Привидение кошки, живущее в библиотеке
"Образование Маленького Дерева". 
Наткнулась на очень странную книгу... 
При чем на этот раз, я даже не подозревала, что книга - странная. Пока не решила что-нибудь о ней поискать. 
Нет, сама по себе книга чудесная.
читать дальшеСюжет: Америка, 30-е годы. Кругом царит, как я понимаю, Великая Депрессия.
Сухой Закон, бутлеггеры и все такое... Но это все далеко, потому что герои книги просто стараются жить в своем мире. Пятилетний мальчик остался один после смерти родителей, и его забирают к себе бабушка и дедушка - индейцы чероки. Они называют малыша Маленькое Дерево, окружают заботой и любовью, стараются по мере сил обучить его законам жизни в горах и запутанным наукам белых людей (что особенно сложно, они сами едва умеют читать и считать).
Повествование ведется от лица мальчика, который к тому же проживает среди индейцев, поэтому многие тонкости уловить трудно - что-то не понимает ребенок в силу своего возраста, что-то неясно индейцам в силу разности культур... Но я, в общем, поняла так, что мальчик с родителями проживал в резервации (герои книги постоянно поминают "Нации, где не осталось наций", "отправиться в Нации", "вернуться из Наций"
), а его дедушка и бабушка не пожелали там проживать и остались в родных горах. Также, судя по всему, это где-то на юге Америки... раз речь тут заходит о гражданской войне. В любом случае, это невообразимая глушь, центром которой является маленький городишко с церковью, куда герои ходят ради встречи с далеко живущими соседями (потому что уже давно оставили попытки разобраться в религии белого человека) и магазином, в который герои продают самодельный виски. Жителей исключительно немного, они промышляют охотой, фермерством, гонят самогон. По большей части здесь обитают старики, доживающие свой век. Те, кто еще участвовал в индейских войнах, в гражданской войне на стороне южан... Так сказать, обломки исчезнувших цивилизаций. И они одинаково не могут понять наступившую новую жизнь. Появление живого и любознательного малыша скрасило последние дни стариков.
Книга написано настолько ясно и просто, что как-то сразу веришь и в то, что рассказчик - пятилетний мальчик, и в то, как воспринимают окружающий мир индейцы. К тому же я ведь обожаю книги про индейцев! 
Стараюсь читать все, что мне попадется (из реального, я имею в виду, Майн Рид и Купер это все-таки немного из другой оперы 
)
Сейчас - что же тут странного. Мне практически ничего не удалось найти об авторе.
Ни фотографии, ни четкого имени, ни даже годы жизни. Зато попалась статья в англоязычной википедии. Английский у меня идет с большим трудом, но вроде бы уловила, что вокруг книги постоянно возникают скандалы... Автора обвиняют в том, что книжка - фальсификация, и вовсе не было ни у него, ни у его родственников индейских корней. Ладно, это, как я понимаю, чисто американский пунктик, я смотрю, они там все помешаны на автобиографиях и мало ценят художественную литературу... Я-то могу только порадоваться за автора, если он написал хорошую книгу, не важно, пережил он сам все описанное или не пережил... 
Но автора еще кроме того и обвиняют, что он расист и ку-клукс-клановец - вот это мне уже настолько странно, что просто голова кругом идет. Вот ничего, абсолютно ничего в книге не наводит на мысли о расизме и ку-клукс-клане... Может, все-таки однофамильцы какие? 
Сам предполагаемый расист уже умер и ничего не может ответить критикам. Я в растерянности.
Крайне загадочная история с автором, короче говоря! А книжка замечательная. 
