Читательский дневник

Т.Л.Сухотина-Толстая. Дневник.
«31 января 1894г. Сейчас говорила с папа о его дневниках. Просила его дать мне когда-нибудь которые-нибудь из них прочесть, и он сказал: да, хотя пишет их так, чтобы никому не читать. Я спросила: а после смерти? Он сказал: тогда, разумеется. Соня говорит: только не печатать? Папа говорит: не знаю. Я: это завещается мне и Маше? Папа: и Черткову. Папа говорит, что никто, как Чертков и Русанов, его не понимает. Русанов более с художественной, Чертков с моральной стороны. И что Чертков даже с излишним уважением все подбирает, что его касается, но зато ничего не упустит.
Потом мы почему-то говорили о моих романах, и папа считал моих женихов: насчитали десяток. Папа порадовался, что я так благополучно прошла мимо их всех, и пожелал мне того же вперед.
Две вещи из написанного за это время беру назад: это осуждение Маши; как можно осуждать другого за то, что у меня нехорошие чувства. Второе, это что я писала, что горе не иметь детей: напротив, это счастье».

В.Чиркова. Принцесса для младшего принца.
«К знакомой двери во владения Бенгальда они прошли под десятками любопытных взглядов как сквозь рой стрел, и, едва оказались в пустующем кабинете прокурора, Лира облегченно вздохнула и решительно объявила сестре:
- Все-таки ты очень правильно решила идти в лес. И я, конечно, тоже. Когда на тебя ТАК смотрят, личина эльфа лучше паранджи.
- Что такое «паранджи» - приостановился направившийся к двери принц..
- Это у нас у некоторых народов такие ревнивые мужчины, что не разрешают своим женам выходить на улицу с открытым лицом. Вот женщины и носят паранджу – такой балахон… с сеточкой на лице, - охотно пояснила Лира.
- Интересная идея, - подумав, согласился Кандирд и вышел.
- Если он будет интересоваться устройством паранджи подробнее, можешь меня не благодарить, - хихикнула Лира».

---

С.Волков «Диалоги с Иосифом Бродским». Запись бесед, соответственно – указанных лиц. В западной культуре вообще давно существует такая традиция, что какой-нибудь энтузиаст ходит за какой-нибудь выдающейся личностью и записывает все-все, что эта личность сказала в его присутствии, как сказала, как при этом выглядела и т.д. (даже если эта личность просто попросила бы передать соль за обедом). У нас это, конечно, охотно переняли. Вот Волков надумал проделать такое с Бродским. Живой классик, ага.
Данная запись имеет – ну, согласно словам автора – документальную ценность, так как Волков не стал полагаться на свои память и впечатления, а сразу записывал беседы на магнитофон. А потом, значит, просто это все перенес на бумагу. Хорошо. Лично мне было это все интересно прочитать, прочитанное вызвало много всяких мыслей… вот до сих пор все размышляю.
Главным образом эти мои размышления касаются того – насколько литературная/художественная гениальность кого-либо оправдывает его, ну скажем, сомнительные моральные качества? Я в курсе, что тут существуют как бы два варианта ответа, и у каждого свои резоны отвечать так или этак. Вот еще любят приводить пример Франсуа Вийона, который в свое время был личностью крайне неоднозначной, но мы же сейчас с удовольствием и восхищением читаем его стихи… и т.д.

