Мараховский в телеграме -

Портить нравы — дело порой минутное. Иногда достаточно просто застать нас, людей, врасплох, чтобы мы радостно деградировали.
Исправлять нравы — самая трудная и долгая штука на свете.

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

В телеграме -

Поскольку уже подходит пора подведения итогов года, подскажу простой способ, как дать интегральную оценку вашего года:

1) Внимательно осмотрите свою квартиру
2) Если в ней висят новогодние украшения - год был хорошим
3) Если в ней висите вы - год был плохим
4) Во всех остальных случаях год был так себе, средним.

---

Читательский дневник

Станислав Ежи Лец.
«Думает ли матадор на арене, что он сражается с бефстрогановом или зразами?»
***
«Когда же человек покорит межчеловеческое пространство?»
***
«Очень немногие из тех, кто жил в XIX веке, предвидели, что после него наступит ХХ».
***
«Отсутствующие всегда не правы, но они чаще сохраняют жизнь».
***
«Даже дьявол требовал, чтобы, продавая ему душу, обязательство подписывали только собственной кровью».
***
«Глупости данной эпохи так же ценны для науки последующих эпох, как и мудрость ее».
***
«Тому, кто, умерев, не ощутит разницы, не стоило родиться».
***
«Не верь!» - шепчет дьявол. «Верь!» - подсказывает ангел. А иногда наоборот».
***
«Живи современно. Если не можешь отложить это до другого времени».
***
«Совесть у него чистая. Не бывшая в употреблении».
***
«Попробуй рассказать что-нибудь, не обращаясь к образам, присловьям, идиомам, не прибегая к штампам… Тут-то и узнаешь, как трудно быть простым».
***
«При первых признаках светопреставления разговоры о погоде станут захватывающе интересными».
***
«А может, твой бог хотел бы, чтобы ты славил его перед другими богами?»

А.Крейн. Улыбнись мне, Артур Эдинброг.
«И вновь тяжелая, но интересная учеба.
На самом деле основных техник боевого взаимодействия колдун – фамильяр существовало всего лишь около десяти. И все они оказались достаточно простыми, рассчитанными на интеллект пусть умного, но все-таки животного. Поэтому с ними мы разобрались быстро.
Основная работа заключалась в том, чтобы выстроить стратегию битвы. Вот тут-то и крылось наше слабое место. Приходилось учитывать, что я, в отличие от нормальных спутников, не шустрая и не мощная, не верткая и не летающая, не могу спрятаться в кармане у Артура или спугнуть пуму (а заодно и экзаменаторов) поистине царским рыком… Вместо этого я, по словам Эдинброга, наверняка буду провокационно торчать в центре арены и «всем своим видом буквально умолять вывести себя из игры первым делом».
- Давай сделаем паузу и отдохнем, - сказал колдун, приближаясь к заветной корзинке с едой.
Мы разложили наши мятые, а оттого еще сильнее благоухающие припасы на алом пледе и начали жевать.
- Приятно поесть в хорошей компании, - хмыкнула я, как всегда после еды добродушная и разомлевшая.
Артур тоже был гармонично благостен. Скоро начнет холодать… Эдинброг уступил мне последнюю клубничку и саму скатерть заодно.
- Накройся ей, как шалью, если хочешь.
- Кто же в своем уме откажется от шали, - понимающе кивнула я.
Я обмоталась красным пледом, как плащом. Красная тряпка натолкнула меня на одну мысль касательно экзамена…
- Слушай, Артур, - пробормотала я. – А у вас тут, случайно, нет такой штуки, как коррида?»

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

М.Исаковский. Письма.
«Н.И.Рыленкову. 17 января 1958г.
Я сейчас пробую переводить итальянские стихи, хотя без знания языка делать это довольно трудно, и я, наверное, допускаю при переводе всяческие ошибки.
Тем не менее могу сразу сказать, что современные итальянские стихи производят на меня весьма странное впечатление и прежде всего потому, что эти стихи принципиально не рифмованные (а ведь когда-то итальянцы писали в рифму). Затем – это стихи тонические. При таком положении чередование ударений в стихе – самое произвольное. Ударения ставятся где попало, строки попадаются (в одном и том же стихе) то короткие, то очень длинные и т.п.
Все это, по-видимому, делается потому, что итальянцы хотят быть оригинальными: мол, в рифму – это старо, писать правильным классическим стихом – тоже старо, будем лучше писать вольным стихом (вернее – произвольным) и без рифмы. Эта форма будет оригинальной, новой. Однако мне кажется (хотя я, может быть, и ошибаюсь), это не есть настоящая оригинальность, не есть новая форма. Это начало распада поэтической формы вообще. Вот в чем дело. А жаль. В Италии много талантливых поэтов.
Иногда я перевожу вольным стихом, иногда же не выдерживаю – начинаю переводить правильным классическим размером и с рифмами. Не знаю уж, что получится из моих переводов».

