Ольга Гусейнова "Счастье для ведьмы". Фэнтези, любовный роман.
Сюжет: девушка Еля - сиротка... Происходит из старинного ведьминского рода, в котором рождаются все девочки - и женщины рода держатся друг за друга, а строить свои семьи им трудно. И вот Еля осталась последняя в роду, только что умерла любимая бабушка... И в этот момент Еля вдруг натыкается на какую-то аномалию, и прямо с кладбища ее переносит в другой мир. Там существует магия и разные магические расы, и оказалось, что Елю посредством сложного магического ритуала призвала могущественная ведьма, которая тоже последняя в роду, и ей необходимо кому-то передать свое магическое наследство... Еля всю жизнь не особо верила во все эти ведьмовские дела. А тут оказалось, что каждая ведьма отвечает не только за себя, но и за свой род, которому будет очень плохо, если его нить прервется... И Еля сейчас несет ответственность за целых два рода - свой собственный и тот, который унаследовала от призвавшей ее ведьмы. Та обучила ее, передала свое наследство и умерла. Сейчас Еля должна искать свой собственный путь в новом для себя мире...
Эта книжка для меня - знакомство с новым автором. Раньше мне ее книжки попадались на глаза, но до сих пор почему-то ничего не читала. Эта вот книжка попала в руки абсолютно случайно - на какой-то очередной акции-распродаже в лабиринте (лабиринт часто несет ответственность за все мои случайные книжные знакомства ). Подходила с настороженностью... но книжка сразу затянула.
История заинтересовала, автор пишет легко, сразу цепляет читателя и погружает в свой мир. Что интересно - понятно, конечно, сразу, что это любовный роман... Но сам роковой и сексуальный появился спустя чуть ли не пол-книги! Это необычно. То есть, в плане того, что в таких случаях я, как правило, начинаю сразу дожидаться, когда же в повествовании появится Он... потому что тогда же все и начнется... И если автор с этим затягивает, то я начинаю раздражаться, потому что все же выглядит как слишком долгое и нудное вступление... пролог... (ненавижу прологи! ) А тут, несмотря на такое позднее проявление рокового и сексуального, мне все было интересно - и как ГГ жила в нашем мире, и как стала обосновываться в новом... и даже как она отправилась в свое странствие в поисках своего места! хотя обычно в таких случаях я сразу начинаю чуять скитания по дикой местности и беситься. Но тут ничего такого не происходило! Автор точно знает какую-то магию!
В общем, знакомство прошло успешно, я очень рада, что у меня в списке появился еще один автор... и что у автора уже есть множество книг, которые я могу со вкусом почитать... (правда, тут придется изворачиваться с поиском, на да что поделать, дело привычное )

@темы: Книги

---

Картинкофлуд

Тематически-праздничный! А то у нас, оказывается, опять новый год – сейчас по китайскому календарю. Встречаем Год Дракона.

Вот эту картинку я чинно потащила из телеграма.



А это мне вздумалось спросить у Кандински… просто по запросу «Здравствуй, год дракона!» Стало интересно, как он это будет интерпретировать.
Ну, Кандински интерпретировал где-то первый десяток вариаций – по крайней мере, там были драконы… А потом как будто спохватился и начал выдавать что-то абстрактное. Ну ладно.

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

А.Вертинский. Дорогой длинною…
А.Н.Вертинский – Б.В.Белостоцкому. 19 марта 1937г.
«Мой дорогой мальчик! Отвечаю сразу на все «больные» вопросы!. Да. Я еду домой. Я удостоился высокой, до слез, чести – меня единственного из всей эмиграции Родина позвала к себе. Я не просился, не подавал никаких прошений, анкет и пр. Я получил приглашение от ВЦИКа приехать петь на Родину. Это приглашение было результатом просьбы Комсомола! Ты поймешь мое волнение – дети моей Родины позвали меня к себе! Я разревелся в кабинете посла – когда меня вызвали в консульство и объявили об этом. Этого не выдержали бы ничьи нервы! Все слова излишни. Пойми сам! Не буду тебе говорить о том, что я хожу наполненный до краев высокой и гордой радостью…
Уеду я, вероятно, осенью – не раньше. Так как у меня есть долги и я должен расплатиться с ними и многое купить и сшить себе. Поэтому я открываю здесь свое кабаре – «Гардения». Ну, конечно, я много зарабатывал и все проживал. Теперь я хочу скопить денег на дорогу домой. В Америку пока не собираюсь. Приеду через 2-3 года из России. К тому времени буду уже миллионером – одни пластинки будут давать миллионы в год. Понимаешь? А какое счастье петь перед родимыми людьми! На родном языке в родной стране. А те, кто меня порицает, завидуют мне в душе и многое бы дали, чтобы быть на моем месте! Но мне высоко безразлично. Повторяю, это высокая честь и счастье, и это Господь меня наградил! За мои скитанья и униженья в эмиграции и за мою любовь к людям. 17 лет я напоминал эмигрантам, что у них есть Родина. 17 лет я будил в их сердцах чувство, которое у многих заснуло – любовь к Родине. Теперь, в России, я вижу свою миссию в том, чтобы, рассказав о страданиях эмиграции, помирить Родину с ней! И все камни, летящие в меня, я принимаю с улыбкой. Я вижу сквозь время. Я гляжу далеко вперед и верю в час, когда мы все вернемся. О тебе, мой дорогой Боринька, я думаю очень часто и больше всех хотел бы видеть и тебя в Москве. Все, что будет в моих силах, я сделаю в Москве, чтобы вернуть на Родину двух людей – тебя и Ивана Мозжухина. Да хранит тебя Бог…»

