Читательский дневник

Г.Э.Дьюдени. 520 головоломок.
«Составление и решение головоломок было для Дьюдени не просто профессией, но и призванием, делом жизни. Как-то раз, просматривая газеты, Дьюдени наткнулся на шифрованное послание, в котором некий человек уговаривал юную девушку встретиться с ним тайком от родителей. Раскрыв шифр, Дьюдени поместил в той же газете, на том же месте шифрованное предостережение: «Не доверяйте ему. Он замышляет недоброе. Доброжелатель». Вскоре появился ответ: девушка благодарила за своевременно поданный совет.
Юмор и быстрота реакции не изменяли Дьюдени даже в затруднительных ситуациях. Так, споткнувшись во время прогулки о поводок своей собаки, которая носила странную, явно с математическим привкусом кличку Случай, и сломав себе руку, Дьюдени заметил: «Случай приводит к последствиям, которые нам не дано предвидеть заранее».

К.Пьянкова. Тень за спиной.
«- Зачем вам вздумалось приходить ко мне? – спросила я у лорда Лилэна, продолжая идти. – Разве нельзя было переговорить в участке?
Охота же этому типу было являться ко мне домой? И ведь не погнушался придти к презираемой полицейской.
- Так я лишил вас шанса отговориться срочными делами, - не скрывая насмешки откликнулся эльф. – И все ваше время принадлежит исключительно мне.
Хорошо, что я шла впереди, и у лорда Лилэна не было шанса разглядеть кровожадное выражение на моем лице. Если уж он сам явился, то я собиралась оставить эльфу незабываемые впечатления от моего семейного гнезда.
- Мое время принадлежит только мне самой.
- Не стоит вести себя таким образом, юная леди…
Думаю, эльф собирался сказать что-то еще, но резко смолк. Мы как раз дошли до гостиной, и я открыла дверь. В тусклом свете уличного фонаря висящее на люстре тело выглядело особенно впечатляюще.
Прабабка Магдалина, если верить семейным легендам, любила эффектные сцены. Поэтому и решила свести счеты с жизнью так, чтобы родным долго не удалось забыть увиденное. И временами дом вспоминал о том давнем происшествии.
Лорд Лилэн как завороженный смотрел на раскачивающееся на люстре тело и молчал. Очевидно, быстро подобрать слова в такой ситуации сложно, даже если ты прожил на свете больше ста лет.
- Не обращайте внимания, - с деланым равнодушием произнесла я. – Входите.
Я включила свет. Тело повешенной исчезло, а вот тень от него на стене – нет».

---

Анна Безбрежная "Амулет ведьмы". Фэнтези... со слегка детективным уклоном... Любовный роман.
Сюжет: девушка Марика хотела поступить в магическую академию, но провалила экзамены... поэтому она решила обучаться самостоятельно, а тем временем устроиться на работу. Устроилась она секретарем в инквизицию, где вообще-то ведьм не любят и следят за ними, чтобы не было преступной деятельности. Но верховный инквизитор оказался роковым и сексуальным... так что Марика старается изо всех сил. Но она постоянно влипает в какие-то истории...
Книжка очень сильно смахивает на янг-эдалт... Но я решила почитать чисто из любопытства. Оказалось нечто такое крайне слабое... Собственно, меня так и предупреждали - в смысле, видела массу прохладных отзывов, так что чего уж там. Просто подумалось, что сюжет - в описании - выглядит вполне интересным. Ну, так-то он, конечно, интересный, то есть, обычный для ромфанта, есть где развернуться. Но у автора это получилось не очень.
ГГ - дура. Она же еще и Мэри-Сью... Это ужасно раздражает. То есть ГГ всю дорогу творит какие-то невообразимые глупости, и по всем правилам ей должно за них серьезно прилететь... но по воле автора она постоянно выходит сухой из воды. Все только вокруг нее бегают, вытаскивают из неприятностей, спасают, оберегают - и вдобавок еще умиляются... При этих условиях роковой и сексуальный уже по умолчанию выглядит не очень - ну, какой из него может быть герой любовного романа, если он без ума от натуральной идиотки... Но мало этого - по воле автора он и сам по себе умом не блещет. То есть, автор как бы подает его как такого самого крутого и самого страшного мага в этой их самой крутой и страшной инквизиции... гроза ведьм, и все такое. И при этом с первых же страниц что? Дура Марика приходит устраиваться на работу - пропустим тот момент, что он ее выбрал, потому что впечатлился мини-юбкой - но у него в этот момент в расследовании дело, там, видите ли, пропал человек, подозревают ведьму, а вся инквизиция во главе с верховным инквизитором сбилась с ног и прямо не знает, в какую сторону двигаться! И вот он вдруг вздумал у девицы с улицы (но в мини-юбке!) спросить, что она думает по этому поводу, а та сказала - а, ну она, наверно, его превратила в козла! И тут сразу у него сверкнуло в глазах, он резко заторопился и т.д. Серьезно?? То есть, эта страшная инквизиция специально создана, чтобы контролировать ведьм, давно этим занимаются - и при этом они не знают о ведьмах таких элементарных вещей, которые известны даже умственно отсталой девице, которая не в состоянии сдать вступительные экзамены...
Не, не пойдет.