Е.Потапова. Ведьма Агнета. Практическая магия и нечисть по соседству.
«Вечером собралась идти в душ. В такую жару предпочитаю летний вариант в огороде. За день водичка солнышком нагреется, становится горячей и приятной, в обычном водопроводе такой не бывает. Она словно заряжает тебя, оздоравливает, дарит позитив и дополнительные силы.
Что-то я в этот раз припозднилась, на небе уже первые звездочки загорелись. Но у меня есть мощный фонарь, которые освещает практически всю дорожку. Чувствую, тиной потянуло, влажно стало и похолодало.. Глаза поднимаю от дорожки, а между грядок стоит кто-то и, видно, на меня смотрит. Лицо одутловатое, одежда какая-то странная, не по сезону, куртка и сапоги.
- Вы кто? И что делаете в моем огороде? – спросила я удивленно.
Человек протянул ко мне руку и забулькал, изо рта полилась вода. Я с диким воплем рванула в дом, помылась, называется. Удивленного кота вытряхнула на улицу, там по огороду неизвестно кто шастает, а он в доме прохлаждается. Он отправился по дорожке, завернул на то самое место, где давеча стоял незнакомец, потрогал лапой лужу. Поднял на меня свои глаза, в которых ясно читалось, что это не его профиль.
- А чей тогда? – поинтересовалась я.
Мне показалось, что он пожал плечами, дескать, а я-то знаю? Снова внимательно на меня посмотрел, типа, а профиль-то твой. Как будто я знаю, как с покойниками общаться. Только я развернулась и собралась идти прочь с огорода за Прошей, услышала с другой стороны шорох. Поворачиваюсь, а там стоит мальчишка в плавках, раздувшийся, и хватает воздух ртом.
Рванула я в дом, везде соли понасыпала под дверями да в оконных проемах. Чертополоха да полыни развешала да разложила. Не знаю, чего еще сделать от мертвяков».

---

Антонина Пикуль "Валентин Пикуль. Из первых уст". Мемуары. Советская литература.
Про что: все согласно названию. Воспоминания жены В.Пикуля, в которых она рассказывает о писателе, о своей жизни с ним. Это последнее десятилетие жизни В.Пикуля - в конце 70-х, когда умерла после тяжелой болезни его жена, В.Пикуль надумал жениться на женщине, из круга их знакомых... Это был, так сказать, договорной, "рассудочный" брак. То есть, на тот момент они оба были люди в возрасте, каждый со своей биографией... но у них были дружеские отношения и опыт совместной работы (А.Пикуль работала в библиотеке, куда часто обращался писатель в поисках нужных для работы материалов). Так что оба решили, что этого достаточно, чтобы попробовать совместную жизнь. И вот - прожили до самой смерти писателя, в любви и уважении (ну, если верить написанному А.Пикуль - а с чего бы ей не верить...).
Я все еще не решаюсь браться за творчество В.Пикуля... Ну, не очень я люблю исторические романы... Но там, в библиотеке, помимо книжки с письмами читателей, была еще и эта - мемуарная. И я решила взять ее почитать. Хотя мемуары, в принципе, тоже не особо люблю. Тем не менее, оказалось очень приятное чтение. Хотя и во многом печальное...
Автор пишет все так же, как и в предыдущей прочитанной книжке про письма. То есть - спокойный текст, без излишней (натужной) эмоциональности, с фактами, реалиями... Текст разбит на главы - по годам. "1980-й", к примеру. "1981-й". И т.д. Внутри каждой главы текст еще дополнительно разбит на маленькие главки-фрагменты, по две-три странички максимум. Очень комфортно читать, не напрягает.
А.Пикуль в основном, конечно, сосредоточена на описании супруга. Подробно рассказывает, как он работал, какой у него был распорядок дня, как собирал материалы, как готовился к работе... Как они общались, как проводили свободное время. Как встречали гостей, какой у них был круг общения. Ну все, в общем, относительно того, как протекала повседневная жизнь. Ну и о себе тоже немного упоминает, да.
Все было очень информативно и познавательно, прочитала с большим интересом и удовольствием. Но главный и неожиданный для меня эффект был - в чувстве абсолютного узнавания... острой ностальгии... по тому времени, по той жизни. Той стране. Моей стране! Вот автор описывает их с мужем повседневную жизнь - и, казалось бы, ну нет у нас ничего общего. Они проживают в столичном городе, да еще в Прибалтике! что, во времена СССР, считалось очень круто, практически как за границей. (невзирая на те фантазии, что сейчас по этому поводу вещают). Я жила в относительно небольшом городе, в глубокой провинции. Они - из писательской среды, да еще признанный, популярный писатель, с соответствующим уровнем жизни - я из кондового пролетариата... Но я все равно читаю и чувствую - да, так мы все и жили, да, это у нас было общее... Общее для всех ощущение... ну, что ли глубинного, незыблемого покоя... безопасности... И соответственно - проистекающего из всего этого чувства свободы. Полного отсутствия страха. Можно спокойно жить, не заботясь о будущем, ничего не боясь. Ну а чего бояться, в самом деле? Все же будет только лучше и лучше... И не может случиться ничего плохого и страшного... Да, так мы и встретили перестройку и последующее. Кошмар, если вдуматься, конечно.
Есть тут и что-то вроде эпилога - глава уже за 90-е. В.Пикулю повезло, если можно так выразиться, умереть в СССР. Он не дожил до его гибели. А.Пикуль дожила - и горько читать эти строки, обо всех этих ужасающих изменениях, происходивших буквально на глазах... И это она еще писала в первые годы после развала СССР...
Что ж, сейчас у меня точно уже не осталось никаких отговорок. Надо уже как-то браться за романы...

