Vogue.
«Ничего страшного – лучше любить двух, чем не любить никого. В конце концов, на дворе XXI век.»
***
«Перформанс тем и отличается от спектакля, что от зрителя нужны не овации, а яркие эмоции. В 1974г. в галерее Неаполя сербская художница Марина Абрамович разложила на столе 72 предмета, включая ножи, боа, плети, вино и заряженный пистолет. Сама села рядом, объявив, что публика может пользоваться ими, как ей захочется, и что всю ответственность Марина берет на себя. Акция длилась 6 часов, за это время платье было разорвано, а тело Абрамович исколото и увешано побрякушками. Кончилось тем, что мужчина приставил к ее голове пистолет. Его вовремя скрутили.»
Р.Свифт. Демократия.
«Стивен Ньюмэн: «О демократической идее как таковой лучше всего думать как об утопичной мечте… нам нужны такие мечты, если мы хотим сопротивляться идее, которая, в свете неотвратимой с виду глобализации кажется вполне правдоподобной: что демократия, самоопределение и общественное благо – это концепции, время которых уже ушло».
читать дальшеД.Сеттерфилд. Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном.
«Стараниями своего дяди, хлопотливых мисс Янг и всех этих визитеров Уильям никогда не оставался в одиночестве, исключая время, отведенное на сон. И каждый раз, ложась в постель, он испытывал смутную надежду, что по пробуждении найдет мир исправившимся – таким, каким тот был раньше. Затем тянулись бесконечно долгие часы забытья без сновидений, а когда он пробуждался, ничуть не освеженный сном, мир был все тем же, упрямо продолжающим движение по неверному пути. Стена тумана выросла между ним и его собственным разумом, а за этой стеной неясной тенью маячила мысль: «Когда же наконец все придет в норму?»
Его мама умерла, он сам видел тело; однако его сознание находило миллионы причин, опровергающих этот факт. Мама умерла? Что за чушь, взгляните сюда: вот же ее платья, ее чайный сервиз, вот ее воскресная шляпка на полочке над вешалкой. Мама умерла? Но разве вы не слышите скрип садовой калитки? Через какой-то миг она появится в дверях.
…Прошло три месяца после похорон. Внешне он был тем же Уиллом, каким его привыкли видеть: бодрым, улыбчивым, жизнерадостным. Только Пол, общавшийся с ним чаще и теснее других, заметил, что в последнее время он стал как-то слишком уж рьяно налегать на работу. Пол настоятельно советовал ему отдохнуть – погулять на природе, порыбачить или съездить в гости к родственникам. Но Уильям избегал одиночества с таким же упорством, с каким он избегал праздности. С виду он был полон кипучей энергии. Но внутри его скрывался другой человек, неведомый даже ему самому; и этот человек шел по жизни с пугливой осторожностью, как по зыбкой трясине, которая в любой момент может разверзнуться под его ногами.»