@темы: Книги

---

Картинкофлуд

Одну простую сказку, а может, и не сказку, а может, непростую хотим вам рассказать... Ее мы помним с детства, а может, и не с детства, а может, и не помним, а будем вспоминать… Мда.
Вот в точности это самое и произошло, когда мне вдруг вздумалось запросить у Кандински картинки на предмет – «Лиса и колобок». Я уже предвкушала кучу интересных версий… И тут вдруг оказалось, что Кандински не знает сказку про колобка! То есть, я пробовала и так, и этак – если лису он еще соглашается изображать, то насчет колобка – в полном пролете. Это у него получается либо заяц, либо мышь, либо невнятная хрень… и все страшные… После долгих терзаний удалось добиться чего-то более-менее похожего – но это был чисто рисунок чего-то желтого, круглого – типа смайлика. Это меня никак не устраивало.
Но я все же решила заходить издалека, и задала запрос – «Лиса и хлебобулочное изделие круглой формы». Это уже от отчаяния. Но тут Кандински наконец начал выдавать варианты. В общем, совместными усилиями мы с Кандински пришли к такой интерпретации – Лиса слопала колобка не просто так, а культурно и цивилизованно! Она на него в лесу охотилась, изловила, а потом приготовила из него эти самые хлебобулочные изделия… Книга о вкусной и здоровой пище, в общем. 30 рецептов приготовления колобка.

@темы: Заносит

---

Из телеграма -

---

Ежедневная музыка.

---

Читательский дневник

Поэзия испанского Возрождения.
Лопе де Вега.

Этот мир, должно быть, стеклянный,
Он надтреснут, и в час урочный
На осколки он разлетится,
Потому что стекло непрочно.

Нам порой говорит рассудок,
Что и мы уцелеем едва ли:
Картой меньше – и мы внакладе,
Картой больше – опять проиграли!

Говорят, что правда на небо
Вознеслась из нашей юдоли, -
Постарались люди на совесть,
Чтоб она не вернулась боле.

Л.Сидоров. Северный страж
«Лес неожиданно стал реже. Вдалеке между стволами показались крошечные домики.
- Ну наконец-то!
Воспрянув духом, рванул к жилью. Добежав до первого дома, озадаченно остановился.
- Ерунда какая-то…
То, что издали впотьмах принял за строения, вблизи мало напоминало нормальный дом. Скорее гротескные домики на детской площадке. Только давным-давно заброшенной. Покрытые мхом крыши и трухлявые старые бревна покоились на высоких еловых пеньках. Словно кто-то очень заботился, чтобы хлипкое строение не касалось земли.
Обойдя домик, подошел к низенькому входу и заглянул внутрь. В полумраке виднелась груда тряпья. Поколебавшись, снял рюкзак и с трудом протиснулся в узкий проем. Нашарил мобильник и включил подсветку. В тусклом свете из тряпья показался человеческий череп.
- Тьфу ты, черт! – испуганно отпрянул Алексей
Устыдившись неожиданного малодушия, взял себя в руки. Стыдно. Врач называется. Шарахнулся, как будто привидение увидел. Видели бы такую реакцию преподаватели, отчислили бы в два счета. И правильно. Подумаешь, скелет и скелет.
Да, дела… Это что же, такое местное кладбище, что ли? Вот занесло… И что делать? Ночь уже на дворе… Поежившись, нерешительно оглянулся на выход. Непроглядная тьма показалась зловещей. Снова вылезать в дождь и впотьмах искать укрытия? И волки опять же. Судя по ночной многоголосице, в случае чего патронов точно на всех не хватит. Брр… Нет уж. Лучше здесь. Женщине явно все равно, а тут хоть какая-то крыша над головой. И хоть чуть теплее».

---

Просто телеграмное...



(не наклевывается ли у меня опять какая-нибудь акция, типа - ежедневный телеграмный юмор? )

---

Ежедневная музыка.

---

Читательский дневник

Станислав Ежи Лец.
«И молчание является одной из форм творчества. Если оно обрамлено двумя творениями».
***
«Нужно, чтобы в крови было отвращение к ее пролитию».
***
Ах, если бы неиспользованное время можно было откладывать на потом!»
***
«Из недосказанностей возникла литература».
***
«Чем уничтожить силу притяжения? Привычкой».
***
«Наматывайте жизнь на катушку памяти».
***
«Когда рушится мост, оба берега живут себе дальше».
***
«Кто учится жизни, пусть будет готов к вопросам из другой области».
***
«Предпочитаю сказки из области прошедшего сказкам из области грядущего».
***
«О, если бы на собственные риторические вопросы я мог бы ответить хотя бы на троечку с минусом!»
***
«Мы учимся. Может быть, после смерти из нас прорастет древо познания добра и зла?»
***
«Похитители людей караются. А похитители масс?»
***
«От оппозиции можно вылечиться».
***
«Как же не быть оптимистом, когда вокруг столько идиотов, которым прекрасно живется, и которые слывут умными, способными, талантливыми?»
***
«Надежда – мать глупых, что, однако, не мешает ей быть очаровательной любовницей отважных».
***
«Тем же самым мозгом и думать, и верить?»
***
«Если Господь вездесущ, то каждая дорога должна вести к нему».
***
«Между Сциллой и Харибдой остерегайся еще и себя».

