Д.Коваленин. Коро-Коро.
«По-разному, в разных целях и при помощи самых разных вещей можно разглядывать Время. Словно ткань, любые час-день-месяц-год мы вольны еще раз, уже одними воспоминаниями прожить или прошить, точно нитью, подбирая ему любые цвета и орнаменты шва по каемке – смотря каким мы бы сами хотели увидеть его прямо сейчас.
Разными, разными числами все мы назначаем Времени его цену. Год во столько-то женщин, с которыми переспал-таки – или не переспал. День во столько-то заработанных денег и невыплаченных долгов. Лето стольких-то навсегда ушедших друзей.
Время можно прибивать зарубками к косяку двери, а можно выставлять за порог неожиданными и совершенно некалендарными вечерами, когда зимний камин и хорошо просто так, несмотря ни на что и без всякого повода.
Время можно густо намазывать между словами полночных бесед – точно масло меж круглых долек французской булки. От незнания точных рецептов Время зачем-то просто замораживают, а потом нарезают тонкими мутными ломтиками воспоминаний. Чего уж тут удивляться, как замусорено бывает настоящее письмами, фотографиями и прочим аудио-видеохламом из мелко нашинкованных останков покойничка-прошлого…
читать дальшеВремя можно зачерпывать книгами, как поварешкой компот из кастрюли, и тогда в чуть слишком зеркальной обеденной столешнице Настоящего Времени проступают прозрачные, но плотно закрытые окна, через которые становится видно другие, не твои времена, измеряемые другими людьми по-другому. Если повезет, в окнах книг еще открываются форточки, через которые удается довольно неплохо проветрить помещение (иногда приходится быть очень осторожным, чтобы не ввалиться в чужое окно)… Книги-двери бывают не только в мечтах их авторов. И это хорошо.
Время, в конце концов, можно пытаться измерить, выворачивая его наизнанку – каким-нибудь прокручиванием в голове Концерта-дла-Гобоя-и-Скрипки-с-Оркестром-Номер… или же картиной маслом, или попытками написать Книгу-Дверь, или просто – долгой поездкой в город детства… Вот тогда наконец и приходит великое облегчение: Время можно вовсе не измерять.
Зачем?»
С.Кобах. Вверх тормашками – вниз аджикой.
«Администрация подавленно молчала, не зная, как покрыть подлый козырь, который внезапно мы вытащили из рукава. Мы торжественно стояли, ожидая от них хода, на который у нас был готовый ответ. И председатель комиссии сделал его.
- А вдруг тут рыбы нет, а тот рыбак про это не знает? – и еще эдак прищурился, довольный своим каверзным вопросом.
А вот хрен вам! Мы этот вопрос проработали накануне. «Слышь, мужик, ты мало что там будешь сидеть, тебе еще доказательства надо будет предъявлять. Издалека рыбой потрясешь, типа живые, еще дергаются. Все равно на таком расстоянии никто не поймет».
Никто и не мог предположить, что накануне мужик, приняв водки лишку, проснулся поздно и понял: рыбу для демонстрации он найти не успевает. Но поскольку был он человеком ответственным, то не счел возможным подводить людей, а применив инженерную мысль, прихватил с собой светло-серого кота. Все равно далеко, кто там разберет, что показывают.
Пока председатель и члены комиссии, сильно щурясь, пытались рассмотреть показываемую рыбину, случилось страшное.
Вынырнув из темного мешка и узрев под собой водную гладь, кот четко понял: сейчас его будут топить! Поэтому оглушительно мякнув и ободрав когтями руку мужику, растопырив ошалевшие глаза, стремительными синусоидальными скачками кинулся в лес и там затаился.
Зрелище было настолько сюрреалистическое, что над озером повисла тишина, густая, как кисель. На берегу стояла охреневшая по самые копчики комиссия, да и мы, надо признаться, тоже грустили. Через пять минут медитации комиссия молча – ни слова, ни полслова – погрузилась в «Волгу» и тихо отчалила».