреска Джотто. Я не могу посвятить ей слишком много времени, но верю, верю, что кто-то другой всмотрелся и рассмотрел… Тут однако меня поразила жуткая мысль: а если этого другого не было? И каждый сваливает груз рассматривания на другого, и так же передаем мы друг другу из рук в руки наслаждение, спихивая его в небытие?»

С.Лукьяненко. Последний дозор.
«Парень нахмурился.
- Мистер, не знаю, как вас там… Это частная территория. Она закрыта для посетителей. Прошу вас, пройдемте к выходу.
- Вы присутствовали здесь, когда убили Виктора Прохорова? – спросил я.
- Кто вы такой, собственно говоря? – парень насторожился.
- Я его друг. Сегодня прилетел из России.
Парень изменился в лице. Начал пятиться, пока не уперся в дверь, из которой пришел. Толкнул ее – но дверь не открылась. Каюсь, в этом была моя вина. Теперь уже парень пребывал в полнейшей панике.
- Мистер… я ни в чем не виноват! Мы все скорбим от гибели Виктора! Мистер… товарищ!
Последнее слово он произнес по-русски. Из какого старого боевика он его запомнил?
- Да что с вами? – теперь уже растерялся я. Подошел к нему ближе. Неужели мне повезло, и я с ходу наткнулся на человека, который что-то знает, который причастен к убийству? А иначе – с чего такая паника?
- Не убивайте меня, я ни в чем не виновен! – выпалил парень. Кожа его теперь была белее грима. – Товарищ! Спутник, водка, перестройка! Горбачев!
- Вот за последнее слово в России точно могут убить, - пробормотал я и полез в карман за сигаретами.
Очень неудачная оказалась фраза. Да и движение не лучше. Глаза у парня закатились, и он рухнул на пол.»

---

Читательский дневник

Литературная газета.
«Человек, завоевавший свободу в 1991 году… Такой человек представляется мне только с Литературной газетой в руках.»
***
Князь Вяземский, 1831г.: «Даже и в то время, когда один из полномочных французской философии, Дидерот, приезжал в Россию, то и тут не последовало никакого сближения между ним и нашими авторами. По крайней мере не отыскиваем ни одного следа тому ни в сочинениях Дидерота, ни в сочинениях соотечественных. Все это подтверждает доказательство, что между литературою нашей и нашим обществом не было ничего взаимного…»
***
М.Горький, 1933г.: «Не следует думать, что зритель равноценен наблюдателю, ибо наблюдателя интересуют смыслы фактов, процессы организации фактов, зритель же отмечает почти исключительно изменения привычных форм и отношений, приписывая эти изменения действию некой безумной воли, коя в дьявольской гордости своей изменяет, разрушает и даже испепеляет все издревле приспособленное, приятно привычное и существовавшее века, не возлагая на человечка никакой ответственности за свое безобразие, тоже привычное и как бы невидимое… Сам он, зритель, скромен и от участия в строительстве уклоняется. Он не любит ответственности, ответственность не симпатична ему. Он знает: начнешь что-нибудь делать, ошибешься – ругать будут. Совесть у него составлена из трех слагаемых: из нежной привязанности к прошлому, непобедимой антипатии к настоящему, из страха перед будущим. Зритель – неутомимый и неумолимый критик, но к самокритике органически не способен. Живет он толчками сзади, и каждый раз, когда история дает ему почувствовать силу свою, он, поглаживая мягкое место ушиба, охает и стонет, обвиняя историю в невежливом обращении с ним, «неповторимой личностью», «царем природы» и прочая и прочая.»
***
В.Катаев, 1940г.: «Нельзя нищей, анемичной, эпигонской кистью изображать людей и характеры нашей эпохи. Получается конфуз.»
***
В.Розов, 1972г.: «В общем, я говорю так: талант падает с неба. Что мы можем для него сделать? Только взрыхлить и удобрить почву, в которой ему расти. Если он упадет на камень, он погибнет. Если упадет в чернозем, то взойдет, даст цветы и плоды. Наше дело – готовить почву.»
«Наш язык со всем своим богатым словарным запасом – азбука Морзе для выражения чувств.»
«Зрителю нет никакого дела, что тебе восемьдесят лет, болен ты, у тебя несчастье, в нашу профессию входит быть вечно молодым и новым. Только тогда тебя будут слушать и слышать.»
***
Ю.Кузнецов, 1975г.: «Мне лично кажется, что вот уже лет двадцать у нас царит быт. Поэты вообще напоминают людей, находящихся на льду бездонного озера. Однако мало кто из сегодняшней молодежи подозревает о глубине озера, его мощных подводных течениях, скрытых тонким ледяным покровом. А ведь назначение поэта в том и состоит, чтобы за поверхностным слоем быта узреть само бытие.»
***
И.Андроников, 1959г.: «В кино вы – наблюдатель происходящего. Перед экраном телевизора вы – участник: к вам обращаются, с вами беседуют, телевизионное действие совершается в вашем доме. Покупая билет в кино, вы, можно сказать, отправляетесь в гости. Включая телевизор – принимаете гостей у себя.»


Л.Петровичева. Коллекционер чудес.
«В лесу становилось все темнее, полиция не спешила на помощь, и перспектива заночевать на дороге, среди залитого кровью снега и в окружении изрубленных мертвецов становилась все реальнее. К своему удивлению, Аурика не чувствовала страха. Совсем. Весь страх кончился, когда к ней покатилась отрубленная голова одного из бандитов.
И именно эта голова заговорила первой. Голос был хриплым, с легкой шепелявостью. Мертвые глаза не открылись, потемневшие губы не дрогнули, но Аурика отчетливо услышала:
- Эх, не свезло. Не успели мы тебя попользовать. Да кто же знал…
Ощущение было таким, словно Аурику бросили в нужник.
- Шел бы ты к дьяволу, - негромко проговорила Аурика.
Дерек едва заметно повел плечом – должно быть, понял что заговорил кто-то из мертвых. Говоривший мерзко расхохотался.
- Да мы все уже тут, тварь! – заорал он, и в его голосе послышались визгливые, истерические нотки. – Уже горим!
- Горим! Горим! – завопили над дорогой на разные голоса. Встревоженные вороны с хриплым карканьем сорвались с ветвей, и на мгновение на снег упали рыжие отблески огня. Мертвецы кричали от боли, молили неведомых истязателей остановиться и заливались неестественно звонким смехом. Вокруг дилижанса плясали тени, собираясь в растрепанные пряди белого дыма, и далеко в лесу что-то двигалось, разбуженное воплями убитых: спешило к свежей теплой плоти.»