К.Стрельникова. Дикая и опасная.
«- С тобой остаться, Соня? – спросил дядя Миша, высадив меня у подъезда. – Глупостей не наделаешь?
- А? – я очнулась и непонимающе уставилась на него. – Дядь, ты чего? Мне еще искать тех ублюдков, что маму с папой грохнули. – Перед глазами снова все поплыло, слезы покатились по щекам.
- Следователи пусть ищут, - дядя нахмурился. – Тебе учиться надо. Денег подкидывать буду, с работой не торопись пока. Может, чего придумаю.
- Я найду, - тихо повторила я. – Полиция может до скончания веков копаться с этим делом…
- Ладно, - вздохнул дядя. – Похоронами займусь, ты отдохни пока.
Я вышла, а он уехал. Поднимаясь на третий этаж, отстраненно думала, что теперь делать с трешкой, доставшейся мне в пользование… За этими мыслями поднялась на свой этаж и замерла, уставившись на торчащий в двери сложенный листок бумаги. Выдернула, развернула. «Ты следующая, тварь!» Опа. Страха не было, вместо него появился нездоровый азарт: я поднесла листок к носу, словно надеясь что-то унюхать. Пальцы легко пробежались по надписи и… подушечки кольнуло странное ощущение. Перед глазами замелькали образы, Федькина ухмыляющаяся рожа. Потом словно кто-то на паузу нажал, память услужливо подбросила картинку пару раз виденного мной папаши сдохшего ублюдка. Ага-а-а… Пальцам стало тепло, и я откуда-то поняла, что вычислила автора записки. Папочка Федьки, значит, считавший меня виноватой в смерти его сына».

---

Елена Петрова "Проклятое везение" и "Проклятое везение. Таурин". Дилогия. Сразу за две книги. Фантастика, приключения. (и даже не любовный роман! хотя издано и в ромфантовской серии)
Сюжет: девушка Женя жила обычной жизнью... как вдруг ее похитили инопланетяне. Оказалось, что в космосе существуют разные развитые цивилизации, но земляне об этом не в курсе, потому что вокруг них объявлен карантин. А Женю похитили космические пираты, по заказу работорговцев... Тут опять же выяснилось страшное - на некой планете существует запретный темный ритуал, в ходе которого дряхлые богачи могут обменяться телами с молодыми красивыми юношами и девушками и продолжать жить в свое удовольствие. Женю и подобрали по определенному заказу - под типаж внешности. Но в ходе жуткого ритуала произошел сбой - как, опять же, потом выяснилось, потому что гнездо преступников накрыли силы галактической безопасности - и в результате Женя утратила свое тело, но вселилась не в запланированный полутруп, а в своего соседа по цепочке - такого же похищенного инопланетного мальчика! В общей суматохе ей удалось бежать... Так начались приключения землянки, внезапно ставшей ребенком мужского пола, на просторах галактики...
Автора я прекрасно помню - это было еще на заре, можно сказать, ромфанта - знаменитая "Лейна", которая тогда произвела большую шумиху... Да уж... поразительно, какой путь прошел жанр за это время. И авторы, и их тексты, и читатели тоже. Ну, лично мне "Лейна" активно не понравилась - я ее читала исключительно как трэш. Нет, правда, это было настолько бредово... Кровь из глаз и дым из ушей, мда. Естественно, ничего больше у автора я читать не планировала. Но тут увидела в библиотеке эту дилогию... аннотация завлекала - все-таки не каждый день у нас встречаются книги, где ГГ меняет пол. Интересно.
И как ни странно - мне все понравилось! Книжка затянула буквально с первых страниц - острая завязка, динамика... Все происходит молниеносно... ГГ, конечно, по-прежнему мэрисьюшна - и сама по себе, со своими личностными качествами, волей и целеустремленностью, все такое - и еще при этом самом запрещенном обряде получила тело представителя редкой космической расы, обладающей множеством паранормальных способностей. Ну, что поделать, законы жанра... В любом случае, по сравнению с Лейной - просто небо и земля.
А во второй книге и вовсе вдруг началась академка - ну просто мой любимый цвет, мой любимый размер... Время пролетело незаметно. В финале автор, будто спохватившись, таки добавила нечто похожее на любовную линию, но это было настолько схематично... выглядело чисто как отписка, дань условностям. Так что все равно это просто приключенческая книжка - что и к лучшему. Финал, кстати, тоже оказался на высоте - нет, все, конечно, было ожидаемо... но вышло хорошо. Супер. очень приятно, что автор, оказывается, может писать захватывающие книги.

