Живые строки войны.
«Заярный Г.П. ноябрь 1942.
Здравствуйте, дорогие родные, ирбитские жильцы! Я пока жив и здоров, но что предстоит дальше – знает лишь одна судьба, которая у разных людей своя. Батя, если бы ты знал, как хорошо ощущать наступательный порыв, когда от тебя начинает бежать немец! Когда ты проходишь уже по свободной земле. Преследуешь немца по пятам, а он от тебя бежит. Но это требует и с нашей стороны жертв. Мы сейчас начали двигаться вперед. Если бы вам попасть на мое место хоть на полчасика, вы бы себе представили, что такое есть фронт! Тысячи выстрелов минометов, орудий. Все сливается в один сплошной гул, сопровождающийся огнем, после чего все заволакивается дымом. Пока хватит, до свидания. 5:00. Через пару часиков открывается опять канонада».
Георгий Заярный ушел на фронт в 1941г. 18-летним пареньком. В рядах гвардейского артиллерийского полка участвовал в обороне Москвы, сражался под Смоленском, был контужен. Дошел до Восточной Пруссии. Войну закончил в Маньчжурии. После войны работал на стекольном заводе в г.Ирбите главным энергетиком».
читать дальшеGQ.
«В социологии есть известный феномен «эффект фокус-групп» - это когда респонденты, отвечая на вопросы, стараются подавать себя в максимально выгодном свете вместо того, чтобы говорить правду. Смысл фокус-группы, таким образом, начинает теряться – особенно с учетом того, что нам больше не нужно даже слышать вопросы, чтобы давать на них максимально лестные для себя ответы. В американском маркетинге по этому поводу есть внутренний мем: «мексиканская фокус-группа». Ее участники смотрят на тестируемый товар, берутся за сердце и говорят: «Это лучшее, что мы когда-либо видели в жизни. Это самый лучший товар в мире! Можно мы пойдем?» Они не просто не хотят обидеть приглашающую сторону (хотя и это тоже) – нет, в этот момент они сами верят в то, что говорят.
В какой-то момент мы превратились в мексиканскую фокус-группу: фильтры стали накладываться не только на фотографии, но и на всю остальную реальность. Мы говорим то, что от нас хотят услышать, а не то, что на самом деле думаем, - точнее, даже не так: мы говорим то, что, как нам кажется, от нас хотят услышать. Мы ведем образ жизни, спущенный нам по разнарядке инфлюэнсерами – и неважно, ведут эти инфлюэнсеры канал в тик-токе, поют в телевизоре или сидят в кабинете с портретом. Эти инфлюэнсеры черпают свои представления о прекрасном у вышестоящих инфлюэнсеров, те – у других, рангом еще повыше; вся эта структура бесконечно ветвится и замыкается сама на себя. Бойко и ежегодно об этом эффекте пишет Виктор Пелевин, скучно и один раз, на века – Жан Бодрийяр. Вся эта альтернативная реальность окутывает нас такими многочисленными плотными слоями, что наше настоящее «я» растворяется в образе, бесконечно отдаваемом наружу».
Е.Никольская. Белоснежка для его светлости.
«- Неужели действительно готова стать моей женой? Не тошно, не страшно? Посмотри на меня, я чудовище, - озвучил он очевидное.
Клотильда посмотрела. Оценивающе так, с легким прищуром синих, как небо Алина, глаз. С едва заметной полуулыбкой, тронувшей ее пухлые губы, которые она задумчиво куснула, изучаю рельефную мужскую грудь и широкие плечи.
- Чудовище, - сказала, вновь встретившись с ним взглядом. – Но большое, симпатичное, обаятельное, сильное, умное, ироничное, практичное и в чем-то даже эротичное. У тебя красивое мужское тело, лишние же волосы можно и сбрить, если будут мешать.
- Издеваешься? – почесал стоящее торчком ухо получеловек-полуволк. – Ты представь бритую звериную морду, такого даже я в зеркале испугаюсь.
- Да я как бы и не про морду, - теребя кончик простыни, призналась она.
- А все остальное у меня в наилучшем виде, - развеселился демон. – Показать?
- После свадьбы!»