"Пока бабушка читала "Макбет", в игре теней мне виделись замки и ведьмы, и стены оживали. Я подбирался поближе к дедушкиному креслу. Когда бабушка дошла до убийств и крови, дедушка замер. Он сказал, что ничего бы этого не вышло, если бы леди Макбет делала, что полагается женщине, и не совала нос в дела, которыми по всякому разумению должен был заниматься мистер Макбет... Делушка сказал все это в пылу первого чтения. Позднее и по зрелом размышлении он заметил, что у этой женщины что-то в жизни явно не заладилось. Он пояснил, что однажды видел, как спятила одна олениха, которая не сумела в сезон найти себе оленя: бедняга стала на бегу натыкаться на деревья, а потом и вовсе потонула в ручье. Он прибавил, что точно тут не узнаешь, потому что мистер Шекспир ничего прямо тут не говорит, но некоторую часть вины можно, пожалуй, отнести на счет мистера Макбета: как видно из книги, за что вообще этот человек ни брался, у него мало что получалось.
Дедушка долго ломал над этой проблемой голову, но в конце концов успокоился на том, чтобы большую часть вины возложить все же на миссис Макбет: сезон там или что другое, а можно ведь вымещать свою стервозность и как-нибудь иначе - ну хотя бы биться головой об стенку, если уж на то пошло, а не убивать кого ни попадя.
В деле убийства Юлия Цезаря дедушка стал на сторону Цезаря. Он сказал, что не возьмется одобрить все поступки мистера Цезаря, - а по сути дела, всех его поступков теперь уж никак не узнаешь, - но Брута и его приспешников он считает самым что ни на есть последним сбродом: подкрасться к человеку тайком, подавить численным превосходством и зарезать до смерти! Он сказал, что если у них вышло с мистером Цезарем разногласие, нужно было объявить о себе и уладить дело в открытую. Он так разгорячился, что бабушке пришлось его успокаивать, и она сказала, что мы, то есть, все присутствующие, стоим за мистера Цезаря в деле его убийства, а стало быть, с ним никто не спорит; а само дело-то, к слову сказать, было так давно, что теперь уже, пожалуй, вряд ли что изменишь."
"Дедушка говорил, что был "мужчиной полного роста и стоял на ногах", когда узнал, что закон запрещает варить виски. Он рассказывал, что у него был двоюродный брат, который этого не знал вовсе и, так и не узнав, отошел на тот свет. Он говорил, что брат всегда подозревал, что закон имеет на него зуб, потому что он "неправильно голосует"; но до конца своих дней он так и не смог уразуметь, как надо голосовать правильно. Дедушка всегда считал, что брат свел себя в могилу тревогами о неправильном голосовании. Принимая свои "Нелады с законом" чересчур близко к сердцу, брат стал подолгу уходить в запой, что в конце концов его и сгубило. Дедушка винил в его смерти политиков, без которых - "если бы можно было проверить" - не обошлось в истории ни одно убийство."
"Дедушка говорил, все-таки проповедник и дьяконы, как ни посмотри, держат религию в ежовых рукавицах. Он говорил, они определяют, кто попадет в ад, а кто нет, и если зазеваться, то вскоре, чего доброго, начнешь поклоняться проповеднику и дьяконам. Так что, говорил он, провались оно ко всем чертям. Но он никогда не жаловался.
Мне нравилась дорога в церковь. Не нужно было нести груз продукта, и когда мы шли по короткой дороге, впереди занимался день. Каждое воскресенье, когда мы выходили на церковную поляну, бабушка останавливалась, чтобы поговорить с женщинами; но мы с дедушкой сразу подходили к Джону Иве.
Он всегда стоял в глубине деревьев, в стороне от толпы и церкви. Он был старше дедушки, такой же высокий - чистокровный индеец чероки с длинными, заплетенными в косы волосами, падавшими ниже плеч, в шляпе с плоскими полями, надвинутой на глаза... будто глаза были тайной. Когда он смотрел на вас, вы понимали, почему. Его глаза были как черные открытые раны; не гневные - мертвые, опустошенные и безжизненные. Нельзя было понять, затуманены ли это глаза Джона Ивы, или он смотрит сквозь вас во что-то туманное вдалеке. Однажды в последующие годы один апач показал мне фотографию старика. Это был Джеронимо. У него были глаза Джона Ивы.
