А.П.Чехов. Письма. 1881-1888.
"Я безденежен до мозга костей. Если у тебя есть человеколюбие в животе, то снизойди к моей унизительной просьбе: немедленно, со скоростью вальдшнепа, которому всунули в задний проход ядовитую стрелу, надевай шапку и мчись: a) в контору "Нового времени" и получи там гонорар за рассказ "На пути", b) в "Петербургскую газету" и получи 107 рублей по счету. Полученные деньги не трать и не раздавай нищим, а вышли мне почтой..."
"... По видимому, это очень порядочный человек. Он молчалив, но и сквозь молчание иногда можно бывает разглядеть человека."
"В видах экономии в посылаемых мною телеграммах фразу "Рассказа не будет" я заменю одним словом "нет".
"Я так же, как и Вы, не люблю литературы того направления, о котором идет речь. Как читатель и обыватель я охотно сторонюсь от нее, но если вы спросите моего честного и искреннего мнения о ней, то я скажу, что вопрос о ее праве на существование еще открыт и не решен никем... У меня, и у Вас, и у критиков всего мира нет никаких прочных данных, чтобы иметь право отрицать эту литературу. Я не знаю, у кого плохой вкус: у греков ли, или же у читателей Габорио и пр.? Подобно вопросам непротивления злу, свободе воли и проч., этот вопрос может быть решен только в будущем."
"Все на этом свете относительно и приблизительно. Есть люди, которых развратит даже детская литература... Да и в конце концов никакая литература не может своим цинизмом перещеголять действительную жизнь; одною рюмкою вы не напоите пьяным того, кто уже выпил целую бочку."
"Что мир "кишит негодяями и негодяйками", это правда. Человеческая природа несовершенна, а потому странно было бы видеть на земле одних только праведников. Думать же, что на обязанности литературы лежит выкапывать из кучи негодяев "зерно", значит отрицать самое литературу. Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение - правда безусловная и честная. Суживать ее функции такою специальностью, как добывание "зерен", так же для нее смертельно, как если бы Вы заставили Левитана рисовать дерево, приказав ему не трогать грязной коры и пожелтевшей листвы."
"Для химиков на земле нет ничего не чистого. Литератор должен быть так же объективен, как химик; он должен отрешиться от житейской субъективности и знать, что навозные кучи в пейзаже играют очень почтенную роль, а злые страсти так же присущи жизни, как и добрые."
читать дальше
"Снисходительно-презрительный тон по отношению к маленьким людям за то только, что они маленькие, не делает чести человеческому сердцу. В литературе маленькие чины так же необходимы, как и в армии, - так говорит голова, а сердце должно говорить еще больше."
"... Кроме жены - медицины, - у меня есть еще литература - любовница, но о ней не упоминаю, ибо незаконно живущие беззаконно и погибнут."
"Чувство красоты в человеке не знает границ и рамок. Вот почему русский князь может называться владыкой мира; это имя может носить и мой приятель Володя..."
"Не следует унижать людей - это главное. Лучше сказать человеку "мой ангел", чем пустить ему "дурака", хотя человек более похож на дурака, чем на ангела."
"Вот уже целая неделя, как я чувствую во всем теле ломоту и слабость; сейчас ходил слушать лекцию Захарьина (о сифилисе сердца), простоял не более полутора часов, а утомился, точно сходил пешком в Киев."
"У нас погода тоже скверная. Вчера была оттепель, сегодня мороз, а завтра будет дождь. Очевидно, природа стала работать в мелкой прессе. Иначе было бы непонятно такое ее поведение."
"Я болею. Живется скучно, а писать начинаю скверно, ибо устал и не могу, по примеру Левитана, перевертывать свои картины вверх ногами, чтобы отучить от них свое критическое око..."
"Я пишу мало, гораздо меньше, чем остальные беллетристы. Разница только в том, что я пишу чаще, а прочие толще."
"Николая не вижу. Ты ведешь с ним переписку. Напиши ему, пожалуйста, чтоб он прислал или принес мне мои новые черные штаны."
"Мне кажется, что, родись и живи я постоянно в Петербурге, мне снились бы непременно берега Невы, Сенатская площадь, массивные фундаменты..."
"Ощущая во сне холод, я всякий раз вижу людей."
"... Не понимает, что оригинальность автора сидит не только в стиле, но и в способе мышления, в убеждениях и проч."
"Федор Тимофеич //семейный кот// пользуется гораздо большими удобствами, когда ночью путешествует по крышам, чем я, ехавши в Питер."
"В Питере погода великолепная, но безденежье и отсутствие весеннего пальто, взятого у меня на бессрочный прокат одним нашим общим знакомым, портят всю иллюзию."
"Всюду меня встречают с почетом, но никто не догадается дать рублей 1000-2000..."
