А.В.Суворов "Письма".
"Матвеич! Очень недоволен я неприсылкою твоих недельных расходов. Надлежит тебе быть бдительну, трудолюбиу и почитать размер драгоценного времени. Я бы согласен был на твой месяц, если бы не был он глух и темен."
"Турчанинов мне сказывал, что нынче три дороги сбывать людей с рук, - зделать пьяным, предерзостным, свести с ума."
"Матвеич! Валторн моим музыкантам купи, а какой именно, спросись с добрыми людьми. Купи еще полдюжины скрипок с принадлежностями для здешних ребятишек."
"Матвеич! Чай из Москвы с Борщовым прислал ты столь дурен, что весь желудок мой перепорчен, да и здесь не хорош. Купи чаю наилучшего, какой только обретаться может... черного... как бы тебе дорог ни показался... выбери чрез знатоков и перешли ко мне очень сохранно, чтобы постороннего духа он отнюдь не набрался, а соблюдал бы свой дух, весьма чистый. От нюхательного табаку, тобой присланного, у меня голова болит... чрез знатоков купи табак; смотри исправно внутрь, а не на обертку, чтобы не была позолоченная ослиная голова..."
"Матвеич! Спеши введением меня в ясность сего новгородского дела. Юристам я не верю; с ними не знаюсь; они ябедники."
"На постоянство моей судьбы я надеяться не могу, будучи непрестанно разноместным."
"Матвеич! Аглицкого пива бочку купи. Я его поделю здесь с соседями. Сервиз модный белый на 12 персон сорокарублевый в Кистоше не годится. Один калмык недавно у меня там в раз разбил девять тарелок; а лучше в 8р. или хоть побольше. Но только, чтоб узор не зеленого цвета и с разводами. Да не дослал ты игрушки лотовой и карамболевой игры ящик. В нем костяные марки по многу призов в 4-х коробках - каждая особого цвета: белый, желтый, зеленый, алый. Думаю, цена около семи рублей. Купи и пришли. Да не дослал ты еще дюжину карт и книжку гадательную для резвости и затем хоть недорогую камеру-обскуру. Купи и пришли мне еще книжку Фонтенелеву о множестве миров."
"Терентий вместо дела упражняется только в поэзии За что ж я 500 рублей в год плачу? Ни одного дела как надо не сделал, да еще интригует и спекулирует."
читать дальше
"Служу я, Милостивый Государь! больше 40 лет и почти 60-летний, одно мое желание, чтоб кончить Высочайшую Службу с оружием в руках. Долговременное мое бытие в нижних чинах приобрело мне грубость в поступках при чистейшем сердце и удалило от познания светских наружностей; препроводя мою жизнь в поле, поздно мне к ним привыкать. Не разумея изгибов лести и ласкательств к моим сверстникам, часто неугоден."
"Был щастлив потому, что я повелевал щастьем."
"У крестьянина Михайла Иванова одна корова! Следовало бы старосту и весь мир оштрафовать за то, что допустили они Михайлу Иванова дожить до одной коровы. Но на сей раз в первые и последние прощается. Купить Иванову другую корову из оброчных моих денег."
"Как взорвало турецкий корабль, вдруг из него оказался в облаках прегордый паша, поклонился Кинбурну и упал стремглав назад."
"Батюшка Князь Григорий Александрович! Простите мне в штиле, право силы нет, ходил на батарею и озяб. Ей-ей, всякий день один раз к Вашей Светлости курьера посылал. Флот наш, Светлейший Князь, из Глубокой вдалеке уже здесь виден. О! коли б он, как баталия была, в ту же ночь показался, дешева б была разделка. Все их морские солдаты были на косе против нас, только и тут им мало выигрышу. Какие же молодцы, Светлейший Князь, с такими еще я не дирался; летят больше на холодное ружье. Нас особливо жестоко и почти на полувыстреле бомбами, ядрами, а ныне картечами били; мне лицо все засыпало песком, и под сердцем рана картечная ж. Хорошо, что их две шебеки скоро пропали, а как уже турки убрались на узкий язык мыса, то их заехавшие суда стреляли вдоль нас по косе еще больнее. У нас урон по пропорции мал, лишь для нас велик, много умирает от тяжелых ран, то ж у них, пули были двойные, в том числе у моего обер-аудитора Манеева вырезана такая пуля из шеи. Но, Милостивый Государь! ежели б не ударили на ад, клянусь Богом! ад бы нас здесь поглотил. Адмиралу теперь лутче разделываться с оробевшими людьми. Реляция тихо поспевает; не оставьте,батюшка, по ней будущих рекомендованных, а грешников простите. Я иногда забываюсь. Присылаю Вашей Светлости двенадцатое знамя."
"Пришлите, братец, Василей Степанович! какого к нам беллетриста для сочинения журнала. Это идет к славе России! Иван Григорьевич древнее меня, я ж, право, слаб, вы видели из лаконической реляции от 1 октября. Притом, Милостивый Государь мой, вы знаете, каково писать про себя. Про меня в журналах неправедно писывали, и то давно отбило у меня вкус к журналам."