@темы: Книги

---

Книжный столик

А.Пикуль. Валентин Пикуль. Из первых уст.

«Валентин Саввич считал своим долгом о любом находящемся в комнате предмете иметь по возможности исчерпывающую информацию. Так, подаренная ему засушенная рыба-еж заняла подобающее ей место только после того, как Валентин Саввич прочел о ней несколько книг, в том числе и очень понравившуюся ему, а потому перечитанную несколько раз «Опасные морские животные».

«Что больше всего радовало Валентина, так это дающее ему возможность спокойно работать молчание критики о «Фаворите».
- Они еще не очухались, а я уже еще роман написал, - довольно потирая руки, улыбался Пикуль».

«- Ты только послушай, - и Пикуль, приглашая меня в свои переживания, начинал читать.
Читал о том, как японцы отмечали в Харбине годовщину праздника победы при Цусиме. Торжества были пышными. Огромная процессия со знаменами и оркестром растянулась почти на километр. И во главе процессии шли царские генералы в парадной форме при всех орденах и медалях.
- Тебе не кажется это чудовищным? – с ужасом спросил он меня. – Что ж это такое? Ты только подумай, как низко надо пасть, чтобы идти в процессии своих врагов, как рабы за колесницей победителей…»

«Правда, как теорема, всегда требует доказательств».

«Интересно, что при сортировке почты Пикуль, как опытный физиономист, по внешнему виду письма определял его содержание.
- Эти можешь не читать. Они плохие, - откладывал он несколько конвертов.
Я удивлялась стопроцентности его предсказаний, но быстро уяснила незамысловатую хитрость его провидения. Фамилия и адрес есть только у порядочности, подлость шляется без прописки…»

Пикуль: «Собирание книг подобно ходьбе по лезвию ножа. На пути к достижению цели – собрать не столь уникальную, сколько полезную библиотеку – человека поджидает огромное количество ошибок и разочарований. Но когда библиотека собрана и прочитана, тогда усилия и затраты будут оплачены сторицей: наградой будут новые знания, которые начнут работать…»

«Библиотека была для Пикуля домом, большой любовью, толковым университетским педагогом, инструментом творчества и арсеналом борца».

«На настроении Пикуля, по крайней мере, внешне, не отразились даже оскорбительно-бестактные выпады против него В.Каверина, опубликовавшего в «Литературной газете» статью под названием «Взгляд в лицо». Валентин Саввич не отреагировал на эти уколы. Но как часто бывало, статья вызвала реакцию читателей. Они требовали извинений перед Пикулем, и на полученный из редакции ответ о том, что «это не более чем личное мнение Каверина», резонно замечали: «Все дело в том, что «личное мнение» Каверина с высокой трибуны доносится до читателей всей страны, а всех, думающих иначе, на страницы газеты не допускают. Таким образом, газета оскорбляет В.Пикуля и всех его почитателей на всю страну без права защищаться».