Дж.Тэй. Любить, но не терять рассудка.
«- Может, она просто несостоявшаяся преступница. Одно очевидно: она была абсолютно ненормальна. И стать ее мужем – да я б такой участи и Уолтеру Уитмору не пожелала.
- Почему такая неприязнь к любимцу британской публики?
- Дорогой мой, мне противны его сантименты. С меня достаточно того, как он сюсюкал над богородичной травкой, находясь на склоне Эгейского холма, в то время как пули вжикали у него над головой, - он ни разу не упустил случая дать нам понять, что это свищут именно пули, а я так подозреваю, что он просто бичом щелкал.
- Марта, и тебе не стыдно?
- Ни капельки. Ты знаешь не хуже моего, что когда мы в с е были под обстрелом, Уолтер поспешил укрыться на глубине пятьдесят метров под землей, а потом, когда опасность уже никому не грозила, наш Уолтер немедленно вылез из своего укрытия и уселся на поросшем богородичной травкой холме с микрофоном и бичом, чтобы имитировать звуки ружейной пальбы.
- Кажется, мне вот-вот придется брать тебя на поруки. По поводу злостной клеветы..
- А может, и по поводу убийства, - сказала Марта воркующим голосом, за который ее так любила публика. – Богородичную травку и вжикающие пули я еще кое-как терпела, но теперь, взявши в аренду на девяносто девять лет весенние всходы и дятлов и мало ли что еще, он стал социально опасен.
- А зачем ты его слушаешь?
- Видишь ли, есть в этом что-то завораживающее. Думаешь: «Ну, это уже предел пошлости. Хуже не бывает». И начинаешь ждать следующей недели, чтобы посмотреть, может ли быть хуже. Это капкан. Это настолько отвратительно, что ты не можешь даже выключить радиоприемник. И ждешь как зачарованная новой порции пошлости. И в результате он уходит, а ты все сидишь у приемника».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

В.Каверин. Вечерний день.
«Чем кино отличается от театра? Об этом кричат в журналах, газетах, на афишах и на популярных лекциях:
- Кино забивает театр! Кино – естественный наследник театра!
- Кино не может стать наследником театра! Кино вберет в себя театр!
Среди всей этой суматохи нашелся только один человек, который был спокоен, потому что чувствовал себя правым. Это мой знакомый киномеханик. На вопрос, чем же, черт возьми, кино отличается от театра, он ответил мне: аппаратом.
Аппарат! Вот в чем существенный признак кино! Вот в чем причина его достижений. Механизованное, сжатое в колеса и шестерни искусство техники, заброшенной под крышу, в будку механика, - вот чем кино отличается от театра.
Впрочем, не только этим – многим другим. Но все же: невежливо говорить о кинематографе, ни разу не вспомнив об Эдисоне.
Мне скажут: театр также имеет аппарат, который создавался столетиями. Разве у нас нет вертящихся сцен? Световых эффектов? Взлетающих в небо декораций?
Пустое! Что может сравниться с аппаратом кино, который за два часа дает тридцать сцен, пятьсот положений и тысячу переживаний?
***
Вероятнее всего, искусство повесилось бы уже в 1924 году, если бы на страже не стояло кино, с машинным сердцем, с полотном экрана на лбу, с катушкой ленты в любом количестве метров.
В самом деле: нам показывают людей плоских и с одинаковым смертельно-бледным цветом лица, которые влюбляются, страдают, кончают самоубийством, полтора часа катаются на авто по крышам и рассказывают то, что им никогда не приходилось видеть. После этого никто уже не усомнится, что искусство условно…
Кино – единственное искусство, в котором условность если не может быть подсчитана и измерена, то, по крайней мере, является перед нами в осязаемом виде – в постройке сценария, в постановке трюков, в обдуманном соединении аппарата, экрана и ленты.
Гарри Пиль ни в коем случае не может умереть в первой серии, даже если бы он подвергался опасности быть распиленным вдоль и поперек и сгореть в топке паровоза, - если автор сценария рассчитал картину на три или четыре серии.
Против всяких ожиданий, Гарри Пиль не ломает себе шею, катаясь на авто по крышам, и каждый мальчишка в глубине души уверен, что он едет не по крышам, а по земле, декорированной под крыши. Действительность, попадая в кино, - недействительна, она формируется так или иначе в шестернях этого машинного искусства. Так и должно быть. Те, кто пытается через кино пронести нетронутую действительность, губят кино и живым стулом рвут полотно экрана».

О.Гусейнова. Пепел на ветру.
«Михалыч заставил меня выбрать ту живность, которую я к себе заберу. Теперь у каждого будет свое личное хозяйство, помимо коллективного. И работать придется за двоих.
Лиза с Федом с энтузиазмом встречали наших домашних животных и носились по двору, пока мы разгружали пару коров, не меньше пятнадцати кур и пару красивых петухов-забияк, пять свиней и одного кабанчика, и по мелочи: пару гусей, козу и одного запуганного кота. Его бывший хозяин – тот самый несчастный, который, после того как переболел, каннибалом стал, и, видимо, трагические события оставили отпечаток на психике кота. Но Семен спас его из огня, когда жгли дом.
Кот тоже звали Семен, что вызвало у всех громких хохот. Представила его Федору, кот поначалу насторожился, но Фед улегся и равнодушно зевнул, как бы признавая еще одного члена семьи. Вот так они с Федором друг друга приняли. В итоге этот персикового окраса и внушительных размеров котяра, задрав хвост, потрусил в дом обживать новую территорию, а может, занимать спальное место…Лизка умчалась за ним, а вскоре и Фед, стрельнув по сторонам настороженным взглядом, поплелся следом».

