В.Инбер. Ленинградский дневник.
«01.02.1944г. С художниками и музейными работниками ездила вчера в Дудергоф, Гатчину, Павловск и Пушкин. В нашем автобусе были сотрудницы трех бывших музеев: Павловского, Гатчинского и Пушкинского. И надо было видеть, с какой горечью они смотрели на разрушения.
В Павловский дворец я не попала, только смотрела на него издали. Мост через реку Славянку взорван. Нужно было спуститься с крутого обрыва и пройти по обледеневшим бревнам: мне это было трудно. Но девушка из Павловского музея с такой быстротой сбежала вниз и взобралась на той стороне по ледяной круче, что мужчины едва поспевали за ней. Возвращалась она медленно и была так бледна, что это было заметно даже на морозе. Она сказала, что от дворца сохранилась только «коробка». Внутри – руины.
От Гатчинского дворца, по определению музейных работников, сохранился по крайней мере «архитектурный ансамбль». Гатчину немцы сдавать не собирались. В последнюю минуту, когда наши войска уже входили в город, фашисты облили дворец термитной жидкостью и подожгли. Из каждого окна вырывался сноп пламени. Все здание теперь словно в траурных султанах. Даже при нас отдельные балки еще дотлевали. Внутри хаос, развалины, рухнувшие потолки.
читать дальшеС фасада, у главного входа во дворец – две аллегорические статуи итальянской работы: Война и Мир. Обе прекрасно сохранились в своих деревянных чехлах. Гатчинская сотрудница обрадовалась этим статуям, как живым. Сама же она прятала их в эти чехлы.
На фронтоне дворца значится: «Заложен 30 мая 1766 года. Окончен в 1781 году». Теперь можно было бы добавить: «Разрушен фашистами в январе 1944 года».
При въезде в Пушкинский парк, Евгения Леонидовна, бывший здешний экскурсовод, закричала в восторге: «Руины целы!» И действительно, искусственные романтические руины еще екатерининских времен остались в полной сохранности. В самом дворце, невзирая на предупреждения сапера с собакой Евгения Леонидовна промчалась по всем комнатам. В помещения, куда нельзя было проникнуть, она заглядывала со двора. На полу Камероновой галереи, громадные как бочки, лежали три авиабомбы, уже разряженные. Всего таких бомб, весом каждая в тонну, было одиннадцать штук. Они были разложены во дворце и в парке и соединены между собой проводами. Они должны были взорваться в последнюю минуту, но сделать это немцы не успели. Не успели они также вывезти и драгоценный паркет из большого зала, только подняли его с пола целыми сплошными плитами и приготовили к отправке. Весь зеркальный зал разбит, полусожжен, исковеркан. Крыша пробита, и , взамен написанного масляными красками небосвода, в пробоину тускло глядит холодное зимнее небо».
В.Бианки. Лесная газета.
«Вчера ночью в колхозе «Светлый путь» было сделано покушение. Около полуночи во фруктовый сад забрался огромный заяц. Он покушался обглодать кору у молодых яблонь. Но стволы яблонь оказались колючими, как елки. После многих неудачных попыток заяц-бандит покинул фруктовый сад колхоза «Светлый путь» и скрылся в ближайшем лесу.
Колхозники предвидели нападение лесных бандитов на свой сад. Поэтому они нарубили еловых лапок и заранее обернули ими стволы своих яблонь».
***
«Кусты и деревья городских садов и кладбищ нуждаются в охране. Враги у них такие, с какими не справиться людям. Они так хитры, малы и незаметны, что садовникам не уследить за ними. Тут требуются специальные разведчики. Отряды таких разведчиков можно видеть за работой у нас на кладбищах и в больших садах.
Предводителем у них пестрый дятел с красным околышем на шапке. У него нос – как пика. Он им пробивает насквозь кору. Он командует отрывисто и громко: кик! Кик!
За ним летят синицы: гренадерки в высоких остроконечных шапках, пухлячки, похожие на короткий гвоздь с толстой шляпкой, черномазые московки. Тут же в отряде пищухи в буреньких шинельках с носами шильцами и поползень в голубом мундирчике с белой грудью и острым, как кинжальчик, носом.
Дятел командует: кик! Поползень повторяет команду: твуть! Синицы отвечают: цик, цик, цик! – и весь отряд принимается за дело».