Ну хорошо, замечательно! Давайте тогда стихи Бродского тоже будем читать через 400 лет. Чтобы уж наверняка.
Ну, в общем, вы поняли, что мне за время чтения глубоко опротивели и сам Бродский, и Волков, и вообще вся эта креативно-либеральная интеллигенция (меня и так уже от них давно тошнит).
Вот я читаю и не могу не думать – вот сидят и спокойно беседуют два натуральных врага и предателя своей страны. Да, я знаю, что в данной среде принято сразу лезть на стенку и принимать трагические позы, когда кто-то их назовет, скажем, врагом народа. Ладно, встречный вопрос – а как их назвать?
Вот Бродский – из того, что он сам о себе тут наговорил и рассказал. (Тут, к слову сказать, все примерно делится на две части – чисто литературные/культурные обсуждения и рассказы Бродского о своей биографии)… Вообще, надо сказать, что через какое-то время я осознала, что все это воспринимаю, как бесконечный логический ребус. Что это нельзя просто спокойно читать и принимать на веру, а надо все постоянно логически прокручивать, как какой-нибудь адский кубик рубика, потому что все тут не то и не так. Такая публика – врут, как дышат. Вот в моем детстве в журнале «Пионер» была такая рубрика в конце – с ребусами, загадками, разными заданиями на соображаловку… И я тогда, конечно, с интересом читала задание, но решать их даже не собиралась – меня уже заранее напрягало, что надо будет это все крутить «если, то…» и все такое. Сколько человек и кто с кем сидит за столом, если Петя в белой рубашке, а у Тани день рождения в четверг, а двое сидящих рядом друг друга терпеть не могут – ну, вы знаете, кто читал. Голову тогда мне ломать не хотелось. Ну вот, а оказалось, что это все надо проделывать в обычной жизни – когда читаешь такие тексты…
Вот, значит, эпизод со знаменитым судом Бродского. Ну, все давно уже в курсе, за все эти постсоветские годы мы это слышали десятки раз – и что Фрида Вигдорова прорывалась на процесс, чтобы вести репортаж, и что Ахматова там вздыхала – «какую биографию мы делаем нашему рыжему», и все видели эти фотографии – которые любят то и дело куда-нибудь сунуть – как Бродский сидит на скамье подсудимых. Посыл абсолютно ясен – в проклятом тоталитарном совке кровавая гэбня засудила поэта.
Ну, вот я читаю рассказ самого Бродского обо всем этом (он, конечно, с гордостью об этом вещает) и думаю – хорошо, а что с ним надо было делать? Вы все такие умные, конечно, ну и скажите – что надо делать с поэтом, если он совершает преступление? Сам Бродский, кстати, без каких-либо колебаний заявляет, что поэта не должны трогать вообще, что бы он ни делал – а пусть даже и преступления – потому что он поэт и неизмеримо выше всех остальных. Тупого быдла. (правда, через сколько-то страниц вдруг оказывается, что это все поэт имеет право делать в отсталой рашке, а если речь идет об истинно культурных и цивилизованных странах, где живут белые люди, то вовсе поэт не имеет права идти против общества и совершать что-то нехорошее по отношению к этому обществу, и тогда он за это, конечно, должен ответить перед обществом… кто бы мог подумать??)
Значит, со слов самого Бродского, картина вырисовывается такая. У Бродского был приятель, который в то же время был и уголовник. Бродскому это особенно нравилось – он вообще с юности любил вращаться в криминальной среде. В общем, судили этого приятеля Бродского – с его слов – за то, что он в какой-то коммунальной квартире испражнялся в чей-то борщ. Бродский, конечно, отмел это обстоятельство, как несущественное. Зато он был интересный человек, ну вы что! Не то что все остальные скучные.
И вот Бродский с этим приятелем в какой-то момент стали обговаривать, как бы им бежать из страны. Составили такой план, что надо захватить самолет, летчика убить, после чего на самолете улететь за границу (этот приятель Бродского каким-то образом был причастен к управлению самолетом). Под это дело приятель Бродского даже раздобыл пистолет. Тут Бродский решает упомянуть, что да, они типа планировали и сговаривались, но он потом все равно взял и передумал! Ха-ха, шутка. Но я, помня о логических кубиках рубика, вполне могу на этот счет сомневаться. Что Бродский передумал. Это, в конце концов, только его слова.
Затем этот приятель попадается правоохранительным органам с этим пистолетом. (не исключено, что он опять в пьяном виде где-нибудь куролесил, я уж не помню) Если кто не в курсе, то в СССР (да и сейчас тоже) ношение огнестрельного оружия было запрещено законодательно. Так что – совершаю я логические построения – этого приятеля наверняка взяли в оборот и стали проводить расследование, откуда у него пистолет, зачем ему пистолет и т.д. Ну и, вполне реально предположить, что из него все выбили, всю эту замечательную схему с захватом самолета и убийством летчика. И с участием Бродского в том числе. Поэтому Бродского и взяли. Ну да, а за что еще его вдруг – с его слов – сразу посадят в камеру КГБ? Не за тунеядство же, это смешно.
Дальше Бродский с гордым видом рассказывает, что сидеть в тюрьме КГБ – это тьфу, ничего такого. А вот попасть в психушку – это да, это вам не курорт. Вот он попал, там такие ужасы… Допустим, но я на эти жалостливые речи вестись не желаю. А потому что тут Бродский невзначай упоминает – да-да, вот в чем прелесть дословной записи с магнитофона – что он в заключении молчал и ни на какие вопросы не отвечал. То есть, тут уже все ясно – если подследственный так себя ведет, то правоохранительные органы просто обязаны его отправить на судебно-психиатрическую экспертизу. Иначе ни один суд у них такое дело не примет. Вот Бродского и направили. Так что нечего плакаться об ужасах психушки, если сам туда стремился.
Хорошо, а дальше я провожу следующую логическую линию – после этого заключения в камерах КГБ, после психушки, после этого процесса – закрытого, все давно знают, ага, а никто не задумывается, с чего он вдруг закрытый, если дело идет о простом тунеядстве – Бродский в результате получает приговор за тунеядство. Ну и, спросим себя – как такое могло быть? А это могло быть в том случае, если причастность Бродского к совершению особо тяжкого преступления, направленного против безопасности государства, не доказали. А тунеядство доказали, ну хоть тогда тунеядство. Так это делается в судах и прокуратуре. А почему не доказали? Ну вот как раз потому, что Бродский тупо молчал и ничего не говорил. А показания подельника при отсутствии прочих доказательств, не являются основанием для обвинения… Значит, он просто откосил от уголовной ответственности. Тем что молчал, и через психушку и т.д. А чего это он вдруг вздумал так себя вести, чисто по своей гениальности что ли? Ага, черта с два. Он же вращался в криминальной среде, значит, оттуда и почерпнул информацию, как можно откосить. Да, давайте, поплачьте о несчастном поэте, загубленном кровавым режЫмом.
И вот надо же – если кто даст себе труд подумать – вот у нас такой проклятый тоталитарный режим, а чего-то не могли просто взять и поставить преступника к стенке, все какие-то доказательства искали, соблюдали процедуру… Ну, я понимаю, конечно, что у нас никто сейчас об этом думать не хочет.
И что касается тунеядства, в том числе. Да, в СССР была статья за тунеядство. По ней, видимо, Бродского и осудили. Но вы лучше подумайте, что так-то он целенаправленно отказывался от работы прямо со школы. Он сам рассказывает – что вот ему какие-то знакомые даже нашли работу, что называется, не бей лежачего – лаборантом в каком-то университете. Так он с гордостью рассказывает, что все равно не работал, приходил, когда ему вздумается и сразу шел в библиотеку, читать что-нибудь! Тут поневоле вспомнишь какие-то рассуждения Гоблина-Пучкова на тему, что наша интеллигенция испытывает какое-то странное тяготение к криминальным авторитетам, ну вот в том числе и это демонстративное нежелание трудиться на благо общества… Да, так вот при всем этом почему-то раньше никто в тоталитарном совке Бродского не трогал (кстати, а на что он жил тогда? Ну, этим вопросом тоже никто не задается), а тут вдруг процесс и все прочее.
Далее еще Бродский рассказывает эпизод, как его выслали из страны. Рассказывает он это все с трагическими позами, и да что он не хотел, и да что его заставили, и прямо приехали домой, взяли под белы рученьки и повезли в КГБ, где просто сунули анкету и сказали заполнять, а он отказался, и там полковник КГБ сам стал заполнять… и т.д. Но я эти крокодиловы слезы опять же пропускаю мимо. Учитывая предыдущий эпизод с планированием побега из СССР и захватом самолета. К тому же тут еще там и сям Бродский невзначай упоминает, что – у него были контакты с западными шпионами… то есть, сам он не говорит, что они шпионы, а что КГБ их подозревало в шпионаже, а они просто хотели с ним пообщаться, но он им сразу сказал, что за ними следит КГБ и помог уйти от слежки! Ай, молодца. На основании чего я опять же перехожу к логическим заключениям, что – ну, как я понимаю, оформлением документов для выезда за рубеж у нас все же не КГБ занималось, а другие структуры… а раз тут было прямое участие КГБ… то я вполне могу сделать вывод, что это стремительное оформление всех документов Бродскому и его вылет в эмиграцию – это был результат какого-то договорняка. Между КГБ и ЦРУ, я не знаю. А с чего бы это ЦРУ морочиться и договариваться насчет Бродского, это что ли благотворительная организация? Или они просто прониклись его гениальными стихами? Чего смешить лосей…
Кстати, потом еще Бродского использовали в этих шпионских делах – когда произошел эпизод с тем артистом, который во время гастролей в США вдруг запросил убежища. Бродский об этом рассказывает чрезвычайно туманно, но в любом случае четко обозначает, что да, к нему обратились, чтобы он организовал убежище артисту на первых порах, и потом привлекали к переговорам с советской стороной. С чего бы вдруг – можно задаться вопросом – что ли там в США не хватает других русских эмигрантов? Их же там, как грязи… Почему именно Бродский? Ну и сами прикиньте, красит ли гениального поэта причастность к такому ведомству, как ЦРУ. В этой связи, к слову сказать, вполне можно поразмышлять и насчет нобелевской премии Бродскому.
Уй, все, надоело писать… Книжка интересная, материалы к размышлению в количествах. Ну, а кто как будет размышлять, это уж у кого как получится…

@темы: Книги

---

Книжный столик

С.Волков. Диалоги с Иосифом Бродским.

«Поэзия вообще-то очень странная вещь. Она – достояние и троглодита, и сноба. Она может быть произведена и в каменном веке, и в самом новейшем салоне. В то время как для прозы необходимо развитое общество, развитая структура, какие-то устоявшиеся классы, если угодно».

«Все мы помним, что Россия – страна с огромными ресурсами, с невероятными человеческими возможностями. И какой бы отток культуры, интеллигенции из нее ни происходил, она рано или поздно из своих недр что-нибудь этакое выдаст и всех удивит. Это, если угодно, количественный эффект. Это просто огромная страна, огромная культура. А в том, что касается литературы, - один из самых грандиозных языков. И поэтому совершенно неизбежно, что в недрах этого языка возникнут явления, которые всех нас будут сводить с ума».

«Кризисные ситуации всегда интересны. Потому что выясняется – кто хозяин, кто лакей».

«В таких городах надо жить, а не проезжать через них. Если на два-три дня очутишься в Питере, то и от него создается сатанинское впечатление».

«В художественном произведении это самый главный элемент – что за чем следует. Не что именно говорится, а что за чем следует. Возникает кумулятивный эффект, и становится важным, ЧТО говорится».

«В Риме между фигурами апостолов на фронтоне – километр, да? В Венеции эти же апостолы – плечо к плечу, сомкнутыми рядами. Как в армии».

«Ахматова поэт очень емкий, иероглифический, если угодно. Она все в одну строчку запихивает».

«Оден говорил, если великий поэт совершил преступление, поступать, видимо, следует так: сначала дать ему премию, а потом повесить».

«- Я это говорю не к тому, чтобы защитить Стравинского. Наоборот, это была колоссальная глупость с его стороны. Но от музыканта не следует требовать слишком многого.
- В общем, следует. Или курица не птица, музыкант не человек?
- Дело в том, что музыка – как и архитектура – это искусство, в сильной степени зависящее от финансов. Если вы композитор, для исполнения вашей симфонии нужен оркестр. А кто ж даст оркестр? И радио из кармана не вынешь. Наверное, поэтому черт знает что творится иногда в головах у этих людей! Самые лучшие архитекторы работали для самых чудовищных заказчиков. Поэт, литератор – это другое дело, с них и спрос другой».