---

Наталья Косухина "Академия создателей, или Шуры-муры в жанре фэнтези". Фэнтези, любовный роман.
Сюжет: ГГ - из расы богов... то есть создателей... Они творят целые миры и управляют ими... Этому обучают в специальной магической академии для богов. Создателей. ГГ поступила в эту академию и усердно училась, чтобы пробиться в рейтинг лучших. Но тут в академии начались жуткие и загадочные убийства, а у ГГ возникли сложные отношения со своим преподавателем...
Еще одна типичная авторская книжка. Довольно спокойная... То есть, читается нормально... но особой эйфории не вызывает. Хотя автор тут и замахнулась круто - прямо все персонажи боги и у них идут какие-то разборки... Но - спокойно и все тут. Что еще скажешь.

@темы: Книги

---

Картинкофлуд

Философско-хтонический, от Кандински. Это такая образовалась внезапная трактовка Кандински в процессе попыток сгенерировать подходящую картинку на все ту же цитату – про юмор, который зритель в Театре печали. Потому что вот я что-то смотрю – и как-то эти зрители не сильно подходят для понятия юмор… какие-то они слишком того… демонические…
А потом подумалось – если совместно все это взять, то можно же рассматривать, как собственный, предложенный Кандински образ. Что наша реальность – это только представление в некоем театре, и мы находимся на освещенной сцене… а кто наблюдает за представлением из зала? Как бы тут Кандински предлагает приглядеться к зрителям… И если в первых рядах вроде бы еще видны человеческие лица – ну, или очень на них похожие… То чем дальше, тем все криповее… черепа и кривляющиеся адские образины…

---

В.Смехов «В жизни так не бывает»ю
«Юмор – зритель в Театре печали».

@темы: Галерея

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

А.Мелихов. Броня из облака.
«Наука, все поставившая на практическую эффективность, выстраивает картину мира, ужасающую каждого человека со сколько-нибудь развитым воображением. Наука рисует нас случайным, мимолетным, микроскопическим и беспомощным скоплением молекул в бесконечно огромном, бесконечно могущественном и бесконечно равнодушном космосе: прогностическая точность несовместима с утешительностью.
И с тех пор, как пришли в упадок религиозные химеры, люди начали искать утешения в химерах социальных. И ненавидеть тех, кто у них это утешение отнимает. Отсюда и проистекает немыслимый в естественнонаучных дискуссиях эмоциональный накал: на карте стоит не какая-то там прогностическая достоверность, а именно личное счастье».
***
«Я думаю, как наука вырастает на базе каких-то элементарных физических впечатлений, так и политические убеждения вырастают из неизмеримо более элементарных и лично пережитых образов, которые и выполняют функции первичных аналогий. Скажем, представление о нации вырастает из образа семьи – недаром и поныне самые пафосные пропагандистские образы отсылают к семейным святыням: родина-мать, убивают наших братьев, бесчестят наших сестер… И если когда-нибудь семья из святыни превратится в утилитарную ячейку общества, тогда утратят обаяние и эти образы, и государство тоже превратится в одну из множества неустойчивых прагматических корпораций. Обаяние государства покоится на обаянии семейных воспоминаний, его образ строится по их образу и подобию: падет семья – падет и государство».
***
«Если базовые аналогии физического мира у всех примерно одинаковы, то базовые образы мира социального могут быть и очень часто бывают прямо противоположными. Когда мы начинаем рассуждать о достоинствах и недостатках системы всеобщего образования, бывшему мальчику из интеллигентской семьи представляется примитивная училка, вдалбливающая ему Пушкина и Ньютона, в которых сама мало что смыслит, а деревенская девочка, дошедшая до столичной доцентуры, растроганно вспоминает какую-нибудь Марью Петровну, без посредничества которой она никогда бы даже не услышала этих имен».
***
«Истина неотделима от механизма ее формирования. Что выпускает колбасная фабрика, то и есть колбаса, что порождает наш мозг – то и есть истина».

С.Млиновски. Лягушки и французские поцелуи.
«- По-моему, я сломала шею, - раздался голос Мири.
Я лежу на животе, ноги раскинуты в разные стороны.
- Сломай ты шею, ты бы сейчас со мной не разговаривала, - ответила я ей, про себя думая, как же мудро было с маминой стороны заставить нас надеть шлемы.
Я ощутила теплое дыхание на своем лице. От всей души надеюсь, что это Мири. Я открыла один глаз. Коровья физиономия всего в паре сантиметров от моего лица. Я снова закрыла глаз.
- Меня сейчас сожрет корова…
Дыхание прекратилось, я открыла глаза и увидела, что корове мы надоели и она спокойно уходит. Ох. Нога горит. И подбородок тоже болит. Кажется, я разбила лицо…
Нас окружали как минимум пятьдесят черно-белых коров всех размеров. Я очень медленно поднялась на ноги. Я абсолютно уверена, что коровы не едят людей, но я не хочу их провоцировать. А на кровь они реагируют? Я помогла подняться Мири.
- Ты в порядке?
- Да. Но вот у метлы бывали деньки и получше.
Мири указала на то, что когда-то было метлой. Она переломилась ровно посередине и теперь лежала в грязи.
- А мы сможем улететь домой на корове? Ты же можешь ее заколдовать, и тогда мы смогли бы полететь домой…
- А что, если кто-нибудь нас увидит?
Две девчонки в шлемах летят на корове. Да, это будет выглядеть странно».