«Раньше говорили: «Он вышел из народа». Но это-то не заслуга. Выйти нетрудно, сложнее – войти…»

«- Почему главные герои ваших произведений, как правило, гибнут? – полюбопытствовала я.
- В этом есть рациональное зерно, - последовало разъяснение Ю.Бондарева, - на смену им придут новые, прогрессивные люди, которые довершат их дела…».

Пикуль: «Обо мне в печати или плохо, или ничего. Слава Богу – не как о покойнике. Значит, живу. Значит, будут новые книги».

Пикуль: «Старость застигает человека врасплох. Нет, я еще не хватаюсь рукой за сердце, но сердце само уже чувствует, что сроки диктуют поведение и стиль работы. Теперь речь не о том, чтобы сказать, время требует досказать».

«В отправленном письме Пикуль неправильно указал обратный адрес, перепутав номера дома и квартиры. Вот так и жил писатель В.Пикуль в своей квартире по улице Весетас, не зная ни ее номера, ни номера своего дома».

«После просмотра //к/ф «Моонзунд»// Валентин Саввич благодарил создателей картины: «Я потрясен. Я как будто заново пережил жизнь моих героев. Не знаю, как зрителям, а мне фильм понравился. Но… это не мой роман…»

«В одиннадцатом номере журнала «Знамя» появилась статья Е.Анисимова «Феномен Пикуля глазами историка». Об этой статье Валентин Саввич узнал случайно из письма Д.А.Волкогонова. Тот, как бы извиняясь, просил не переживать за статью, которая, по его словам, вышла в свет без его ведома.
- Тебе принести журнал? – спросила я Валентина.
- Зачем? Ребенок родился, не буду же я отрывать ему руки и ноги…»

«Ничего не ведающий о современных порядках, правилах и нотариальных нюансах Валентин Саввич собственноручно написал доверенность и поставил подпись и число. И любопытно, что эта доверенность безотказно работала, по крайней мере, на территории Латвии. Изредка Марину //дочь АП// останавливали работники ГАИ.
- Я что-нибудь нарушила? – интересовалась она.
- Нет, мы хотели бы только взглянуть на знаменитую доверенность, - и ознакомившись с документом, улыбнувшись, желали счастливого пути…»

«Московский «Современник» выпустил книгу «Невидимки», включающую в себя романы «Богатство» и «Крейсера». Помню, как на черном рынке Пикуль, впервые держа эту книгу в руках, объяснял по просьбе обступивших его книголюбов смысл названия. Говорил что-то про крейсера, которые были неуловимы и как бы невидимы для японцев.
- Не-не-не, - авторитетно возразил кто-то из толпы, - эта книга так называется потому, что на прилавках магазинов ее не увидишь…»

«Интересно знать чужое мнение, если оно действительно мнение. Любопытно знать ИСТИНУ, а не как у телеведущего Караулова – только ее МОМЕНТЫ…»

Пикуль: «Вспоминаю годы войны, когда мы конвоировали караваны союзников с поставками по ленд-лизу, помню, что в ряду сухогрузов шли и танкеры… Память сохранила облик людей, спасенных после гибели кораблей. Это были уже не люди, а какие-то жутки комки отвратительной нефтяной грязи со слипшимися глазами, которые сами они уже не могли открыть; желудки спасенных требовали немедленного промывания, иначе грозила смерть, ибо они наглотались мазута, облепившего их снаружи, а изнутри уже разрушавшего их организмы».

«Каким этапом в жизни Пикуля было бы это произведение? Еще одной ступенькой на Олимпе славы или очередным предметом травли и осуждений? Скорее всего и тем и тем: в России всегда по поводу чего-то значительного – два противоположных мнения!»

«Если прошлое не забыто, то настоящее еще не завершено, а будущее всегда только начато…»

Пикуль: «Вот до какого маразма может дойти человекообразное существо, выпущенное из клетки на демократическую площадку. Это ж надо придумать такое: «Можно все, что не запрещено!» Да у нас запрещено только ходить по газонам, бежать по эскалатору, входить в зрительный зал после третьего звонка и т.п. А кто, где, когда запретил лгать, клеветать, воровать, убивать? Никто! Значит, можно! Тем более, что за ложь и клевету практически никогда не наказывают. Вот в чем вся чудовищность и весь идиотизм такого перестроечного лозунга…»

Пикуль: «История переменчива – одно поколение считает, что вопрос сдан в архив, но вырастает новое поколение, и старая тема предстает для него в ином свете, возникают иные суждения. Очень любят у нас посмертно реабилитировать и посмертно восстанавливать справедливость. Пастернака выгнали с позором из ССП, а потом снова приняли. Похоже, что человек у нас вроде пуговицы: сначала оторвали от пиджака, а потом пришили на то же место, только нитки другого цвета…»