---

Бертольд Брехт "Истории господина Койнера". Маленькая книжечка... как бы это сказать... в духе философских притч и максим.
Автор все это оформил, как речения, размышления и поучительные случаи из жизни некоего господина Койнера... хотя в тексте он именуется "господин К.". Неожиданные наблюдения и умозаключения, взгляд на все с необычного ракурса... так что все видится по-новому... Совершенно парадоксальное мышление.
Это все можно буквально растащить на цитаты! Издательство старалось растягивать изо всех сил - каждая история с отдельной страницы - что при их микроскопичности часто означает - абзац на страницу.
Хорошо, но мало... Хотя тут говорить не о чем. Если в случае аналогичной книжки Бёлля еще можно предполагать, что кто-то что-то отбирал - и, следовательно, где-то есть еще... То тут, по ходу, действительно все, что Брехт написал про господина К. Всем известные исторические потрясения и катаклизмы не давали автору спокойно заниматься творчеством... И даже этот маленький сборник, как я поняла, появился случайным образом, в смысле, у кого-то как-то уцелела эта папка - вот и опубликовали... И вообще, как тут говорится в послесловии - Брехт никогда не публиковал эти истории и даже не собирался, потому что - они становились впоследствии частью каких-то других, крупных произведений. Так что, наверно, можно это все рассматривать, как черновые записи, рабочие - наброски. Возникающие в момент обдумывания того или иного замысла. Ну вот, некоторые авторы рисуют на своих рукописях профили или какие-нибудь завитушки - а тут возникают краткие анекдоты.
Хорошо, что кто-то как-то это сохранил и что это опубликовали.
Да, кстати, издание - билингва. Так что, кто увлекается немецким, может еще сравнить с оригиналом.


«Один человек спросил господина К., есть ли Бог. Господин К. сказал:
- Советую тебе подумать, изменится ли твое поведение в зависимости от ответа на этот вопрос. Если оно останется таким же, то мы можем этот вопрос больше себе не задавать. Если же оно изменится, то я смогу помочь тебе хотя бы тем, что скажу: ты уже решил – Бог тебе нужен.»

«Господина К. спросили:
- Что вы делаете, когда любите какого-либо человека?
- Я делаю с него набросок, - ответил господин К., - и стараюсь, чтобы он был на него похож.
- Кто? Набросок?
- Нет, - отвечал господин К. – Этот человек.»

«Господина К. упрекнули в том, что слишком уж часто желание у него рождается прежде мысли. Господин К. ответил:
- Еще не бывало мысли, отцом коей не оказалось бы желание. Спорить можно лишь вот о чем: какое именно желание? Не надо выяснять, может ли ребенок появиться на свет без отца, чтобы понять: установление отцовства – дело трудное.»

«Об одном чиновнике, который уже довольно долго занимал свою должность, господин К. услышал лестный отзыв: он-де незаменим, поскольку очень хороший чиновник.
- Как это он незаменим? – с досадой спросил господин К.
- Без него контора не будет работать, - сказали почитатели этого чиновника.
- Как он может быть хорошим чиновником, если без него контора не будет работать? – сказал господин К. – У него было достаточно времени организовать свою контору так, чтобы его можно было заменить? Чем он, в сущности, занимался? Я вам скажу? Вымогательством!»

«- Я заметил, - сказал господин К., - что многие в стране отворачиваются от нашего учения потому, что мы на все знаем ответ. Нельзя ли нам в интересах пропаганды составить список вопросов, которые кажутся совершенно неразрешимыми?»

«Несправедливость часто приобретает характер правоты просто оттого, что совершается часто.»

«Вот почему глупость надо искоренять: она делает глупцом того, кто с ней встречается.»

«Бедность выражается не только в экономии, но и в необходимости тратить больше.»

«Когда я в ладу с вещами, то не я их понимаю, а они понимают меня.»

«Кто чего-то не понимает, должен сперва почувствовать, что его понимают.
Кому надо услышать, должен сперва почувствовать, что его слышат.»

«Именно перед друзьями необходимо сохранять лицо. Это и есть дружба.»

«От долгого употребления лозунги становятся лживыми.»

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Б.Шоу. Письма.
«Генри Артуру Джонсу, 2 декабря 1894.
… А теперь о политике. Как можете Вы быть всерьез убеждены в ее бесплодности, пока не полюбили ее и не обнаружили, что эта любовь бездетна? Или пока фактически не поработали на политическом поприще, пройдя весь курс ученичества начинающих политиков? Вы должны доверчиво проглотить все политические формулы, чтобы узнать их истинный вкус и их действие на организм. Политика – это такая же составная часть жизни, как азартная игра или поэзия, и нет ничего поучительней, чем наблюдать, насколько бессильны вызвать действие политические мнения, которых люди придерживаются в мыслях, и насколько сильны и действенны политические предрассудки, живущие в чувствах людей. Я политик в силу того, что жизнь реализуется только через энергичное функционирование во всех направлениях; на трибуне и за столом заседаний я нахожу благоприятные возможности для того, чтобы вволю поупражнять те свои способности, которые в противном случае атрофировались бы от неупотребления. Я одержим свойственным всякому художнику страстным стремлением к яркой, интенсивной жизни, широте и разнообразию опыта, и я уже обнаруживаю, как драматург, что могу сразу добраться до сути дела там, где писатель с чисто литературными интересами пробавляется бесцветными банальностями.»