---

Картинкофлуд

А тем временем Кандински мне слегка нагенерил картинок на тему Воланда. Точнее сказать, мы с ним совместно умучивались, пытаясь пробиться к чему-нибудь подходящему в одной идее, и некоторые результаты у меня создали какое-то такое впечатление… Ну, я и решила просто спросить – а Кандински взял и просто наделал. Немножко. Потом, как всегда, начал взбрыкивать и пошел в разнос.
Конечно, Воланд получился сильно альтернативный (лично я смотрю на общее впечатление)… но что поделать… Запрос был такой – «Воланд, профессор черной магии, с визитом в Москве» (это я на всякий случай, а то вдруг сбер запретил писать про дьявола ). По крайней мере, тут он хоть европейского вида и без бороды… а то потом Кандински понесло, и он стал изображать строго каких-то престарелых бородачей в арабских хламидах.

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Юрий Кузнецов.

Среди стен бесконечной страны
Заблудились четыре стены.
А среди четырех заблудился
Тот, который ушедшим родился.

Он лежал и глядел на обои,
Вспоминая лицо дорогое.
И потеки минувших дождей
На стене превратились в людей.

Человек в человеке толпится,
За стеною стена шевелится.
- Дорогое лицо, отпусти!
Дай познать роковые пути.

Невозможные стены и дали
Не такой головой пробивали… -
Так сказал и во тьме растворился
Тот, который ушедшим родился.

Он пошел по глухим пропастям,
Только стены бегут по пятам,
Только ветер свистит сумасшедший:
- Не споткнись о песчинку, ушедший!


Эльфы и их хобби.
Андрей Балабуха. Маяк на краю света.
«- И все-таки не пойму я, - вернулся к своим бесконечным вопросам Самсон. – Вот сами посудите. Тучерез наш верзилы строили…
- Дунаданы, - уточнил Пит. – Так это когда было!
- А без разницы – работа, она всегда в цене, да еще такая. Сколько в такую башнюгу денежек вбухано?
- Изрядно, - степенно согласился Барнабас. – Только ты все дворцы да крепости по Среднеземелью посчитай. Каждый не дешевле. И за все кто-то кому-то платил.
- Не путай, старший, - гнул свое Самсон. – Дворец – он чтобы себя показать, власть там да величие. За то и плачено. Крепость – чтобы в покое жить. А тут? Вот хрустали эти жукоглазые – гномья работа. Кто-кто, а уж эти не продешевят! Да и уголь они каждый месяц обозами пригоняют. Даром что ли? Нам вот тоже платят – и прилично. А чего все это ради, если кораблей не видать? Эльфийские – те только уходят и уходят. Гнома на воду веревкой не затащишь, почти как нашего брата. Корабли верзил ходят, да редко. Так ведь за веки вечные все это не окупится! Ну растолкуйте мне, в чем я неправ?
Барнабас задумался. В чем-то ведь парень прав. Не во всем, может, но зерно, похоже есть. Сам он на эту тему особо не размышлял: раз маяки зажигаются, значит, это кому-нибудь нужно. А раз так – кому-то нужно их обихаживать. Неожиданно его невысказанную точку зрения поддержал Перри:
- Есть такая штука, Самсон, миропорядок называется. Всегда был мыс Край Света. И маяк на нем от веку стоит. Посмотри, сколько тех же дворцов с крепостями в запустении пребывают, в заброшенности находятся, в руинах лежат. А тут все – чин-чинарем. Выходит, поважнее маяк иного прочего. И не нам этот миропорядок не то что менять – обсуждать даже».

---

Анна Гавальда "Мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь где-нибудь ждал..." Современная литература.
Про что: это сборник рассказов... Рассказики совсем небольшие, прямо, можно сказать, зарисовки. Про окружающую реальность, про отношения - классика, в общем.
Про автора давно уже слышу... тоже постоянно мелькает перед глазами. Но понятно, что это современная литература... я обычно такое не читаю и не интересуюсь... А тут увидела книжечку в библиотеке и решила почитать. Да еще оказалось, что это рассказы - просто идеально для знакомства с автором, я считаю...
И вот - мне все ужасно понравилось! Автор пишет так легко, выразительно... изящно... прямо чувствуется, что это - la belle France, как говорится... Очень интересно было бы глянуть в оригинале. По крайней мере, в переводе возникает ощущение такой хрустальной отточенности... Когда достаточно странички, чтобы передать всю историю - и с характерами, и с прочим, что там полагается... по литературным канонам...
Рассказы самые разные - есть просто бытовые зарисовки... про что-то привычное и повседневное, но иногда с неожиданного ракурса... Есть лиричные... Есть глубоко печальные и драматические... Есть даже отчаянно смешные или откровенно жутенькие, криповые... В общем, разнообразие. На самое разное настроение.
Автор произвела очень приятное впечатление. Надо будет при случае еще что-нибудь почитать... в смысле, если у нас есть еще ее книжки в библиотеке. Хотя, конечно, надо еще посмотреть, как это все ощущается в крупных каких-нибудь форматах... а не в коротеньких рассказиках (от которых по-любому не успеешь устать )

«Ни одна уважающая себя парижанка на бульваре Сен-Жермен не станет переходить проезжую часть по белой «зебре» на зеленый свет. Уважающая себя парижанка дождется плотного потока машин и ринется напрямик, зная, что рискует. Смерть ради витрины бутика «Поль Ка». Восхитительно».

«Они слушают Fip. Хорошая радиостанция: классическая музыка – это надежно, а музыка разных народов всегда создает впечатление, что ты открыт всем ветрам мира, и короткие выпуски новостей – такие короткие, что чужие несчастья не успевают пробраться к тебе в салон».

«Невозможно описать, что такое вульгарная душа».

«Я люблю смотреть на женщин. Даже в самой заурядной всегда что-то есть. По крайней мере одно есть точно – желание быть красивой».

«- Что не так?
И я рассказываю. Я говорю, что мое сердце похоже на большой пустой мешок, огромный мешок, куда можно было бы запихнуть целый караван-сарай, но он пуст».