Джону Иве было больше восмидесяти лет. Дедушка говорил, что когда-то давно Джон Ива ушел в Нации. Он шел по горам пешком и не пожелал ехать в машине или на поезде.Его не было три года, потом он вернулся; но он ничего не рассказывал. Он говорил только, что в Нациях нет Наций.
Может быть, дети понимают. Я сказал Джону Иве, что двольно скоро чероки будет много. Я сказал ему, что я сам буду чероки; что, как сказала бабушка, по воле природы я родился ребенком гор и чувствую деревья. Джон Ива коснулся моего плеча, и в глубине его глаз появилось мерцание. бабушка сказала, что он выглядел так в первый раз за много лет."
"Мистер Вайн захотел, чтобы дедушка нас с ним сфотографировал. На фотографирование этого снимка ушел практически весь вечер. Мы с мистером Вайном приходили в полную готовность: он клал мне руку на голову, и мы оба изо всех сил ухмылялись, глядя на черную коробку. Но дедушка говорил, что не видит нас в маленькую дырочку. Мистер Вайн подходил к дедушке, наводил черную коробку на прицел и снова становился на место. Мы опять занимали позицию. Тут дедушка говорил, что нам придется самую малость подвинуться, потому что он видит в дырочку только плечо.
Черная коробка нервировала дедушку. Как я подозревал, ему казалось. что из нее что-то должно вот-вот вылететь наружу. Мы с мистером Вайном смотрели на солнце так долго, что оба не видели уже абсолютно ничего, когда дедушка, наконец, решился и сделал фотографию. Правда, она не вышла. Вследующий месяц, когда мистер Вайн принес фотографии, моя и дедушкина получились отлично, но мы с мистером Вайном почему-то совсем не попали на снимок, который сфотографировал дедушка. Нам удалось различить верхушки деревьев и еще сверху какие-то точки, про которые - после долгого изучения фотографии - дедушка объявил, что это птицы.
Дедушка очень гордился фотографией птиц, и я тоже. Он принес фотографию в магазин на перекрестке и показал мистеру Дженкинсу, объяснив при этом, что сам, лично, сфотографировал этих птиц. Мистер Дженкинс плохо видел. Мы с дедушкой работали почти что час, показывая ему птиц; и в конце концов он их увидел. Я так понимаю, мы с мистером Вайном, скорее всего, стояли где-то внизу. Под птицами."
"Это случилось перед самой весной. Возвращаясь из Теснин по тропе ущелья, я увидел бабушку, сидящую на задней веранде, куда она вынесла кресло-качалку. Она не смотрела на меня, пока я шел по ущелью. Она смотрела вверх, на высокую тропу. Я понял, что ее больше нет.
Она надела оранжевое с зеленым, красным и золотым платье, которое любил дедушка. Она написала печатными буквами записку и приколола к груди. В ней говорилось: "Маленькое Дерево, мне пора. Как ты чувствуешь деревья, чувствуй нас, когда прислушиваешься. Мы будем тебя ждать. В следующий раз будет лучше. Все хорошо. Бабушка."
Я отнес маленькое тело в дом и положил на кровать, и я просидел рядом с ней весь день. Вечером я пошел и отыскал Билли Сосну. Билли Сосна оставался всю ночь со мной и с бабушкой. он плакал и играл на скрипке. Он играл ветер... и звезду Собаки... и кромки гор... и рождение дня... и смерть. Мы с Билли Сосной знали, что бабушка и дедушка слушают."
Наткнулась на очень странную книгу... При чем на этот раз, я даже не подозревала, что книга - странная. Пока не решила что-нибудь о ней поискать. Нет, сама по себе книга чудесная.
читать дальшеСюжет: Америка, 30-е годы. Кругом царит, как я понимаю, Великая Депрессия.
