Сергей Мусаниф "Гвардия" и "Хроника третьего кризиса". Дилогия. Фантастический боевик, космическая опера... можно сказать.
Сюжет: далекое будущее, человечество распространилось и бороздит... и все такое. Существуют различные объединения планет - лиги, альянсы, союзы,федерации... Существуют развитые, обжитые планеты и планеты в процессе колонизации. Существуют границы известного космоса и загадочные места и артефакты, оставленные от древних исчезнувших цивилизаций. Среди всего этого существует Гвардия - это единая служба на всю Галактику, которая занимается всевозможными экзистенциальными опасностями - от галактических террористов до угрозы из глубин космоса. Гвардия имеет полномочия действовать повсюду. Правда, галактическим всевозможным властям это не особо нравится и в последнее время законодательно принято, что местные власти сами решают, обращаться ли к Гвардии за помощью... Гвардия располагается на закрытом космическом объекте, координаты которого держатся в тайне - потому что там расположен один из артефактов древних - прибор, позволяющий телепортировать гвардейцев в любую точку известной вселенной. В Гвардии работает ГГ, молодой оперативник Соболевский. То есть, раньше он работал в аналитиках, но мечтал об оперативной работе и добился перевода. В то же время и от прежних навыков отказаться не может, так что некоторым образом совмещает два направления. И вот так, среди обычных повседневных заданий и происшествий ему становится ясно, что над Гвардией нависла серьезная угроза - наметился внутренний раскол. В сплоченных рядах завелся какой-то крот, который ведет подрывную работу. И это при том, что внешние угрозы тоже обострились - многие в галактике, начиная с преступных синдикатов и суперкорпораций и заканчивая серьезными политическими игроками мечтают покончить с Гвардией, с ее независимостью и суперсредствами. А ведь помимо этого внезапно возникла угроза, сравнимая с инопланетным вторжением - ученые в ходе исследования одной из заброшенных древних колоний случайно активировали древний артефакт неизвестной космической расы, который уничтожил всю экспедицию. Скорее всего - из стазиса был выведен сохранившийся в живых представитель чуждой древней цивилизации, который скрылся и сейчас несет серьезную угрозу...
Знакомство с новым автором. Собственно, я давно уже поглядывала на книжки,но их так много, и я запуталась что они, откуда они... в смысле, одиночки или из каких-то циклов, и если так, то какой порядок... А тут наткнулась на эти книжки и уяснила, что, по крайней мере, это первая и вторая. Ну, по ходу чтения выяснилось, что вообще дилогия - чудно.
Все сразу пошло просто замечательно - бодро, энергично... динамично... что-то происходит, автор пишет ярко, дает живые образы персонажей... Боевые сцены, политические интриги, шпионские игры, детективные загадки, и все это в хорошем темпе - что еще можно пожелать... При таких условиях даже склонность автора временами запилить флэшбеки и интерлюдии меня не сильно раздражала... к тому же, это все потом скорее всего будет иметь значение по мере развития сюжета. Или подчеркнет какие-то моменты.
А вообще, конечно, с самого начала мне все это напомнило старые добрые времена - 90-е, я имею в виду, когда начался бурный приход в наше книгоиздание всевозможных грандов западной фантастики, которых до того у нас не знали... Прямо читаешь и вспоминаешь время золотое - старые астовские Координаты чудес, все такое... Вот автор описывает какой-то эпизод, скажем, в самом начале, когда ГГ с напарником отправляются на операцию под прикрытием брать террориста номер один - а уже всплывает узнавание - да это же Глен Кук! Или заходит речь о таинственных артефактах древних цивилизаций, разбросанных по всей вселенной - и опять вспышка - ну это в чистом виде Чарльз Шеффилд! или Джек Макдевит! И сразу так приятно на душе...
Короче говоря, знакомство прошло чрезвычайно успешно... хотя я по-прежнему не представляю, как автор пишет в антураже фэнтези. Ну, по крайней мере, еще одну космическую трилогию я себе уже подыскала.

@темы: Книги

---

Просто в телеграме -

---

В телеграме - в Питере живут нескучно...



фотограф А.Петросян.

---

Читательский дневник

Михаил Светлов.

Ты быстро шагаешь. Москва пред тобой
Осенними тучами дышит.
Но вот и редакция. Наперебой
Поэты читают и пишут.

Что, дескать, кто умер, заменим того,
Напрасно, мол, тучи нависли,
Что близко рабочее торжество…
Какие богатые мысли!

Оставив невыгодность прочих дорог
На светлом пути коммунизма
Они получают копейку за вздох
И рубль за строку оптимизма…

Пробившись сквозь дебри поэтов, вдвоем
Мы перед редактором стынем.
Ты сразу: «Стихотворенье мое
Годится к восьмой годовщине».

Но сзади тебя оборвали тотчас:
«Куда вы! Стихи наши лучше!
Они приготавливаются у нас
На всякий торжественный случай.

Красная Армия за восемь лет
Нагнала на нас вдохновенье…
Да здравствуют Либкнехт, и Губпрофсовет,
И прочие учрежденья!