«Я выбрал профессию, в которой надо работать руками. Предпочитаю, чтобы думали мои руки. Так проще».

«- Ты еще даже не разговаривал с девушкой, но уже переезжаешь из-за нее? Тебе не кажется, что ты ставишь телегу впереди лошади? Ага, ставишь, где можешь… это сильно… с этим не поспоришь…»

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

В.Смехов. В жизни так не бывает.
«Почему мне так сильно везло? Во-первых, Бог избавил меня от чувства зависти к кому бы то ни было. Во-вторых, Он смолоду подарил мне острое чувство мимолетности и сюрпризности бытия. Отсюда мое сочувствие к завистникам и злопыхателям. Например, меня часто за глаза обижали, а потом об этом свидетели любезно сообщали. Мне было больно, я страдал от чужой вражды и клеветы. И вдруг, через короткое время, я забывал, что обидчику надо отомстить, и, встречаясь с ним, от неловкости здоровался и улыбался. И обидчик чаще всего оторопело отвечал взаимностью. Я считаю, что так проявляется мой эгоизм: выгоднее сокращать плохие эмоции, чем развивать сюжет обиды.
Мой эгоизм – это произвол моей памяти. Театра моей памяти. И заполняют сцену, и повторяются на ней такие эпизоды, встречи, глаза и лица, речи и события, от которых на душе, извините, цветут незабудки. Я, к счастью, не Демокрит с Гераклитом, и мне легко удается вступать в одну и ту же реку.
В театре моей памяти – в живом, счастливом театре – идет непрерывная премьера. В театре моей памяти – избранные. Моим сердцем избранные. Вечно живые, вечно действующие лица…Судьба переселилась в память людей. Страницы книги – кулисы моего театра, за каждой из них – сюрприз. Там готовятся к выходу любимые персонажи. Там шумят, интригуют, там любимые эпизоды. Там живут герои важных событий, и им безразлично, кто из них кого «популярнее». Там звучит любимая музыка. И никто даже не собирается умирать…»

Е.Добрынина. Эмма Дженкинс.
«А потом преподаватель перешел к материалу нашего курса «Основы виталистики» и рассказал много такого, о чем я и не задумывалась раньше. Например: несмотря на то, что виталистам свойственно внимательное отношение к живым объектам, это никак не сказывается на их человеческих качествах. В истории известны случаи, когда маги жизни оказывались чудовищными злодеями. Они истязали своих жертв и использовали магию, чтобы продлить их мучения.
- А теперь давайте перейдем к первому практическому занятию. На своих столах вы видите замученные морталистами побеги зимней фасоли. Мы не проходили с вами никаких формул или заклинаний, но сила наша с вами такова, что, даже используя ее интуитивно, мы можем помочь этому растению. Итак, попробуйте мысленно сфокусировать вашу силу в ладонях и направить ее на растение вот так!
Мэтр сложил ладони домиком над своим образцом, и прямо на наших глазах произошло маленькое чудо: тщедушный росток налился соком, расправил листики и даже немного подрос.
- Итак, прошу. Мистресс Дженкинс, - неожиданно обратился он ко мне, - ваша задача – делать то же, что и все. Даже если не будет никакого эффекта, прислушивайтесь к своим ощущениям, пытайтесь почувствовать отклик.
Пока я размышляла, мои одноклассники взялись за работу. И кто-то уже получил первые результаты. Тихая девочка в очках удивила всех: ее росток зазеленел, подрос и выпустил пару новых листочков».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Внезапный брэйн-ринг!
Вот вы замечали, как иногда бывает - прочитаешь/посмотришь что-то на одну тему, которая вызвала интерес/заставила задуматься... и вдруг тебе тут же параллельно попадается что-то на ту же тему - как бы в продолжение размышлений.
Вот и тут - только я прочитала в номере журнала "Наш современник" размышления какого-то автора-публициста о - как выражаются в интернетах - поколении современной молодежи... снежинках, зумерах, в таком роде. И тут мне в другом журнале - "Популярная механика" - попадается тоже типа публицистическая статья на эту же тему. И они как бы друг другу резко противоречат... вступают в полемику...
Интересно, в общем - на подумать.