@темы: Книги

---

Картинкофлуд

Для фанатов любовных романов. (много)
Д.Стааль, К.Крааш «Любовь и прочие яды».
«Я повернулась к нему и засмотрелась – ведь снежинки серебрили его потрясающие черные волосы, придавая парню солидности… а мужественный профиль в свете фонарей…»
Ну, Кандински наделал мне много вариантов… хотя, в принципе, тут всего несколько типов в разных вариациях… Но из жадности все потащила.

---

Просто из телеграма -

---

Ежедневная музыка.

---

Читательский дневник

П.Неруда. Молчание – не золото.

В лавчонке этой я купил бы руки взамен моих –
Мои поизносились.

Когда бы я сумел на склоне лет все заново начать, тачать, ворочать,
Когда бы смог продолжить путь – продлиться!
Хочу я заново потрогать мир, тела, колокола, стволы и корни,
Родиться в новых пальцах и ногтях,
Но главное – рубить, строгать, ковать
И строить акведуки, мастерские,
Пахать, пока земля за тяжкий труд
Не наградит нас орденами глины –
За нашу скромную земную вечность.
***

Я, выросший в древесной толще,
О многом мог бы рассказать.
Но я познал, произрастая,
Такую тишину, что должен
Об очень многом помолчать –
Об этом знают лишь растенья,
Их счастье лишь в одном – расти,
Стремленье их – быть подревесней,
Их дело – стать как можно чище,
В их жилах золотое время
Струится вверх по зову неба –
Пока не станет апельсином.

С.Лукьяненко. Гаджет.
«Хороший пилот не считает свой корабль всего лишь механизмом. Выскальзывая из пилотажного пространства, отдавая команды на остановку двигателей и переходе на режим швартовки, Алекс еще успел почувствовать отголосок эмоций своего корабля. Тоска и ревность. Жалобная обида собаки, чей хозяин ласкает чужого пса.
Космические корабли никогда не снабжали полноценным искусственным интеллектом. Слишком много трагедий случалось из-за кораблей, по-настоящему любивших своих пилотов и свой экипаж. Слишком много возникало любовных треугольников и четырехугольников, слишком много безумной ревности, ссор, обид, скандалов и истерик. Все это было бы очень смешно, если бы не приводило к смерти – к пилотам, палящим друг в друга из табельных пистолетов, к кораблям, ныряющим в фотосферу звезды из-за неразделенной любви.
Но даже тот урезанный искусственный интеллект, которым обладало «Зеркало-2», был способен любить и страдать. Говоря откровенно, разум, не способный любить и страдать, разумом не является.
«Жди, я вернусь», - прошептал Алекс своему кораблю. И испытал мучительную боль человека, целующего некогда любимую жену перед встречей с любовницей. Ко всем проблемам, стоящим перед ними, добавилась еще одна. Он полюбил «Серебряную Розу». Полюбил так, как способен полюбить корабль только пилот».

---

Из телеграма - для аутотренинга -

---

Ежедневная музыка.

---

Читательский дневник

К.С.Хенн. Служба доставки книг.
«Шаши было очень любопытно познакомиться с монахиней. Она хотела бы знать, едят ли они что-нибудь кроме просфор, носят ли под чепцом волосы (и какой они обыкновенно длины) и существуют ли специальные пижамы для монашек. Вопрос о том, обязательно ли все должно быть вымыто святой водой, она решила приберечь. Но еще один так и вертелся на языке.
- А это правда, что тебе нельзя выходить замуж, если ты монахиня?
- Я уже замужем.
- Ого! А Бог об этом знает?
Амариллис засмеялась.
- Бог и есть мой жених.
- Значит, твой жених живет совсем далеко.
- Почему же? Небеса прямо над нами.
- Да, само собой. Но ведь ты не умеешь летать. - Она взглянула на обитель Амариллис. – Или все-таки?..
- Я никогда не пробовала.
- Стоит попробовать. Если ты невеста Бога, ему ведь хотелось бы, чтобы ты была рядом с ним.
- Все монахини – его невесты.
- Я думала, у человека может быть только одна жена. – Потом Шаша кивнула, потому что поняла. – Он же Бог. Конечно же, ему не обязательно придерживаться своих же правил.
От таких слов сестра Амариллис потеряла дар речи».