«Знаете, человек смотрит на себя – вольно или невольно – как на героя какого-то романа или кинофильма, где он – в кадре. И мой заскок – на заднем плане должна быть Венеция».

«Это был счастливый человек, потому что он узнавал счастье, когда видел его воплощенным».

«Пишешь потому, что ты был где-то счастлив и хочешь поблагодарить за это. Той же монетой, если угодно».

«Вообще, для того, чтобы понять по-настоящему, что есть та или иная страна или то или иное место, туда надо ехать зимой, конечно. Потому что зимой жизнь более реальна, больше диктуется необходимостью. Зимой контуры чужой жизни более отчетливы. Для путешественника это – бонус».

«Говорить о жизни – все равно что кошке ловить свой хвост. Жизнь очень быстро превращается в какой-то Невский проспект. В перспективе которого все удаляется и чрезвычайно стремительно. И теряется – уже навсегда».

«Вообще-то аудитория у поэта всегда в лучшем случае – 1% по отношению ко всему населению. Не более того».

«Для поэта разочарование – это довольно ценная вещь. Если разочарование его не убивает, оно делает его действительно крупным поэтом. На самом деле чем меньше у тебя иллюзий, тем с большей серьезностью ты относишься к словам».

«В русской поэзии существует тенденция – продиктованная размерами страны, количеством населения, и т.д. – считать, что поэт работает для широкой аудитории. Этой иллюзии подвержены все без исключения. От таковой иллюзии перемещение в пространстве, между прочим, зачастую избавляет».

«Поэт – это последний человек, который радуется тому, что его стихи перекладываются на музыку. Поскольку он-то сам в первую очередь озабочен содержанием, а содержание, как правило, читателем усваивается не полностью и не сразу. Даже когда стихотворение напечатано на бумаге, нет никакой гарантии, что читатель понимает содержание. Когда же на стих накладывается еще и музыка, то, с точки зрения поэта, происходит дополнительное затмение. Музыка вообще выводит стихи в совершенно иное измерение».

«Когда поэт пишет, то это для него – не меньшее происшествие, чем событие, которое он описывает».

«Когда человек плачет – это личное дело плачущего. Когда плачет человек пишущий, когда он страдает – то он как бы даже в некотором выигрыше от того, что страдает».

«Когда пишешь, то стараешься сделать это как можно лучше. То есть подчиняешься требованиям музы, языка, требованиям литературы. А лучше – это не всегда правда. Или: это правда большая, чем правда опыта. То есть ты стремишься создать трагический эффект тем или иным образом, той или иной строчкой и невольно как бы грешишь против истины: против собственной боли».

«Ахматова совершенно феноменально работала с деталями, но опять таки, она была прежде всего поэт – в том смысле, что каждую деталь она подавала бы в одной фразе. В то время как Пастернак или Мандельштам, когда они натыкаются на деталь или на метафору, то ее, как правило, разворачивают. Как розу. В их творчестве ты все время ощущаешь центробежную силу. Которая присутствует в стихотворении, когда оно как бы само себя разгоняет».

«Всегда следует разграничивать, с кем вы имеете дело – с автором романа или с писателем. В счастливых случаях имеет место совпадение. Но слишком часто роман становится целью писателя. В то время как целью писателя должно быть нечто иное: выражение мироощущения посредством языка. А вовсе не посредством сюжета».

«У каждой эпохи, каждой культуры есть своя версия прошлого. Например, существует немецкая Древняя Греция XVIII века. Существует английская Древняя Греция. Есть французская Древняя Греция. Хуже того – есть греческая Древняя Греция, и т.д. А внутри каждого такого большого пласта существует еще разбивка по поколениям. И у каждого последующего поколения взгляд на прошлую культуру меняется и, разумеется, становится все более и более расплывчатым. Что для меня во всем это интересно, так это то, на что именно каждое поколение наводит увеличительное или уменьшительное стекло. То есть что оно в прошлой культуре выделяет, а что – игнорирует. И мне интересен вот этот механизм выживания культуры посредством того или иного поколения: что именно выживает, а что погибает».

«Нам на наши рассуждения могут возразить: да, у вас есть на Западе аудитория, но эти люди ничего не понимают, потому что не говорят с вами на одном языке. А я на это вот что отвечу: с человеком вообще на его языке никто не говорит! Даже когда с вами жена разговаривает, она не на вашем языке говорит! Разговаривая с ней, вы приспосабливаетесь к жене. И к другу вы себя приспособляете. В каждой подобной ситуации вы пытаетесь создать особый жаргон. Почему существуют всяческие профессиональные терминологии? Потому что люди знают, что они все – разные животные, но от этого страшненького факта они пытаются отгородиться, создав какую-то общую идиоматику, которая будет кодовым языком для «своих». Вот таким-то образом и возникает иллюзия, что ты среди своих, что в данной группе тебя понимают».

«В том-то и прелесть жизни, что вот она проходит, и самыми важными становятся чисто человеческие дела и отношения, а не идеологическая или философская сторона дела».

«Я считаю, что просто бессмысленно открывать рот, чтобы сказать то, чего ты не думаешь. Это полная трата отпущенного тебе времени и энергии».

«Единственный способ предсказать будущее с какой бы то ни было точностью – это когда на него смотришь сквозь довольно мрачные очки».

«На самом деле не едешь куда-то, а уезжаешь от чего-то. По крайней мере со мной все время так и происходит. Для меня жизнь – это постоянное удаление «от». И в этой ситуации лучше свое прошлое более или менее хранить в памяти, а лицом к лицу с ним стараться не сталкиваться».

«Мы живем в обществе, которое рехнулось на идее культуры как продукта. Поэтому оно требует книг, книг, книг. Из-за этой игры культура и зашла в тупик. На самом-то деле, когда ты сочиняешь, ничего не понятно: кто там читает, кто чего понимает? Или ничего не понимает? Или все понимает? И так и должно быть! А если жить ради выпуска книг, то тогда ведь надо и рецензии на книгу читать небось. А потом, исходя из этой рецензии, себя как-то соответственным образом вести. Да вы что? Лично меня знаете что больше всего устраивает? Судьба античного автора, какого-нибудь Архилоха, от стихов которого остались одни крысиные хвостики, и больше ничего. Вот такой судьбе можно позавидовать».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Geo.
«В Австралии каждый штат сам решает, по какому времени жить, поэтому иногда соседние территории в течение года оказываются то в одинаковых, то в разных часовых поясах. Больше того, разница во времени может исчисляться минутами. Например, когда в центре континента полночь, в некоторых деревнях на юго-западе страны всего лишь 23:15».
***
«Планета Земля похожа на герметично запечатанный сосуд, надежно хранящий свои тайны. Ни одна попытка геологов дотянуться до центра Земли не увенчалась успехом. Глубже 12км пока продвинуться не удалось. «Как ни странно, о структуре материи в недрах Солнца мы знаем гораздо больше, чем о внутреннем строении нашей планеты», - признается выдающийся американский физик Ричард Фейнман».
***
«На горизонте маячит новая научная дисциплина: нейроюстиция. И многие нейробиологи уверены: только проникновение в мозг подсудимого сможет пролить свет на его истинную сущность. И определить, действует ли обвиняемый по собственной воле или не может нести ответственность за свои преступления. А если это так, то для принципа неотвратимости наказания – одного из основополагающих в законодательствах прошлого и настоящего – наступают интересные времена».
***
«Оказалось, что обвиняемый был вовсе не злостным растлителем малолетних, а жертвой своей болезни», - говорит Иглмен. Он уверен: многие преступления вызваны еще не открытыми наукой дефектами генов и головного мозга. «Вы только представьте себе: 98,4% преступников, приговоренных в США к смертной казни, имеют сходную генетическую конструкцию», - говорит Иглмен. По его мнению, налицо доказательство влияния биологии. Эта явно опасная комбинация генов – всего лишь Y-хромосома. Потому что большинство преступников – мужчины».
***
«В общем, не самая приятная перспектива для законопослушных граждан. Ведь принцип неотвратимости наказания нужен обществу, чтобы не бояться преступников. А получается, что в мире нейроюстиции может быть оправдано чуть ли не любое преступление».
***
«Дабы убедиться, что с проводами все в порядке, электрики или телефонисты прозванивают сеть: подают напряжение в одной точке и делают замеры в других. Нечто подобное проделывают и сплетники – они по-своему «прозванивают» сеть социальных связей».
***
«Яркое оперение – сигнал потенциальному партнеру о том, что птица здорова и полна жизненных сил. Но такого рода нюансы в расцветке «наряда» человеческому глазу не заметны: особенно яркими перья выглядят в ультрафиолетовом, невидимом для нас спектре света».
***
«Истый исследователь Марселя – все равно что любитель нелинейной литературы или кинематографического артхауса».
***
«Щеголеватое здание марсельской мэрии XVII века славно барочными вензелями, но лишено… лестницы на второй этаж. И уже четвертое столетие чиновники идут на работу через мостик от соседнего дома».
***
«Для поэта посмертная биография значит больше, чем прожитые годы. Что такое шесть-семь десятков лет жизни Гомера по сравнению с 28 веками последовавшей всечеловеческой славы?»