Да здравствует это, да здравствует то!..»
И, поражен беспорядком,
Ты начал укутываться в пальто…

М.Уэллс. Коллапс системы.
«Я даже не понял, что произошло, пока не услышал приглушенный вопль. Я просмотрел видеозапись. Эйс резко повернулся и ненароком задел Секаи, столкнув ее с площадки.
Просто супер! Я поставил сериал на паузу и подключился к дрону-наблюдателю в стволе шахты. Картинку получить не удалось, но я считывал энергетический след от скафандра Секаи. Она ударилась об стену (бедняга) и упала на лопасть в корпусе экстрактора. Гравитация в шахте слабее, поэтому есть вероятность, что от удара она не… ага, вроде шевелится. Я выделил сигнал ее коммуникатору и услышал сиплое паническое дыхание. До того как лопасти начнут вращаться, а Секаи свалится и сгорит внутри коллекторов, оставалось девяносто секунд.
Казалось бы, разбираться с такими ситуациями – моя работа. Но нет, в мои обязанности входит: не допустить, чтобы работники разворовали имущество компании – от инструментов до одноразовых салфеток из столовой; не допустить, чтобы работники нанесли увечья и/или убили руководство, как бы заманчиво это ни выглядело; не допустить намеренного причинения работниками вреда друг другу, что может снизить производительность труда. Поэтому в ответ на мой сигнал система жилмодуля велела мне оставаться на месте.
Шахтой руководили жадные, мелочные выродки, поэтому ближайший бот-спасатель находился в двухстах метрах над нами. Система жилмодуля приказала мне оставаться на месте: бот-спасатель 28 вот-вот прибудет. Как раз успеет забрать обугленный кусок мяса, ранее известный как Секаи».

---

Просто в телеграме -

---

Читательский дневник

М.Далин. Лунный бархат.
«- Тебя, раб божий Михаил, лютая скорбь привела ко мне? – спросила она нараспев.
- Меня поцеловал вампир.
Она вздрогнула.
- А что же ты, раб божий, в церковь-то не пошел? От сил зла, от духов тьмы – молись и проси защиты у…
- Он поцеловал меня около иконы. Но вы скажите – это возможно? Чтобы пришел мертвый, поцеловал – и все пошло наперекосяк? Они существуют? Вы это видели?
Она покосилась на меня и поджала губы. Вдруг показалось, что ей обидно. Это ее дело – говорить удивительные и пугающие вещи.
- Не надо за меня молиться! – рявкнул я. – Только скажите – вы видели?! Вы знаете, что наш мир – как гребаный торт «Наполеон», и некоторые шарятся из слоя в слой?! Вы верите, что это Бог создал?!
- А кто в Спасителя нашего не верует – тот защиты не имеет! – изрекла она с таким же злым напором.
- В конце концов, дьявола тоже создал Бог. По-вашему, Бог не соображал, кого создает? Не предвидел последствий? И потом у него не хватило силенок собственное создание уничтожить? Все идет по плану, как говорится – и зло, и грехи, и суета, и добро, и любовь – и не меняется уже хренову уйму лет!
- Изыди, Сатана! – закричала она. – Вон из моего дома!»

М.Максонова. Попаданка для черного дракона.
«Мы долго поднимались по лестницам. Постепенно вырубленные прямо в скале стены сменились на построенные из прямоугольных блоков. Наконец, в стенах начали появляться маленькие неказистые окна, и я поняла, что мы поднялись над поверхностью скалы. Я вытащила телефон, все продолжающий мигать экраном, попыталась потыкать в кнопки, но сети все еще не было, даже когда я попрыгала на мест с вытянутой вверх рукой.
Брюнет покосился на мои потуги с таким видом, будто я делала что-то ужасно неприличное.
- Это что, проявление какой-то их религии? – с сомнением спросил он у брачного агента.
- В их мире поклоняются науке и технике, - ухмыльнулся тот. – А этот пластиковый прямоугольник – главный артефакт их религии, лучше его не отнимать, чтобы не случилось истерики. Постепенно она сама прозреет и откажется от своих иллюзий, - язвительно прокомментировал агент.
Козел. Будто я не видела, что перед моим приходом в агентство он и сам в телефоне в игрушку резался, пользуясь благами цивилизации. А теперь выставляет меня какой-то дикаркой, танцующей танец тумба-юмба. Поджав губы, я сунула телефон в карман».

---

Ольга Гусейнова "Ведомая огнем". Фантастика... или фэнтези? на грани, в общем. Любовный роман.
Сюжет: ГГ живет обычной жизнью, но тут происходит нападение инопланетян... Ее захватывают вместе с еще группой землян, и она оказывается в... можно сказать, инопланетном концлагере. Выхода нет, но затем там происходит типа восстание - других инопланетян - и ей удается с ними сбежать. Точнее, ее опять захватило волной, а потом оказывается, что она - истинная пара для одного из этих инопланетян. И т.д.
Еще одна из типично авторских книг. Но на этот раз чтение шло довольно... затянуто. Как-то что ли образ рокового и сексуального не очень захватывает, или мир, где оказалась ГГ не очень завлекает... ну, не знаю, в общем. Тем не менее, прочитала же - так что претензии предъявлять не к чему.
Опять же - когда вспомнила, что я про эту книжку еще ничего не написала, а она таки давно уже прочитана - то решила, что я уже ничего и не помню - кроме того, как ГГ скитается по бесконечной пустыне, где только песок и камни. Но потом стала припоминать - и оказывается, что и остальное вполне так вспоминается... всплывает в памяти. Так что отрицать мастерство автора не приходится. Уважаю.