"Петербург произвел на меня впечатление города смерти. Въехал я в него с напуганным воображением, встретил на пути два гроба, а у братца застал тиф. От тифа поехал к Лейкину и узнал, что только что лейкинский швейцар на ходу умер от тифа. Еду на выставку, там, как назло, попадаются все дамы в трауре. Приезжаю я к Григоровичу. Старичина поцеловал меня в лоб, обнял, заплакал от умиления и от волнения у него приключился жесточайший припадок грудной жабы. Он невыносимо страдал, метался, стонал, а я два с половиной часа сидел возле него, браня во все лопатки свою бессильную медицину. Каковы впечатления? Право, запить можно. Впрочем, говорят, для беллетристов все полезно."
"В конце концов, плохой воробей в руке лучше, чем райская птица в раю. Лучше сейчас 50, чем через два года 200..."
"По-моему, издательство - риск, а где один риск, там следует решаться и на другой - на рекламу, которая должна быть солидна."
"Туман и облака. Не видно ничего. Птицы, крокодилы, зебры и прочие насекомые попрятались."
"Такая кругом Азия, что я просто глазам не верю. 60000 жителей занимаются только тем, что едят, пьют, плодятся, а других интересов - никаких... Куда ни явишься, всюду куличи, яйца, сантуринское, грудные ребята, но нигде ни газет, ни книг... Местоположение города //Таганрог// прекрасное во всех отношениях, климат великолепный, плодов земных тьма, но жители инертны до чертиков... Все музыкальны, одарены фантазией и остроумием, нервны, чувствительны, но все это пропадает даром... Нет ни патриотов, ни дельцов, ни поэтов, ни даже приличных булочников."
"Прогулка по платформе. Барышни. В крайнем окне второго этажа станции сидит барышня (или дама, черт ее знает) в белой кофточке, томная и красивая. Я гляжу на нее, она на меня... Надеваю пенсне, она тоже... О чудное виденье! Получил катар сердца и поехал дальше."
"Каждый день знакомлюсь с девицами, то есть девицы ходят к Еремееву поглядеть, что за птица "Чехов", который "пишить". Большинство из них недурны и неглупы, но я равнодушен, ибо у меня катар кишок, заглушающий все чувства."
"Мне живется так себе. Было бы скучно, если бы все окружающее не было так смешно."
"Эх, здешний климат да московским бы людям! Не умеет дура природа распорядиться!"
"Насморк прошел, а на смену ему явилась новая болезнь - воспаление вены на левой голени. Несть числа недугам моим! Исполняется на мне писание, что в болезнях люди родят чада своя... А чада мои рассказы и повести, о коих я теперь думать не могу..."
"Что отвратительно в Таганроге, так это вечно запираемые ставни. Впрочем, утром, когда открывается ставня и в комнату врывается масса света, на душе делается празднично."
"По-моему, Вам нужно: 1) жить, как Вы хотите, работать на воздухе, но не утомляться. 2) забросить к х... всю фармацию. 3) не обращать внимания на сердцебиения, замирания и проч., памятуя, что от сердцебиений и замираний люди не умирают. 4) вовсе не думать или думать пореже о недугах. Ведь стоит только обратить внимание на свое сердце, прислушаться к нему, чтобы пульс стал быстрее на 10-15 ударов."
"Вчера и третьего дня была свадьба. Я шаферствовал в чужой фрачной паре, в широчайших штанах и без одной запонки, - в Москве такому шаферу дали бы по шее, но здесь я был эффектнее всех."
"Видел богатых невест. Выбор громадный, но я все время был так пьян, что бутылки принимал за девиц, а девиц за бутылки. Девицы здесь - сплошная овца: если одна поднимется и выйдет из залы, то за ней потянутся и другие. Одна из них, самая смелая и вумная, желая показать, что и она не чужда тонкого обращения и политики, то и дело била меня веером по руке и говорила: "У, негодный!", причем не переставала сохранять испуганное выражение лица. Я научил ее говорить кавалерам: "Как ви наивны!"
"В Звереве придется ждать от 9 вечера до 5 утра. В прошлый раз я там ночевал в вагоне II класса на запасном пути. Вышел ночью из вагона, а на дворе сущие чудеса:луна, необозримая степь с курганами и пустыня; тишина гробовая, кажется, мир вымер... Картина такая, что во веки веков не забудешь. Жалею, что Мишке нельзя было поехать со мной. Он ошалел бы от впечатлений."
"Ужасно: у меня 53 рубля - только. Приходится обрезывать себе крылья и облизываться там, где следовало бы есть. Ах, будь у меня лишних 200-300 рублей, показал бы я кузькину мать! Я бы весь мир изъездил!"
"Деньги на исходе. Если останусь без копейки, то поступлю в Таганроге в певчие. Погода чудесная. Виды восхитительные. Напоэтился я по самое горло: на пять лет хватит."