В.Воронцова. Практикующий. Сделка с вороном.
«Поправив круглые очочки в толстой оправе, Лев Константинович сел за преподавательский стол и потребовал у Кручиловой журнал посещений. Стараясь пропускать мимо ушей его противный дребезжащий голос, называющий фамилии, я видела, как он отмечает присутствующих в своей ведомости.
- Петров?
- Болеет, - стандартно ответила Ленка.
- Воспалением хитрости? – фыркнул Щебин. – Передайте юноше, что у него всего две явки за семестр, и я не допущу его к экзамену без сдачи хотя бы восьми работ из десяти.
Да уж, не повезло Ваське. Я мысленно подсчитала свои собственные сданные работы и посещения. Вроде бы на допуск наскребалось.
- Самойлова?
- Отсутствует.
- Болеет?
- Отсутствует по семейным обстоя…
Почувствовав какую-то странную тревогу, я повернула голову к окну. К нему стремительно приближалось что-то черное и… Я вскрикнула, когда в стекло, прямо напротив моего лица, на полной скорости врезалась ворона. Всего мгновение черные глаза смотрели на меня с безумием, паникой и ужасом, а затем погасли. Птица рухнула на землю.
Кто-то вскочил со своих мест, раздалась еще пара вскриков, я же смотрела на кровавые брызги на стекле, чувствуя, как внутри все резко ухнуло куда-то вниз. Что это? Предзнаменование? Чье-то предупреждение? На каждый вопрос приходилось по удару сердца, во рту появился металлический привкус – разволновавшись, я обрезала язык об клык. Голова резко закружилась, виски пронзило раскаленной иглой. Ирка потянула меня за рукав, заставляя сесть. Надо же, до этого я не понимала, что оторвалась от стула.
- Дыши, просто дыши и думай о чем-то хорошем. Не смотри вокруг, у тебя глаза почти желтые, - прошептала Ругалова».

---

Новелла Матвеева "Избранное". Советская литература, поэзия.
По несчастливому стечению обстоятельств, у меня как-то в детстве не сложилось с автором... Дело в том, что Новелла Матвеева относилась - в каком-то роде - к бардам и авторской песне, вот этому вот всему... И пусть не так часто, как, скажем, Никитины, но все же появлялась на экранах телевизоров, на концертах каких-нибудь. Так что имя мне было знакомо. Но не сложилось! Как сейчас помню - какой-то концерт по телевизору, объявляют Новеллу Матвееву... и она принимается петь... про дырку в стене. Ну, вы знаете, - если кто интересовался авторской песней. Там что-то типа лирической баллады про женщину, которая оплакивает ушедшего возлюбленного и сначала испытывает теплые чувства к гвоздю, на который он повесил что-то из одежды, потом, с течением времени, гвоздь выпал, но ей было достаточно, что дырка осталась, потом дырка тоже затерлась, но ей было достаточно, что она знала, что дырка там была! Увы... может, это очень хорошая вещь, мне уже не оценить. В детстве я ее совершенно не в состоянии была понять и воспринять. Что за чушь - подумала я - и автор среди меня отправилась в черный список. С пометкой, что мне это не надо.
И за все это прошедшее время у меня даже вообще не возникало ни единой мысли о таком авторе - потому что, едва заслышав это имя, я сразу вспоминала - дырка в стене! Но тут мне попалась статья в "Литературной газете" (которая часто меня наводит на какие-то книги и каких-то авторов, вот, к слову сказать, с ее же наводки я познакомилась с Ю.Кузнецовым...), там очень интересно рассказывали про Новеллу Матвееву. По случаю какой-то знаменательной даты. И главное, приводили цитаты и фрагменты. Это меня заинтересовало. Проверила в нашей библиотеке - к счастью, там оказалась книга автора, из тех приятных толстых сборных томиков, которые выпускали в последние советские годы - очень они мне полюбились. Взяла почитать.
Ну и - это действительно оказалась прекрасная поэзия... Может, автор временами слишком упирает в классическую манеру - получается такая прихотливая узорная вязь... немного тяжеловато для восприятия, приходится прилагать усилия... чтобы почувствовать образ... Но главное, что он там есть. Очень красиво... Особенно стихи на, так сказать, корабельно-морскую тематику - может, тут что-то близкое к Гумилеву... ну, мне послышалось что-то общее. И, как оказалось, я все-таки с удовольствием слушала по крайней мере одну песню автора - хотя и не имела понятия, что это ее песня. "Какой большой ветер напал на наш остров..." Тоже барды пели.

И - еще порция цитат.

«Открывателя не гложет тень сомнений: в тайну вечности его вникает гений, но вникает ли и гений: для чего?»

«…А впрочем, выясняется в конце, что все подвалы наши – на эстраде. Все тайны, как посмотришь, - на лице. У нас и подсознание снаружи. Все просто: нам получше – вам похуже. Кот хочет сала, палки просит пес. Успех собрата мучит нас до слез. Но чтоб до истин этих доискаться, не стоит в преисподнюю спускаться!»

«Сколько ликов у льда! Он подобен, вертясь перед вами, отражению в ложке, в зрачке, в колесе, в самоваре. Но его отражения – сжатей, подавленней, глуше: будто издали, искоса в зеркало смотрятся души, подойти не решаясь и честно в стекло поглядеться».

«И плагиатор ценит тон любезности. Зови ж его не хищником словесности, а… сборщиком фольклора безымянного в среде поэтов мировой известности».

«Мудрец вопросы миру задает. Дурак ответы скорбные дает. (К тебе, глупец, как раз не обращались; ведь ты и есть причина всех невзгод!)»

«Скажи: нельзя ли быть и честным и живым? Трагический исход – неужто неминуем?»

«Есть, есть разрыв – ручаюсь головой! – меж сущностью и формой стиховой: от формы пляшешь, носишься, летаешь… От сути – ковыляешь, чуть живой…»

«Поэт не о себе скорбит. Как ни тяжка зависимость певца от черствого куска, стократ ему больней, что от куска зависят умы, характеры, народы и века».

