[soliden]

,М.Л.Гаспаров "Филология как нравственность". Сборник статей, интервью. Для фанатов автора. В смысле, если кто интересуется, то лучше конечно читать "Записи и выписки" - там все в полном объеме и более-менее систематически. А это просто собрали с разных изданий обрывки и фрагменты из разных лет... Так что многое повторяется - автор радует устойчивостью взглядов.
В любом случае, приятно было, наткнувшись на книжку, еще почитать размышлений Гаспарова о том, о сем - ну, то есть, о чем спросят. Спрашивали-то, понятное дело, все об одном и том же - ах, эта риторика перестроечных лет... Одна точка зрения по всей стране и вопросы, сами предполагающие соответствующий ответ - "мы такой варварский, бескультурный и позорный народ, мы репрессировали миллионы интеллигентов и изнасиловали миллионы немок, что вы думаете об этом, как филолог?!" - ну, в таком роде. Если все это скопом читать, так все так наглядно... Кто тут устоит под таким напором. Так что приятно, что человек хоть как-то выдерживал свою четкую линию, пусть и повторяя всем подряд одно и то же, одними и теми же словами.

"Зачем существует культура? Чтобы человек на земле выжил как вид - то есть сам уцелел и другим помог уцелеть."

"С чужой культурой мы знакомимся, как с чужим человеком. При первой встрече ищем, чтоу нас есть общего, чтобы знакомство стало возможным, а потом ищем, что у нас есть различного, чтобы знакомство стало интересным."

"К счастью, кроме потребности в привычном у человека есть и потребность в непривычном: она называется "любопытство", а вежливее - "интерес".

"Человечеству сейчас всего нужней наука взаимопонимания; а из истории мы знаем, что единство вкусов не раз сплачивало общество не меньше, чем, например, единство веры."

"Знание исторического процесса делает человека образованным, знание исторических анекдотов - культурным."

"Когда в массовой серии вроде "Школьной библиотеки" или "Классиков и современников" издается, скажем, "Евгений Онегин" без единого примечания, - это уже равносильно издевательству."

"- Что в нашем отношении к XIX веку вас особенно тревожит? В чем, на ваш взгляд, главная проблема?
- В том, что его проходят в школе. Это самая надежная гарантия получить к нему отвращение на всю жизнь."

"История по-прежнему учит нас, если угодно, пессимизму: в том смысле, что из опыта предшественников ничего почерпнуть невозможно, но в то же время - и оптимизму, потому что, несмотря на это, человечество все-таки еще существует."

"- Чем был ХХ век в истории России?
- Был цепью причин и следствий."

"Хорошо бы уточнить, что имеется в виду под интеллигенцией. Когда с одинаковой легкостью говорят "типичным русским интеллигентом был Чехов" и "типичным русским интеллигентом был Бердяев", то это понятие лишается всякого конкретного содержания."

"Согласитесь, что чаще всего мы начинаем спор именно с того рубежа, где пора его прекращать. А ведь до этого рубежа нужно сперва дойти."

"Если споры никогда или почти никогда не приводят к полному единомыслию, то зачем они нужны? Затем, что они учат нас понимать язык друг друга. Сколько личностей, столько и языков, хотя слова в них сплошь и рядом одни и те же."

"Нам ведь только кажется, будто мы читаем наших современников на фоне классиков, - на самом деле мы читаем классиков на фоне современников."

"Литература, как это ей и положено, изображает жизнь такой, как она есть (с той стороны, которая доступна писателю), а публицистика, - какой она должна быть (пол мнению пишущего)."

"В XVIII веке стало ясно, что в борьбе с природой человек победил. Потом обнаружилось, что же это значит: перестав быть рабом природы, человек стал рабом общества, только и всего. С тех пор главной заботой человечества стала борьба за выживание личности в обществе."

"Решать, что символично и что нет, - это дело нашего вкуса."

"Нам не потому нравится Пушкин, что он был великий поэт, но мы потому считаем Пушкина великим поэтом, что он нам нравится."

"Умение считаться со своими ближними - в самом широком смысле слова! - вероятно, и отличает культурного человека от образованного."

"Когда кто-нибудь слишком печется о том, как сохранить свою индивидуальность, то обычно эта индивидуальность бывает такая, что ее не стоит и сохранять."

"Времена подъема ищут идеал "золотого века" впереди, времена спада - позади."

