А.Пикуль. Валентин Пикуль. Из первых уст.
«Валентин Саввич очень любил… игрушки. Проходя мимо витрин магазинов, где были выставлены детские игрушки, он непременно надолго останавливался, внимательно все рассматривал, любуясь и пытаясь понять: что дают эти игры детям? Почему-то не любил машин, отдавая предпочтение куклам, собакам, кошкам и вообще «всякому зверью», среди которого особо выделял верблюда. Свое преклонение перед характером этого, может быть, внешне не примечательного животного, Валентин Саввич в одном из интервью выразил такими словами:
- Я очень люблю это животное, в общем-то осмеянное. В моем представлении все человечество делится на верблюдов и арабских скакунов. Особенно это заметно среди творческих работников. Один, как арабский скакун, скачет очень быстро, все ему аплодируют, но довольно скоро он сдыхает. Над верблюдом же все смеются, а он тянет и тянет. И обязательно дойдет до цели. Вот почему верблюд для меня стал в какой-то степени символом.
читать дальшеНебольшое стадо различных симпатичных верблюдов и верблюжат приютилось в пикулевском кабинете. Восторг Валентина Саввича вызывали и экзотические обитатели морей и океанов: засушенные рыба-еж, морские звезды, кораллы, панцири крабов.
- Тебя к игрушкам тянет как ребенка, - заметила я однажды.
- Наверное, в детстве не доиграл.
И рассказал о том, как родители, уходя на работу, на целый день оставляли маленького Валентинку в комнате совсем одного. Игрушек не было, и он доставал из буфета тарелки и переставлял их, двигал по комнате. Они были для него и машинами, и пароходами, и животными.
- Но ни одной не разбил, - подчеркивал Валентин Саввич.
Недоиграл… недолюбил… недописал… Как жаль, что порою человеку в положенное время не достается того, что приносит радость и удовлетворение. Не дай Бог, чтобы наши дети жили детством отцов. Но не приведи Господь, чтобы наши дети его не помнили».
Юнна Мориц.
-Куда?
-В переулок Оливера Твиста.
-В какой переулок? Оливера Твиста?
Там что же живут исполнители твиста?
- Острите пореже! Семья пианиста,
Семья исполнителя Ференца Листа
Живет в переулке Оливера Твиста.
Он был уничтожен фашистами в гетто...
За ним в крематорий втолкнули поэта,
Шофера, электрика, легкоатлета.
Последним - студента по классу кларнета.
Их пеплы смешались, и носится где-то
Атлет, обнимающий кости поэта...
Предельно отважна мораль атеиста!
Ничто не воскреснет - моя же мораль!
Но там, в переулке Оливера Твиста
Остался концерный рояль пианиста!
Рояль исполнителя Ференца Листа!
Небесная дека! Небесные струны!
Небесный осколок! Немецкий рояль!
И пепел маэстро его посещает.
Он с голосом собственным струны сличает.
Рояль - идеален! И вслух обещает,
отпущенный странствием пепел маэстро
Большую программу - рояль без оркестра.
Из двух отделений! Для тех, кто из гетто
Ушел сквозь трубу крематория... Где-то
В окне разливается зарево света
Приходит серебряный пепел поэта
Шофера, электрика, легкоатлета
И горстка студента по классу кларнета...
Я знаю, что нету ни рая, ни пекла
И грудь человека не урна для пепла,
А пепел Клааса - шестнадцатый век.
Но скорбь современна в своем ритуале!
Она совершенна в своем ритуале!
Свечой воссияй на немецком рояле,
Цветок, несгораемый как человек