[soliden]

"Я вас люблю..." Письма Феликса Дзержинского Маргарите Николаевой". Интересный материал. Учитывая мою страсть к чтению писем...
В общем, это совсем небольшая книжечка. И самих писем очень немного. Написанных за года два, не больше. В 1899 году юный Дзержинский отправлен в ссылку в деревню в Вятской области. Видимо, сущая глухомань. Оттуда он пишет письма девушке-революционерке, с которой незадолго до этого познакомился, пребывая на другом ссыльном пункте, в местах более цивилизованных. Первая любовь? Дзержинский пишет о своей жизни, о своих занятиях, размышлениях (работа над собой, ага), выражает надежду на совместное будущее (и совместное участие в революционной борьбе, само собой). Но - как-то не срослось. Кто его знает, почему. Может, действительно, чувства в разлуке остывают - особенно, если революция всегда на первом месте... Может, как написано в одном из последних писем, повлиял суровый диагноз врача, который усмотрел у Дзержинского целый букет чуть ли не смертельных болезней? Молодой человек явно принял это очень серьезно, и посчитал - как он пишет - что не очень честно при таких условиях продолжать отношения, обременять девушку... Может, еще что. Не знаю. Это же не биография... Но она, как написано в предисловии, бережно хранила эти несколько писем, их обнаружили после ее смерти.
Кто знает, как все бы обернулось, если бы Дзержинский не оборвал эти отношения? Была бы эта неизвестная Маргарита Николаева счастлива рядом с ним? Может, действительно все обернулось к лучшему - в смысле, для нее? Про Дзержинского-то мы знаем.
Интересно - юный Дзержинский был такой красавчик. Наверно, производил большое впечатление на окружающих. Он тут пишет, что его напарник по ссылке с готовностью взял на себя большую часть работы по дому (то есть, я так подозреваю, потому что на долю Дзержинского осталось загадочно - приготовление чая ) и даже порывался взять всю... Тут на обложке помещен портрет. Какие-то отстраненные, прямо внечеловеческие черты лица... Так наверно в средневековье изображали ангелов на всяких там картинах Апокалипсиса и Страшного суда. Ангел революции... (заглянула на википедию, полюбовалась на пышущее ненавистью изложение жизненного пути. Жизнь, как говорится, нужно прожить так... )
Кстати, чувствуется, что для Дзержинского тут русский язык все-таки не родной. Нет, он пишет очень грамотно, но временами путается в склонениях-спряжениях, во всяких окончаниях и предлогах. Это очень понятно.

"Он считает себя неспособным, а думать так о себе, это значит самого себя хоронить."

"Значит, и я прочел эту книгу, но теперь не решаюсь, да и не стоит говорить о ней. Читал я ее с тайным желанием раскритиковать ее, делал заметки даже. Боюсь, что вследствие этого желания моя критика доходит до смешного."

"Прошу тебя только об одном - не сомневаться - право, нам можно и теперь недурно пожить, а потом, при деле, работать еще лучше. Сил у нас много, а чувств - да зачем то взвешивать, пусть живется так, как живется, пусть чувствуется так, как чувствуется."

"Всякое чувство из бурного переходит в спокойное, а жизнь - никогда."

"Вы браните меня, а не хвалите. Никогда не пишите похвал. Я буду стараться быть лучше, серьезнее, самостоятельнее, умнее во сто раз больше, если меня бранить, меня ведь испортили тем, что всегда почти вообще хвалили."

"Никогда не делайте никаких заключений о мне, не узнавши меня хорошенько. Ведь подумайте себе только, что может выйти, если Вы ошибетесь. Вы меня из слов только знаете, с внешней стороны; человек же проявляется в жизни, его можно узнать из того, как он к людям и известным явлениям относится."

"Читаю Евангелие - это очень может в будущности пригодиться. Прочел Фауста (хотя не понял)."

"Уже одно то, что пользу он отождествляет с величайшим счастьем, показывает, что он субъективен, и уже наперед можно знать, что не удастся ему его предприятие. Пользу еще можно объективно определить, выделивши, например, материальные блага, а счастье - это понятие чисто субъективное. Под него можно и подводят все, что угодно."

"...Это вполне объясняется общественными и историческими условиями. Они заставляют так или иначе поступать, тех или иных придерживаться взглядов и очень часто бывает, что люди и общество благодаря им идут вполне сознательно даже к погибели, а не к счастью. Все пользой и только пользой объяснить никак нельзя."