@темы: Книги

---

Просто в телеграме -

---

Между тем уже середина сентября... Я подумала и решила посмотреть - оказывается, уже вывешен какой-то список тем для инктобера на этот год.



Я понимаю, конечно, что для нас с Кандински это чисто развлечение, но пофлэшмобить же прикольно?

---

Просто в телеграме -

---

Читательский дневник

Юрий Левитанский.

В Кишиневе, зимой, а точней говоря – в декабре,
Я внезапно услышал, как птицы поют на заре.
Где-то снег порошил, и морозы в ту пору крепчали,
А у нас под окошком по-летнему птицы кричали.

Приходили ко мне, по карнизу смешно семеня,
И стучали в окно, и пораньше будили меня.
Ах, как птицы галдели! Нисколько они не смущались.
И мои представленья о времени года смещались.

Все не верилось мне, что в разгаре зимы, в декабре,
Могут птицы совсем как в июне кричать на заре.
- Что вы, птицы? - я спрашивал. – Что вы затеяли птицы?
Разве нету у лета границы, где стынут криницы,
Где грачи не кричат, где мороз пробирает галчат?
Разве нету у лета границы, где птицы молчат?

Со своей высоты, проявляя ко мне снисхожденье,
Отвечали мне птицы: - Понятно твое заблужденье!
Лишь одно неприятно – что ты недоверчивым стал:
Даже нам, даже птицам ты верить уже перестал!

Ну, а есть ли у лета граница? Едва ли, едва ли.
Просто лето зимою хранится в глубоком подвале.
Где-то в темном подвале хранится оно, как вино.
Если хочешь – услышишь, как бродит и дышит оно!..

Так сказали мне птицы. Но в зимнюю веря погоду,
За стеной уже елку готовили к Новому году
И охапками целыми вату носили домой,
Клали вату на ветки, довольны своею зимой.

Я не ватному снегу – я птицам веселым поверил.
И сейчас же откуда-то ветер июньский повеял,
И трава поднялась, и тутовник зацвел во дворе…
Вот что было со мной в Кишиневе, зимой, в декабре.

А.Васильев. Легкий заказ.
«Тут бы мне, наверное, и пришел конец, особенно если учесть тот факт, что просто придушить меня противник явно не планировал – я увидел, как обычные вроде зубы превращаются в тонкие и, несомненно, смертельно опасные для человека змеиные клыки. Но именно в этот момент к нашей компании присоединился Володя, которого я оставил на путях ждать меня возле вагона.
Хлопнул выстрел – и я мигом ощутил, что давление на горло и грудь ослабло, причем настолько, что мне удалось не только перевести дух, но и воткнуть нож в бок моего противника. Выстрел, еще выстрел, а следом разъяренное шипение…Наг, которого я подранил, и обзаведшийся благодаря Володе еще одной дыркой в боку, сдернул с меня тело своего соратника и потащил за собой, поспешая к выходу за третьим подельником. Прежде чем они скрылись за вагонными дверьми, Володя успел всадить ему в спину две пули, но этот черт, похоже, того даже не заметил, только дернулся немного – и только.
- Это как же так? – Володя глянул на пистолет, который держал в руках. – Что за канитель? Почти в упор же бил, даже если «броник», то все равно как кувалдой вдарит, на ногах хрен устоишь! А я две пули всадил, да еще одну до того!
- Ох, - я поднялся на ноги, потер горло, которое мне чуть не раздавили, подобрал с пола пистолет и глянул в окно, за которым ожидаемо никого не увидел. – Может, какая новая разработка. «Оборонка», знаешь ли, не стоит на месте.
- Да какая на хрен «оборонка»! – возмутился водитель. – Не, на такое я не подписывался!»

---

Картинкофлуд

Когда скромно надеешься на что-нибудь в духе ромфанта… но Кандински совсем к этому не расположен… И все шаманские пляски с бубнами и хитрые заходы скоро перестают действовать…

А.Безбрежная «Амулет ведьмы».
«У мужчины были глаза цвета мечты и моря».