«Когда заносчивость припишут вам лукаво, но и на равенство у вас отнимут право и каждой курице дозволят клюнуть вас, - ловите этот час и знайте: это – слава».

«Не верь, что постоянство приедается. Такая мысль ничем не подтверждается: когда ж успело б нам приесться качество, которое так редко попадается?»

«Поскольку в историческом потоке не вдруг поймешь, где доблести, где склоки, - давай не на историю молиться, а на ее отменные уроки!»

«Бесчинства объясняются войной. Зловредный нрав – природою дурной. И только честь ничем не объяснима. Но верить можно только ей одной».

«Поэт, пинающий собаку, божусь, не вступит с тигром в драку».

«Странно мечтать о блаженстве небесном, не ходив по земле пешеходом безвестным».

«Не видит, не слышит поселок, окуренный снами, что вырвались рощи, ушли из земной западни; деревья не здесь! – лишь подножья шершавые с нами, как письма о том, что к рассвету вернутся они. И наземь сойдут по ковру укороченной тени, улику – воздушную лестницу – спрячут. А жаль: их утро подменит; они возвратятся не теми, какими их видела ночь и небесная даль…»

«Блещет небо за облаками, как за сохнущими сетями – море…»

«Душистый горошек… Невидимых кошек прозрачные ушки в огне…»

«Любое художество – бой, читай: не бывает громов унисонных и молний, согласных с тобой».

«…Была ли щель, через которую могла пойти в другую сторону вода истории? Не знаю… Но часто вспоминаю… того, чьи странствия чудесные, слова прямые, мысли честные показывают непреложно, что людям быть людьми – возможно».

«В окнах стоит тишина – нежно, как в вазе вода…»

«Когда выходишь из кино в мерцанье вечера сырое, лишь краем глаза замечая, что землю снегом замело, то существуешь за двоих: и за себя, и за героя. Или совсем не существуешь – ни за себя, ни за него. Ознобом воздух напоен, тоской по Куперу и Грину… Кинематограф, как сова, тебе глядит упорно в спину».

«Как жаль, что Золушка теперь, когда на бал бежать ей нужно, уж не проходит через стены, а прошибает стены лбом!»

«Дурак-то он дурак, но – в собственную пользу!»

«Есть резон моему пристрастью и гончарному упоенью: если бьется посуда к счастью, то не бьется – к успокоению».

«Любой ценою избегают Севера пичуги. Если видят Север, то весною. Если зиму видят, то – на Юге… Есть неизъяснимая отрада в том, как, путешественники света, видят птицы только то, что надо: лето да весну, весну да лето. Не страшась ни океанов грозных, ни пустынь сухих, - они всегда ведь из обрывков весен кратких, розных вечную весну хотят составить!»

«Всяк зимует. Полземли пасует перед стужи идолом поганым. Только птицы всюду – за весною. Как толпа детей за балаганом…»

«Стонут вихри в дуплах… Мне вот-вот примнится, что садам привычно с якоря корней срываться еретично».

«Письмами чайки горят в камине заката… Парус мой, парус – нищенская заплатка! И море под нами шатко, и небо для нас – загадка, - лишь волны – за складкой складка – несут умолчания дна…»

«Прекрасна сила. Только не сама, а как служанка Сердца и Ума. Душа есть рыцарь,плоть – оруженосец. А не наоборот…»

«…А у чайки вскрик – не с одним наклоном: то ли в небо зов, то ли зов ко дну».

«Откуда мы взяли, что вещая жизни загадка сродни аппетиту? И выглядит лакомо, сладко? И надо ль быть гением, чтобы приметить незлобно: пред нами Земля. И явленье сие – не съедобно».

«Мало прошло по земле справедливых баталий: в черной отаре лишь несколько белых овец! Но и в приятнейших войнах, как мы подсчитали, все-таки самое славное время – конец».

«Глядеть на птицу в небе – и есть остановиться. Глядеть на птицу в небе – всегда глядеть с вокзала…»

«Комар запел одинокий, незримый – тонок и слаб, как завязанный бантиком воздух».

«И одуванчиков легионы – в прекрасный мир иллюминаторы золотые…»

«…Верю, что цветы, не найденные днем, в темное, по запаху – найдутся».

«Что за счастье, Ночь, в твоем саду всем чуть слышным и совсем неслышным!»

«Открыть – добро ли, зло ли – не могут те, кто злы: зло слишком близко им, а благо им – забавно».

«Лунное счастье на чьей стороне? Не знаю… Ведь нынешним детям Земли приходится жить при доступной Луне. А мы – недоступную видеть могли».

«Жизнь – цветок. Ей закон – аромат».

«…Как с перевязанной щекою истомленный человек, луна ущербная в небе крива».

«Заклинательница змей, отчего мне не нравится твое колдовство? Ты как будто что-то лепишь из змеиных тел; что ж ты слепишь? Я бы знать хотел! Вот усатая привстала змея, - ты слепи мне из нее соловья! Ах, не можешь? Так зачем надо заклинать то, что можно только проклинать?»