В.Чиркова. Принцесса для младшего принца.
«В этот момент поймала жертву первая ловушка. Твердая, утоптанная почва под ногой неизвестного злоумышленника на секунду превратилась в болото и, едва он провалился по колено, застыла в прежнем виде. Не осознав, в чем дело, он рванулся, упал, ломая своим весом кость, и, не удержавшись, взвыл от боли. Глухой молниеносный удар прервал его мучения и сказал магине и следившим за приближающимися теплыми точками дриадам о характере ведущих отряд командиров много больше, чем подробный отчет. Тот, кто может так легко добить своего соратника, никогда не остановит меч и над головой женщины или ребенка.
- Юниза, Илли, Лира, сюда, - позвала Элинса, - быстро круг. Мы не можем причинить им вреда… но мы имеем право защищать слабых и останавливать зло. Есть метод, называется «густая трава». Я сама все сделаю, вы просто держите руки и поддерживайте меня.
Встав в тени под стеной дома, четыре дриады сомкнули руки и приступили к своему извечному призванию давать жизнь и силу растениям. Но не всем вокруг, а тем, что нужны были им в тот момент».

---

Караулов в телеграме -

Писание стихов - это как плетение сетей для большой рыбы. Сеть должна быть крепкой, но этого недостаточно. Нужно ещё добраться туда, где такая рыба водится, и закинуть сеть в нужное время.
Иной встретит свою рыбу с негодной сетью и не удержит. А у иного сеть прочная и ровная, ячейка к ячейке, но ни одной крупной рыбы в неё за всю его жизнь не попадётся.

Хм.

---

Новости книгоиздания.

В телеграме у кого-то (возможно, у Идиатуллина) вычитала, что - редакция Шубиной не будет больше издавать книг Прилепина. Как подчеркнула зачем-то отдельно Шубина, это было лично ее решение.
Впрочем, как дальше там сказано ниже, книги Прилепина будут по-прежнему издаваться, только в других каких-нибудь сериях. Так что это все было чисто юродство и пальцы веером.

Прослушивая буктьюберов, у кого-то услышала, что книги Олди больше не будут издаваться в России. Ну... учитывая, что издавала их Азбука, а в Азбуке все ползают на коленках возле каждого не-отечественного автора, лишь бы он не отказался от издания, то - я думаю - это было лично решение Олди.
Надо же. Вот у меня с 2004 года - когда я начала читать Олди, а потом по разным обстоятельствам приостановилась - скопилась целая гора их книг, с которыми я за это время так и не продвинулась. Ну, не считая двух сборников рассказов что ли. А сейчас они, значит, не пожелали дальше издаваться в России.
Впрочем, жизнь у нас идет такая, что я абсолютно не удивлюсь, если через какое-то время они опять зажелают издаваться в России. И скорее всего, к этому времени я по-прежнему никуда не продвинусь со скопленной горой книжек Олди.

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Оборона Ленинграда.
Е.С.Лагуткин, начальник МПВО: «Первое время жители города хоронили погибших. Но это продолжалось недолго. Вскоре покойников стали оставлять на местах, где их заставала смерть. Трупы лежали в квартирах, во дворах, на улицах, в подвалах, на чердаках. Появилась опасность возникновения эпидемий. В эти тяжелые дни работа по сбору, перевозке и захоронению трупов была возложена и на части МПВО.
Итак, наряду с тушением пожаров мы приступили к выполнению и этой тяжелой и печальной работы. По своему объему она не только была велика, но и крайне оперативна, так как малейшая задержка с захоронением трупов могла привести к непоправимому – к эпидемии. Первое время работы приходилось вести круглые сутки. Нашими подразделениями проверялись квартиры, подвалы, пустыри, скверы и т.д. Все собранные трупы вывозились на кладбище. Одновременно вывозились трупы из моргов и других мест, где их накопилось тысячи. О количестве перевозимых и подобранных трупов можно судить хотя бы потому, что на их перевозку приходилось наряжать ежедневно свыше 50 больших грузовых машин. Очень тяжело было готовить могилы-траншеи, так как мерзлый грунт солдаты копать не имели сил. Многие из них настолько были ослаблены, что не могли работать ни ломом, ни киркой. Помогала взрывчатка, часть которой мы добывали из разряженных вражеских авиабомб».

Е.Кароль. Совушка ее величества.
« - Милая, что-то ты сегодня бледна. Не приболела?
- Нет, все в порядке. Я жару плохо переношу. – Обмахиваясь тетрадкой, я чувствовала себя растаявшей на солнце глазурью. – Мне больше ранняя весна или осень нравятся, градусов так пятнадцать-двадцать, не более. А сейчас, наверно, все сорок, да?
- Сорок два.
Ужас…
И тут бабахнула входная дверь, и кто-то натужно прокричал:
- Помогите! Скорее! У нас четверо крайне тяжелых!
Жара была позабыта, как и пустые разговоры, и, вспомнив о том, что мы не сонные мухи, а вроде как целители, мы поторопились в коридор. Господи… Крайне тяжелых? Да тут четыре почти трупа!
- Виктория!
Дернувшись от сурового окрика Добринда, уже отдающего приказы, кого и куда класть, а заодно рассылающего экстренные вызовы по соседним поселкам, потому что операции предстояли тяжелые и очень срочные, я с трудом взяла себя в руки. Пока мозг частично тупил, я торопливо мыла руки, кивала на указания гнома, доставала свои инструменты и уже на автомате вкалывала анестезию, промывала, чистила раны от яда, укладывала внутренности на положенные им места, дезинфицировала, зашивала… И в какой-то момент, мельком глянув в очередную жуткую рану на ноге следующего пациента и увидев там нечто жирное и копошащееся, самым позорным образом грохнулась в обморок…»

---

Юлия Журавлева "Поцелуй по-эльфийски". Фэнтези, любовный роман.
Сюжет: девушка Виолетта счастливо обучается в магической академии, жизнь течет размеренно и запланированно... до тех пор, пока однажды в ходе дурацкого студенческого розыгрыша, ей не выпадает задание - поцеловать эльфа. Тут как раз их делегация приехала с визитом, эльфы все надменные и держатся особняком... но Виолетта все-таки ухитрилась одного застать врасплох и поцеловать. И тут вдруг оказалось, что по каким-то их эльфийским законам они сейчас считаются женатыми... Эльфы не пришли в восторг, родные и близкие Виолетты тоже... но вмешиваются разные обстоятельства, так что в итоге решено, что молодым, так сказать, супругам нужно в виде формальности прожить совместно год, а там уж... Ну что ж, отсчет пошел.
Невероятно милая и теплая история, жалко, что такая маленькая - читается влет. Я как раз такие люблю - никаких катаклизмов и потрясений, просто повседневная жизнь, налаживание отношений... поиски взаимопонимания между двумя разными людьми, разными расами... Осторожное зарождение дружбы, постепенно переходящей в нечто большее... Персонажи все очень славные, хорошо прописаны, начиная с главных героев и заканчивая самыми второстепенными. Все вышли так достоверно... и разные юмористические или трогательные эпизоды только добавляют красок.
Правда, к финалу автор не выдержала и добавила экшна и чуть ли не спасения мира, оно бы уж по большому счету и лишнее... И так все нормально... Но и это тоже хорошо вписано в общий сюжет.
О, вот поняла, что мне это все напоминает по духу - чисто те же киборги госпожи Громыко. Бедные зашуганные котики, которых подбирают "в хорошие руки" и потихоньку приучают к домашней жизни.
P.S. обложка у книжки чудовищная - вызывает содрогания. Героев изобразили натуральными уродами - хотя они по тексту совсем не такие. Халтурный подход.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Книжный столик

Т.Л.Сухотина-Толстая. Дневник.