@темы: Галерея

---

Галина Романова "Тайна лорда Мортона". Фэнтези... детское?.. юмористическое?.. трэш.
Сюжет: юный маг Эмиль Граф в день совершеннолетния внезапно узнал, что он в своей семье является приемным ребенком, а зовут его Максимилиан Мортон, и он наследник знаменитых темных магов... а его родители погибли в ходе восстания темных магов, организованного злодейским темным магом Белым Мигуном. Поэтому его и усыновили со сменой имени. Но у юноши никаких таких амбиций нет, ему только хочется спокойной жизни. После окончания магической академии он с трудом находит себе место преподавателя по магическим животным в далекой провинциальной академии. Но там начинаются какие-то странные происшествия, а потом становится известно, что Белый Мигун сбежал из заключения. Становится понятно, что опасность надвигается...
Книжку взяла в библиотеке - исключительно от нечего делать. С автором у меня все-таки сложные отношения... Тут все шло точно так же, как и в ранее мной прочитанной авторской книжке - начало довольно бодрое, автор радует фантазией и подает надежды... Но чем дальше, тем больше все и расплывается, и запутывается, пока окончательно не превращается не пойми во что.
Тут еще - как становится ясно каждому с первых страниц - откровенный фанфик на Гарри Поттера. Хотя и со странными вывертами фантазии. Ну, как если бы Гарри Поттер приехал в Хогвартс не учиться, а преподавать... вместо Хагрида... А Дамблдор был бы козлом (в буквальном смысле). И т.д. Финальная сцена определенно вынесет мозг всем фанатам - когда Гарри Поттер и Снейп убегают из Хогвартса в закат, взявшись за руки... (это они то есть побежали скрываться от Волдеморта). Мда. Кстати, Снейп здесь в образе прекрасного темного эльфийского принца. А, еще же они на балу танцевали, потому что был маскарад и Гарри Поттера переодели в женщину, а Снейп пригласил ее, то есть его на танец... но это была шутка. А может, маскировка против Волдеморта, я уж не помню (то есть, к этому моменту я уже серьезно путалась в сюжетных завихрениях).
В общем, с интригами автор перемудрила - видимо, как всегда. Лично меня бы вполне устроило что-нибудь такое скромное, производственно-хозяйственное - как Гарри Поттер преподает, возится с магическим зверинцем и студентами, какие отношения у преподавателей между собой - все такое. Это было вполне интересно... но, увы, не интересно автору. Безумный трэш на Гарри Поттера тоже произвел впечатление - но и его было не то чтобы много. Финал книги вроде предполагает, что это только начало, и приключения продолжаются, но - судя по тому, что с 2006 года так ничего и не появилось и даже на LiveLib обозначается как одиночный роман - не сложилось.

@темы: Книги

---

Просто в телеграме -

---

Читательский дневник

О.Форш. Сумасшедший корабль.
«Долива угадала безошибочно. Юноша, пойманный врасплох, отвечал искренностью:
- Мы сейчас знаем искусство только с классовой точки зрения. О том же, что искусство, как преодоление материала, есть в то же время и средство самовоспитания, мы не знаем. Мы пока заняты только тем, чтобы освободить человека экономически.
Долива прервала:
- Если своевременно не спохватиться и не обогащать человека внутренно, он утечет у вас сквозь пальцы. Коли поете: «Кто был ничем, тот станет всем», - то уж не медлите, становитесь. Не то уподобитесь, как в сказке, голому королю, которого одни льстецы уверяли, что он великолепен. Сколько ни освобождать человека внешне, если он мыслью и чувствами беден, слеп к краске, глух к звуку, не организован как личность, он только внешне приличный член коллектива, а втайне продолжает зависеть от четвероногого в самом себе. Послушайте, надо быть не только явлением, но и первоисточником явления, надо быть творцом. И вот искусство…
Тут автор видит, что товарищ Долива уже грозит аннулировать обилием абстрактных понятий свое поистине полезное вторжение в круг немудреных эмоций юноши…У автора была своя идея, как, впрочем, у всех писателей, населявших Сумасшедший Корабль. Автор в те голодные годы, исходя из мысли, что все искусства, разнясь в проявлении, связаны внутренно, работал над новым реализмом, опираясь на форму живописную, где пока оправдал он себя раньше всего».

А.Гаврилова, Я.Недотрога. Любимая адептка Его Величества.
«Рядом кто-то чихнул. Я вздрогнула, как воровка, застуканная на горячем. Но оказалось, это всего лишь Жрец. Кот проследовал за мной и теперь смотрел снизу укоризненными такими глазами. Я спросила хмуро:
- Телефон хочешь?
- Мфрхгрф! – ответили мне.
Угу. И мяф, и хгрф. Только мне самой, простите, телефон тоже нужен. И вообще, это единственная вещь, которая связывает меня с родным миром.
- Бери свою подругу, - сказала Жрецу. – Мы возвращаемся в академию.
Кошак состроил такую моську, что захотелось шлепнуть тапком.
- То есть, академия тебе не нравится? – возмутилась я. – То есть, во дворце тебе лучше?
Риторический, как оказалось, вопрос. Просто в следующий миг раздался далекий стук в дверь, а следом – голос:
- Леди Маргарита, я могу войти? Время кормления питомцев.
- Входите! – крикнула я на автомате.
Сама вышла из кабинета и тут пронаблюдала еще одну, уже не живописную картину. В спальню вплыл виденный ранее слуга с огромным таким подносом. Жрец с Фиалкой сразу приободрились и, задрав хвосты, побежали навстречу тому, кто принес обед.
На подносе было все! И мясо, и паштет, и вода, и даже булка с маслом! Последняя, как выяснилось, предназначалась Фиалке. Кошка накинулась на булку с жадностью трех голодных тигриц.
- М-да, - оторопело прокомментировала я.
Короче, эту парочку действительно разбаловали. И да, на их месте я бы тоже кривила нос от общаги».

---

Пишу Кандински запрос про черемуху... А он изображает черепаху. Да ладно??

@темы: С ума сойти

---

Хм... в телеграме - любопытное из авторско-издательской кухни. Сугралинов пишет.