Версия радужно-оптимистическая (либерально-глобалистская и все такое):
«Популярная механика». Март 2022г. (большая простыня)
«Термин «инфорги», люди, которые придут на смену Homo Sapiens, в наш обиход ввел Сергей Карелов – один из первых руководителей российского отделения корпорации IBM, генеральный менеджер компании Silicon Graphics и Cray Research.
Мы живем в интересное время. На смену антропоцену, эпохе технологического освоения материи и энергии, приходит новацен – эпоха технологического освоения информации, и жить в новой эпохе, скорее всего, будут не Homo Sapiens, а инфорги – люди следующего поколения, проводящие в онлайне больше времени, чем во сне. Причем они уже здесь. Сегодня уже появились первые поколения инфоргов, которые сильно отличаются от нас, Homo Sapiens.
Последние 40 тыс.лет эволюция Homo Sapiens все больше определялась культурной, а не биологической составляющей. Такова адаптационная реакция человека на ускорение изменений в культурной среде обитания. А поскольку теперь люди уходят в онлайф, их среда обитания кардинально меняется. Она совсем другая, там другие законы, и информационная сущность человека развивается и эволюционирует совершенно иначе. Изменения начинают происходить на уровне биологических, когнитивных и нейроаспектов. Эти изменения С.Карелов называет переходом к «алгокогнитивной культуре», когда к распределенной когнитивной сети помимо людей подсоединяются еще и алгоритмы. Ведь наш разум не заключен в одной черепной коробке – он распределен в коллективном пространстве, к которому мы подключаемся, как только рождаемся и начинается первый контакт. Подключившись и развиваясь в этой когнитивной сети, распределенной в пространстве и времени, мы соединяемся и с Ньютоном, и с Дарвином, и с Пелевиным, и с Диккенсом, формируя то, что представляет сознание каждого из нас.
Недавнее исследование на тему «Развитие дошкольников в эпоху цифровой социализации», проведенное на кафедре социальной психологии развития МГППУ, показало интересные результаты: нынешние дети совершенно другие, чем в доцифровую эпоху. Общий уровень умственного развития современных детей старшего дошкольного возраста, посещающих детский сад, выше уровня их сверствников из обычных детских садов ХХ века. В результате перехода к новой цифровой эпохе уровень интеллектуальных способностей (когнитивные способности схематизации и систематизации) старших дошкольников растет, а уровень сенсорных способностей (когнитивные способности восприятия физического мира) падает. Современные дети, например, изучая новую игрушку, предпочитают не взять ее в руки, а повертеть на экране дисплея, через него изучая окружающий мир.
Человечество разделяется на инфоргов и неинфоргов, и этот процесс будет только усугубляться. Одни поселятся в цифровом мире метавселенных, другие останутся в реальном. Для жителей метавселенных перестанет существовать граница между физической и цифровой реальностью. Инфорги будут чрезвычайно эффективны в новом мире: их интеллект станет мощнее, системы с сильным ИИ начнут помогать им писать тексты и программный код, рисовать картины, делать научные открытия, торговать на бирже – все что угодно. С такими сверхспособностями их производительность возрастет многократно, да и работать в метавселенной будет куда комфортнее и веселее, чем в реальной жизни. Метавселенные займут доминирующее положение в экономике.
А те, кто не сможет туда войти, будут подобны неандертальцам, которые не сумели вписаться в современный мир. Неинфоргов начнут постепенно вытеснять в своеобразные «нецифровые резервации», где они будут доживать, сохраняя свои простые традиции. Потихоньку вымирая – или смешиваясь с инфоргами».


Версия мрачно-пессимистическая (охранительская):
«Наш современник». Апрель 2020г. (большая простыня)
Евгения Декина.
«Ричард Докинз обозначил мем как широкое понятие, которое означает элементарную единицу любой информации, отсылающую человека к коллективной памяти. А коллективная память – резервуар, где хранятся отточенные временем мысли и программы поведения.
Раньше такую функцию выполняли поговорки – они запоминались благодаря яркой форме, но несли в себе сразу целый комплекс идей. И они считывались вербально, а современный мем основан на картинке с забавной подписью, и сейчас интернет-мемы представляют собой сжатые программы смыслов, которые очень быстро грузятся в наше сознание и поощряют к действию Американский философ и когнитивист Дэниел Деннет пишет, что эффект мемов усиливается за счет того, что они считываются не только на вербальном (логическом), но и визуальном (образном) уровне. Чем больше каналов восприятия вовлечено, тем мощнее эффект. Благодаря визуальной форме мемы попадают сразу на подсознательный, сублимативный уровень, минуя сознание.
Современные школьники почти не общаются словами, они пересылают друг другу смешные картинки и видео и говорят фразами оттуда, примерно как Эллочка-людоедка. Мои ученики как-то пожаловались мне на то, что они в принципе не могут говорить с родителями и старшим поколением. Между собой они общаются мемами, а когда они начинают объяснять смысл родителям, им приходится растолковывать сразу целый пласт информации. От этого непонимание растет и создается ощущение, что общаться со старшими бессмысленно в принципе. Отсюда проистекает следующая тенденция.
Это поколение готово ругаться в интернете по поводу того, что котиков не разрешают брать в салон самолета, готово отказаться от пластиковой посуды, потому что она загрязняет окружающую среду, готово выйти на митинг по поводу подтасовок на выборах, но бороться за конкретного кандидата это поколение уже не выйдет. Политическая система дискредитировала себя в принципе, она больше не интересна. А так как со старшим поколением говорить бессмысленно, попыток разобраться в политике молодое поколение тоже не предпринимает.
Еще важная тенденция. Исчезла интеллектуальная ценность знания – есть интернет, и факт всегда можно загуглить, а потому произведение искусства утрачивает познавательный компонент. Раньше автору важно было быть эрудитом, выстраивать сложные метафоры, использовать аллюзии и реминисценции, позволяющие вписать произведение в традицию или обозначить полемические взаимосвязи. Современный автор не использует НИЧЕГО. Эпиграфами он берет строчки из популярных песен, а главы называет фразами из мемов. В этом не было бы ничего страшного, если бы это было принципиальное отталкивание от культуры прошлого, попытка сделать наоборот, идти другим путем, но это просто игнорирование. Это новое начало. С нуля.
Новое поколение – позитивисты, они не любят расстраиваться, не хотят думать о плохом, считают, что если ты настроен негативно, то это притянет в твою жизнь дурные события. Но их позитивное – это не тяжкая попытка найти свет в темных сторонах жизни или путем проб и ошибок выйти из травмирующей ситуации, нет. Это очередной игнор.
Они просто переключаются на другое. Например, на просмотр забавного контента, и глубокого осмысления реальности от автора этого контента не требуется. Плохо ли это для литературы? Да. Потому что это не просто форматное требование – это определенная отупляющая идеология.
При этом массовая культура, которая теперь базируется на основах теории восприятия и психологических разработках, достигла очень высокого уровня технического развития. Она с помощью мелькания цвета и перепадов звука на животном уровне способна удерживать внимание воспринимающего сколь угодно долго. Вместе с тем, ориентированная целиком на развлекательность, она утратила всяческую смысловую обязательность. В этих условиях исчезнет социальная и психологическая составляющая, исчерпается интерес к человеку, уйдет интеллектуальная наполненность, креативность и собственные идеи. А что останется?»