Пикуль: «Отдельно существуют писатели, творящие литературу, и отдельно от них существуют Союз писателей, нечто вроде бывшего корпуса жандармов, которые действуют по шаблону: «Ташши и не пушшай!» Недаром же их называли «застрельщиками литературы», как будто литература – это полигон, где испытываются на прочность писательские шкуры…»

«По телефону интересовались, приедет ли Пикуль на съезд.
- А ему никакого приглашения не поступало, - уведомила я.
Мне любезно объяснили, что разговор идет не о делегатах съезда, а о гостях. Так же любезно пояснила собеседнику, что «Пикуль в литературе – не гость…»

«Пикуль при жизни не имел возможности ответить ни одному из своих критиков в прессе. Так и жили мы на литературной улице с односторонним движением».

Пикуль: «У меня врагов нет и быть не может. Мои враги – это враги не мои, а дела моего».

«Пирамиды… памятники старины Древнего Египта… Их величие неподвластно времени. И это ощущение писатель переносил на людей, оставивших заметный след в мировой истории, незабвенная слава которых возвышает их, подобно пирамидам, над бренным миром».

«В архивной папке находилось много интересных и даже ошеломляющих сведений. Иногда при чтении возникает растерянность: о чем писал Пикуль? О состоявшемся распаде блистательной Порты или… о предстоящем развале Союза?»

Пикуль: «Если найдется такой писатель, который скажет, что он научился писать, ему надо бросить литературу, ибо он уже не писатель! Писатель только тот, кто НЕ умеет писать, и потому всегда учится писать… Все настоящие писатели умирают учениками и уносят в могилу ту книгу, которая должна потрясти мир…»

«Насколько все же благородней создавать памятники, чем их разрушать…»

«Валентин Саввич считал, что бывают гении зла, подлецы с сильной натурой, и их из истории не выбросишь. Да, судить историю бессмысленно, просто у нее надо постоянно учиться».

«- Я же тебя просил достать полку подлиннее, - с упреком выговаривал он мне. Вот сейчас выйдут миниатюры. И что – все?! Получается, что жить мне осталось только на один роман, - Пикуль ткнул пальцем в единственное свободное место на полке».

«Перед гробом умершего принято нести на бархатных подушечках награды, которые он получил при жизни. Подумалось, что перед гробом писателя надо нести тома написанных им книг, и это будет лучшим свидетельством его заслуг перед народом и историей. Это расскажет, каким он был человеком, гражданином, тружеником. Потому что книги… говорят…»

«Опускается гроб… Гремят залпы салюта… Звучит Гимн Советского Союза… Просматриваю видеоматериалы и фотографии с ощущением какой-то двойственности: как будто хоронят и Пикуля, и вместе с ним что-то еще… Почему-то получилось так, что с того времени я гимна больше ни разу не слышала… Но Пикуль этого уже не узнает».

«Валентин Саввич любил писать на обороте уже исписанной бумаги. На его столе лежали нераспечатанные пачки писчей бумаги, а он говорил: «Мне не на чем писать, у меня кончается бумага». По его просьбе я приносила с работы предназначенные на выброс старые акты, инструкции, директивы, протоколы, и он, довольный, садился за работу. Однажды я спросила его об этом, и он полушутя- полусерьезно ответил: «Эти листы уже энергетически заряжены на письмо».

«Почему-то от имени интеллигенции чаще по телевидению выступают личности, заработавшие сомнительный общественный авторитет путем карабканья вверх по ступенькам лестницы, ведущей вниз. Влез на ступеньку – вступил в партию – что-то для себя отломил. Влез на другую – сжег партбилет – опять откусил что-то питательное для организма. И для показушного эффекта совсем не важно, свой или чужой был партбилет или, может быть, бутафорский. И растет толпа «жгунов» - так назову людей, принародно сжигающих свои прежние убеждения. Хотя убеждения, как и рукописи, не горят. А если горят – значит, это не убеждения, а шелуха…»

«Что ждет тебя в грядущем, Россия? Мне хочется, чтобы читатель проникся серьезностью тревоги: без знания своих корней, без уважения к национальным традициям, без использования имеющихся навыков, опыта и знаний, без преемственности в культуре – никакому народу не выкарабкаться ни из экономического, ни из политического кризисов».