Были вопросы по Литресу, Литнету и АТ. Попробую ответить на все в одном тексте.
Литнет платит мне 50% до налогов. Чтобы запустить книгу в подписку или на продажу, мне нужно отдать книгу на модерацию, это занимает сутки-двое.
До недавнего времени там было запрещено править не только аннотацию, но и текст готовой книги без модерации (поэтому там так муторно было обновлять текст, править опечатки и тому подобное).
Вывод денег автоматически в течение следующего месяца (около трех недель), однако награды так просто не выведешь, нужно писать заявку.
Функционал промо-кодов и скидок мне недоступен, он только для эксклюзивных авторов площадки.
Я продолжаю размещаться на Литнет, поскольку многие из вас все еще читают мои книги там. Кроме того, с этой площадкой меня связывают давние хорошие отношения.
Литрес тоже платит 50% до вычета НДС и налогов. Для каждой новой книги нужно подписать новое допсоглашение, распечатать его, подписать, сделать скан.
Размещение книг происходит через менеджера, которому я высылаю свежие главы. Менеджер доступен только в рабочие дни, поэтому на выходные книга там не обновляется.
Заменить главу обновленной, исправить опечатки или добавить что-то — все через менеджера, которого беспокоить из-за пары опечаток неловко.
Самый большой плюс площадки — огромная аудитория и доступность для всего мира. Большинство зарубежных читателей читают мои книги на Литрес.
Автор.тудей платит 70% до налогов. Это самая удобная площадка как для авторов, так и для читателей. Если бы я был эксклюзивным автором АТ, я бы получал 85%. С наград автор получает 90%. Очень легко внести правки, перезалить главу, поставить скидки, получить промо-коды. Выплата день в день (правда, тоже нужно подписывать отчеты и высылать сканы), плюс два-три рабочих дня на зачисление. Отзывчивые администраторы, полная автоматизация почти всего функционала.
Единственная причина, по которой я не делал эксклюзивных книг для АТ — читатели других площадок. Но после пары последних событий, связанных с первыми двумя порталами, такое желание стало крепче.
Ну и упомяну Бусти. В плане денежных дел это самый топ. 90% автору, выплаты автоматом каждый день. Понятно, что целиком книгу читать с Бусти задолбаешься, поэтому на все завершенные книги я буду выдавать промо-коды на АТ (и можно будет скачать).

Предвижу вопрос: а какие у тебя налоги, лживый писака? Примерно 24%, и они неизбежны, как смерть.

А неплохо так устроились? То есть, просто за предоставление площадки забирают у автора половину заработанного?

---

Просто в телеграме -

---

Читательский дневник

«Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни».
«В нашем доме запрещено держать домашних животных, за исключением рыбок и птичек «размером не более 10 и 20 сантиметров соответственно». Так указано в правилах внутреннего распорядка, чтобы нам не вздумалось заводить акул и орланов.
Стариков безжалостно разлучили с их собаками и кошками. Какими бы тихими и спокойными, старыми и немощными ни были четвероногие, правила есть правила: в приют! В Дом Заката!
«Нет, мадам, нет. Мало ли что Раккер единственное в мире существо, к которому вы привязаны. Мы не можем ни с того ни с его делать исключения».
«Ваша кошка действительно целый день лежит на подоконнике, но если мы пустим сюда хоть одну кошку, завтра у нас разлягутся на подоконнике три датских дога. Или один лиловый крокодил».
Госпожа Бринкман – здешний чемпион: она умудрилась семь недель прятать старую таксу в шкафчике под раковиной. Но ее все-таки обнаружили. Вероятно, имел место донос. Только подумать, все пережили войну и выдали-таки директрисе престарелую собачку. А директриса, вместо того чтобы с позором упечь в тюрьму гада-доносчика, предпочла отправить в приют собачонку. Та промучилась еще два дня и скончалась. Где же были защитники животных?
Директриса сочла за благо скрыть эту мелкую подробность от ее хозяйки. Когда госпожа Бринкман через три дня выяснила, на каком трамвае можно доехать до собачьего приюта, ее собачка уже лежала в сырой земле. Госпожа Бринкман расспрашивала всех, нельзя ли после ее смерти перехоронить рядом с ней собачку. И слышала решительный ответ: «Это не по правилам».

М.Далин. Лунный бархат.
«- Знаешь, что? Ты не переживай, - сказала Ляля очень серьезно. – Я буду стараться, чтобы все получилось. И даже крольчиную кровь пить… Если бы не ты, меня бы убили и все. И не… не грусти, пожалуйста.
Женя почувствовал, что Ляля тоже приняла решение.
- Теперь-то позвонишь домой?
- Ага.
Он принес из прихожей телефон. Ляля набрала номер. Трубку взяли почти сразу же. Все, как полагается: «Мерзавка. Немедленно домой. Немедленно».
- Мама, я не могу прийти, - сказала Ляля, и ее лицо вдруг заледенело, как у вампира из клуба. – Я уже мертвая.
На другом конце провода разразились целой бурей эмоций. «Мерзавка» и «ты у меня еще получишь» Женя расслышал так явственно, будто Лялин оппонент стоял в его комнате.
- Ты не поняла? – в Лялином голосе послышалось что-то странное, почти веселое. – Я умерла! Меня убили! По-настоящему убили! Как ты всегда говорила! Чужой мужик с ножом – потому что я поздно возвращалась! Ты все говорила правильно! И я теперь мертвая и больше никогда не приду!
Она медленно положила кричащую трубку на рычаг и повернулась к Жене с выражением мстительной радости.
- Злюка отвратительная. Крыска неприятная. Хорошие девочки с мамами разговаривают мягко и вежливо.
- Это живые девочки».