Л.Ежова. Темные не признаются в любви.
«Оглядевшись, я заметила несколько девушек и парня, которые следили за действием на сцене и изредка косились на меня с любопытством. Смысла знакомиться с временными коллегами-артистами я не видела, поэтому сосредоточилась на певице. Первый ее номер я держалась, а вот к началу второго терпение испарилось.
Чудесный голос, приятная внешность – и при таких данных скучная манера исполнения. Пение выходило пресным, зрители позволяли себе разговаривать и есть, тогда как дедушка твердил, что это крах лицедея. Будь моя воля, я бы сопроводила выступление легкой иллюзией: туман, блуждающие огоньки и меняющее цвет платье на исполнительнице. А впрочем, что мне мешает это сделать? Мне заплатят за один сольный номер, но кончики пальцев чесались, прося сотворить хоть что-нибудь из любви к искусству. И я не удержалась.
К началу припева по сцене пополз молочный туман, который мерцал, будто кто-то рассыпал в нем бриллианты. Голубые стрекозы резво носились над сценой, неотвратимо собираясь вокруг певицы. А она, закрыв глаза, все пела о неразделенной любви, из-за которой утратила ориентиры на дороге жизни и теперь просила у богини Матери знак.
Пение завершилось, девушка открыла глаза и… чуть не сбилась, увидев, что творится вокруг. А когда из тумана соткалась призрачная фигура широкоплечего мужчины, она и вовсе чуть не спрыгнула со сцены в испуге.
Зрители очнулись и одарили певицу аплодисментами. Бурными, громкими, гораздо громче, чем раньше.»

---

Читательский дневник

Д.Дидро. Салоны.
«Умоляющие искусства» //картина Ванлоо//. Искусства в отчаянии обращаются к Судьбе с мольбой сохранить жизнь госпожи де Помпадур, которая и вправду им покровительствовала. Ей нравилась живопись Карле Ванлоо, она была благодетельницей Кошена. У нее в доме стоял станок гравера Гюэя. Народу повезло! Ведь госпожа де Помпадур ограничивалась тем, что развлекала государя и заказывала картины и статуи!
Умоляющие Ванлоо ничего не добились от Судьбы, более благосклонной к Франции, нежели к Искусствам. Госпожа де Помпадур умерла в тот миг, когда опасность как будто миновала. И что же осталось от этой женщины, которая истощала наши финансы и наших мужчин, лишив нас чести и энергии, поколебав притом всю политическую систему Европы? Версальский договор, который протянет еще какое-то время; несколько гравированных камней Гюэя, которые еще изумят ювелиров будущего; милая картинка Ванлоо, на которую кто-нибудь нет-нет да бросит взгляд, и, наконец, щепотка пепла.»
***
«Время, которое Ванлоо провел в мастерской скульптора Легро, не было потрачено впустую; особенно он доказал это в передаче воздушных эффектов, которые не постигнешь одной только силой воображения или при помощи ясного и четкого идеального образа. Карле лепил фигуры своих персонажей и на них изучал игру светотени, ракурсы, красочные пятна в воздушной среде. Когда он находил самую удачную точку зрения, он останавливался на ней и подавал всю композицию так, чтобы в ней было как можно больше остроты, смелости, живописности.»

Л.Ежова. И вкус тьмы на губах.
«Красивые слова – виртуозное оружие гнусных людей. И, увы, оно часто приносит победу».
***
«Нет, разумеется, я могу плыть по течению, позволить ситуации совсем выйти из-под контроля. Но куда я тогда приплыву? К сломанной судьбе?»
***
«Ярость бурлила в моей душе, как суп у задремавшего повара.»
***
«Свободная, красивая девушка – как парной кусок мяса для голодного хищника.»
***
«Скалка заняла свое место в ридикюле – главное оружие девушки должно всегда быть под рукой.»

---

Андрей Васильев "Темные пути". Третья часть цикла про Хранителя кладов. Городская фэнтези.
Сюжет: ну... все то же продолжается. Валерий Швецов получает задания от Великого Полоза, ибо - срок приближается, лето заканчивается... Продолжают строиться сложные и непростые отношения с ведьмами, вампирами и прочими обитателями Мира ночи, включая судных дьяков из Отдела 15-К. В этой книге активизируются еще и оборотни.
Обожаю книги автора, и этот цикл в том числе... Так что я все это время изо всех сил ждала, когда же выйдет продолжение... Насилу дождалась - сразу кинулась читать - вот.
Вначала книга тянулась довольно-таки не спеша, шаляй-валяй... Хотя и не сказать, что ничего не происходило. Ведьмы зажигали... Задание Швецову в этот раз выдали головоломное... Пришлось побегать и попрыгать. Но все равно все шло спокойненько. Нет, лично меня нисколько не напрягает - я очень люблю повседневную жизнь в фэнтези, рабочие, так сказать, будни... Зато к финалу, когда проявились оборотни - такое началось, что прямо вообще. Успевай страницы переворачивать.
Ну и, как уже привычно, в старых добрых традициях - закончилось на самом интересном месте! для меня. Как там дальше будут строиться дела с отдельскими? которые слегка взяли Швецова в оборот? что это они от него такое хотели?? Как с ведьмами все устроится? тем более - там уже на Швецова вторая ведьма нарисовалась! что прямо-таки в каноне отечественной мужской фэнтези - не гарем ли светит? И та ведьма интересная, и эта не хуже, ну что тут скажешь - интересно мне! Ах да - родители Швецова еще! Наконец в цикле вживую появился отец, который до сих пор все выступал за кадром и все в роли пугала... Как они между собой договорятся-то... или не договорятся? но что-то мне чувствуется, что отец еще свою роль сыграет... И домовые - как же без них! я всегда очень переживаю за домовых и прочую малую нечисть - леших там, фамильяров...
Ну, короче говоря, понятно - я опять в раздрае и переживаниях, хочется скорее читать дальше, тем более я четко знаю, что автор уже дописал четвертую книгу. Сунулась вот на автортудэй - вдруг он там где обозначил, когда она будет выходить в бумаге. Не нашла ничего. Но, по крайней мере, вроде бы уловила, что в финале четвертой книги - которая пока объявлена финалом цикла - автор ГГ оставил в живых. Что уже радует - а то обозначился у него такой нехороший навык - внезапно убивать героев!

