Удивительные истории о мужчинах.
"- Я хотел бы, чтобы вы, товарищ контр-адмирал, как член Военного совета флотилии и начальник политотдела ознакомились с моей докторской диссертацией по философии и стали моим официальным рецензентом. Я нашел ответ на главный вопрос фундаментальной философии как науки, - гордо произнес Толик. - Я вывел новое определение смысла жизни.
- И в чем же состоит, по вашему мнению, смысл жизни? Если в двух словах?
Деревяненко не повелся на адмиральское дружелюбие.
- Я хотел бы, чтобы вы прочли сами.
- Ну давайте, - вздохнул контр-адмирал.
Анатолий достал из портфеля роскошно переплетенный в ледерин том. На темно-зеленой обложке золотыми буквами было вытиснено: "Анатолий Деревянко. Диссертация на соискание степени доктора философских наук. Город Мурманск-150". На титульных листах все было как обычно. Адмирал быстро перелистал их. Открыл основной текст. И замер. Лобановский тихонько заглянул через его плечо. На листе было написано следующее:
"Новое определение смысла жизни. Жить - это значит все время быть коммунистом."
И все. Больше ни слова.
- Ну как, - безмятежно поинтересовался Деревянко. - Будете моим рецензентом?
- Обязательно буду, - медленно произнес адмирал. И повторил: - Буду. Обязательно
После того, как медик вышел, ЧВС достал из сейфа бутылку коньяка, налил в две рюмки и восхищенно покрутил головой:
- Всякое видел. Но этот либо гениально издевается над нами - попробуй только сказать, что он в чем-то не прав, либо гениально от службы косит."
А.Лисина. Мар. Тень императора.
"Я принялась слово в слово повторять за магом слова клятвы, при этом подмечая, как с каждой произнесенной фразой связь между мной и императором становится крепче. При этом в самой клятве ничего особенного не было: от меня требовалось беспрекословно подчиняться приказам его величества, защищать его, беречь и все такое прочее. Вот только формулировка клятвы оказалась такой, что подразумевала далеко не простое служение - с этого момента слово императора приобретало для меня силу закона. Если император велит спрыгнуть с крыши, я спрыгну. Если он захочет, чтобы я пошла и перерезала кому-то горло, то хочешь не хочешь, а придется это сделать. Постепенно нарастающий жар в груди отвлекал, мешал сосредоточиться... Моя жизнь и смерть теперь находились в руках повелителя Ории, Тарии и всего прочего. Единственное, что я успела, это уже в конце заменить слово "император" на слово "империя", отдав свою верность и преданность... все, что у меня оставалось... не конкретному человеку, а стране."