«К несчастью, теперь ни в кого не влюблена. Мне этого ужасно не хватает и как-то пусто от этого».

«Я рисую очень мало, потому что мне скучно учиться рисовать, мне все хочется, чтобы вдруг я умела отлично рисовать… Из меня артистки никогда не выйдет, потому что у меня нет терпенья».

«Мне очень приятно писать дневник, но было бы гораздо лучше, если бы я знала, что никто не прочтет его, а то как будто для других пишешь».

«Теперь я все замечаю, что мне не нравится в мама, и запоминаю, чтобы – когда я буду замужем – этого не делать. Главное – простота, во всем простота».

«Папа мне все советует жать, чтобы жиру сбавить».

«Как много не говоришь того, что думаешь, из страха, что скажут: гордость или хвастовство. Например, меня все спрашивают: «Графиня, рады вы ехать в Москву?» Так мне эта фраза надоела! Если сказать правду, то я скажу: «Да, очень рада, но только для школы живописи». Без выездов и вечеров я отлично прожить могу; конечно, и это весело бывает. Но если я это скажу, то сейчас мне кажется, что подумают, что я хвастаю, что я пишу и воображаю, что я чудесный художник. А я всегда до того недовольна тем, что я делаю…»

«Мне все равно, какой у меня будет муж, я никогда не мечтаю, что он будет такой-то или такой-то; мне только нужно, чтобы я могла его любить всю жизнь, и он меня. Полно вздор врать, Танька! Лучше буду писать о погоде».

«Пили чай с мама и говорили о воспитании детей. Я упрекала мама в том, что она слишком много обращает внимания на внешнюю сторону жизни своих детей, чем на их сердце и душу, и что Маша с Лелей особенно заброшены в этом отношении. Мама на это говорит, что они так ровно и спокойно живут, что им совсем не нужно, чтобы проникали в их душу, которая преспокойно спит на своем месте. Как она ошибается! Сколько у них ссор, которые или разбираются мама и гувернанткой «по справедливости», или же остаются между ними, и в обоих случаях оставляют очень гадкое чувство в их сердцах. Я помню, когда я была маленькой, какое у меня было чувство злорадства, когда из-за меня наказывали кого-нибудь из братьев, и какой чувство бессильной злобы, когда я была наказана за то, что обидела кого-нибудь. Папа как-то давно сказал: «Когда ты ссоришься, то попробуй себя во всем обвинить и чувствовать себя кругом виноватой». И это я пробовала и чувствовала себя несравненно счастливее, чем если бы я была права».

«Когда я ее читаю //дамский роман//, мне всегда грустно делается, что я никого не люблю и меня никто не любит. Но это еще будет, и я думаю, что будет или Юрий или Писарев, смотрю по тому, кого я первого увижу. Уж это решит судьба. Но я ни за того, ни за другого не хотела бы выйти замуж, потому что многое есть и в том, и в другом, что мне совсем не по душе».

«Мама мне рассказывала, что ее отец, когда меня видел маленькой, удивлялся моему лбу и говорил, что он подобного никогда не видывал и что я буду или чем-нибудь замечательна, или сумасшедшая. До сих пор не заметно ни то, ни другое».

«Сейчас сижу в зале, а в гостиной мама с Ильей разговаривают. И такое зло опять меня разбирает! Когда это я успокоюсь и привыкну к тому, что не все так смотрят на вещи, как я? И что должно быть зло на свете! Неужели мама не понимает, что для меня ясно как день? Что злом зла не уничтожишь, что бить Илью, который втрое сильнее ее, за то, что он бил Лельку – только озлобить обоих. Боже мой, зачем люди сердятся? Так все хорошо без этого…»

«Ужасно смешно Дрюша с Дуняшей спорят. Дуняша говорит на Дрюшу и Мишу: «Ах вы, рыженькие мальчики!» Дрюша с достоинством отвечает: «Мы блундины».

«Мне было приятно папа увидеть, и он такой милый и трогательный, покупает там в Москве стульчики и кареты. Я была ему рада также и потому, что он всегда мне напоминает, что хорошо и что дурно; то есть не то, что напоминает, а при нем я ясно чувствую, о чем стоит думать и беспокоиться, а о чем нет, что важно в жизни и что пустяки. Говорили что-то о смерти, и папа говорит, что мир – это как река: люди родятся, родят еще людей, умирают, и что это именно как теченье реки, а что по теченью идут узоры людей хороших или пустых, дурных, добрых, злых, всяких. И вот наша задача тоже, чтобы оставить узор на этой реке такой, какого мы хотим».

«Мы приехали в Арнаутовку вечером. Подъезд был освещен, зала тоже. Обед был накрыт, и на столе фрукты в вазе. Вообще первое впечатление было самое великолепное: везде светло, просторно и во всем видно, что папа все обдумал и старался все устроить, как можно лучше. Я была очень тронута его заботами о нас; и это тем более мило, что на него не похоже».

«4 октября мне минуло восемнадцать лет, и я очень сокрушалась о своей старости. Право, мне теперь кажется, что милее девочки шестнадцати-семнадцати лет ничего быть не может».

«Нынче утром я была в таком блаженном духе, в который меня привели рисунки, которые я нынче смотрела. Я пришла в такой экстаз, что, ехавши домой, я не могла удержать улыбки удовольствия все время. Вот для чего я хотела бы иметь много денег: хоть бы не самые картины, а фотографии купить».

«Наша Школа началась в прошлый понедельник, а мы, т.е. Элен, Вера и я, начали ездить с четверга. Мы не нашли мест, и Александр Захарович сказал, что если мы найдем натуру, то можно посадить в проходе. Тогда папа пошел и в кабаке нашел натурщика, довольно интересного, которого мы теперь в «купе» и рисуем».

«Нынче у Верочки собираются, но мама не хочет, чтобы я ехала. Мне было ужасно досадно. Не потому, что мне особенно хотелось из дому уезжать, но потому, что мне не нравится ее манера хотеть или не хотеть; говорит, что мы все друг другу уж переговорили (почем она знает!) и что мы все вздор болтаем».

«Миша Сухотин очень много пел и произвел такой фурор, что его оглушили аплодисментами (как гадко – французские слова по-русски)».

«Я всегда забываю самой простой вещи – это чтобы вообразить, чтобы мне кто-нибудь то сделал или сказал, что я сама делаю».

«Как же можно играть на любительском спектакле без того, чтобы за кулисами не было тоже романа, хотя бы самого короткого и пустого?»

«Миша всегда знает, что он хочет, и всегда его желания очень умеренны; то, что ему жизнь дает сверх них, то он принимает охотно. Андрюша совершенно напротив: он вечно с беспокойством придумывает, что бы ему пожелать».

«Отчего это, когда с папа, то всегда бывает весело, а вместе с тем у нас с ним никаких прямых отношений нет? Мне очень, очень жалко, что я мало с папа говорю, потому что, когда с ним говоришь, все так делается ясно, и так уверена в том, что хорошо и что дурно и что важно и не важно в жизни».

«Мы в последнее время часто с папа разговаривали, и я всегда с ним соглашаюсь. Я удивляюсь, когда с ним спорят. По-моему, все так ясно, что он говорит, и так разумно и логично, что не согласиться с ним невозможно. Все, что во мне хорошего, это все он, и когда я слышу, что другой кто-нибудь говорит хорошо и умно, мне всегда кажется, что он слышал, что это говорил папа, и повторяет его слова. До сих пор для меня это единственный человек, которому я всегда верю, и всегда бы слушалась его, если бы он мне приказывал. Он этого не знает, а то бы он больше помогал мне в жизни. И если я не так живу, как бы он хотел и как бы он одобрял, это потому, что я не могу бороться одна со всеми моими скверными желаниями».

