К.П.Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников.
«К.П.Брюллов Ф.П.Брюлло. март 1828.
Сочинение следующее: «Последний день Помпеи». Пункт избрал в Strada del Sepolcri, картинная линия на перекрестке от гробницы Scuaro к гробнице сына какой-то жрицы Цереры. Декорацию сию я взял с натуры, не отступая нисколько и не прибавляя, стоя к городским воротам спиною, чтобы видеть часть Везувия как главную причину, без чего похоже ли было бы на пожар?
По правую сторону помещаю групп матери с двумя дочерьми на коленях (скелеты сии были найдены в таком положении); сзади сей группы виден теснящийся групп на лестнице, ведущей в Sepolcro Scuaro, накрывая головы табуретками, вазами (спасаемые ими вещи взяты мною из музея). Возле сей группы – бегущее семейство…Опрокинутая колесница мчима конями, разъяренными от падающего раскаленного пепла и камней вдоль по дороге; между голов лошадей видно продолжение улицы Augustale, ведущей к Неаполю, которая хотя и не открыта, но я, следуя древним писателям и нынешним антиквариям, поворачиваю несколько влево за дом Диомедов, наполняя ее гробницами и отдыхальнями, оставшимися сзади меня, что очень кстати.
читать дальшеПо правую сторону жрец, схвативши жертвенник и приборы жертвоприношения, бежит в беспорядочном направлении; возле него я ввожу случай, происшедший с самим Плинием: мать его, обремененная летами, не будучи в состоянии бежать, упрашивает сына своего спастись, сын же употребляет силу всю, чтобы влечь ее с собой. Происшествие сие, рассказанное самим Плинием в письме к Тациту, случилось в Capo di Miseno, но художник, помещающий на саженной холстине Помпею и Везувий, отстоящий на пять миль от оной, может перетащить и из-за 80 миль пример детской и материнской любви, так кстати тут своей противоположностью прочим группам».
М.Москвина, Ю.Говорова. Ты, главное, пиши о любви.
«Аисты улетели незаметно, несколько дней кружили и кружили, проверяли в полете молодежь, сбивались в стаи, а потом разом подхватили чемоданы и на юг, поднимаем головы – пустые гнезда. Остались только свои, которые путевки на юг не получили. Нанесли опять много аистов, им уже разлетаться, а они наломали крыльев, такая у нас собралась эскадрилья покалеченная. Аистов нам все несут, несут – безбилетников, не достался им билет в Африку, мама с папой забыли взять. Ничего, оставим их на зиму, подкормим, - на будущий год отправим в полет».
***
«Я сейчас в Москве, и у меня новоприобретенный питомец, енот, как некоторые утверждают, «потаскун». Он же, конечно, полоскун, стирает все, полощет. Я сразу дала ему носок, из лап не выпускает. По паспорту – Моня Барабанов. Привит, чипирован. Возраст около года. Отдали из городской квартиры, разнес все. У меня пока что, до прибытия на место, сидит в клетке, и – ни минуты покоя.
Отдал мне его парень – отвязный сноубордист двадцати двух лет – в постоянной эйфории. То ли обкуренный, то ли пьяный, то ли поднабравшийся оптимизма от енота. Енота вез в открытой клетке в метро. По ходу дела Моня хватал и тянул пассажиров за куртки и сумки. Когда мы встретились, вокруг этого оболтуса с енотом собралась толпа. Взял он зверька где-то под Краснодаром, но устал. И вот сейчас этот чудесный енот со мной. Зверь общительный. Руки загребущие».