«В американской режиссуре я смотрела телепередачу, в которой коптилась честь, горела совесть, взрывалась гордость, рушилась история, травмировалась культура… И все это родное, российское… Подумалось: «Как хорошо, что Пикуля уже нет и он ничего этого не видит и не слышит…»

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Я посмотрела, как там Кандински на сайте... Ну, более-менее выдает привычные результаты... хотя, конечно, все эти пляски с бубнами вокруг и неудобные окна... Но что тут поделаешь.
А еще они там прикрутили значок копирайта! прикиньте - ловкие какие...
Я посмотрела там на сайте и новую версию - ну так она там точно такая же, как в телеграме.
Но я еще что хочу сказать - я посмотрела, как они там предлагают стили (у нас много стилей! стало еще больше!) - так что они предлагают в этих прикрученных стилях в виде художников? Малевич, Пикассо, Кандинский, Гончарова... Да ладно? Что, серьезно?? Малевич! Гончарова! Пикассо!! То есть, это они на полном серьезе вот это имеют в виду?
По-моему, они там все повернутые какие-то... Если так, то ничего удивительного, что они как бы по умолчанию прикрутили общий стиль в духе янг-эдалтовых анимешниц имени Полины Граф... Вот лично я считаю все эти опусы Полины Граф убогим уродством, и я просто в шоке и ужасе. А людям, значит, на полном серьезе вот это нравится??
Малевич-Пикассо-Кандинский-Гончарова... умереть не встать...

---

Ура, ура! мне в телеграме подсказали, что на каком-то сберовском сайте осталась таки старая версия Кандински... пойду там что ли пробовать что-то. Там гораздо неудобнее, но хоть она осталась...

---

Картинкофлуд

Поминальный… (вздыхает и утирает слезы). Это у меня подборка, сделанная еще с прежней версией Кандински. Мне тогда пришло в голову сделать такие подборки – по строчкам песен. Как бы. Вот одну сделала… еще одну доделывала уже с новой версией – ну, я тогда даже не знала, что прошел великий улучшайзинг, только удивлялась странным реакциям… А это Кандински на последнем издыхании что-то еще доделывал… (после чего отключился окончательно и перестал воспринимать запросы).
Ну вот, значит. Запрос мне придумался такой: «Баба Яга: выйду ночью в поле с котом». (да уж, такой красоты мне сейчас долго не увидеть… )

---

Я вот думаю... Если Кандински сейчас, благодаря адептам улучшайзинга, откатился к начальному уровню... то, может, тогда и мне начать с начального уровня общения? Что я тогда спрашивала - чисто для смеха - забивала названия известных книг. Ну, когда на "Мастер и Маргарита" он выдавал бандюганов с коктейлями в руках. Надо что ли опять по ним пробежаться.
Но пока я хочу проверить хвастливые речи деятелей сбера - о том, что они, якобы, загрузили в Кандински базу "по отечественной культуре и истории", и благодаря этому, он там стал лучше что-то узнавать.

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Elle.
«Все хотят сочувствия, все хотят быть счастливыми, никто не хочет страдать – такова человеческая природа. И на осознание этих и прочих простых вещей может уйти вся жизнь. А с другой стороны – на что же еще ее тратить?»
***
«Цитирует Скьяпарелли и еще один британец – Джайлс Дикон, который придумал платье с принтом в виде истекающего кровью олененка Бэмби, похожее на то, что Скьяпарелли создала в 1938 году в паре с Сальвадаром Дали – по мотивам его знаменитой картины «Три молодых сюрреалистки со шкурами оркестра в руках».
***
«И знаете, что придумала на этот раз Аликс Жиро де л Эн? Ее героиня, получив производственную травму в культовом магазине Парижа Colette, попадает прямиком на небо, где встречается с Богом в образе Карла Лагерфельда. Выслушав невразумительные щебетания авторши глянца, суровый старец посылает ее обратно на Землю – поискать смысл жизни. А вдохновили насмешницу Аликс на столь необычный сюжет… злоключения Шэрон Стоун. Несколько лет назад актриса, пережив кому, решила свернуть на путь истинный: никаких блесток, макияжа и длинных волос, из развлечений лишь пробежки по утрам и поездки в ашрамы. А через полгода от нее ушел муж и отвернулся Голливуд. «Я девушка недобрая, и история Шэрон показалась мне смешной. Совершенство – вещь невыносимая, и для себя, и для других».

