Г.Скороходов. Разговоры с Раневской.
«- Как мы работали над «Мечтой»! Разве Варпаховский и Эфрос представляют это?!
Ромм еще во времена «Пышки» встречался с Эйзенштейном и сказал ему?
- Завтра у меня первый съемочный день. Как я должен провести его?
И Сергей Михайлович ему ответил:
- Предположим, послезавтра вы попадете под трамвай. Снимите ваш первый кадр так, чтобы я мог показать его вгиковцам и сказать: «Смотрите, какой великий режиссер безвременно погиб! Он успел снять всего один кадр, но этот кадр бессмертен!»
Михаил Ильич, если мы уставали или что-то не ладилось и начинались препирательства, говорил нам:
- А что мы будем показывать завтра Эйзенштейну?!
- И помогало? – спросил я.
- Не всегда, - улыбнулась Ф.Г. – Вы же знаете мой характер…»
читать дальшеТ.Серганова. Травница.
«Меня повалили на пол, пытаясь удержать и не позволяя двигаться. А ведь я всего лишь потянулась к одной из нитей силы, только хотела почувствовать, каково это.
- Держи ее! Держи!
- Блокируй!
- Не давай магии проснуться!
- Процесс еще не завершен! Блокируйте! Надо отсечь артефакт!
Отсечь? Лишить меня магии? Того, что по праву принадлежит мне? Я не хочу! Повернув голову, я сфокусировала взгляд на мужчинах, которые склонились надо мной, больно заламывали мои руки и давили на грудную клетку.
Я всегда стремилась быть доброй, понимающей и открытой. Старалась не копить в себе негативные эмоции, ненависть, ревность и злость. Для травницы, которая имеет дело с зельями и лекарственными составами, это опасно. Отрицательной энергией и мыслями мы можем испортить очень чувствительные к эмоциям растения, слегка изменить их свойства, что приведет к непредсказуемым последствиям. Я никогда не злилась на родителей, хотя мне всегда казалось, что Дэйзи они любят куда больше нас с Ирис. Не обижалась на старшую сестру, несмотря на все ее выходки и высокомерное отношение. Даже сейчас, после всего случившегося, готова была простить ее. Я терпеливо сносила несправедливость, когда не раз за разом отказывали в получении лицензии, когда кривили носы и сомневались в моем даре, принижали его. Я лишь поднимала голову выше и шла вперед.
Но сейчас… сейчас меня охватила такая ненависть, что мир вдруг потускнел, потерял краски и покрылся черными пятнами с жуткими бордовыми всполохами».