М.Пришвин. Дневники.
«Вчера слушал по радио вечер Блока и очень волновался… Есть люди, от которых является подозрение в своей ли неправоте, или даже в ничтожестве своем, и начинается борьба за восстановление себя самого, за выправление своей жизненной линии. Такой для меня Блок. Стихов Блока и вообще этой высшей стихотворной поэзии я не понимаю: эти снежные кружева слишком кружева для меня. Эта поэзия, как стиль аристократических гостиных, - признаю, что прекрасно, и рад бы сам в них быть своим человеком, но ничего не поделаешь, не приучен, ходить не умею. Блок для меня – это человек, живущий «в духе», редчайшее явление… Это и плюс аристократизм стиха, в общем какая-то мучительная снежная высота, на которой я не бывал, не могу быть, виновачусь в этом себе и утешаюсь своим долинным бытием без противопоставления.
Но мы встретились с Блоком в отношении к Октябрю. Горным своим глазом он разобрал в нем Интернационал, а я своим долинным путем понимал, что чем меньше жертв, тем лучше».
***
читать дальше«Пожелания на 1927 год. Желаю, чтобы год обошелся без войны, чтобы заплакать от радости при чтении какой-нибудь новой прекрасной книги. А если в этом году будет война, или я смертельно заболею, или какая-нибудь случится страшная беда, то не унизиться бы и перемогнуть».
А.Гайдар. Письма.
«П.И.Голикову. 21 февраля 1921.
Дорогой друг! Не все выходит так, как предполагаешь! Я писал в одном из писем, что пробуду здесь до июня, но этому сбыться не суждено, ибо я уже окончил Высшую стрелковую школу и завтра уезжаю с поездом нового командующего Орловским военным округом т.Александровым на один из внутренних фронтов Республики. Все это вышло так быстро и неожиданно: по какому-то приказу РСВР произвели экзамены и лучшую пятую часть выпустили для замены старого комсостава, по большей части бывшего деникинского офицерства, действующего не всегда на руку укрепления советской власти. Вот почему я сижу сейчас в ЦК партии и жду окончательного назначения – я и еще пять товарищей краскомов. К сожалению, я даже не получил возможности побывать дома у детишек, хотя мне очень хотелось этого. Между прочим, когда я проходил через штаб округа, у меня было сильное искушение – попасть в 5-ю армию, но я этого не сделал, ибо был определенно назначен на фронт, и проситься было неудобно, хотя и возможно. Жаль, право, что у вас там все спокойно и нет банд и шаек, а то я бы наверняка увидел тебя, я не люблю никогда много с собой таскать всего в армию, так как три раза у меня уже все пропадало – на Петлюровском, Польском и Крымском фронтах, хотя на последнем я был не более 17-ти дней. Еду, как и всегда, охотно, с твердой уверенностью в конечной победе нашей армии, но жаль немного Москву – никак не удается мне получить оседлость в ее черте.
Да еще морозы тово… довольно крепко зацепились за февраль, в этом отношении они никак не признают новый стиль. Буду писать тебе с фронта, делиться впечатлениями и переживаниями, которых всегда бывает много в сфере боевой опасности. Знаешь, я до некоторой степени люблю войну – она приучает нас любить и ценить свою жизнь, а также и не быть слишком требовательными к окружающей обстановке. Пока, прощай, мой друг, пожелай мне счастья и удачи… Я убежден, что можно отыскать счастье, стоит только поставить себе цель и неуклонно преследовать ее, - а целей слишком много, только бы хватило снарядов, да не износилось орудие, - будем бить верно и метко, всегда до последнего выстрела, и мы победим…»
А.Рай. Магическая академия строгого режима.
«- Какой толк от его красоты, если он использовал ее лишь для того, чтобы вонзить нож в спину?»