---

Журнал "Наш современник" №4 2020 год. Современная литература (и публицистика).
Поскольку толстые литературные журналы не входят в мой круг чтения, то я обычно о них даже и не думаю... Разве что случайно попадется... (как, например, когда в библиотеке мне предложили просто глянуть номер одного такого журнал. Я глянула и после этого еще прочитала несколько номеров... ) Вот конкретно про этот номер журнала "Наш современник" я прочитала в "Литературной газете", чтение которой вообще меня побуждает расширять свои литературные горизонты и увеличивать читательские планы. В общем, про этот номер там было упомянуто, что он тематический, посвящен геологам... поэтому здесь публикуется специальная подборка - их стихи, рассказы, мемуары, все такое. Мне стало интересно. Взяла номер в библиотеке, благо там есть.
Ну и что тут сказать - действительно, прочитала с большим интересом. Не скажу, что это прямо шедевры литературы (ну, не будучи профессиональным критиком и литературоведом... но все же подозреваю, что так оно и есть... ), но читается легко и очень приятно. Дело в том, я думаю, что люди привыкли в своей профессии к конкретике и пишут так же - все очень конкретно! Весомо, грубо, зримо, как говорится... да. Меня это очень радует. Я люблю такой подход. Меня как раз раздражает какое-нибудь разливание воды и плетение словес и образов - пусть ни о чем, зато красиво. А тут все в реальности, которую прямо можно ощутить - вот тайга, вот сопки, вот такая-то порода, вот такой-то фронт работ. И т.д. Все довольно ровно и где-то на одном уровне - не могу персонально выделить... Хотя вот - запомнился рассказ "Валя" Юрия Потапова. Но не по причине, опять же, литературных красот - а что сама описываемая ситуация очень пронзительная (начальник экспедиции проявил исключительную халатность и наплевательское отношение к людям, запил и не организовал возвращение в лагерь разведывательных партий после истечения срока работ, в результате чего люди остались в глухой тайге без припасов и чуть не погибли).
Ну и - отдельно надо сказать - тут еще помещены и историко-документальные материалы. Очерки об истории открытия каких-то редких месторождений. Или о работе геологов во время войны (составление военных карт) - очень познавательно.
Но вообще, эти тематические материалы, геологическая подборка, в номере журнала занимает только где-то примерно половину. Кроме этого помещены и просто рассказы-стихи-публицистика. Тоже почитала. Тоже интересно. Лично мне больше всего понравилась подборка небольших рассказиков (миниатюр) Андрея Антипина "Живые листья". Там как бы рисуются картинки из жизни сибирской деревни, эпизоды быта, размышления автора о жизни, все такое. Атмосферно.
Вообще говоря, конечно, надо и толстые литературные журналы читать. Держать, так сказать, руку на пульсе современного литературного процесса... Тем более, если можно их брать в библиотеке! Но времени же уже на все не хватает, эх!

Лев Кичигин: «Профессионально советские геологи были готовы работать где угодно не только в своей стране, но и в любом другом месте на земле, во всем мире. Они и работали везде – в Африке, в Азии, в Южной Америке. Если бы СССР не исчез, то первым на Марсе был бы, конечно, советский геолог».

«Письменное творчество близко геологу. Дело не в особом складе души, как иногда можно услышать. Геолог всю жизнь пишет, в поле и на камералке. Продуктом его труда обычно является отчет о результатах работ. Когда-то, в довоенный период, отчет был тоненькой, плохо оформленной книжицей с примитивными рукодельными графическими приложениями. В 70-80-е годы отчеты превратились в многотомные произведения с множеством прекрасно исполненных карт. Эти творения стоили большого труда и творческого напряжения. Приходилось изрядно попотеть, излагая свои мысли и соображения. Есть люди, от природы способные гладко писать. Большинству из нас приходилось учиться. После второго-третьего отчета даже тугодум худо-бедно овладевает изложением материала, набивает руку. После нескольких отчетов геолог начинает видеть в себе корифея слова и морально готов заняться литературной прозой, а то и стихами».

«Образ жизни был, можно сказать, походно-полевой. Об оседлости не думали, быт не был устроен, о нем мало заботились. Между жизнью «в поле» и дома было мало разницы, и нравы «таежной демократии» пропитывали все бытие геологических анклавов. «Поле» всех уравнивает: начальников и подчиненных, инженеров и рабочих. Все в одинаковых спецовках и кирзовых сапогах, спят в одних палатках, едят из одного котла, делят последнюю папиросину-беломорину. Все у одного костра, песни общие, гитара звучит для всех. Все это в единении с природой, которая тоже одна на всех, которая является почти домом. Это и называется романтикой».

«Только геологу мог прийти в голову поэтический образ буровой скважины, как бутылки дорогого вина».

Юрий Михайлов: «Мне ухо щекочет пырей, и трется о щеку ромашка. Чудесна любая букашка, когда я – с землею моей. Мне с ней довелось пережить жестокость, бессилье и жажду… Вину свою понял однажды: преступно наивными быть…»

Александр Наталенко: «Мы все получили от жизни маршрут. Порою он был так извилист и крут! И каверз хватало на длинном пути, не все мы с маршрута вернуться смогли».

Виталий Федореев: «Я много раз убеждался, что охотники, оленеводы, люди, проводящие на природе много времени, не разжигают больших костров. Небольшой костерок, способный закипятить чайник или котелок, дающий вечером немного света, - такой костерок тлеющих красных углей и греет и сближает сидящих. Большие костры – это костры туристов».