@темы: Книги

---

Читательский дневник

К.Саган. Космос.
«Ровно через восемь дней после того как Кеплер открыл свой третий закон, произошло событие, которое вовлекло Прагу в тридцатилетнюю войну. Военные потрясения разрушили жизнь миллионов людей, и Кеплера в том числе. Он потерял жену и сына в эпидемии, которую принесли с собой солдаты, его царственный покровитель был свергнут, а сам он отлучен от церкви. Кеплер вновь стал беженцем… В прошлом войны обычно заканчивались когда воюющие князья исчерпывали свои ресурсы. Но теперь для поддержания действующей армии в ход пошло организованное мародерство. Устрашенное население Европы беспомощно взирало, как плуги и серпы в буквальном смысле перековывают на мечи и копья.
Волны слухов и паранойи прокатывались по странам, обрушиваясь на самых беспомощных. Среди множества других жертв оказались одинокие старые женщины, заподозренные в колдовстве: мать Кеплера увезли посреди ночи, запихнув в сундук для белья. В Вейль-дер-Штадте, родном городке Кеплера, в период между 1615 и 1629 годами каждый год в среднем трех женщин подвергали пыткам и казнили как ведьм. А Катарина Кеплер была сварливой старухой. Она ввязывалась в споры, которые раздражали местную знать, и приторговывала сонным зельем, а возможно и галлюциногенами. Несчастный Кеплер полагал, что он сам в какой-то мере способствовал ее аресту. Дело в том, что он написал одно из первых научно-фантастических произведений, призванных разъяснить и популяризировать науку. Научная фантастика была внове во времена Тридцатилетней войны, и книгу Кеплера использовали как доказательство в пользу того, что его мать – ведьма.
Забыв о прочих горестях, Кеплер бросается в Вюртемберг, там он находит свою 74-летнюю мать закованной в кандалы и заключенной в тюрьму. Как и положено ученому он начал с поиска естественных причин различных событий, которые повлекли за собой обвинение в колдовстве, включая незначительные хвори, которые жители Вюртемберга приписывали ее заклинаниям. Его расследование завершилось успехом. Его мать изгнали из Вюртемберга, пригрозив смертью, если она когда-нибудь вздумает вернуться. Именно смелое вмешательство Кеплера, по всей видимости, привело к появлению герцогского указа, запрещающего привлекать к суду при наличии столь слабых доказательств.»

С.Лукьяненко. Последний дозор.
«- Брюс, я не хотел бы тревожить ваши Дозоры, - сказал я. – Еще сочтут, чего доброго, будто московские коллеги сомневаются в их профессионализме. Может быть, вы подскажете, кто у вас в городе главный вампир? Старший, Великий… как вы его называете?
- Я – никак. – Брюс широко улыбнулся. И демонстративно неторопливо шевельнул клыками – выпустил из верхней челюсти два длинных острых зуба, потом втянул обратно. – А вот меня называют Мастером. Мне не очень нравится слово, оно из глупых книжек и фильмов. Но если им так хочется – пускай зовут.
- Для Мастера вы все-таки молоды, - сказал я с легким удивлением. – Всего двести лет.
- Двести двадцать восемь лет, три месяца и одиннадцать дней, - уточнил Брюс. – Да, я молод. Но это же Шотландия. Вы бы знали, какой подозрительный, упрямый, заскорузлый в своих суевериях народ эти горцы! В пору моей юности не проходило и года, чтобы кого-нибудь из нас не забивали осиновыми кольями.
Возможно, что мне показалось, но в голосе Брюса мелькнула отчетливая гордость за земляков.
- Вы мне поможете, Мастер?
Брюс покачал головой:
- Нет. Конечно же, нет! Если мы выясним, кто убил русского парня, мы его накажем. Сами. Не упокоим, но накажем строго. Дозорам его никто не выдаст.
Ну разумеется. Ничего иного не стоило и ожидать.
- Бесполезно спрашивать: «А вдруг вы его уже нашли и наказали»? – спросил я.
- Бесполезно, - со вздохом ответил Брюс.»