"Классик" и "знаменитый писатель" - вещи разные. Классики - это те, кого сменяющиеся поколения перечитывают, перетолковывают и по этим толкованиям судят друг о друге."

"С убыстряющимся ходом истории мы все больше вынуждены признавать близкое по времени далеким по духу."

"Филология трудна не тем, что она требует изучать чужие системы ценностей, а тем, что она велит нам откладывать на время свою собственную систему ценностей."

"Когда мы берем в руки книгу классика, то избегаем задавать себе простейший вопрос: для кого она написана? - потому что знаем простейший ответ на него: не для нас."

"Книги отвечают нам не на те вопросы, которые задавал себе писатель, а на те, которые в состоянии задать себе мы, а это часто очень разные вещи. Книги окружают нас, как зеркала, в которых мы видим только собственное отражение; если оно не всюду одинаково, то это потому, что все эти зеркала кривые, каждое по своему."

"Лингвист различает слова склоняемые и спрягаемые, книжные и просторечные, устарелые и диалектичные, но не различает слова хорошие и плохие. Литературовед, наоборот, явно или тайно стремится прежде всего отделить хорошие произведения от плохих и сосредоточить внимание на хороших. От пристрастной любви страдают и любимцы, и нелюбимые."

"Творчество необходимо человеку, но при полной свободе оно просто неинтересно."

"Историю мерят столетиями не только от удобства десятичной системы. Сто лет - это три поколения, от деда до внука, то есть время живой памяти: о том, что было сто лет назад, человек еще может услышать от живых свидетелей."

"Кто занят творчеством, для того нет авторитета чужой мысли, он сам авторитет для себя и по инерции хочет быть авторитетом для других. Если угодно, у него психология самоутверждающегося подростка - пассионарная, как еще модно выражаться."

"Если перечитывать биографии великих писателей и художников, то обычно чувствуешь, что при всем преклонении перед таким человеком ты все-таки не хотел бы быть соседом с ним в коммунальной квартире. Ничего не поделаешь, такова экология культуры: если мы пользуемся продукцией завода, то должны терпеть, что он дымит и лязгает."

"Мы, часто считающие себя высокими интеллектуалами, тоже носители массовой культуры - разве что не в тех областях, что наши соседи. Право, собственная наша культура тоже неполна и эклектична, если мы не знаем эстрадных хитов и модных фильмов. А если мы их знаем, то даем ли мы себе отчет, как они в нас уживаются?"

"Каждый говорящий должен помнить, как могут поступить с его мыслями, и вести себя соответственно. Лучше всего - не бравировать отдельными высказываниями, а стараться донести до читателя всю свою систему. Это трудно."

"Сейчас никто не думает, как в средние века, что сын сапожника непременно должен быть сапожником, но все еще думают, что сын православного непременно должен быть православным; и от этого бывает много душевных неудобств."

"- Не пересмотреть ли нам канон классических авторов?
- А его уже пересмотрели: вместо Фадеева проходят Булгакова, вместо Чернышевского - никого."

"В культуре чередуются полосы вкусов рационалистических и иррационалистических - это как чередование шагов правой и левой ногой."

"Если повезет попасть к хорошему учителю - это большое счастье. Но ведь учебники, а тем более научно-популярные книги для того и существуют, чтобы помочь тем, кому не повезло попасть к хорошему учителю."

"Как только аморальное слово или дело начинает восприниматься эстетически, оно перестает восприниматься морально."

"- В какую эпоху вы хотели бы жить?
- Я отчасти историк, я представляю себе эпохи без иллюзий: все были ужасны. К нынешней я по крайней мере привык, в ней бы и предпочел остаться."

"Есть ритм обращения к тем или иным ценностям прошлого: видимо, это ритм развития культуры то вширь, то вглубь. Делая вдох, не надо думать, что выдох тебе уже не нужен, развивая одни духовные ценности - что тебе уже не понадобятся другие."

"Мы перечитываем не прошлое, а избранных его авторов; не их, а избранные из них страницы; воспринимаем их не полностью, а в тех элементах, которые входят в сегодняшний набор."

"Интерес - есть предмет принудительного насаждения, интересно - не значит легко."

"Какую природу рисует ребенок, впервые взявший карандаш? Домик."

"Ирония перед нами или не ирония - обычно очень трудно доказать."