Сухой Закон, бутлеггеры и все такое... Но это все далеко, потому что герои книги просто стараются жить в своем мире. Пятилетний мальчик остался один после смерти родителей, и его забирают к себе бабушка и дедушка - индейцы чероки. Они называют малыша Маленькое Дерево, окружают заботой и любовью, стараются по мере сил обучить его законам жизни в горах и запутанным наукам белых людей (что особенно сложно, они сами едва умеют читать и считать). Повествование ведется от лица мальчика, который к тому же проживает среди индейцев, поэтому многие тонкости уловить трудно - что-то не понимает ребенок в силу своего возраста, что-то неясно индейцам в силу разности культур... Но я, в общем, поняла так, что мальчик с родителями проживал в резервации (герои книги постоянно поминают "Нации, где не осталось наций", "отправиться в Нации", "вернуться из Наций"
), а его дедушка и бабушка не пожелали там проживать и остались в родных горах. Также, судя по всему, это где-то на юге Америки... раз речь тут заходит о гражданской войне. В любом случае, это невообразимая глушь, центром которой является маленький городишко с церковью, куда герои ходят ради встречи с далеко живущими соседями (потому что уже давно оставили попытки разобраться в религии белого человека) и магазином, в который герои продают самодельный виски. Жителей исключительно немного, они промышляют охотой, фермерством, гонят самогон. По большей части здесь обитают старики, доживающие свой век. Те, кто еще участвовал в индейских войнах, в гражданской войне на стороне южан... Так сказать, обломки исчезнувших цивилизаций. И они одинаково не могут понять наступившую новую жизнь. Появление живого и любознательного малыша скрасило последние дни стариков. Книга написано настолько ясно и просто, что как-то сразу веришь и в то, что рассказчик - пятилетний мальчик, и в то, как воспринимают окружающий мир индейцы.
К тому же я ведь обожаю книги про индейцев! Стараюсь читать все, что мне попадется (из реального, я имею в виду, Майн Рид и Купер это все-таки немного из другой оперы )Сейчас - что же тут странного. Мне практически ничего не удалось найти об авторе.
Ни фотографии, ни четкого имени, ни даже годы жизни. Зато попалась статья в англоязычной википедии. Английский у меня идет с большим трудом, но вроде бы уловила, что вокруг книги постоянно возникают скандалы... Автора обвиняют в том, что книжка - фальсификация, и вовсе не было ни у него, ни у его родственников индейских корней. Ладно, это, как я понимаю, чисто американский пунктик, я смотрю, они там все помешаны на автобиографиях и мало ценят художественную литературу... Я-то могу только порадоваться за автора, если он написал хорошую книгу, не важно, пережил он сам все описанное или не пережил... Но автора еще кроме того и обвиняют, что он расист и ку-клукс-клановец - вот это мне уже настолько странно, что просто голова кругом идет. Вот ничего, абсолютно ничего в книге не наводит на мысли о расизме и ку-клукс-клане... Может, все-таки однофамильцы какие? Сам предполагаемый расист уже умер и ничего не может ответить критикам. Я в растерянности. Крайне загадочная история с автором, короче говоря!
А книжка замечательная. "Пока бабушка читала "Макбет", в игре теней мне виделись замки и ведьмы, и стены оживали. Я подбирался поближе к дедушкиному креслу. Когда бабушка дошла до убийств и крови, дедушка замер. Он сказал, что ничего бы этого не вышло, если бы леди Макбет делала, что полагается женщине, и не совала нос в дела, которыми по всякому разумению должен был заниматься мистер Макбет... Делушка сказал все это в пылу первого чтения. Позднее и по зрелом размышлении он заметил, что у этой женщины что-то в жизни явно не заладилось. Он пояснил, что однажды видел, как спятила одна олениха, которая не сумела в сезон найти себе оленя: бедняга стала на бегу натыкаться на деревья, а потом и вовсе потонула в ручье. Он прибавил, что точно тут не узнаешь, потому что мистер Шекспир ничего прямо тут не говорит, но некоторую часть вины можно, пожалуй, отнести на счет мистера Макбета: как видно из книги, за что вообще этот человек ни брался, у него мало что получалось.