«Папа не в духе и настроен против меня, так что на каждом шагу старается говорить мне неприятные вещи. На днях я была нездорова, так что даже к обеду не могла платья надеть, а папа все меня передразнивал и говорил, что я на пьяную солдатку похожа. Я чуть не разревелась и ушла от обеда. Сегодня он сказал, что я хуже всех из его детей. Прежде такое его обращение со мной больше меня огорчило бы, а теперь озлобляет, не знаю, почему. Должно быть, я хуже стала. До болезни мама было ужасно весело».

«По моей теории каждый человек на свете имеет одинаковую долю счастья, то есть всякому дано одинаково много счастья в жизни, но оно разно распределено».

«Моя жизнь теперь – это одно ожидание, а чего – я сама хорошенько не понимаю, но все кажется, что вот-вот что-то случится и тогда начнется жизнь».

«Я теперь делаю планы не выезжать много зимой и не тратить столько на туалеты, сколько прошедшей зимой. Я разочла, что на одни туалеты я истратила около полутора тысяч за один сезон. Это меня ужаснуло, и я твердо решила, что это не повторится».

«С каждым годом я с бОльшим удовольствием приезжаю в Москву. Это меня огорчает. Я даже вчера ночью видела во сне, что мы опять уезжаем в Ясную… Это мой вечный кошмар, что мы уезжаем из Москвы».

«Саша мила бесконечно, все говорит и пресмешно. Меня любит, и я ее. На улице, у доктора и в незнакомых местах, где я с ней бываю, ее принимают за мою дочь, и мне всегда не хочется разуверять в этом».

«Сегодня дождь, и покоса нет, поэтому я свободна. Вот уже с неделю, как я хожу на покос… Около пятидесяти копен уже убрали. Вчера возили, и я совсем не могла на воз подавать, - это ужасно трудно, и я боялась надорваться».

«Мама в нынешнем году ожидает своей смерти по какому-то сну, в котором будто бы ей приснилась Софеша Дьякова, которая ее манила на тот свет».

«Боюсь всяких незнакомых посетителей, которые так часто посещают папа и от которых в Москве легче отделаться, чем здесь. Очень может быть, что многие из них очень интересные и хорошие люди, но, приходя к нам в дом, они совершенно игнорируют всех, кроме папа, которого они завоевывают и отнимают от нас целыми вечерами».

«Неужели я всегда должна быть последней, чтобы узнать все, что касается папа, так же как всегда бываю последней, чтобы прочесть то, что он пишет. Всегда дается сначала посторонним, а я будто «всегда успею прочесть». Впрочем, я верно сама в этом виновата».

«Папа стал гораздо мягче это последнее время и охотно подчиняется всякому уходу за ним и лечению. Он говорит, что им так завладели женщины, что он стал носить кофточку (мама ему сшила) и стал говорить «я пила», «я ела»

«Я не понимаю, как могут меня любить люди, которых я не люблю, и – наоборот: как люди, которых я люблю, могут не любить меня?»

«Странно, что, ничего не делая, не рисуя, все-таки идешь вперед, потому что такая сильная привычка наблюдать и запоминать, что она не может прекратиться».

«Папа все по ночам плохо спит. Мама ему разогревает суп, и он его ест каждую ночь. Мама в хорошем духе, как всегда она бывает, когда у нее какая-нибудь забота на руках. Папа совершенно справедливо заметил, что, когда в доме все вырастут, ей надо будет заказать гуттаперчевую куклу, у которой был бы вечный понос».

«Папа присылал сейчас малышей спрашивать у нас, чтобы мы сказали три свои желания. Я немедленно ответила: «Хорошо рисовать, иметь большую комнату и хорошего мужа». Маша ничего не ответила. Но я забыла, что последнее желание исключает два первых: хороший муж будет мешать заниматься и займет мою большую комнату. Папа сказал, что у него только два желания: чтобы он всех любил, и чтобы его все любили. Мишка на это сказал, что его и так все любят. Умилил всех нас».

«Мое чувство страха к смерти папа вылечил немного, доказав мне, что в сущности никакой смерти нет. «Если, - говорит, - тебе твоего тела жалко, то наверное каждая частица его пойдет в дело и ни одна не пропадет».

«Лили Гельбич – одна из самых образованных и воспитанных девушек, которую мне когда-либо случалось встретить, и я ломаю себе голову, чтобы решить – нужно это или нет. Что это приятно и что я завидую такому образованию – это несомненно, но кому польза от него и не слишком ли много сил потрачено на то, чтобы образовать себя? И, главное, вечный вопрос – кому какая польза от этого. Лили играет на фортепиано, на скрипке, рисует, пишет всякими красками, прочла все, что только можно прочесть, судит о политической экономии, о религии, об искусстве, воспитании, туалетах и балах – все на одинаковой степени важности. Но она никому не нужна, она – luxe и, если она выйдет замуж, она будет luxe своего мужа и очень дорогой luxe».

«Буду писать только факты, потому что убеждаюсь, читая прежние дневники, что и факты очень интересны, когда не хочется писать о своей внутренней жизни».

«Нас трех: две Маши и я, называют «табунком», потому что нашли, что мы похожи на табунок холостых кобылок в «Холстомере».

«Влюбление – это гадость, а любовь – великое дело. И эти два слова так часто путают, и так часто говорят об этом, когда надо молчать от страха, что словом оскорбишь это чувство, которое так чувствительно, что даже сама про себя не смеешь ни думать, ни писать, ни говорить».

«Раз в Никольском ночью мне было очень нехорошо, и Лиза, видя,, что мне так нехорошо, больно, обидно, не стала допрашивать и только сказала: «Мне тебя очень жаль». Но так серьезно и просто, что мне стало легче. Какие это чудесные слова: «Мне тебя жаль», и как они могут самого черствого человека размягчить. Говорят, что они обидны. Для людей без сердца – может быть».

«Я часто думаю, что если я такая лентяйка неисправимая, то по крайней мере я сделаю своих детей стоиками, но потом додумалась, что, имея примером меня, навряд ли мои дети будут другими, и, следовательно, мне надо исправиться».

«Папа говорит, что кто любит как следует, только тогда женится или выйдет замуж, когда уверен, что он сделает счастливым любимого человека. Поэтому мне долго еще нельзя выйти замуж».

«Куда и на что мы годны? Я приехала сюда за делом, а теперь мне делать нечего, потому что без двух мужиков ничего мы с Татьяшей не можем переставить».

«Я ужасно устыдилась и подумала, что работать расточать разные хорошие слова я не скупа, а когда доходит до дела, то слова поступкам не соответствуют. Я вижу, что я на опасной дороге, когда, говоря много высоких истин, этим как будто избавляешь себя от того, чтобы исполнять их на деле».