---

Л.Пантелеев, с/с в 4 томах, т.3. Рассказы, воспоминания, дневники. Советская литература.
Ну... у меня с детства как-то не сложилось с писателем Пантелеевым... Почему-то он всегда мной воспринимался, как странный... Ну вот, скажем, "Республика Шкид" - красота же... Но нет, у меня эффект запечатления - поскольку я на ту же тему раньше прочитала "Педагогическую поэму", то для меня Макаренко - это все, а "Республика Шкид" как-то после него выглядит странно. Или эпохальное произведение Пантелеева - о детстве, выпавшем на революцию и гражданскую - несколько раз принималась читать, но, кажется, до конца так и не добралась.
Так что я, в общем-то, и не собиралась его читать - но тут посмотрела, увидела, что в томе помещены "дневники, воспоминания" - о, это как раз мое... Взяла. В томе только их и читала - ну, еще несколько рассказов, которые раньше мне вроде не попадались - они маленькие. Впечатления у меня и во взрослом состоянии остались те же - определенно, странный писатель. Ну, не знаю, почему он у меня так воспринимается! Дневники - интересный материал, но мало. Подозреваю, что при издании с/с сделали выборку, а так, наверно, у него этих дневников было гораздо больше... Ну, правда, издано в детской литературе, так что, наверно, с учетом этого.
Итак, дневники - они про блокаду Ленинграда. Во время войны Пантелеев находился там в качестве корреспондента, о чем и пишет. И как пишет. Многие записи походят уже сразу на готовые заметки для газет. Точнее сказать - это все идет в два этапа: первый - это с начала войны и до 1942 года, когда Пантелеева эвакуировали. А второй - это, когда он уже специально направился в город, в начале 1944, когда ожидалось снятие блокады.
Сначала меня эти записи поразили каким-то бодрым духом - ну, думаю, это из-за того, что автор намеренно составлял текст с учетом сообщения для детей. Но потом стала проскальзывать такая... как сейчас выражаются, крипота - мама дорогая... Ничего себе, рассказы для детей... То есть, опять возвращаясь к теме, как сейчас любят нести пургу,что - "от нас скрывали правду", "нам до конца всего не говорили" - ну, ради бога... Вот вам самое, что ни на есть издание для детей, и там рассказывается, к примеру, как мать двух близнецов, решила одного ребенка не кормить, чтобы выжил хоть один. До сих пор потряхивает...

«Ночью в убежище. После бесконечно долгой, томительной и одуряющей тишины, оживляемой лишь тяжкими вздохами, кашлем и зловещим постукиванием метроном, - вдруг весело и победительно запели фанфары, объявляя конец воздушной тревоги. «Отбой!» - сказала Ириночка Т. В этот день ей исполнилось полтора года. И это было первое слово, произнесенное ею в ее маленькой, но уже такой неудобной жизни».

«Помню, как смеялись мы в Ленинграде, когда в самую лютую пору блокады в адрес обкома одного из ленинградских профсоюзов пришел телеграфный запрос из Куйбышева: «Сообщите результаты лыжного кросса количество участников». Изнуренные голодом ленинградцы находили в себе достаточно силы, чтобы посмеяться над человеческой глупостью, но сил, чтобы заниматься спортом, у них не было».

«Тянулась бесконечная черная ленинградская блокадная ночь, холодная и голодная, и не было бы в ней ни проблеска, ни просвета, если бы не вера в победу, которая, кажется, одна согревала и поддерживала изнуренных, обескровленных, потерявших человеческий облик людей…»

«- Стыдно, парень! Скажите, пожалуйста: «Ноги еле таскаю»… Таскаешь все-таки? А таскаешь – значит, таскай с пользой!»

«Очередное воздушное нападение немцев застигло меня на улице. Нападение было неожиданным, не успели даже объявить тревогу. До сих пор в таких случаях я находился или дома, или на крыше. Теперь пришлось познакомиться с тем, как это выглядело с «наземных позиций». Как бы ужасно и даже цинично это ни звучало, а должен сказать, что выглядит это – красиво. Я и раньше знал, что пожар это не только стихийное бедствие, но и великолепное зрелище. А тут не один, не десять, а сотни маленьких пожариков. Вся улица, зимняя снежная улица, усыпана этими ослепительными, неправдоподобно яркими кострами. Такие же костры вспыхивают и на соседних улицах, и во дворах, и на крышах… по небу ходят лучи прожекторов, навстречу им летят ослепительные ракеты, - во всем этом есть что-то театральное, феерическое».