Дедушка долго ломал над этой проблемой голову, но в конце концов успокоился на том, чтобы большую часть вины возложить все же на миссис Макбет: сезон там или что другое, а можно ведь вымещать свою стервозность и как-нибудь иначе - ну хотя бы биться головой об стенку, если уж на то пошло, а не убивать кого ни попадя.
В деле убийства Юлия Цезаря дедушка стал на сторону Цезаря. Он сказал, что не возьмется одобрить все поступки мистера Цезаря, - а по сути дела, всех его поступков теперь уж никак не узнаешь, - но Брута и его приспешников он считает самым что ни на есть последним сбродом: подкрасться к человеку тайком, подавить численным превосходством и зарезать до смерти! Он сказал, что если у них вышло с мистером Цезарем разногласие, нужно было объявить о себе и уладить дело в открытую. Он так разгорячился, что бабушке пришлось его успокаивать, и она сказала, что мы, то есть, все присутствующие, стоим за мистера Цезаря в деле его убийства, а стало быть, с ним никто не спорит; а само дело-то, к слову сказать, было так давно, что теперь уже, пожалуй, вряд ли что изменишь."
"Дедушка говорил, что был "мужчиной полного роста и стоял на ногах", когда узнал, что закон запрещает варить виски. Он рассказывал, что у него был двоюродный брат, который этого не знал вовсе и, так и не узнав, отошел на тот свет. Он говорил, что брат всегда подозревал, что закон имеет на него зуб, потому что он "неправильно голосует"; но до конца своих дней он так и не смог уразуметь, как надо голосовать правильно. Дедушка всегда считал, что брат свел себя в могилу тревогами о неправильном голосовании. Принимая свои "Нелады с законом" чересчур близко к сердцу, брат стал подолгу уходить в запой, что в конце концов его и сгубило. Дедушка винил в его смерти политиков, без которых - "если бы можно было проверить" - не обошлось в истории ни одно убийство."
"Дедушка говорил, все-таки проповедник и дьяконы, как ни посмотри, держат религию в ежовых рукавицах. Он говорил, они определяют, кто попадет в ад, а кто нет, и если зазеваться, то вскоре, чего доброго, начнешь поклоняться проповеднику и дьяконам. Так что, говорил он, провались оно ко всем чертям. Но он никогда не жаловался.
Мне нравилась дорога в церковь. Не нужно было нести груз продукта, и когда мы шли по короткой дороге, впереди занимался день. Каждое воскресенье, когда мы выходили на церковную поляну, бабушка останавливалась, чтобы поговорить с женщинами; но мы с дедушкой сразу подходили к Джону Иве.
Он всегда стоял в глубине деревьев, в стороне от толпы и церкви. Он был старше дедушки, такой же высокий - чистокровный индеец чероки с длинными, заплетенными в косы волосами, падавшими ниже плеч, в шляпе с плоскими полями, надвинутой на глаза... будто глаза были тайной. Когда он смотрел на вас, вы понимали, почему. Его глаза были как черные открытые раны; не гневные - мертвые, опустошенные и безжизненные. Нельзя было понять, затуманены ли это глаза Джона Ивы, или он смотрит сквозь вас во что-то туманное вдалеке. Однажды в последующие годы один апач показал мне фотографию старика. Это был Джеронимо. У него были глаза Джона Ивы.
Джону Иве было больше восмидесяти лет. Дедушка говорил, что когда-то давно Джон Ива ушел в Нации. Он шел по горам пешком и не пожелал ехать в машине или на поезде.Его не было три года, потом он вернулся; но он ничего не рассказывал. Он говорил только, что в Нациях нет Наций.