---

Читательский дневник

Оборона Ленинграда.
Е.С.Лагуткин, начальник МПВО: «Учитывая, что части МПВО стали успешно ликвидировать авиабомбы замедленного действия, фашисты начали сбрасывать на город бомбы крупного калибра и морские магнитные мины с неизвестными для нас взрывателями. Например, 6 ноября 1941г. противник сбросил на город много авиабомб замедленного действия. Наши попытки разрядить некоторые из них закончились трагически. Такая работа осложнялась еще и тем, что при прямых попаданиях авиабомбы часто пробивали крышу и несколько перекрытий и вызывали сильные разрушения еще до срабатывания часового механизма (взрыва). Бомбы заваливались обломками так, что их с трудом можно было разыскать, и работать с ними часто приходилось под угрозой обвала. При попадании в грунт они проникали на глубину до 7-10м.
Огромную опасность представляли морские магнитные мины. Их вес был более 1000кг. Эти чудовища сбрасывались с парашютом и разрывались на поверхности, нанося опустошительные разрушения. Их разрядка представляла исключительную опасность, так как при приближении к ним с железным инструментом их магнитное реле могло сработать и вызвать взрыв.
Немало затратили мы труда и времени на выявление секрета новых фашистских взрывателей. Многие наши попытки разрядить бомбы известными для нас способами результатов не давали. Даже при небольшом прикосновении к их корпусу следовал мгновенный взрыв. Это был тяжелый для нас период. Невзорвавшихся авиабомб после каждого налета становилось все больше и больше. В решении этого весьма трудного для нас вопроса помог случай. В ноябре 1941г. зам.начальника подрывной службы штаба МПВО города инженер-капитану А.Н.Ханукаеву у одной из бомб удалось извлечь часовой механизм с противосъемным приспособлением. Это дало возможность определить начало действий и длительность установки бомб с часовым механизмом и в дальнейшем разработать метод их обезвреживания. В том же месяце было принято решение одну из бомб, что лежала в здании глазной больницы на Моховой ул., разрядить необычным способом: разрезать донную часть бомбы ножовкой, выпороть взрывчатое вещество и добраться до взрывателей. За это опасное дело взялись боец МПВО А.Г.Ильинич и начальник подрывной службы МПВО города Н.М.Лопатин. Бомба была ими обезврежена и послужила для дальнейшего изучения вражеской техники».

В.Долина. Букет гарни.
«Помни-помни-помни, не спутай холодное с теплым. Неживое с живым. Мужчину – с пугалом. Женщину – с куклой. Первое с последним. Случайное с роковым».
***
«Цените, братики, цените крупицу всякого тепла. Любовь уходит – как целитель из зачумленного села».

Е.Кароль. Совушка ее величества.
«Разочарование из-за невозможности оказать достойное сопротивление стало таким горьким, что огонь пропал так же стремительно, как появился. Хмуро рассматривая счастливую незнакомку, но так и не имея возможности встать со стола, потому что тело не слушалось, я уточнила:
- Вы, простите, кто?
- Зови меня ба. Я мать Калахема.
- О… - мое удивление было ярким и искренним. – Но зачем…
- Как – зачем? Интересно же!
Интересно? Ей просто интересно?! Раздражение вновь атаковало душу и наверняка отразилось в глазах, потому что «ба» иронично хмыкнула.
- Не злись, детка. Уж поверь, я действовала максимально гуманно. Попадись ты клану Топаза, и они бы уже вскрывали твой позвоночник и разглядывали спинной мозг. Потерпи, я активирую нужные хромосомы. Сейчас тебе необходимо завершить трансмутацию.
- Да ну? – прошипев, потому что на глаза уже навернулись слезы, я стиснула зубы от новой вспышки боли, колоколом отозвавшейся в затылке. – Хватит!
- Терпи! – прикрикнула драконица и заглянула глубоко в глаза. – Дыши глубже, будет легче. И терпи. Хочешь жить – терпи.
В корне неверное утверждение. Хочешь жить – бей. Боль уже не колола иголочками, она выгрызала в моей голове туннели, перестраивая меня в очередное нечто, но теперь уже по желанию «ба». Дрянь! Кто ей позволил решать, кем мне быть?!»

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).


image creator online free

---

Читательский дневник

Т.Л.Сухотина-Толстая. Дневник.
«5 октября 1886г. Был у нас на днях Фет и был в кротком умиленном состоянии. С папа они не спорили, а так хорошо, интересно говорили и – что всегда в разговоре необходимо – с уважением и вниманием относились к словам друг друга. В пятницу мы все разъехались, Феты уехали к себе на Плющиху. Все вместе доехали до Ясенков. Там нам пришлось ждать, и Фет говорил нам стихи Пушкина и так растрогался под конец, что расплакался. Я в первый раз тогда увидала в нем поэта, увидала, как он может чувствовать красоту и умиляться ею. Как это дорого в человеке, и как это редко бывает! Я большей частью видала это в стариках, и не потому что они стары, а потому, вероятно, что молодежи я не встречала живой: это все ходячие мертвецы, те, которых я знаю. Старости в том нет, кто любил прекрасное, кто вдохновлялся, умилялся, тот также будет вдохновляться и плакать перед красотой, когда ему будет сто лет. Как Ге, который, когда рисует, стоит далеко от своего рисунка, глаза его улыбаются, торчат его белые волосы, и он кричит во всю глотку: «Вот так картина!»

Ю.Журавлева. Курьер по особым поручениям.
«- Лара, мне почти сто пятьдесят. И поверь, я бы не дожил до этих лет, если бы каждый раз бросался помогать всем и каждому.
- Верю, - в чем в чем, а в этом я ничуть не сомневалась, - но ведь я прошу помочь не людям.
- А кому же?
- Вампирам. Пока что все ниточки ведут к вам. Представь, что Ровена нарочно стравливает людей и вампиров в Виларе. Возможно, для того, чтобы когда начнется травля – а она начнется – привлечь на свою сторону Ночной клан. Поэтому предлагаю не доводить до подобного, - продолжила я, не дождавшись реакции от Дамьена. – Ты же помнишь, что не так давно была охота на вампиров. Неужели хочешь повторения?
- Я не просто помню. Я ее застал. Так что можешь не рассказывать мне о том, как это грустно.
- Но сейчас же вам живется хорошо, - зашла я с другой стороны. Ведь мой бывший шеф, если судить по его шикарному особняку в центре, неплохо устроился. – И вот представь, как среди бела дня к тебе ворвется вооруженная толпа. Снесут кованую ограду, затопчут клумбы и газоны, выбьют красивую входную дверь, испачкают ковры ручной работы, испортят мебель, разобьют все чашечки из твоего любимого фарфорового сервиза эльфийской работы в виде распускающихся бутонов…
- Все, Лара, достаточно, я понял, - прервал описание последствий погрома Дамьен. Вампиры очень привязаны к месту, обожают вить гнезда и создавать уют. – Про чашечки было слишком жестоко, ты вместе с ними практически мне сердце разбила».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

National Geographic.
«Лаборатория National Geographic разрабатывает уникальное оборудование для фотографов и видеооператоров. Здесь можно увидеть автоматические камеры, камеры, используемые для съемки львов, беспилотные аппараты, производящие аэрофотосъемку тех мест, куда невозможно добраться, например, китайских утесов, и «живые камеры», которые прикрепляют к животным и которые снимают мир таким, каким его видит акула, гиена или домашняя кошка. Кенджи Ямагучи говорит, что самое важное для его команды – дать возможность фотографу сделать такой снимок, какого никто никогда не делал. Вместе с коллегами они оказывают и другую помощь профессиональным фотографам NG: если нужно закрепить камеру на десятиметровой жерди, чтобы заснять птицу в гнезде, или создать широкоугольную линзу для макросъемки пыльцы, сразу зовут их».
***
«Представители семейства кошачьих – этакие Греты Гарбо от дикой природы. Предпочитают жить обособленно».
***
«Лодыжки у маргаев, младших братьев оцелотов, вращаются на 180 градусов, что позволяет им бегать вниз по деревьям, подобно белке».
***
«Ни один из знакомых Бергеру ученых – в том числе, разумеется, и он сам – не отличались достаточно субтильным телосложением, чтобы протиснуться вниз по желобу. Поэтому Бергер написал пост в Facebook: требуются худощавые люди с высшим образованием, обладающие опытом работы в пещерах и готовые трудиться в стесненных условиях. За полторы недели к нему обратилось около 60 добровольцев, из которых он отобрал шесть молодых женщин. «Мои подземные астронавты», - называет он их».
***
«Желая отметить 50-ю годовщину описания Homo Habilis Луисом Лики, его сын Ричард пригласил ведущих специалистов по ранней эволюции человека на симпозиум в Институт бассейна Турканы, исследовательский центр, который он основал на западном берегу озера Туркана в Кении. Целью встречи было – прийти к общему взгляду на сложные для интерпретации окаменелости ранних Homo, стараясь избежать очковтирательства и откровенной грызни – двух бед, от которых страдает палеоантропология».
***
«Волки обычно поглощают лососевых целиком, но иногда выедают лишь богатый питательными веществами мозг. По словам биолога Криса Дэримонта, в рыбе больше белков и жиров, чем в оленине. К тому же рыба не лягается».