---

Лана Ежова "Цена принцессы". Фэнтези, любовный роман. Ну, я даже не знаю... для кого это может быть... для фанатов автора? наиболее упертых? Лично мне было интересно, но рекомендовать никому не берусь... Warning! В тексте присутствуют изнасилования, абьюз, все такое.
Сюжет: принцесса Кьярин всегда была нелюбимой дочерью. В свое время король изгнал ее мать, но саму Кьярин оставил при своем дворе, где она выросла в открытом пренебрежении со стороны правителя и его доверенных лиц, в постоянном напряжении - в ожидании интриг, заговоров и предательства. Никто никогда не предполагал, что Кьярин доберется до трона, она и сама к этому не стремилась, мечтая заняться чем-нибудь интересным вдали от королевского двора - и желательно при этом ускользнуть от участи быть проданной из политических соображений неизвестно кому в виде удобной жены. В конце концов, к радости Кьярин, король отстранил ее от двора, отправив хозяйствовать в удаленную провинцию. Но беда пришла внезапно... Кьярин узнала, что во дворце вспыхнул мятеж и заговор, возглавляемый темным чародеем, король убит, его сторонники повержены - или переметнулись на сторону захватчика, включая верховного главнокомандующего - предмет давней тайной влюбленности Кьярин... И сейчас темного чародея отделяет от трона самая малость - последняя оставшаяся в живых из королевского рода принцесса, потому что в соответствии с магическими принципами, на основании которых было организовано королевство, именно ей переходит власть над могущественными магическими защитными артефактами. И темный со своими армиями уже направился к ней, чтобы закрепить свою власть - для этого, согласно магического ритуала, нужно жениться на Кьярин. Кьярин прекрасно понимает, что она со своей скромной свитой ничего не может противопоставить темному, который легко разметал королевскую защиту. Так что же - сдаться и покорно поднести захватчику королевство? Или все-таки попытаться оказать сопротивление? Но что может сделать одна принцесса...
Вот читаю книги автора - случайно у меня сколько-то набралось, попалось в библиотеке - и поражаюсь, что все-таки у автора фантазия... Первая прочитанная книжка порадовала такой теплой уютной повседневностью - то есть, там упоминались всякие ужасы и катаклизмы, но ГГ все же как-то от этого умудрялась уворачиваться и защищаться. Эту книжку я открыла с таким же настроем и в тех же ожиданиях. А оказалось - тут все уже совсем по-другому! Все жестко, мрачно, депрессивно... Сплошные заговоры, предательства и прочие подобные дела. ГГ здесь тоже симпатичная, такая славная, мужественная девочка, которая старается держаться, несмотря на новые и новые удары. Но скажем честно - временами да, было просто мерзко все это читать, предупреждения я делала совсем не для шутки... Я даже вполне понимаю читателей, выставивших книге на LiveLib низкие оценки - ну, это определенно против неписанных законов ромфанта! Нельзя же так обращаться с героиней... или выставлять героя, который роковой и сексуальный - в таком свете... И к финалу автор вывела весьма скользкому и сомнительному...
В то же время ничего не скажу - автор пишет интересно... для меня, по крайней мере. Определенно уже записала автора себе в список, буду сейчас обращать внимание и отслеживать новые книги. Что, конечно, печально - судя по списку, у автора уже куча книг, и большая часть их уже недоступна. Радует только, что, похоже, несмотря на компоновку по циклам, каждая книжка представляет относительно самостоятельное произведение, со своими героями и своей отдельной историей - можно читать вразбивку.

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Великие художники. Пуссен.
«Работа «Аркадские пастухи» основана на греческом мифе о рае, где никогда не умирают люди. Но художник вносит некоторые значительные детали, отсутствующие в сказании. Он изобразил двух пастухов и пастушку, нашедших в Аркадии под деревом саркофаг с черепом и с ужасом осознавших, что здесь человек тоже смертен. На саркофаге высечена надпись: “Et in Arcadia ego”, что означает «Я и в Аркадии есть». Эта картина Пуссена, запечатлевшая на века страшную реплику самой смерти, впоследствии оказала огромное влияние на всю европейскую культуру. Сначала латинскую фразу стали писать на погребальных урнах Рима, затем всей Италии, а потом и Европы. В XIX веке в Англии, Франции и даже России саркофагами с этим изречением украшали парки и сады; такая художественная находка долгое время оставалась одним из самых интересных элементов ландшафтного дизайна. Наличие подобных сооружений на территории усадеб считалось признаком высокой интеллектуальности их хозяев. К началу XIX века картина «Аркадские пастухи» завладела умами людей, а в конце ХХ столетия некоторыми любителями искусства была признана мистической загадкой. Сторонники этой теории утверждали, что в надписи на саркофаге зашифрована анаграмма “I Tego Arcana Dei”, которую можно перевести так: «Прочь! Я храню тайну Господа». Многие предполагали, что Пуссену были известны некие скрытые знания о телесной смерти Иисуса Христа, которые он и зашифровал в своей работе. Другие были уверены, что он являлся одним из тайных хранителей ковчега со скрижалями, полученными Моисеем от Бога. Но исследователи творчества мастера так и не смогли достаточно убедительно опровергнуть или подтвердить столь загадочные теории.»

Н.Мамаева. Ты же ведьма!
«Лунный сказал вроде бы всего два слова, но сразу повеяло ночной романтикой кладбища. Когда ты лежишь, а над тобой звезды… Правда, созерцать их слегка мешает пара локтей земли и могильная плита с твоим именем.»
***
«Есть же люди, встретив которых, вдруг резко хочется представить, что их не встречал, а если встречал, то совсем не ты.»
***
«Дураки – не ветрянка, сами не закончатся.»
***
«И почему же мне так не везет? Неужто судьба тонко намекает, что я чрезвычайно умна, мудра и вообще ходячее средоточие знаний? Ведь если верить народной мудрости, удача улыбается лишь дуракам.»
***
«- Не правда ли, доброе зимнее утро, госпожа Фокс? – вежливо произнес он.
Меня так и тянуло спросить, кто же его удобрил-то?»

---

Фотофлуд

Последние осенние фотки?? с кустиками и листочками.

---

Соорудила хэллоуинский наряд для куклы.