"Он не объясняет, а одобряет."

"... Уж нечего будет бояться будущности, где будет столько работы, что думать нам о себе не придется."

"И есть же такие люди, которых даже миражи могут удовлетворить и доставить удовольствие. Приходится надувать самих себя и жить воображением, и наконец это воображение становится вполне достаточным и ничего иного уже не хочется. Мираж совсем уж заменяет действительность, и тем больше за него держатся, что он не обожжет и имеет сходство внешнее с огнем."

"... Если бы жил один, то, может быть, хуже бы было. Среди людей не хочешь выдавать себя, а потому больше силы чувствуешь, чтобы работать. Будучи же один, этого бы не было и могло бы быть хуже, в тишине воображение больше овладевает человеком, оно же может быть очень удручающим. Хочется, правда, быть часто одиноким. Написать Вам, чтобы никто не видел и не спрашивал, куда и зачем. Один я только чувствую себя, когда потушим лампу. Я долго уснуть не могу, а он сейчас же уснет, и я все думаю и думаю и должен лежать. Я люблю даже это время. Сколько переживаешь тогда и не думаешь, что вот на тебя смотрят и читают мысли на твоем лице. А ведь думать постоянно об этом, это довольно трудно и неприятно, хотя у меня уже входит, если не вошло, в привычку быть на вид хладнокровным."

"Будем вечно, вечно бороться до последнего вздоха, пусть не вырвется из уст наших жалоба - одно, одно - борьба за светлое, ясное будущее, которое хотя и не придется нам видеть, но помириться с теперешним положением и бездействовать - прямо самое ужасное преступление."

"Я говорил раньше, что я неспособен, но кто неспособен, тому смерть, я жить хочу - должен быть способным."

"Как я ни старался убедить себя, я мог убедить не чувства свои, а ум только."

"Раз чувства у меня сильные, сильная и воля моя. Могу заставить себя тогда быть таким, как надо."

"Смотрите только, чтобы приснился хороший сон. Я, засыпая, постоянно это желаю сам себе. Во сне совсем забываешь иногда об окружающей обстановке, а потому он имеет особую прелесть."

"Это все делает Тургенев, и как бы Вы его ни хвалили, я ненавижу его за то, что под его влиянием человек начинает жить больше созерцанием, чем борьбой. Я ненавижу созерцание, раз оно им только останется, оно ослабляет человека, оно дает ему ложное представление о жизни, оно научает ценить, уважать красивое, но не дает сил самому участвовать в этом красивом, быть частицей его."

"... ведь находятся виртуозы, видящие в страданиях масс их же пользу."

"Любить - это значит чего-то страшно жаждать, чего - это зависит от всего нравственного склада человека."

"Зачем думать о том, что возможно в будущем. Все возможно.. Нельзя же ведь в жизнь свою вводить область только возможного и грызть себя тем, мучить."

"Хорошо в солдаты меня совсем не возьмут, но доктора признают что-то вроде чахотки. Жизнь моя коротка, и сколько муки в сущности теперь сознавать, что столько горя потому я должен причинить. Моя жизнь коротка, а потому с ней не должна и нельзя, чтобы другая была с ней увязана. Нет, это страшно больно, нет, мы будем жить одной душой, хотя, должно быть, никогда нам видеться не придется. Я постараюсь устроить свою жизнь короткую так, чтобы пожить ею наиболее интенсивно."

"Дороги наши будут одни, моя только короче."

"Я в писаки и ученые не гожусь, я и с крестьянами о том, о сем поговорить не умею, а также и с рабочими, я только агитатор своей идеи, и ее я ясно сознаю, я в вопросах практических, мне кажется, ясно разбираюсь, и я вечно останусь таким. Я вижу темные стороны жизни, сознаю, ощущаю их, они меня давят и побуждают вечно, где только можно проповедовать свою веру. Надо, прежде всего, быть знакомым с тем, против чего борешься, наш строй во всех его мелочах, всех деталях для меня неясен, и вот я думаю прежде всего взяться за изучение его, за него и законы, учреждения, банки, синдикаты, самоуправление и т.д. И это должно быть важнее всего."

"Я теперь на днях еду в Сибирь на пять лет, и значит, нам не придется и встретиться в жизни никогда. Я - бродяга, а с бродягой подружить - беду нажить. И мне хотелось бы знать, что слышно с Вами, как живете, но я не имею права просить Вас писать ко мне, да и не хочу."