О.Болдырева. Доля отцовская.
«Лицо его портил странный шрам, будто на незнакомце была надета маска, и это выглядывал ее неудачно замаскированный край. Но страшнее всего в мужчине были глаза – синие, просто светящиеся добротой и искренностью. Такие глаза могли быть у детей или у убийц, работа для которых являлась еще и приятным хобби.
Мужчина с глазами убийцы обвел зал скептическим взглядом, еще более скептическим взглядом ознакомился с рожами посетителей, и, кивнув своим, чтобы они устраивались за столиком, направился к трактирщику.
- Четыре очень хороших ужина, графин с вином, с квасом и… Нет, насчет комнат мы решим позже. И чтобы быстро! – на стойку упал золотой, который, не успев звякнуть, исчез в одном из многочисленных карманов фартука Бара.
- Будет исполнено, господин, - бодро отрапортовал трактирщик и сам поспешил на кухню, подальше от этого доброго взгляда, который, казалось, ласково и осторожно уже перерезал ему глотку».

---

Пролистывая телеграм-каналы, где то и дело попадается очередная фотка с глупой физиономией Байдена... или с роликом, как он бессмысленно шебуршится на каком-то очередном мероприятии...
Вдруг подумалось. Ну человек же явно в полном неадеквате. А ведь когда его еще избирали - избрали - помню уже тогда кто-то делал прогнозы, что вот, избрали явно непригодного старичка, так это вскорости его по установленным процедурам уберут по этим основаниям и вместо него будет исполнять обязанности... кто-то там... про Камалу Харрис вроде бы тогда рассуждали. Уж не помню, какая у нее там должность. И вот тогда - делали прогнозы - тогда и начнется...
А дед все еще ползает и шебуршится, и уже поговаривают про его второй срок.
А вот примерно в то же время - все были в шоке - наконец умерла баба Лиза, про которую и так давно конспирологически рассуждали, что она где-то пребывает в виде растения - и королем провозгласили еще одного старичка, Чарльза. Ну, он, конечно, не в таком маразме, но мне почему-то по его фоткам и роликам кажется, что он сильно несчастен и совсем не обрадовался. Всему этому.
А между тем у них давно уже есть молодой и видный Уильям, который очень активно везде вращается, и с женой своей, тоже очень миленькой и активной. Любимцы нации, вроде бы. Ну и, интересно так вообще - вот этот Чарльз, которому явно давно уже ничего не надо, кроме спокойной жизни - он что ли не мог отречься от трона в пользу такого во всех смыслах подходящего кандидата, как молодой и энергичный Уильям? И был бы Уильям королем, а Чарльз бы себе тихо где-нибудь шебуршал. Что он там делал - картины собирал, в килте с волынкой ходил на охоту, я не знаю.

Вот мне и подумалось... А может, это у нас аналитики не в том ключе рассуждают? Что вот подвинут это старичье, придут новые лица - и тогда начнется. А надо так - все уже давно началось, а этих стариканов, рассыпающихся на ходу, кто в маразме, кто просто еле ползает - их просто специально вытащили и выставили на первый план, ну потому что они все равно уже одной ногой в могиле. Их не жалко, если что. Если произойдет какой-нибудь грандиозный провал, или шухер вроде начала ядерной войны и все такое. Они тут шебуршатся, не всегда осознавая окружающую обстановку, а кто-то за их спинами уже активно дергает рычаги и все такое. Но лично светиться никто не желает, потому что сильно все это сомнительно - и в плане перспектив, и в плане морали. Зачем себе портить политическую карьеру.

Так что, может, нам надо следить за этими старичками - пока их еще используют, то ситуация по-прежнему тяжелая.

@темы: Умозрительное и конспирологическое

---

Маргарет Астер "Закон благодарности. Ведьма". Фэнтези, любовный роман? черт его знает, в общем.
Сюжет: девушка Мариэль ведьма, и это в мире, где ведьмы считаются страшным злом и их стараются всеми силами истребить. Мариэль живет в лесной глуши вместе со своей наставницей, готовят разные снадобья, которые продают нуждающимся, тем и живут. Но однажды Мариэль в лесу наткнулась на принца и спасла его... а потом она попалась в городе стражникам, и уже принц спас ее... после чего предложил Мариэль поехать с ним, чтобы спасти его отца, который очень болен... Таким образом простая ведьма-травница из лесной глуши оказалась в самой гуще дворцовых интриг...
Книжку еле прочитала с нескольких заходов. Совершенно не поняла общих восторгов на LiveLib. Как по мне, книжка очень слабая... непродуманная, не прописанная... дерганая и нелепая. Автор гонит экшн ради экшна, вообще не заморачиваясь, чтобы что-то чему-то соответствовало. Вот, к примеру, ГГ - эта самая девица Мариэль. С самого начала книжки заявлено, что она и кто она. Простая деревенская девчонка, не нужная семье, вот ее подобрала заезжая травница и стала обучать своему делу, и все это время они сидят у себя в лесной глуши, потому что травница тоже ведьма, и прячется от стражников, ее разыскивают и т.д. Только иногда Мариэль выбирается на ярмарку в ближайшие же села и городки и распродает их наготовленный товар, снадобья эти. Хорошо, понятно. Но тогда - не пойму я - откуда дальше что взялось в этой Мариэль? Каким образом она вдруг прониклась о себе таким самомнением, что всерьез считает себя равной самой королевской семье? Это не соответствует заявленному характеру... Откуда вдруг полуграмотная деревенская травница сходу распознает сложнейшие ритуалы высшей магии, которую здесь делают волшебники (которые, наверно, обучаются этому долго в магических академиях) - и не только распознает, но и тут же сходу им противодействует? Автор об этом ничего не разъясняет. Ладно, допустим, эта ее ведьма-наставница могла это все знать - у нее возраст и опыт, и все такое. Но не сказано, что она этому учила деревенскую девчонку. Да и с какой стати ей бы это делать?
Дальше еще хлеще - спойлер! - к финалу автор расписывает вотэтоповорот - Мариэль спасает короля, которого тут кто-то медленно травит, и она думает на придворного мага, которого побеждает, противодействуя этим самым высшим ритуалам. Маг сбегает. И тут вдруг появляется двойник Мариэль и присваивает себе ее славу, а саму Мариэль выставляет наглой и тупой самозванкой, и все этой новоявленной героине смотрят в рот, кошмар. И тут вдруг оказывается - по воле автора - что эта самая самозванка, это преобразившаяся ведьма-наставница Мариэль. А потому что она в самом деле злобная ведьма, планирующая убить короля и захватить трон, она давно уже тайно следила за происходящим во дворце (у нее есть здесь агенты) и вот в нужный момент смогла подставить Мариэль и занять ее место... чтобы удобнее, значит, осуществлять свои планы. Сейчас вот королевская семья ей смотрит в рот и т.д. Очень красочно, но я опять же спрошу - а нафига этой злобной ведьме так морочиться? Короля так и так травят (кстати, кто?), так зачем ей дожидаться, чтобы Мариэль его спасла, после чего организовывать хитрую и сложную подставу Мариэль, чтобы занять ее место и прочее... Почему бы ей тогда просто не дождаться, чтобы тот, кто травит короля, так его и отравил до конца? А Мариэль устранить еще раньше? Она же все равно на принца нацелилась, ну и разве ей бы так не было еще легче осуществлять свои планы? И на кой черт ей тогда устраивать эту сложную подставу - почему бы просто не прикончить Мариэль и не занять тогда ее место?
Ну вот, я думаю, что абсолютно незачем. Нужно это все автору - для пустого экшна. А так ГГ сбегает и отправляется на поиски ранее сбежавшего мага, чтобы еще в следующей части они там что-то ворочали и расследовали. Оставайтесь с нами. Но лично у меня никакого желания дальше читать это все не возникло, я и первую-то часть еле одолела.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).