Т.Л.Сухотина-Толстая. Дневник.
«4 августа 1886г. Здесь живет дедушка Ге, и мы много с ним беседуем. Он добивался у меня, во что я верю, и я убедилась после этих разговоров, что у меня нет никакой религии. Я далеко не православная, я и не «толстовка», а думать, как я прежде думала, что довольно знать, что хорошо и что дурно, теперь для меня кажется недостаточным. Например, папа говорит, что иметь собственность – дурно, и он так хорошо это доказывает, что это кажется логичным, а признать это за истину я не могу: иначе я должна сейчас же отказаться от всякой собственности. Ге говорит, что он знает, что я, например, никогда не сделаю ничего очень дурного: не обманула бы мужа, была хорошей матерью и т.д., но что этого мало, что нужно о с н о в а н и е, из которого вытекали бы мои поступки.
читать дальшеТак разве можно выдумывать основание? Стало быть, оно есть, если поступки из него вытекают. Разве нужно непременно дать ему название? Все равно, что если бы у меня росли цветы, и я расковыряла бы землю, чтобы увидать, какой формы корень и дать ему название. Это совсем бесполезно, и только любопытство может побудить это сделать. Мне в жизнь счастья нужно для себя и для окружающих, чем больше его – тем лучше. А счастье не дается дурными поступками, и чем лучше я жить буду, тем я буду счастливее.
Зачем я пишу свой дневник? Я, в сущности, не знаю зачем. Больше всего для того, чтобы через много лет знать, какая я была в 21 год…»
Ю.Журавлева. Магическая доставка «Ветерок».
«Я опустилась у стен Варнавы и долго сидела на земле. Настолько долго, что совершавшие ночной обход стражники заинтересовались и подошли спросить, что это я тут делаю.
- Уже ухожу, - буркнула я, вставая, с благодарностью оперевшись на протянутую руку.
Вид у меня был настолько жалкий и вымотанный, что мне без разговоров открыли дверь для пеших и вдобавок вызвали экипаж – мой браслет ведь остался в реке.
В экипаже я тут же задремала, и кучеру пришлось меня будить. Он с неодобрением смотрел на юную девушку, приехавшую в небольшой отель, втиснутый между двумя крупными зданиями. Сам отель был такой узкий, с выступающими над другими острой крышей, что казалось, будто его сплющили. Над дверью красовалась полустершаяся надпись «Сова» и птица, сидящая на ветке.
Не веря до конца, что вернулась, и едва волоча ноги, я переступила порог. После полета во мне не осталось ни капли магии, да и физических сил не было.
- Лара? – выкрикнул старый портье, вскакивая со своего кресла.
Я же как-то отстраненно и равнодушно отметила, что оседаю на пол.
- Лара вернулась! – раздался приглушенный, словно издалека крик».