"Посмотри, голубчик, нашу адскую баталию на плане! Непонятно человеческим силам, как к тому приступить можно было!"
"Прострелена моя рука. Я истекаю кровью. Есаул Кутейников мне перевязал рану своим галстуком с шеи; я омыл на месте руку в Черном море."
"Господь да дарует нам субординацию, мать дисциплины, оная же мать победы!"
"Честный человек на войне должен себя жертвовать Отечеству."
"Князь Григорий Александрович мне прикажет лбом стену проломить, в Черном море утонуть, по свойству моему готов, но, право, от моих подчиненных того не спрошу."
"В 4-х лье от устья делают эволюции канонерки и фрегат. На наших глазах вчера часть из них приблизилась к Староскальскому редуту по морю, с правой руки. Пока еще не знаем наверное, не наши ли?"
"Неумолимая смерть, мой дорогой Принц, таится в нелуженых котлах егерей. Посылаю Вам один такой и другой, хороший, взятый у других солдат. Все здешние котлы приказал я вылудить. Сделайте милость, Ваше Высочество, немедленно распорядиться, чтобы доставили Вам новые котлы, а покамест вылудили бы прежние. Дайте на это столько денег, сколько потребуется, из моих экстраординарных сумм с тем, чтобы после покрыть расход личными средствами всех этих душегубов, к коим причисляю командиров батальонов и рот."
"Будьте любезны, Принц, прислать сюда, на косу, лучших запорожцев, храбрых да сметливых. Они могут оказать Вам очень большие услуги - уж хоть тем одним, что обратят на этот флаг внимание старого Гассан-паши. Если угодно Вам, можете назначить им начальника из Ваших войск, храброго, бдительного, хитрого и неутомимого.. Коротко говоря, потребен корсар."
"Здравый рассудок не дозволяет решиться стремглав и дать своим страстям над собою область."
"Принц! Я приказал господину Фишеру отправить к Чиркову гренадера с ножом. Постарайтесь, чтобы Чирков был солдатом,а не щеголем."
"Главное дарование великого человека - знать избирать особ по их талантам."
"Батарея на косе, называемая блокфорт - ее занимают два баталиона, что поделаешь, мы люди сухопутные, без парусов. На полодороге от берега Черного моря до Кинбурна есть кое-какие овраги, где можно укрыться и продвигаться ползком, только не очень-то удобно там циркулировать, понеже немало осталось в земле трупов."
"... Натура его обделила здравым смыслом, так что сроду не случалось ему мысль до конца додумать."
"Воображения наши подвержены еще времянной перемене вида, почему за пролетающие наши мысли м ы и сами себе не отвечаем."
"Честь моя мне всего дороже, покровитель ей Бог."
"Милостивый Государь мой, я боролся с басурманами и с смертью, - право, домашнее правление и на ум не шло!"
"Дайте дорогу моему простодушию, я буду вдвое лутче, естество мною правит."
//Дочери// "Знаешь, что ты мне мила; полетел бы в Смольный на тебя посмотреть, да крыльев нет."
//Екатерине II// "Да процветает славнейший век царствования Вашего в наипозднейшие времена! Мышца Твоя до водворяет благоденствие Европе и вселенной!"
"Внутренние изгибы сердца твоего устроены только для вмещения чести, славы."
"Где меньше войска, там больше храбрых."
"Буде визирь сегодня сюда б явился, Лалаеву принять его ласково и откровенно. Любопытствовать благопристойно о мире, войне и новизнах. Подчевать кофьем, табаком и, ежели пожелает, пилявом, кебабом и прочим."
"Истинной славы не следует домогаться: она - следствие той жертвы, которую приносишь ради общественного блага."
"ИЗМАИЛЬСКИМ ВЛАСТЯМ от Генерал-Аншефа и кавалера Графа Суворова-Рымникского. Превосходительному Господину Сераскиру Мегамету-паше Айдозле, командующему в Измаиле; почтенным Султанам и прочим пашам и всем чиновникам. Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками, в знатном числе состоящими, но, соблюдая долг человечества, дабы отвратить кровопролитие и жестокость, при том бываемую, даю знать чрез сие Вашему Превосходительству и почтенным Султанам! И требую отдачи города без сопротивления. Тут будут показаны всевозможные способы к выгодам вашим и всех жителей! О чем и ожидаю от сего чрез 24 часа решительного от вас уведомления к воспринятию мне действий. В противном же случае поздно будет пособить человечеству, когда не могут быть пощажены не только никто, но исамые женщины и невинные младенцы от раздраженного воинства; и за то никто как Вы и все чиновники пред Богом ответ дать должны."
"Светлейший Князь, Милостивый Государь! Стены измаильские и народ пали пред стопами престола Ея Императорскаго Величества. Штурм был продолжителен и многокровопролитен. Измаил взят, слава Богу! Победа наша..."
"Вы после своих подвигов поразмыслите: не прогуляться ли Вам к Варне и не атаковать ли Вашим друзьям Шумну. На сем кончается моя заветная мечта."