«…И как в передничке за прялкой сидеть не станет мореход, то не мечтай, что этот жалкий насест поэзия займет!»

«Ах, нам для странствий кругосветных не требуется ничего. Мечта наш парус надувает, сны – кормят нас и укрывают… ах, нам достаточно бывает воображенья одного».

«Века кружат в пространстве, пространство кружится в веках. Романтик может жить без странствий, но без мечты о них – никак!»

«Сделай песню, щемящую сладко, Муза – пчела полыни!»

«Я знаю, что можно не видя любить и невидимым жить. Но можно ли, в комнатах сидя, бродяжьему флагу служить?»

«Трудней, чем зарубки на сучьях, давать хитрецам имена: их лики меняются. Сущность их – та же во все времена».

«Вот я – зевака пейзажей! Порой восторженный, чаще дремотный… Я тут как тут. Ведь пейзаж без зеваки похож на ботинок без пары».

«…Не хочешь мне помочь в отваге и размахе, не суйся помогать мне в скромности и страхе, управлюсь без тебя!»

«Как много редкого на свете! И как мало обыкновенного! Глядеть так прямо страх… Ты помнишь, как в глазах у нас уже мелькало от уникального? Как путалось в ногах неповторимое? Притом, что нам с тобою от исключительного не было отбою! Валили, взяв разгон, к нам то единственные в роде, то из ряда вон выходящие… Свиненок с крыльями… Звезда во лбу козла… Избранничество есть заскок не одиночек, а необъятных толп несметного числа! В какой козявке не сидит наполеончик?! Кто не владыка сфер? Какой дурак не гений? Какой пошляк – не демон? Где просто человек? Должно быть, этот мир не из молекул сделан, а из заносчивостей всех, кому не лень…На равенство ни в жизнь дурак не согласится!»

«Ла-с. Только редкое нормально. Лишь нормальность по-настоящему редка на свете сем».

«…Изобретательную хищность никогда не путать с навыками тонкого труда, а сон сомлевших змей – с ленцою неуклюжей; есть твари, чей досуг землетрясенья хуже, в чьей грозной праздности – смерчей припляс…»

«Рифмы – крылья слов. Слова же – крылья действий».

«Как всадник, на скаку склоняясь, шапку ловит, я рифму выхвачу из хаоса вещей!»

«Простак, приметивший сквозь дырки быта вечность. – он-то и есть поэт!»

«Не спорю: никогда, конечно, сам не знаешь, куда тропа свернет, когда стихи слагаешь: уж так заведено, что с непредвиденным непостоянны узы, и где настигнут нас, а где покинут музы – нам ведать не дано».

«Как знать, куда меня дорога приведет: к бессмертным или же к Бессмертному Кощею».

«Кто сам не песня – тот обычно против песни…»

«В море ночи закат уносит облаков последнюю щепку. Странно! Ветер и свет на небе, а в саду и темно и тихо».

«Эх, да где же тебе догадаться, что не есть предметы богатства: кот на лестнице, шум деревьев, стихов наброски…»

«Понемножку я живу, всякой малости рада. Я владею подобием сада шириною с ладошку. А дале? Разве только уж рощи взгляда? Начинаются, простираются, не кончаются рощи взгляда моего…»

«…Спасибо злым людям! Напору злобы, дувшей нам в спину, злобы, гнавшей нас в гору – к мастерам!»

«Зима. Какие краски в эту пору хмурые! Какие серые и черные! Но… снегиря я вдруг увидела в окно: он звонко пел, не видя этой хмурости, - непослушанья красное пятно! Он был так ярок! Точно воин, раненный в бою со стужею – за честь весны!»

«Вот уж, кажется, десятки, - что там! – сотни тысяч раз слышали, что надо жизнью за поэзию платить! Да. За вечное везенье в сочинении стихов – жизнь отдайте без остатка…»

«Нам хочется чудес великих! Но откуда мы взяли, что не чудо хотя бы – этот лес? Хотя бы этот берег с ключами и камнями? Хотя бы этот снег с бегущими тенями? Хотя бы – человек?»

«Придет художник – правого спасет, неправый суд – на холст перенесет. Все гении сначала – адвокаты».

«К воспоминаниям зовет старая песнь меня…»

«Нет ненужной мечты, нет напрасного сна, и ничто не пройдет просто так. Души верят в свою бесконечность. Она, это вера – совсем не пустяк».

«Даль – всем помощник, каждому союзник. И зримая и скрытая в цене».

«Всплыла в своей скорлупке жемчужина с заоблачного дна; дитя луны, малютка в лунной шлюпке, большой луне была удивлена!»

«…В зимних дней однообразии все мысли крылись, все фантазии, как в белом цвете – все цвета».

«Навстречу мне – не помню, сколько раз, - вы подымали пару мрачных глаз, тяжелых и увесистых, как гири. В каком-то смысле вы штангистом были!»