Д.Кунц. Сумеречный взгляд.
«Он по-прежнему косился на меня.
- Ты уже завтракал?
- Нет, сэр. Я не был голоден.
- Скоро обед.
- Я все равно не голодный.
- А я всегда голодный, - сообщил он. – Ты вчера вечером ужинал?
- А как же.
Он скептически нахмурился, порылся у себя в кармане, выудил оттуда пару долларовых бумажек и протянул мне.
- О нет, мистер Джордан…
- Студень.
- Студень. Я не могу это принять.
- Это просто взаймы, - сказал он, взял мою руку и всунул в нее доллары. Потом отдашь. Это абсолютный факт.
- Но я не до такой уж степени на мели. У меня есть немного денег.
- И сколько?
- Ну… десять баксов.
Он опять ухмыльнулся:
- Покажи.
- Э-э-э…
- Лгун. Сколько в самом деле?
Я уставился на собственные башмаки.
- Ну, честно? Только правду, - предостерег он.
- Ну… э-э… двенадцать центов.
- О да, я понял. Ты абсолютный Рокфеллер. Силы небесные, да я от стыда готов сквозь землю провалиться, как подумаю, что хотел дать тебе взаймы. Богач в семнадцать лет, не иначе наследник Вандербильда! – Он протянул мне еще два доллара. – А теперь послушай меня, мистер Плейбой-денег-как-грязи. Ты сейчас отправишься в пробегаловку Сэма, что возле карусели. Это одна из лучших, к тому же открывается пораньше, чтобы обслужить балаганщиков. Как следует перекусишь и только потом пойдешь к Райе Рэйнз и ее силомеру.
Я кивнул, смущенный своей бедностью».

---

Тальяна Орлова "Драконовы печати". Фэнтези, любовный роман.
Сюжет: девушка Кая - сиротка... точнее, является бастардом короля, а ее мать умерла, вот она и существует во дворце, стараясь держаться на втором плане. Кая отродясь отличалась замкнутостью и повышенной чувствительностью, благодаря чему совершенно не переносит внимания, кого бы то ни было. Все к этому привыкли и большей частью оставляют девушку в покое. Но тут происходит непредвиденное - королевство столкнулось с могущественной империей драконов, и сейчас король вынужден искать выход - как задобрить этих властелинов и не вызвать их гнев. Возникла идея предложить им невесту, так как известно, что один из правителей-драконов не женат. А вот кого выбрать в невесты - все сходятся на том, что это должна быть Кая. Случайно узнав об этом, девушка в ужасе сбегает из дворца. Но в результате все равно попадает в лапы драконов...
Решив читать книжки автора, я собрала все, что только можно - в том числе и эту. Ну... сюжет хитро закручен... Характеры интересные... Это, впрочем, уже привычно у автора... Но все равно как будто чего-то не хватает, чтобы книжка безоговорочно понравилась.
Нет, то есть, прочитала я ее с интересом, поражаясь при этом выдумке и изобретательности автора - надо же придумать такие дикие и запутанные схемы отношений... Но чего-то явно не хватает. Может, меня тут смущает характер ГГ? А то я привыкла уже как-то что у автора ГГ - такие все девушки энергичные, решительные. А тут показана личность робкая и застенчивая - ну, большую часть времени. Может, легкости и стремительности развития сюжета не хватило? Или юмора тут маловато? В смысле, предыдущие прочитанные мною авторские книжки это не юморина, конечно, но рассказывается там все легко, с юмором и иронией. А здесь все слишком серьезно и драматично? Не знаю, в общем. Хотя ничего плохого и не скажу. Вполне интересная история. (задумчиво) Может, если бы я ее вообще читала первой, впечатление было бы получше?

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Просвещаюсь в телеграме. Правда, что ли?

Иван Сусанин не заводил поляков в глухие леса. И не был у них проводником. В легенде о национальном русском герое смешались два исторических события одного периода, но из разных мест.

История костромского крестьянина Ивана Сусанина более трагична, чем в общеизвестной версии. Поляки запытали его до смерти, пытаясь заставить выдать местонахождение царя. Сусанин знал место, где скрывался новый русский царь 16-летний Михаил Романов, но не выдал его, несмотря на жестокие истязания.

Впрочем, история с проводником тоже имела место, но за год до этих событий. Имя крестьянина не сохранилось. Польский отряд под Москвой пытался избежать встречи с русским войском и искал проводника, который помог бы им найти обходную дорогу. Показать путь вызвался местный крестьянин. Однако повел он польский отряд прямо в сторону русских позиций. Поляки в пути узнали про обман и отрубили проводнику голову.

Позднее две истории умышленно или случайно слились воедино и подвиг неизвестного крестьянина в произведениях искусства уже приписывался Сусанину. Что, впрочем, не отменяет его личного героизма и самопожертвования.