---

Читательский дневник

М.Гельфонд. Комментарий к трилогии А.Я.Бруштейн.
«По устным свидетельствам ее родных, Александра Яковлевна долгое время считала, что ее родители были уничтожены в Понарах – месте гибели большинства виленских евреев. Понары – поселок в пригороде Вильнюса. Здесь в 1940г. выкопали котлованы для строящейся топливной базы. В 1941-1944гг. лес в Понарах стал местом казней: были убиты и зарыты в котлованах около 70 тыс.человек – в основном, евреи Вильнюсского гетто. Подробности гибели своих родных, она, вероятно, узнала уже после выхода трилогии. Шошана Гельцер в своей книге рассказывает: «Пожилой благотворитель, доктор Яков Выготский, с самого входа немцев в город был готов помогать своим единоверцам. Он уже был очень болен и передвигался с трудом. Десятки, сотни людей обращались к нему за помощью. Больной старик поднялся с постели и, в черном костюме со спешно пришитыми желтыми латками, опираясь на трость, отправился к референту по еврейским делам Муреру. Эсэсовец, стоявший на карауле у двери, не впустил его, велев ждать на лестнице. Через час появился Мурер. Доктор Выготский подошел к нему, представился и стал говорить о беззакониях, творимых в отношении еврейского населения. Мурер не проронил ни слова, но, пока доктор еще говорил, надел белые перчатки и сбросил его с лестницы. Доктор Выготский с трудом поднялся, вытер с лица кровь и отправился восвояси, как и все евреи. Тогда как раз вышел новый декрет, запрещавший евреям появляться на главных городских улицах, а Выготский как раз шел по улице Мицкевич. Хапуну только этого и надо было, чтобы задержать его. По счастливой случайности свидетелем этой сцены оказался профессор-ариец. Он заплатил выкуп и проводил старика до дома. С тех пор старик больше не выходил из дома – до того дня, когда приехавшие в автомобиле люди вытащили его из постели и увезли в тюрьму Лукишки. Швайненберг мучил его в течение месяца, бросал трупы в его камеру. Тяжелобольной старик лежал в углу, который с великим трудом удалось для него освободить в забитой до отказа камере, куда немцы затолкали 75 заключенных. К нему не допустили врача, запретили оказывать ему какую-либо помощь, но он еще находил в себе силы ободрять сидящих с ним евреев, пытался рассеять их отчаяние. Он был самым мужественным из них, а потом, когда их забрали из камеры, остался там один-одинешенек.»

Л.Толстой. Круг чтения.
«Человек без религии, то есть, без какого-либо отношения к миру, так же невозможен, как и человек без сердца. Человек может не знать, что у него есть сердце; но как без сердца, так и без религии человек не может существовать.»
***
«Большинство жизненных задач решаются как алгебраические уравнения: приведением их к самому простому виду.»
***
«Простота всегда привлекательна. От этого привлекательность детей и животных.»
***
«Видимая телесная жизнь наша – это то же, что леса для постройки здания. Леса сами по себе нужны только до тех пор, пока строится здание. Когда же здание кончено, они не нужны и их снимают. То же и с нашей телесной жизнью. Она нужна только для постройки здания духовной жизни, а когда это здание построено, тело уничтожается.»

Л.Петровичева. Коллекционер чудес.
«Зимнее путешествие – очень скучное занятие. За окном экипажа проплывали унылые заснеженные поля, так похожие друг на друга, что Аурике вскоре стало казаться, что они ездят кругами. Над белым одеялом полей иногда поднимались таинственные струи прозрачного пара и принимали человеческие очертания. Девушка в разорванном платье мчалась по снегу, простирая руки к экипажу, и от ее хрупкой фигурки веяло такой тоской, что хотелось расплакаться. Стоило Аурике всмотреться, как призрак ударился о землю и рассыпался пригоршней брызг, чтоб потом, когда она отведет взгляд, снова подняться.
- Марьва, - объяснил Дерек. – Посмертный отпечаток заложенной покойницы. Лучше не смотри на нее.
Аурика решила не уточнять почему. Даже на всякий случай задернула занавеску на окошке со своей стороны.»

---

Генрих Бёлль "Молчание доктора Мурке". Маленькая книжечка, сборник рассказов. Про автора до сих пор только слышала. Но не читала... как-то у меня очень сложно с немецкоязычными авторами. Ну вот, прекрасный повод познакомиться - тем более, рассказы, все как я люблю.
Это превосходно написано, мне ужасно понравилось... Особенно первые два рассказа, они же и самые объемные. Автор пишет так красочно, выразительно, сразу все ощущается реальным, наглядным... Хотя, по сути, это абсурд, гротеск, ирония и сатира. Очень злая... хотя и чувствуется, что автор это потому злобствует, что ему это все поперек горла...
"Молчание доктора Мурке". О молодом человеке, который, получив прекрасное образование, пришел работать на радио. Начальник, который его не очень любит, поручает ему... отредактировать? так это называется? уже записанное выступление одного видного деятеля культуры. Тот сказал какую-то длинную и прочувствованную речь - философия, духовность, высокие гуманные принципы, все такое. Но сейчас ему вдруг взбрело в голову, что он в своей речи упоминал слово "Бог", а это несообразно... с чем-то там... с культурной повесткой. Поэтому он просит убрать все упоминания про бога. Он решил его заменить на какое-то нейтральное словосочетание, типа "высшее существо". И вот герой рассказа вынужден потратить много часов, чтобы несколько раз прослушать всю эту речь, высчитать, сколько раз здесь упомянут бог, в каком падеже. Затем эти отрезки нужно вырезать, а вместо них вклеить отрезки с наговоренными словами про "высшее существо". Но поскольку это словосочетание длиннее, то все выступление увеличится и не влезет в запланированную сетку, то есть, надо еще дополнительно думать, что и где сокращать... В общем, к финалу рассказа герой - и читатель в том числе глубоко возненавидел и этого культурного деятеля, и - видимо - на подсознательном уровне проникся неприязнью ко всему, что он упоминает в речи, в том числе - Бог, духовность, культура и прочее. Мораль предельно ясна. А молчание - это потому что у героя рассказа за время работы на радио выработалось хобби - он собирает молчание - то есть, те фрагменты выступлений, где записываемые выступающие делают паузу, а потом их вырезают, чтобы сократить и плотнее забить сетку вещания. Герой рассказа забирает эти вырезанные фрагменты себе и дома их просто прослушивает, наслаждаясь молчанием. Тоже очень пронзительно.
"Не только под Рождество". Здесь рассказывается о семье достопочтенных бюргеров, вполне высокопоставленных и обеспеченных, которые жили абсолютно в довольстве - до начала войны. Жена главы семейства - тетя - из всех праздников очень любила Рождество, у них выработался целый ритуал с украшением елки - специально для них сделанными украшениями - с семейным бдением у елки, проповедью пастора, радостным праздничным застольем и т.д. Но когда началась война, то праздновать Рождество по заведенному порядку не получилось, бомбежки, голод, все такое. Но тетя этого не поняла. Она страдала. Чтобы ее порадовать, дядя приложил всевозможные усилия, чтобы восстановить украшения, раздобыть лакомства - и отпраздновать таки Рождество. Тетка была счастлива. Но после этого у нее переклинило в голове, и она стала требовать, чтобы Рождество справляли каждый день, в противном случае принималась визжать, доводя до безумия своих домашних. Так что они стали праздновать Рождество каждый день... и празднуют до сих пор. Семья несет огромные финансовые потери, домочадцы потихоньку возненавидели свой дом, своих родных, не говоря уж о Рождестве, как таковом. Кончилось все тем, что для "празднования" нанимают актеров, которые должны изображать счастливых членов семьи, вместо детей рассаживают кукол, лакомства бутафорские... Счастлива только безумная тетка и впавший в старческий маразм пастор, которые одни продолжают серьезно праздновать Рождество.
Тоже смысл кристально ясен. Время настало другое, все изменилось, а старая европейская цивилизация все еще пытается изобразить, что все идет как прежде, обманывая при этом саму себя. Да уж.
Автор меня очень заинтересовал, надо еще что-нибудь у него почитать. Я даже уже раздобыла какой-то его роман... в карманной серии эксклюзивной классики. Хотелось бы, конечно, рассказов... но что-то я их не наблюдаю по спискам... Интересно, автор что ли за всю жизнь только вот эти пять рассказов написал? Или их отобрали специально, в духе обещанной сатиры? Ладно, надо начинать читать, там видно будет.

