Читательский дневник

[soliden]

А.Гайдар. Дневники, письма.
«10-16 сентября 1917. Общая молитва отменена.
1-7 октября 1917. Комитет постановил требовать от класса полнейшего спокойствия на всех уроках, главное – французском, законе и истории.
12-18 ноября 1917. Пришли мы сегодня в школу и нас отпустили – первый день выборов в Учредительное собрание.
4-10 февраля 1918. Я сегодня не был в классе, потому что нет сапог.
11-17 февраля 1918. Был в Совете. Меня ранили ножом в грудь на перекрестке. Получил разрешение от Революционного Штаба присутствовать на улицах в ночное время.
8-21 апреля 1918. Митинг сорван. В городе стрельба. 5 раненых с нашей стороны. Ночью идет стрельба. Мы с Березиным ходим патрулем. Осадное положение. Ночью мы стреляли в собор, оба попали в окна.
8-14 июля 1918. Мы отрезаны от Мурома, Нижнего, Ардатова, Лукоянова. Все вооружены. Чувырин идет с отрядом. Ардатов – белая гвардия, едет Лихачев. Лазили и обошли все окраины города.
15-21 июля 1918. Дежурил в Совете, ночью ходил на вокзал к начальнику интернациональной дружины Кану, ночевал на вокзале. Засада около церкви Всех Святых. Пулемет. 35-40 человек скрылись».

А.Ахматова. Я научилась просто, мудро жить.
«Брак родителей Анны Ахматовой не был счастливым. Андрей Антонович, красавец и бонвиван, жил в свое удовольствие, не считая тратил женины, полученные в приданое деньги, не обделял вниманием ни одной хорошенькой женщины. Инна Эразмовна, мучаясь равнодушием мужа, жила как во сне. А дети один за другим заболевали туберкулезом. От чахотки угасла ранно вышедшая замуж Инна (1886-1906). Ирина, по-домашнему Рика, умерла ребенком в 1896 году. Затем заболел старший, Андрей, и Анна, и Ия. Анна выздоровела, а Ия умерла на руках у матери, в Севастополе. Инна Эразмовна обезумела, сраженная горем и крайней степенью нищеты, ей не в чем было похоронить дочь, не было даже рубашки. В 1922-м она перебралась из Севастополя к своей старшей сестре Анне Вакар, под Киев; имение Вакаров было конфисковано, но крестьяне пожалели бедных господ и разрешили им жить в бывшей сторожке лесника».

Г.Остер. Книга вредных знаний.
«Несомненно, всем детям следует знать, что у каждого взрослого где-то есть своя собственная чаша терпения. Конечно, взрослые никогда не носят эту посуду с собой и до поры до времени, пока не переполнится, никому ее не показывают. У некоторых взрослых чашечки терпения мелкие, не больше кофейных, у других – крупные, как суповые миски, у третьих – огромные, как ванны. И во все эти чаши, чашечки и чашки целыми днями что-нибудь капает.
Пока чаша терпения взрослого не налилась до краев, со взрослым можно делать все, что хочется. Будет терпеть. Даже если вы с ногами залезете в его чашу терпения, начнете там купаться, плавать, плескаться и нырять. Однако ученые искренне советуют всем плещущимся в чашах терпения почаще специальной линейкой измерять глубину того, что там набралось. На всякий случай».

Ю.Журавлева. Кафедра зооцелительства.
«- Ваше практическое задание, - местор Альдер сделал жест рукой и через дополнительную дверь привели крупную химеру.
Вроде обычное животное, а на деле нечто собаковидное, высотой мне до середины бедра, было покрыто разноцветными перьями. Даже милую, чуть приплюснутую мордашку покрывали мелкие перышки. Химера ощутимо припадала на заднюю лапу. С химерами мы работали мало, это было отдельное факультативное направление. Но здесь, кажется, стандартная ситуация, повреждена лапа. Животное встало, стараясь не нагружать поврежденную конечность. На вид все нормально, значит или сильный ушиб, или несложный перелом, ничего другого местор бы мне не дал. Справлюсь. Я магически потянулась к животному, применив по максимуму эмпатию, чтобы пациент не сопротивлялся.
- Закрытый перелом бедренной кости, - диагностировала я, чем заслужила улыбку местора.
- Правильно, как будете лечить?
- Подождите, местор, - встрял темный декан. – Мне кажется, для столь выдающейся студентки это слишком простое задание. Давайте его усложним?
И темный маг щелкнул пальцами. Между длинными пальцами сверкнула магия и направленным потоком устремилась к пернатому чуду. А за щелчком раздался хруст ломающейся кости. Стоявшее животное взвыло и рухнуло как подкошенное. Только что почти целая кость была переломана, кажется, в нескольких местах. И самое страшное – в районе крупной артерии тоже. Кровь хлестала фонтаном, быстро заливая все вокруг
- Како… - место Альдер резко оборвал себя на полуслове. – Ты что творишь?
- Ничего, сейчас студентка Риар все исправит, - декан и бровью не повел. – Если не будет стоять столбом. И побыстрее, пока пациент не истек кровью.
Я же… меня трясло от вида торчавшей кости и обилия крови. Какой там помочь, в обморок бы не упасть».