Может быть, дети понимают. Я сказал Джону Иве, что двольно скоро чероки будет много. Я сказал ему, что я сам буду чероки; что, как сказала бабушка, по воле природы я родился ребенком гор и чувствую деревья. Джон Ива коснулся моего плеча, и в глубине его глаз появилось мерцание. бабушка сказала, что он выглядел так в первый раз за много лет."
"Мистер Вайн захотел, чтобы дедушка нас с ним сфотографировал. На фотографирование этого снимка ушел практически весь вечер. Мы с мистером Вайном приходили в полную готовность: он клал мне руку на голову, и мы оба изо всех сил ухмылялись, глядя на черную коробку. Но дедушка говорил, что не видит нас в маленькую дырочку. Мистер Вайн подходил к дедушке, наводил черную коробку на прицел и снова становился на место. Мы опять занимали позицию. Тут дедушка говорил, что нам придется самую малость подвинуться, потому что он видит в дырочку только плечо.
Черная коробка нервировала дедушку. Как я подозревал, ему казалось. что из нее что-то должно вот-вот вылететь наружу. Мы с мистером Вайном смотрели на солнце так долго, что оба не видели уже абсолютно ничего, когда дедушка, наконец, решился и сделал фотографию. Правда, она не вышла. Вследующий месяц, когда мистер Вайн принес фотографии, моя и дедушкина получились отлично, но мы с мистером Вайном почему-то совсем не попали на снимок, который сфотографировал дедушка. Нам удалось различить верхушки деревьев и еще сверху какие-то точки, про которые - после долгого изучения фотографии - дедушка объявил, что это птицы.
Дедушка очень гордился фотографией птиц, и я тоже. Он принес фотографию в магазин на перекрестке и показал мистеру Дженкинсу, объяснив при этом, что сам, лично, сфотографировал этих птиц. Мистер Дженкинс плохо видел. Мы с дедушкой работали почти что час, показывая ему птиц; и в конце концов он их увидел. Я так понимаю, мы с мистером Вайном, скорее всего, стояли где-то внизу. Под птицами."
"Это случилось перед самой весной. Возвращаясь из Теснин по тропе ущелья, я увидел бабушку, сидящую на задней веранде, куда она вынесла кресло-качалку. Она не смотрела на меня, пока я шел по ущелью. Она смотрела вверх, на высокую тропу. Я понял, что ее больше нет.
Она надела оранжевое с зеленым, красным и золотым платье, которое любил дедушка. Она написала печатными буквами записку и приколола к груди. В ней говорилось: "Маленькое Дерево, мне пора. Как ты чувствуешь деревья, чувствуй нас, когда прислушиваешься. Мы будем тебя ждать. В следующий раз будет лучше. Все хорошо. Бабушка."
Я отнес маленькое тело в дом и положил на кровать, и я просидел рядом с ней весь день. Вечером я пошел и отыскал Билли Сосну. Билли Сосна оставался всю ночь со мной и с бабушкой. он плакал и играл на скрипке. Он играл ветер... и звезду Собаки... и кромки гор... и рождение дня... и смерть. Мы с Билли Сосной знали, что бабушка и дедушка слушают."
@темы: Книги
-
-
31.05.2010 в 20:20-
-
31.05.2010 в 20:24-
-
31.05.2010 в 20:28-
-
31.05.2010 в 20:33-
-
31.05.2010 в 20:37А фальсификация - это потому что сначала это вроде было издано как мемуары его покойного дядюшки, а потом выяснилось, что никакого дядюшки-чероки у него не было, и издатели переклассифицировали книгу как роман.
-
-
31.05.2010 в 20:47матушка, а ты это в электронном виде нашла или печатное?
я хочу это себе!! где его можно найтить?
-
-
31.05.2010 в 20:58$еребристый водолей, книжку раскопала в магазине.
попробовать поискать на ebdb.ru
-
-
31.05.2010 в 21:05поищу в инетмагазинах.