«С гордостью записываю: мною собственноручно уничтожено четыре неприятельских бомбы. Правда, три из них мне помогали тушить какие-то девочки. Но с четвертой я разделался сам. И стабилизатор от нее я принес домой. Маленький алюминиевый хвостик этой воздушной хищницы лежит у меня на письменном столе. А мальчишки-ремесленники – те поступают иначе: носят эти обгоревшие стабилизаторы на поясе – «у кого больше», как охотники носят убитых уток, а куперовские индейцы носили скальпы бледнолицых…»

«Про Севастополь времен Первой обороны писали и говорили, что это «Троя втрое». Во сколько же раз Троя наш город?»

«Женщина – другой (о муже на фронте): «Он меня в кажном письме спрашивает: что нового в городе? А что я ему напишу? Что у нас дома шатаются и падают?» - «А ты ему вот как напиши: мол, дома шатаются, а сами-то мы еще стоим и выстоим».

«…Раньше мы возвращались домой, а сейчас мы приходим «на объект», и все мы – и дворник, и управхоз, и самый почтенный жилец, и самая маленькая Костина дочка с красными коралликами на шее, - все мы стали товарищами, соратниками, солдатами одной части. Раньше нас связывали между собой железная крыша и каменные стены. Сейчас нас связывает война. Эти связи оказались крепче».

«Не стоит, конечно, выражаться высокопарно даже наедине с собой. Но и не надо бояться слов, которые выцвели и стерлись от долгого употребления и без которых все-таки не обойтись там, где имеешь дело с подлинными чувствами и неподдельными страстями».

«В городе живут вместе с нами наши дети. Их меньше, чем до войны, но все-таки много. Город заботится о детях, город отдает им все – последнюю каплю молока, последнюю конфету. Но молоко это суррогатное, соевое, а конфеты приготовляются из той же спасительной жмыхмассы с прибавлением некоторого количества клюквы и сахарина. Детям очень трудно, гораздо труднее, чем нам, старым обстрелянным воробьям. И все-таки как хорошо, что они с нами! Уже одним присутствием своим они украшают и согревают нашу суровую фронтовую жизнь и как бы подчеркивают – ежеминутно, на каждом шагу – великий человеческий смысл нашей борьбы».

«Рассказывает санитарка в госпитале. Жили они всю зиму на кухне – комнату «волной разбомбило». Муж в ноябре погиб под Кингисеппом. «Детей выходила, обогрела. Они, как ежики, около огонька сожмутся, сидят и не шевелятся».

«Улица Некрасова – от Литейного до Прудков – превратилась в какой-то огромный Пассаж. Почти у каждых ворот и у каждого подъезда – распродажа вещей. На ковриках, половиках, а то и просто на разостланных газетах разложены самые разнообразные предметы: обувь, картины, патефоны, самовары, платья, куклы, утюги, часы и т.д. Вещи идут за бесценок. Кузнецовский сервиз продали на моих глазах за 80 рублей, рояли продают за 2-3 кило хлеба. Продать что-нибудь почти невозможно. Большинство уезжающих вынуждено бросать вещи…»

«Бедная Лиза рвала цветы и кормила свою мать». Это выписку из ученической тетради я внес в свою записную книжку год или полтора назад. Сейчас я ежедневно вижу, как тысяи бедных Лиз рвут цветы, кормятся сами и кормят своих матерей. Из одуванчиков приготовляют кофе, из лебеды и крапивы – борщ, из подорожника – котлеты и оладьи, из лопуха – салат. В лектории читаются лекции, они транслируются по радио: «Съедобные дикорастущие травы и способы их использования». Почему же карамзинская Лиза – бедная? Вероятно, потому, что, прежде чем покормить свою мать, ей приходилось, бедняжке, не только рвать цветы, но и продавать их еще потом, а на вырученные деньги покупать молоко, мясо, калачи и т.д. У нас – куда проще. А кроме того, говорят, вегетарианцы живут дольше, чем люди, питающиеся бифштексами и отбивными котлетами».

«Не берусь, не под силу мне рассказать, что чувствовал и о чем думал я, когда шестилетняя девочка в серых валеночках тоненьким-тоненьким голоском задумчиво, нежно, по-русски, по-бабьи тянула: «До тебя мне дойти нелегко-о-о… а до смерти четыре шага-а-а…» Вероятно, это очень грустно и очень трогательно звучало бы и в далеком тылу, и где-нибудь даже на другом континенте. Здесь же, где люди и в самом деле живут и работают впритык со смертью, слушать это без острой боли нельзя. Никогда не забуду этот вечер, и никогда не разлюблю эту нежную и жестокую солдатскую песню».

«08.01.1944. Москва – почти мирная. С кремлевских стен смывают сказочную маскировочную размалевку. И это вызывает даже некоторое сожаление. Ведь привыкаешь даже к таким вещам».

«Поезд до Окуловки (или до Тихвина) идет нормальным ходом, а дальше – ползет, как улитка, по шаткому, временному полотну. Самое опасное место – где-то уже возле Шлиссельбурга. Называется «коридор смерти», потому что пристреливается с обеих сторон. Коридор очень узкий, несколько сот метров».

«09.01.1944. В сумерках подошли к Тихвину – городу, прославленному ныне грандиозным побоищем, разыгравшимся у его стен. Впрочем, тут никаких явных, бросающихся в глаза следов. Потом вглядываешься и видишь, что вообще ничего нет. Никакого города. Никаких стен».