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Л.Чуковская. Дневник – большое подспорье.
«Да, искусство педагогично, воспитательная сила его огромна. Но сила его не прикладная, а гораздо более глубокая и широкая, всеобъемлющая. Оно не молоток, которым заколачивают гвозди; оно не специальной цели служит, а цели роста души. Большинство людей, даже ходящие в театры и на концерты, о силе его не догадывается. У этих людей между их умом, смышленостью и душой связи нет.»
***
«Это неправда, что война кончается; как и любовь, как и горе и счастье, она остается в нас навсегда. И хотя сейчас никто не переходит границу, мы уже не верим солнцу, ветру и шуму сосен. И при солнечном свете, в присутствии ромашек и ласкового мудрого ветра все бывает, любое убийство. Этого не знают только дети, а мы уже знаем.»
***
«Писатель может быть темный, необразованный: дар его от Бога, он дитя. Таковы Сусанна, Шорин. Неграмотны, не знают, где точки и запятые, а музыку слышат. Но критик должен быть насквозь литератором, критики «от сохи» невозможны.»

Ч.Мьевиль. Вокзал потерянных снов.
«В глубине мозга он чувствовал растущее давление. Он смотрел на большую дверь, на дверь в стене самой потаенной кладовой его разума. Эта дверь содрогалась от стука. Что-то пыталось вырваться наружу.
«Быстрее, - подумал Айзек. – Запри покрепче…»
Но он чувствовал, как что-то с нарастающей силой борется, стремясь на свободу. Дверь была словно налитый гноем фурункул, готовый лопнуть. Как будто за ней огромная мускулистая тупорылая собака со зловеще-молчаливым упорством пыталась сорваться с цепи; как будто морская волна неустанно билась в полуразрушенный мол, защищающий гавань.»

А.Васильев. Хранитель кладов. Темные пути.
«Вроде бы и времени мы в этом овраге провели не так много, а день потихоньку перевалил за полдень. Причем здесь, так сказать, в низине, это особенно хорошо ощущалось. Зябкая прохлада сменилась изрядным холодком, а тени от ветвей деревьев, растущих по краям, начали сплетаться в довольно таки жуткие узоры. Короче, неуютно стало в овраге. Неприятно.
Причем не одному мне. Телохранители Шлюндта развили довольно таки приличную скорость, спеша добраться до места, откуда мы начали свой путь, и это несмотря на то, что их руки были заняты сундуком. И сам антиквар, надо признать, постоянно ежился то ли от холодка, проникавшего под одежду, то ли по какой другой причине. Да еще постоянно оглядывался себе за спину, туда, где осталась поляна с дубом. Это, кстати, меня более всего беспокоило. Если он чего-то опасается, значит, причина на то имеется.
Под конец мы ожидаемо помучались с подъемом груза наверх, но обошлось, взволокли кое-как сундук на край оврага. Взмокли все, перепачкались глиной, запыхались, обматерились, но подняли.
- Уф-ф-ф, - вытер пот со лба Жендос. – Тяжелый какой этот ящик, гадюка такая! А чего в нем? В самом деле золото-брильянты?
- Языки слишком разговорчивых работников… - холодно ответил ему Шлюндт, стоящий на краю обрыва и смотревший вниз, туда где журчал невидимый отсюда ручей. – Чего расселись? Пошли, пошли…
А у меня появилось ощущение, будто я что-то в этом овраге забыл. Нечто очень важное. Вот только понять не мог, что именно. Вроде все при мне – и пистолет, и золотая фигурка, и жизнь. И тем не менее неприятное ощущение не отпускало.»