«Как?! Вечно пальму первенства искать, а дивной пальмы равенства не знать?! По счастью, тем, кто трудится, плевать на всех «родившихся повелевать»; там, где они приказывать родятся, не всяк родился им повиноваться».

«Людская серость всех лютей стремится спятить. Допинг нужен ей. И факелам тем пуще дурни рады, чем суше в зной пороховые склады».

«Что за комиссия! Создатель! Что за мука быть честного отца примерными детьми!»

«То темно, то скучно взрослым было, «шумно», «душно», «поздно», «грязно», «тесно»… А у детства только два мерила: «интересно» и «неинтересно».

«Кто стихам подвержен, тем сначала низкую боязнь отбросить надо. Ни в простецких лясах, ни в изыске не обрящешь нужные слова, лишь в бесстрашной храбрости и риске обитает тайна божества».

«Мой друг, не доверяй поверхностному взгляду! И разницу как раз увидишь без труда меж отдыхом «сейчас» и отдыхом «всегда»!

«Детства золото неразменное! Лед, в который глядится Вселенная! Елка ростом с кометный хвост! Разве это не странно, не ново? И не лучше ль богатства земного снег – от совсем удаленных звезд летящий; снег – с еще не рожденных звезд?!»

«Время приходит в негодность, если рушится поочередность света и тени».

«Новое только тогда хорошо, когда оно лучше старого!»

@темы: Книги

---

Ежедневная музыка.

---

Читательский дневник

Новелла Матвеева.
Корабельный рай.

Пусть кораблям, погруженным на дно, сны о счастье не снятся:
Тяжко им так, что и к Судному дню им теперь не подняться!
Много моллюсков на них наросло, еще больше – печали.
Эй, не горюй! Уже то хорошо, что летели и мчали.

Пена с бушприта в четыре ручья кружевного стекала…
Как – в предрассветной свинцовости – кровь фонаря иссякала
Грозно! Но козни такой на борту океан не запомнит,
Чтобы фрегат быть собой перестал до того, как затонет.

Бледное облачко вдруг разрасталось, отстав от эмали
Штиля, - и призраки тьмы у матроса штурвал отымали…
Взрыв! Но ни страсти такой на борту, ни такого подвоха,
Чтоб галеон, до того как рассыплется, выглядел плохо.

Флинта и Моргана, впрок погружая их рожами в пену,
Море влекло и тащило; других выдвигало на сцену…
Кровью обрызганным грузом кромешные трюмы набиты
Были. И жертвы напрасно просили у неба защиты.

В чем же романтика? Может быть, в том, что чудовищных месив
Не осязали в себе бригантины, лишь главное взвесив?
Как бы ни смачно ругался впотьмах и ни сплевывал кто-то,
Так же высоко неслось очертанье высокого грота!

Есть у вещей Силуэт. Не должно в него лишнее вкрасться.
Кто очертанье унизит, тому и другое удастся.
Кто-то их палубы зря попирал, кто-то смерть их приблизил,
Но силуэтов летящих никто никогда не унизил.

Странные! Бог весть кому потакавшие в темных затеях!
Так никогда и не знавшие тех, кто летел на хребте их,
Спят. Но остался их контур в сердцах до последнего сгиба;
Мчащий, летящий на всех парусах! Непокорный. Спасибо!

Вот мне и снится, что время придет, и хотя затонули,
И, несмотря что, как нить золотую, не всю дотянули,
Не дотянули, прервали они свою песню о счастье –
Судного дня золотая труба их разбудит. Отчасти.

Призрачный ветер подымется, в темные щели задувши;
В рай корабельный взойдут кливера – их бессмертные души,
А корпуса только глубже огрузнут, осядут и канут.
Вот уж тогда-то их старые раны болеть перестанут!

Эй, не горюй, старина, что непросто им с якоря сняться!
Пусть кораблям, погруженным на дно, сны о счастье не снятся;
Пусть хоть и много моллюсков на них, хоть и много печали –
Жизнь их была уже тем весела, что летели и мчали…

А.Гудков. Сезон охоты.
« - Я уже вызвал вертушку, будет через пятнадцать минут, - обрадовал нас командир.
Спасенные ролевики сидели рядом с телом погибшего товарища. Девушка была в прострации, а вот парень сжимал кулаки и как-то беспомощно смотрел на нас.
- Вы отомстите за него?
- За что? – сухо спросил Алексей.
- Но… они же убили его!
- И дальше что? Думаешь, в этом мире это что-то значит?
- Но… - парень растерялся и посмотрел на Константина. – Он же сказал, что вы пришли спасти нас.
- Да, мы пришли спасти вас. Или забрать ваши тела, - любезно объяснил Коля. – А вы что думали? В сказку попали?
- Вы чего? – тихо спросил я.
- Да так. Пока вы на переговорах были, Алексей с лагерем связывался. Как ты думаешь, эти умники тут оказались? Случайно провалились? Хрен там, увидели портал и ломанулись в него всем бараньим стадом!
- Мы не знали…
- Чего вы не знали? Что в жизни все не так, как в книгах?
Коля зло сплюнул. Он и Алексей подняли тело погибшего ролевика и пошли дальше».