«14.01.1944. Хожу, хожу и не могу насытиться, наглядеться, налюбоваться и – нагореваться. Побывал уже много где – и на Петроградской стороне, у Исаакия, на Невском… А бывает, идешь веселый, счастливый, и вдруг будто из погреба дохнет на тебя чем-то ледяным, кладбищенским. Нет, кажется, уголка в городе, где бы не мерещились мне свежие могилы».

«С улицей Маяковского связано тягостное воспоминание. Вот здесь, на этом перекрестке, на углу улицы Жуковского, всю зиму пролежал труп старика. Шел человек, упал и уже не поднялся. И почти все, кто тащился тогда тротуаром, машинально перешагивали через это замерзшее, одеревеневшее, скрюченное тело. А я не перешагивал, я обходил стороной. И где-то в глубине души, помню, шевелилось горделивое и даже хвастливое: вот, значит, я еще живу, еще не потерял человеческого облика. До середины марта мне почти каждый день нужно было ходить этой улицей. И вдруг в одно черное зимнее утро я с горечью в сердце обнаружил, что уже несколько дней ш а г а ю ч е р е з т р у п. Значит, не стало уже сил делать эти несколько шагов в обход. И душевно я ослаб: уже не пугало, не ранило это неуважительное, кощунственное отношение к человеческому телу».

«16.01.1944. Не одеваясь, подбежал к окну, раздвинул шторы. Оттепель! Лед на окне растаял. Фу, дьявол! Это на руку немцам. Мороз – наш старый и до сих пор, пожалуй, самый надежный из союзников».

«17.01.1944. Ночевал у мамы на ул.Восстания. Снаряды падали где-то очень близко, с минутными-двухминутными паузами. Время от времени по радио объявляли: «Артиллерийский обстрел района продолжается». Звучит очень глупо. Гораздо больше смысла было бы в объявлении «Дождь идет». Потому что дождя за фанерой не видно, а снаряды, падая, производят некоторый шум».

«18.01.1944. Рассказывала женщина в трамвае: «Моя знакомая у Путилова завода живет. Говорит – сегодня столько раненых везли с передовой, что из машин кровь лилась и на снегу след оставался».

«Вчера писал кому-то, что Ленинград больше, чем раньше, стал петербургским. Вероятно, потому, что цивилизации стало меньше – мало трамваев, нет автобусов и троллейбусов, да и людей на улице мало. Луна заменяет электрические фонари».

«20.01.1944. Сегодня корабли на Неве молчат. По-видимому, они свое дело сделали, их миссия завершена. Наши наземные войска уже далеко от побережья, и корабли при всем желании поддержать их уже не могут. Корабли под парами – то есть живут, дышат, дымят… Видел вчера вечером, в темноте, огромную черно-белую, не похожую даже силуэтом на корабль, тушу крейсера «Киров». Это он рявкал своими батареями, когда у меня в номере звенели стекла и сыпалась штукатурка. Стоит между набережной Лейтенанта Шмидта и Сенатской площадью».

«24.01.1944. Сегодня провел полдня в детском доме на Песочной набережной. Побывал в мастерских, возился с глухонемыми малышами.. С наслаждением посидел в спальне у маленьких. Не отпускали – еле вырвался.
Шел у нас разговор о литературе, о писателях. Девятилетняя девочка спрашивает:
- Скажите, а Крылов жив?
- Умер.
- Умер?! Ах, как жаль!
Со всех сторон посыпались вопросы:
- А Пушкин? Лермонтов? Некрасов?
И мне пришлось сообщать им грустные вести. Какая-то девочка говорит:
- Ну, что такое! Если писатель, так обязательно умер!»

«К вечеру пошел дождь, подул особенный, ни с чем не сравнимый невский ветер.Идешь, подняв воротник, наклонив голову, и чувствуешь, что ты сам сейчас – фигура сугубо петербургская».

«Помню, как в Москве я первый день провел у Твардовского //после эвакуации в 1942г.// Помню, как трогательно, с неумолимой настырностью кормил меня Александр Трифонович: самолично жарил на кухне чудовищно огромную яичницу, накладывал по десять ложек сахара в стакан чая. Конечно, все это делалось от доброго сердца, от хорошего расположения, но было тут что-то и от художнического любопытства: интересно же посмотреть, как будет насыщаться человек, без малого год голодавший».

«27.01.1944. Сегодня вечером за два часа до отхода поезда – салют в честь освобождения города от блокады. Такого в Москве не бывало. Боюсь, не хватит у меня ни красок, ни умения, чтобы рассказать, как это все было, как выглядела улица, что было написано на лицах дорогих моих земляков… Самый салют и фейерверк не такие уж мощные, внушительные. Пожалуй, по сравнению с Москвой, даже скромные. Говорят – пушек не хватило – пушки все на фронте, южнее Гатчины и западнее Тосно – поэтому на Марсовом поле закладывали и взрывали фугас».

«Все эти дни город буквально на глазах оживал. Людям казалось, что вообще кончилась война. Трамвайные остановки из мест безопасных переносились на их обычные места. На Невском девушки в стеганках ходили с раздвижной лестницей и ввинчивали лампочки в уличные фонари. Два с половиной года эти фонари стояли слепые!»

@темы: Книги