---

Читательский дневник

Наш современник.
Лев Кичигин, заслуженный геолог ЯАССР: «В 90-е мне пришлось работать над совместными проектами освоения месторождения (в Якутии) с европейскими геологами, а также с канадцами и австралийцами. С некоторыми я подружился, мы общались не только по работе. Иностранцы не без труда вникали в особенности нашего геологоразведочного производства, прежде всего с документальной его стороны. Наш документооборот, отчетность, инструкции для них как китайская грамота. У них проще. Научность их мало интересовала. Наш замечательный марсианский геологический язык с его изощренной терминологией порой не мог переводиться на английский. Наша служебная вертикаль, восходящая к разным госорганам, не была им понятна.. В свою очередь иностранцы объясняли, что европейские геологи выполняют у себя дома, в своих фирмах узкопрофильные, чисто технические функции. Их не озадачивают стратегическими задачами развития, не обязывают руководствоваться государственными интересами. Государство не переживает за судьбу геологов, не ждет от них стихов, песен, общественной активности. Ничего похожего на «советского геолога» не было и нет ни в Европе, ни в Канаде. Мы и они – это разные миры.
Сам собой возникает вопрос: какой же станет фигура российского геолога?
Хороший, как говорится, вопрос, если знать, к кому следует с ним обратиться. Одно ясно: романтиком он уже не станет. В своем современном преобразовании геологическая отрасль, геологическая служба прошли «точку невозврата». Геолога советского образца природа дважды не производит. Нынешняя траектория развития геологической отрасли в России не имеет однозначного вектора. Приоритеты не определены. Геолог не может, подобно барону Мюнхаузену, вытащить сам себя за волосы из болота.
Впрочем, не одни только геологи задают вопросы о своем будущем. Так же гадают учителя, врачи, ученые, другие уважаемые люди. Они тоже вопрошают без ответа, в пустоту. А может быть, нам лучше сначала задать главный вопрос: какое будущее мы хотим для России? Какое общество мы строим? Если мы сумеем найти ответ на исторический вызов, обозначившийся в XXI веке, то у нас в руках появится компас, указующий верное направление цивилизационного маршрута. Тогда все состоится: геология, здравоохранение, образование и другое».

Е.Потапова. Ведьма Агнета.
«Доделала все дела и улеглась спать. Половину ночи снилась какая-то женщина, которая долбилась в стену. Вот как панночка в «Вие» со всего разбега об стену ударялась, так и та дама в моем сне. Платье у нее длинное кремовое, волосы средней длины черные, худая. Смотрю на нее и думаю, больно, наверно, так долбиться, стена каменная, прочная, не пробьешь, а она все ее пробить пытается всем своим телом.
Утром на улице солнышко, птички поют. Так салатика сырного захотелось, аж слюна потекла при мысли о нем. Все продукты в доме есть, только майонеза не хватает. Поставила яйца вариться, три на салат, четыре на завтрак. Вода как-то сразу мутной стала…Ну, мало ли, может реакция какая с водой. Ушла утренние процедуры проводить. Вернулась, вода кипит, а все яйца сверху плавают, как будто они пустые.
Сунула их под ледяную воду, немного остудила и принялась чистить. В них не было желтка, причем во всех. Его словно кто-то вытянул – белок был, а вот на месте желтка пустота. Меня аж передернуло, собрала все почищенные яйца и выкинула… Значит, салат будет без яиц.
Пошла к козам, подоила и с ведром в дом отправилась. Принесла молоко, а оно у меня на глазах свернулось и затухло. На поверхности начала образовываться плесень. Подхватилась и понеслась с этим добром на улицу. Выливая порченое молоко, приговаривала:
- Порченое молоко выливаю, все тебе назад возвращаю в двойном размере, чтоб у тебя так же тухло в жизни было, как в этом ведре. Пусть будет так, как я сказала. Аминь».

---

Вот я полезла в папку и поискала старые варианты… потом сделала их же в новой версии… Совершенно один и тот же запрос.

«Любовь, не покидай меня».
Прежняя версия Кандински.


Нынешняя, «обновленная и продвинутая версия».


Какая вам больше нравится?
Ну, можно сказать, что все еще не так плохо… Но вот для сравнения – то был указан стиль Леонардо да Винчи, вот я его заменила на Данте Россетти.


Замечаете? Разницы никакой. Что один художник, что другой – новая версия Кандински изображает одно и то же.
Вот что было в прежней версии –