Станислав Ежи Лец.
«Мы слишком доверяем действительности. А что, если нас однажды разбудят?»
***
«Легче воскресить народ, чем одного человека».
***
«Истинного человека слагают вопросы, а истинного Бога – ответы».
***
«На рогах дьявола нимб держится надежнее».
***
«По неосмотрительности можно оказаться в энтузиярме».
***
«Выйти из ящика письменного стола труднее, чем из тюрьмы».
***
«Реальность все же сильнее искусства. В театре меня больше бесит шуршащая обертка от шоколадки моей соседки, чем убийство Отелло».
***
читать дальше«Есть фабрики гениев. Нет только сырья».
***
«Ни у какой соли земли нет сладкой жизни».
***
«А если вдруг иссякнут месторождения времени?»
***
«Многие страдают комплексом национального меньшинства».
***
«Человеческое тело – один из самых ходовых костюмов на карнавалах зверей».
***
«Быть Богом – и творить смертных людей?»
***
«Слишком поздно понял, что я молодой».
***
«Кому же верить: тем, кто говорит, что мы на высоте, или тем, кто утверждает, что мы на дне? Кажется, обе стороны правы: при таком мелководье – все равно».
***
«Вечна не та загадка, у которой нет разгадки вообще, а та, у которой они каждый день новые».
А.Медведева. Уши торчком, нос пятачком.
«На моем фоне Добровольский оказался кошмарным партнером для совместного проживания. Он… Тут дня не хватит, чтобы перечислить массу неудобных привычек и – невероятно, но факт! – бытовой неорганизованности белого волка. Впрочем, он тоже ворчал, что моя «болезненная мания все прибирать, сортировать и содержать в порядке» за гранью всякого здравомыслия. Но… в итоге мы, поначалу мелко пакостя друг другу и открыто бунтуя, все же сумели выработать компромиссы почти по всем вопросам. А самое главное – он де-факто обязал меня кормить его вкусно и обильно!
Вот за этим делом мы всегда и договаривались, находя выход из любого тупика. Теперь у меня в холодильнике всегда было что-то «на всякий случай», а готовить приходилось каждый день, причем в серьезных количествах – белый ел просто как мамонт!
- Через три месяца станешь огромным, как медведь! – возмущалась я, когда он в третий раз просил добавки.
- Прекрасно! Тебе на самом высоком уровне скажут спасибо и назначат пожизненную пенсию, - с ухмылкой парировал он, уплетая за обе щеки.
- Да мне-то что! – искренне ужасалась я и с самодовольным видом добавляла: - Ты же привыкнешь за три месяца! Придется потом повара нанимать. А в сравнении со мной любой померкнет.
- Пойдешь ко мне в кухарки? – тут же, прищурившись, спрашивал белый.
- Нет! – категорично отвергала я эту перспективу.
- Почему? – наигранно ныл он. – Как же я буду жить? Это как персональный наркотик – знать, что придешь на кухню, а там – что-то безумно вкусное!
- Сейчас от всего лечат, - негодовала я.
- Вот оно – заблуждение юности! – откровенно ржал Андрей, помогая мне с уборкой посуды».