Из переписки Чайковского и его издателя Юргенсона.
/Чайковский/ "Поселился я вне города в очень уютном и милом помещении, среди безусловного безмолвия. Эту тишину я страсть как люблю и по вечерам долго брожу по балкону, наслаждаясь отсутствием всяких звуков. Оно тебе покажется странным: дескать, как это наслаждаться отрицанием звука и вообще чем-то несуществующим, но если б ты был музыкант, то, может быть, подобно мне имел бы дар в отсутствии звука, среди ночной тишины, слышать все-таки какой-то звук, точно будто земля, носясь по небесному пространству, тянет какую-то низкую басовую ноту."
/Юргенсон/ "Элементы наши противоположны. Ты можешь работать и действовать с успехом даже в пустыне, мне же нужны люди и люди в таком количестве, чтобы пройти нельзя было."
/Юргенсон/ "Вместо третьего нумера должен был играть Вильборг, но вследствие слишком усердной работы на рояли он свалился с ног, упал в обморок, и пришлось отложить."
/Юргенсон/ "Увы! Это теперь обычное явление: 5 концертов и 1 ужин! Когда это бывало? Легче было себе представить 5 ужинов и 1 концерт."
/Юргенсон/ "Кашкин раз в пьяном виде стал уверять, что у меня литературный талант. Так как кроме этого златоуста никто этого не говорил, то я вправе думать, что талант этот скрыт даже от меня."
/Юргенсон/ "Дома у меня все в порядке. Твой крестник продолжает не чувствовать пристрастия к музыке."
/Чайковский/ "Последние три дни я принялся за оперу и довел свои нервы до того, что вчера вечером, читая историю Иоанны д Арк, разразился истерикой."
/Юргенсон/ "Я очаровательный? Господи! Это мне в первый раз говорят, я записал, я зарубил эти слова на скрижалях своего сердца, рядом со словами одной неизвестной мне женщины "у Юргенсона небесная улыбка" (последнее изречение сообщено Анной Петровной, и имя благодетельницы так и осталось во мраке)."
/Юргенсон/ "Брат меня уведомил, что он рукопись отправил 4 декабря. Верь мне, ты ее получишь, как скоро ты хоть две недели посидишь на месте."
читать дальше
/Юргенсон/ "То, что он писал о Рубинштейне, было так шпиговано неблагопристойностями - нельзя благородному человеку так писать не только про противника, но даже о враге. Но какой Рубинштейн ему враг?"
/Чайковский/ "Все мои сожители сходят с ума от Andante, а с одной девицей, после того, как мы с братом в четыре руки сыграли Andante, сделалась истерика. Доводить прекрасный пол до истерики, - ведь это верх авторского торжества!!!"
/Юргенсон/ "Если я когда-нибудь, друг мой, с ума сойду, то поверь, что бы ни говорили, ни от чего другого свихнулся я, как от корректур и корректоров. Последние корректуры были верх совершенства: в 3-х пьесах дрянного композитора Томсена для корнет-а-пистона с фортепиано после надписи Кашкина " поправивши. печатать", г.Мессер нашел еще до 100 ошибок!"
/Юргенсон/ "Странно, мне кажется, что у Губерта, кроме безусловной честности, нет убеждений - или его честность заставляет его быть нелогичным, дескать нельзя же всегда хвалить друга, это подло, и поэтому он всегда кого-нибудь да ругает. Черт меня знает, безусловной честности, должно быть, нет или она фальшивая; разве естественно судить любимого человека так же, как и нелюбимого? Нет, это невозможно, и пусть проклят будет тот, кому это дается."
/Юргенсон/ "Никакой ссоры между нами не было, ибо его попытка раздуть небывалое мое высокомерие разбилась о мою невинность и быстро принятыми мерами (пьянство вдвоем в продолжение шести часов)."
/Чайковский/ "Как грустно подумать, что человек, выписывающий так много сочинений г.Чайковского, есть не кто иной, как преданный друг твой П.Чайковский!!!"
/Юргенсон/ "В корректуре Онегина точки к нотам и паузам пропали по вине печатников, принявших их за грязь - уничтожили."
/Чайковский/ "Никакой партитуры этого произведения ни в рукописи, ни в оттиске я не получал. Нет сомнения, что она навеки погибла на почте..."
/Юргенсон/ "Положим, ты величайший из русских композиторов, но, чтобы почтовое ведомство стало воровать ноты (хотя бы Онегина), этому я верить не могу."
/Чайковский/ "Я всегда в работе тороплюсь. Это невыгодно отзывается на моих творениях, - но такова моя натура. Я все боюсь, что не докончу. А сколько у меня еще планов! Сто жизней не хватит на то, чтоб привесть в исполнение все мои планы."
/Юргенсон/ "посмотрел бы я на тебя, когда ты, наконец, скажешь: "Все написал, что Бог мне на душу положил, больше ничего не осталось." Это хорошо сказано: "Сто жизней не хватит!" Знаешь что? раз уж ты не можешь все написать, то выбери то, что получше!"
/Чайковский/ "Мне очень неприятно, что переводы Донаурова пропали. Мне кажется, что если б я был в Москве и ты бы дал мне порыться у тебя, то я их, наверное, нашел бы."
/Чайковский/ "Сочинять оперу было бы приятно, если б знать наверное, что опера эта будет дана, и хорошо дана. Я постоянно тревожусь мыслью о том, что написать оперу есть лишь первый шаг и что еще нужно много возни и хлопот, прежде нежели она попадет на сцену."
/Чайковский/ "Я часто теряю портсигары и палки, но ни разу в жизни не терял предметов своей работы, а ведь корректура - работа. Всякая работа сидит у меня тяжелой многопудовой гирей на плечах до тех пор, пока не спущу ее посредством исполнения работы, - не иначе."