---

Читательский дневник

Б.Шоу. Статьи.
«Безжалостный к самому себе, Толстой ни для кого не делает исключений, сметая мистера Киплинга, французских декадентов и издеваясь над Вагнером. Ценность этой книги состоит, конечно, не в отдельных нападках, которые, по правде говоря, иногда свидетельствуют лишь о том, что старости неизбежно изменяет художественный вкус. Дабы оправдать их, Толстой прибегает к крайне показательному для русского аристократа средству. По его словам, подлинное произведение искусства всегда доступно бесхитростному восприятию крестьянского люда. Следовательно, Девятая симфония Бетховена, не пользующаяся любовью русского крестьянства, не есть подлинное произведение искусства!
Оставим Девятую симфонию в покое. Поражает то, что русские революционеры-аристократы всегда исполнены безграничной веры в добродетель неимущих. Ни один английский землевладелец не усомнится в том, отдаст ли английский сельскохозяйственный рабочий предпочтение шопеновскому ноктюрну, столь любимому Толстым, или модному мотиву из мюзик-холла. Нам прекрасно известно, что простота жизни у наших крестьян обусловлена их бедностью и не замедлит исчезнуть с появлением основательного наследства. Нам известно, что равенство, которое видит среди тружеников богач (ибо сам он не делает между ними различий), в действительности иллюзорно и что социальные различия культивируются бедными наиболее недостойным образом… Потому ли, что неграмотно и некультурное русское крестьянство осталось, в отличие от нашего, в стороне от европейской цивилизации; или потому, что из-за огромной пропасти, разделяющий в России крестьянина и дворянина, классы эти не знают друг друга и столетиями заполняют этот пробел одними выдумками, - несомненно одно: русские аристократы Кропоткин и Толстой полагают, будто трудящимся абсолютно чужды классовые пороки, заблуждения и предрассудки буржуазии.»

Б.Вонсович, Т.Лукьянова. Меня любят в магической академии.
«Я подумала, что у меня после брака тоже будут дети. Дочери мы непременно дадим эльфийское имя, пусть бабушка Кудзимоси порадуется, что чтим их традиции. Марибэль, к примеру, очень даже красиво звучит. Тарниэлю непременно понравится. Я представила, как он подбрасывает дочурку на руках, а та заливисто хохочет… Какое счастье, что я не успела выйти за Антера! Ведь тогда Марибэль просто не смогла бы появиться на свет. От этой мысли мне стало страшно. Что же получается? Если я не выйду за Кудзимоси, моей дочурке не суждено увидеть свет? Нет, он не может быть столь жестоким, нужно просто с ним поговорить, что я и собиралась сделать прямо сейчас.»
***
«Я передвинулась назад еще на самую малость.
- Фьорда Берлисенсис, вы своим ерзаньем мешаете Ферри лететь, - заметил Кудзимоси.
- Мне просто ужасно непривычно в такой позе сидеть на грифоне, - невинно похлопала я глазами, полуобернувшись к Тарниэлю. – Я все боюсь упасть.
И придвинулась к нему еще ближе. Так, что между нами остались только его куртка и мое пальто. Ну и пара молекул воздуха. Но с этим я ничего поделать не могла. Эти молекулы – такие пройдохи, везде пролезут.
- Фьорда Берлисенсис, не волнуйтесь, вы не упадете, - выдохнул Кудзимоси почти мне в ухо. – Мы уже прилетели.
Под нами действительно уже была академия. Как это я не заметила, что мы добрались? Я грустно вздохнула, но отодвигаться не стала. На мой взгляд, опасность падения только увеличилась.
- Фьорда Берлисенсис, можете открывать глаза, мы уже приземлились, - невозмутимо сказал Кудзимоси. – Просто удивительно, куда пропадает ваш страх высоты во время игры.
- Так там азарт, - ответила я, неохотно спускаясь на землю. – Ни о чем больше и не думаешь.»

---

Надежда Мамаева "У волшебства запах корицы". Юмористическая фэнтези... с детективным оттенком... любовный роман.
Сюжет: девушка Наташа живет обычной жизнью, слегка учится... в каком-то вузе... Но вот однажды после занятий на нее набрасывается преподаватель и пытается изнасиловать. Отбиваясь, Наташа выпадает из окна... но вместо того, чтобы разбиться, оказывается в фэнтези-мире. Ее сюда выдернул магическим путем некий маг-алхимик. У него свои проблемы - король из политических соображений поддерживает дипломатические отношения с королевством драконов, запланировано заключение целого ряда межрасовых браков между драконами и дочерьми видных придворных. В том числе и дочь алхимика выбрана в невесты. Но кто-то наложил на нее проклятие, с которым алхимик до сих пор не может справиться. Так что невеста уже должна явиться для официальной церемонии, а она лежит больная... Вот алхимик магическим поиском разыскал наиболее похожую на нее девицу - и это оказалась Наташа. Алхимик предлагает ей договор - Наташа должна изобразить его дочь на официальной церемонии, после чего ее отправят обратно. В качестве вознаграждения она даже выживет после своего выпадения из окна... Наташа соглашается. Но алхимик не представляет, с кем связался! Потому что Наташа просто ходячая катастрофа - притягивает к себе всевозможные напасти и находит приключения на ровном месте. Так что внезапно вместо простой формальной церемонии проводится натуральное бракосочетание, более того, драконы сейчас же забирают своих невест... А пытаясь сбежать от дракона, Наташа случайно становится свидетельницей убийства придворного мага... который при смерти передал ей свою магическую силу и наложил заклятие - отомстить его убийцам... И вот сложилась безумная ситуация - новоиспеченный супруг-дракон утащил Наташу в свой замок, после чего отбыл на войну, но оставил присматривать за ней своего знакомого, алхимик ломает голову, как бы исхитриться и подменить Наташу на свою дочь, а Наташа при этом должна не только продержаться, но и каким-то образом выполнить волю покойного мага...
Раньше я читала у автора какую-то одну книжку... которая большого впечатления не произвела. Так себе там, в общем, автор выступила. Эту книжку случайным образом взяла в библиотеке - и тут оказалось, что автор может гораздо лучше! Книжка мне понравилась. Легкая и стремительная, со множеством приключений и всяких вывертов - и да, действительно смешная. Судя по описаниям, я ожидала, что автор будет юморить главным образом за счет экзотического помощника ГГ - алхимик к ней приставил своего в некотором роде фамильяра - говорящего таракана... Но тут и образ ГГ вполне удался, с ее способностью влипать во всякие дикие и немыслимые ситуации...
В общем, я прекрасно провела время и, набравшись положительных эмоций, решила еще что-нибудь у автора почитать. При случае.

@темы: Книги