Огонек.
Сергей Миронов. «Все же у нас законы чаще всего пишутся под конкретную ситуацию.»
***
Михаил Жванецкий. «В советское время – счастливое время было от того, что у всех были свободные мозги.
Кормили кашей. Одевали в обмундирование. Выучивали устав.
Кто думал о заработке?
Думали о дружбе, о книге, о любви, о турпоходах.»
***
Александр Цой.
«- Группа «Кино» чудовищно не доиграла, ее ужасно не хватило людям.
- То есть, «Цой жив!» - это такой протест против несправедливости судьбы?
- Можно и так сказать…
- На вас с рождения было обращено внимание. Каково это – расти «сыном Цоя»?
- Вы все правильно сказали, я долго не мог себя идентифицировать в качестве самостоятельной личности. Я пытался брать какой-то псевдоним, не общался с прессой, наверное, лет десять – особенно после смерти мамы. Года до 2012 старался публичную жизнь не вести, ни в коем случае не стать каким-то медийным персонажем. И все это время пытался понять, где же среди всего этого, собственно, я.
- Какие у вас отношения с фанатами группы «Кино»?
- Ох, фанаты «Кино» - очень неоднородное сообщество. Там есть, конечно, радикально настроенные люди, у них есть непоколебимое представление о том, что правильно, а что нет. Они живут, так сказать, немного вне реальности, в своем мире. В то же время есть огромное количество очень приятных, классных людей. Я после концертов, когда есть силы и ресурс душевный, стараюсь никогда никому не отказывать сфотографироваться или просто немного пообщаться. Ну и радость от мимолетных встреч остается. Когда, например, сотрудник ДПС, вчитавшись в фамилию на документах, довольно быстро вас отпускает.»
читать дальшеВ.Денисов. Стратегия. Замок Россия.
«Было так… Я вышел на крыльцо администрации, по привычке хозяйски оглядел поселок, выцепляя взглядом малейшее неладное. И ведь нормально все было! Поселок лежит в состоянии покоя. Енисей тихий, кучевые неспешные, ветерок легкий. Вверенный мне населенный пункт как вымер, ибо все, кому положено, работают; время послеобеденное, и даже новенькая детская площадка возле детсада – моя личная гордость – пуста, спят еще детки тихим часом. Пыль вдали стелется. Это участковый на своем старом казенном «луноходе» проехал в сторону деревни Верхняя Курья, его теща там проживает. У Миллеров возле дома опять стройка идет, отрезная машинка верещит. Есть и непорядки. Урал сломанный мехмастерские так и не отбуксировали от складов, сколько можно говорить, премии главного механика лишить, что ли?
К берегу, тявкнув пару раз, судно-обстановщик подходит. А на кораблике том нужный человек, Хитрый Степанов, меня ждет, с ним мы и поедем на правый берег, посмотрим новую заимку капитана. Еще он мне привез нечто ожидаемое «не для всяких глаз», да и мне в ответку ему кое-что перекинуть надо. Водитель мой курил возле прогретого «патриота», я шагнул с крыльца к машине, но, ругнувшись вполголоса, вспомнил, что забыл нечто важное для Степанова и особо акцентированное им радийно при последней связи. Махом влетел назад и сунулся в, скажем так, подсобку своего кабинета. Так, вот они, блок «кэмела» и ракетница. Сигареты кончились у водоплавающего приятеля, а ракетницу я давно ему обещал подарить. Блок сунул за пазуху куртки, пачку сигналов красного цвета в карман, а «макаровскую» кобуру с ракетницей в руку… Шагнул назад.
А потом – бенц! – и на тебе вот, столешница.
Собственно, «бенца»- то я никакого и не припомню, если честно. Как моргнул. Просто открыл глаза глава администрации поселка Заостровское Лешка Сотников и нате вот, пялится дураком на эту столешницу и сероватые гобелены на каменных стенах.»