А.Ф.Бриген. Письма.
«А.И.Михайловскому-Данилевскому. 26 сентября 1816 года.
Не правда ли, мой друг, мое перо не перестает вам докучать, а также и напоминать, что ваш друг еще прозябает в самом плохом и отвратительном уголке земного шара… //в Петербурге// Мне кажется, что вы знаете мои мысли до того, как они ложатся на бумагу. О чем же я буду с вами говорить? Все так мало интересно, что не стоит даже об этом рассказывать. Никогда я не был столь праздным, столь ничтожным, как в этот период. Вместо того чтобы прочитать еще 50 томов, я с трудом смог просмотреть едва дюжину, от которых у меня остается весьма смутное представление. Смит лежит на столе неоткрытым, и всякий раз, как я смотрю на него, моя совесть горько меня упрекает за бездействие.
Наша служба изо дня в день все тяжелее, и я думаю, что она достигнет своей цели, став невыносимой. Каждый день какое-нибудь новое учение, которое забивает мои бедные мозги. Особенно сейчас, в ожидании вашего прибытия, //Михайловский-Данилевский состоял в свите Александра I// нас заставляют бегать, доводя до исступления. Вы прекрасно можете себе представить, что эта гимнастика мне не по вкусу. Но что поделаешь, с волками нужно выть, чтобы они тебя не растерзали.
читать дальшеЯ проведу сегодняшний вечер у Свиньина. Мы встретились на балу у Синявина, и он специально пригласил меня навестить его. Он страшно ухаживал за некоей графиней Разумовской, супругой брата Разумовского, который посланник в Вене. Вообразите, что она его седьмая жена, а шесть его предыдущих жен еще живы. В каждой из стран, где он путешествовал, он всякий раз женился и уезжал, оставляя свою дорогую половину. Эта же, о которой я вам говорю, немецкая графиня из Вены, довольно красивая, молодая, но чопорная немка. Я танцевал с нею, но, посылая всех женщин к чертям, не сказал ей даже и слова. Знайте, что мне наплевать на всех женщин. Разумовский то и делал, что их третировал. Самое худшее для него – это быть заточенным в монастырь.
Глинка вера произнес речь в ложе //масонской//, где все, вплоть до неотесанного камня, было в экстазе. Ильин обязательно хочет узнать от меня, какова цель масонства. Если вы что-нибудь об этом знаете, скажите ему. Что же касается меня, то я не знаю. Но какова бы ни была эта цель, я всегда останусь верным масонству, чтобы не потерять вашу дружбу».
Т.Серганова. Танец с врагом. Сердце дракона.
«…Я уснула на ступеньках перед огромным залом, так и не добравшись до таинственного Омута силы. Выходило, это не я, это он до меня добрался.
Приподнявшись, изучила обстановку. Я лежала у одной из немногих уцелевших стен на мягком коврике из серо-зеленых трав. Меня окружали развалины, низкие кустарники и сиренево-лиловые облака. Место выглядело вроде тем же, но и совсем другим.
- Так где это я? – пробормотала, потирая затекшую шею.
Рядом что-то звякнуло, заставив меня поежиться и с опаской осмотреться вокруг. Возле моего кармана обнаружилась небольшая круглая металлическая штука. Это оказалось зеркальце. Совсем простое, с вырезанным на крышке рисунком в виде четырех колец, соединенных находящимся в центре пятым. Нажав небольшой выступ сбоку, я открыла его и принялась рассматривать свое грязное, покрытое сажей и кровью лицо.
- М-да,увидел бы меня сейчас принц – точно испугался бы, - с горькой усмешкой пробормотала я, изучая собственное отражение.
Внезапно зеркальная поверхность подернулась рябью и по ней, как по воде, пошли круги. Вскоре картинка поменялась, показывая уже не мое лицо, а принца. Асджер сидел в кабинете и что-то писал, потом вдруг резко поднял голову. От неожиданности я дернулась. Зеркальце выпало из рук и с легким щелчком захлопнулось. Я тут же вновь схватила его.
- Дар от омута. Зеркало, которое помогает увидеть кого угодно, стоит лишь захотеть, - пробормотала я, вновь открывая крышку. Сейчас на меня вновь смотрело мое чумазое отражение. – Бабушка. Покажи мне бабушку.
Поверхность вновь пошла рябью, а затем… это действительно была бабушка. Судя по небольшой зеленой полянке, она находилась в саду. Сидела в плетеном кресле под раскидистым деревом».