Ярослав Васильев: «Так светло, словно Господь смотрит с неба. И такие снега, как будто Россия невеста, которая любит Христа».

«И в этом есть достоинство страны, что расстоянья тоже служат службу, и мелочи не видны, не важны, а расставание – лишь укрепляет дружбу».

Виталий Пятницкий: «Нам в жизни повезло, нам довелось встречаться с рассветом, с тишиной, с туманом у реки…»

Юрий Потапов: «Битюг обещал вывезти их не позднее 10 сентября. Началось ожидание. Томительное, тягучее, тревожное. Я сам неоднократно подолгу ждал вертолета: и пять, и десять, и однажды тридцать дней после контрольного срока. Сразу приходят мысли, что началась война (связи, естественно, не было), и все вертолеты мобилизованы».

Александр Смышляев: «Почему надо было искать именно олово? Да потому что олово – металл войны, консервная банка. Месторождений олова мало на Земле, в Советском Союзе их тогда практически не было. Поэтому искали повсюду, искали интенсивно».

Альберт Лиханов: «Скоро, совсем скоро не останется на белом свете людей, которые бы помнили войну, знали горькое время голодух, похоронок, безутешных слез. А еще скорее покидают землю те, кто не просто помнил то горестное время, а стрелял во врага, был ранен, например, и все-таки выжил, поправился, и прожил еще одну жизнь – мирную – но ведь и у нее, этой мирной жизни есть предел. Что мы будем делать, когда покинет землю последний солдат той великой войны? И как станем жить, когда ее покинет последний ее малыш, - не солдат, не взрослый, а просто тот, кто видел ее, кто запомнил ее подробности, детали, лица…»

«Можно ли забыть свои игрушки? Забыть можно многое. А игрушки забыть нельзя. Вырастая, человек может рассмеяться над собой и в слишком уж свой самоуверенный час выбросить их, полагая, что вырос из своих игрушек. Выбросить-то может, а забыть – никогда».

Николай Зиновьев: «Все в мире заняты делами. Какое множество судеб! Кто камни делает хлебами, кто в камни превращает хлеб. Найдите дело мне, поэту: лишь я один – ни то ни сё. Сижу, верчу в руках планету, где происходит это все».

Андрей Антипин: «Пошел в первый класс – как раз упразднили правило, и родину стали писать с маленькой буквы. Да и Родины – той, с большой буквы – не стало. Осталась только в «Букваре» и прописных тетрадях. А вскоре ее и оттуда – взашей… И все-таки мы успели поучиться по этим букварям! Все же первые свои слова выводили по старым прописям, в которых есть красная строка и есть Родина – и она с большой буквы. И эту-то большую в нас не отменить».

«Писатели. Великие – как деревья во бору: в бурю шумят, скрипят, качаются, соприкасаясь вершинами часто – бодая друг друга, да так, что только сучья летят… Но никогда не сплетаются и не захлестываются! А заурядные – как трава на лугу: ветер дунул – и полегли, и сплелись-спутались, и попробуй угадать, кто где по отдельности».

«Лыжня, как волшебная игла, прошивала перелесок за перелеском, пока не соштопала эти осиновые и березовые лоскуты в сплошную тайгу, где смертный человек теряется совершенно, становясь не значительней сломанной кедровой лапы или заснеженного пня».

«Ничего не меняется под этим вечным небом, на этой вечной земле. Только мы – идем, идем и однажды – проходим, как этот снег. И вот нас уже нет. Нас уже забыли. Лишь собаки смотрят сквозь изгородь туда, где мы еще недавно шли, и нюхают воздух, и знают, что хотя нас уже нет, но ушли мы еще недалеко».

Диана Кан: «Казалось бы, по золоту ступаем, еще в тоске не плачут небеса. Но журавли уже собрались в стаю, мол, и синиц вам хватит за глаза».

Александр Смолко: «По сложившемуся в обществе мнению, историю делает властная элита нации. Остальная, наиболее многочисленная часть нации при этом «безмолствует». На первый взгляд, это действительно так. Но элита делает историю с помощью инструмента под названием человек, который в массе образует нацию. Насколько умело элита владеет этим инструментом, определяет ход истории и жизнь нации. Институт государства и правящая элита исторически возникли не для того, чтобы обеспечить элите сладкую жизнь, а для того, чтобы государство руками элиты наилучшим образом сохраняло жизнь нации».

Евгения Декина: «Мы незаметно для себя начинаем воспринимать мир иначе. Кажется, что это какие-то микроскопические изменения, но представьте себе, что раньше автору, который хочет внести изменения в текст, приходилось перепечатывать всю страницу заново, а потом появился компьютер и кнопка отмены. Раньше перед тем, как перепечатать, автор перепроверял текст, думал, что еще можно улучшить, чтобы не пришлось снова переделывать. Страница воспринималась как свершившийся акт. Теперь ты можешь все отменить. Отменить знак, букву, действие, вернуться к вчерашнему варианту. Ничто не конечно, и все может оказаться пробным вариантом. Мир становится приблизительнее. Грамотным можно не быть – автоматическая программа проверки грамотности сделает все за тебя. Мы стали думать меньше, мы перестали взвешивать. Технологии продвинулись еще дальше – появились голосовые расшифровщики, и можно надиктовать, а потом проверить грамотность программой. Автору остается только мыслить. Но. И это оказывается не предел. Созданы программы, способные сами создавать художественные тексты… И писателю будущего придется уже отвечать не на вопрос о том, зачем я пишу, а на вопрос: чем я лучше компьютера? Что я могу сделать в культуре, чего не может сделать он?»

@темы: Книги