Привидение кошки, живущее в библиотеке
Неправильный детектив-4
4 мая. Вторник.
Усиление. Вышли мы с Ангардт, Хомякова, Бойцова утром мелькала. Остальных никого не было. Гадство. Еще и полный рабочий день заставили сидеть. Мне отписали два дела. Вахрушев задержан по сотке – арестовала. Бушина – на подписке. Паразитка Казимирова отличилась, записала ей сбыт, надо же. Да они все сдуру говорят, что наркотики взяли не для себя, а для приятеля. Потом что? Оправдательный приговор. Она Бушиной даже право на защиту не разъяснила, когда этот бред записывала. Я это все Казимировой говорю, а она – я тебе Бушину на завтра на утро вызвала. Да почему все за меня решают, когда мне с кем работать?! Я говорю – завтра утром меня не будет. Тварь.
Притащились родители Павлова – где наш мальчик, вы сказали, он десять дней будет в ИВС. Опять у них какие-то дикие идеи. Я говорю – я вам такого никак не могла сказать. Ах, мы не успели ему трусы передать. Так кто же виноват-то. Он два дня сидел в ИВС, они все это время думали – передавать-не передавать? Адвоката брать мы, конечно, не хотим…
Чирков говорит, что Вахрушев его племянник. Я говорю – и что мне с ним делать? Ничего, типа пусть сидит, ума-разума набирается. Тогда чего мне про племянников говорить. Мне насрать, кто чей племянник.
Сопкова с утра вертелась, какое-то соглашение у нее образовалась. Где Шаталова, да где. Я говорю – Шаталова дома пьяная лежит. Сопкова принесла три пакетика кофе, чтобы распивать с Гурджиевой и Малышкиным. А их нету, так она нас угостила.
Чертков, говорят, с утра ездил на какое-то жуткое убийство на Гальянке. Типа разбойное нападение. Семью связали, вещи вынесли, а потом родителей зарубили на глазах у детей. Мы в шоке. Версии, конечно, разные. Одни говорят, что это бандитские разборки. Я, конечно, говорю, что это наркоманы. Ненавижу наркоманов.
Собрала дела Ларионовой, Герасимчук и Крук. Обвинительные напечатала дома на праздниках. Проклятый Чирков не дает мне корочек дела подшить. Возьмите, говорит, старые. На словах так «все для вас». Просила съездить в Черную за наркоманом. Что-то не вижу результатов. А так клялись, что поедут прямо куда угодно! Ремонт никто и не думал начинать.
Убрались с Ангардт в 17 часов. Погода мерзко испортилась, снег пошел. Я говорю – давай не будем ждать, что еще с неба свалится. Ангардт пришла без колготок. Оптимистка.
5 мая. Среда.
Утром – наркология. Мухин пришел. Дундуров не приехал, чего и следовало ожидать. Забыла взять наркотики на экспертизу по Бушиной, что обнаружила уже в диспансере. А ведь хотела в ЭКО сразу завезти. Поехала на Красную. Там Чирков собирается в управу. Скорее передала ему проклятую экспертизу. Позвонила в консультацию //адвокатскую// сделать заявку на Вахрушева, попала на адвоката Крошкину, которая сразу начала спрашивать про Русанова. Но вроде обещала завтра придти в ИВС в 14 часов. Посмотрим, как выйдет.
Пришла Казимирова, заклинала, что с Бушиной все будет в порядке. Ангардт сказала, что Бушина утром приходила. Меня бесит это дело.
Стала собирать дела. Гурджиева меня извела – дай, да дай дело посмотреть. Как будто у меня хрестоматия.
Чирков привез кипу экспертиз с ЭКО. Напомнила ему про Черную, куда никто не поехал. Чирков, с вдохновенным видом – а давайте завтра запланируем поездку на Черную! Готовьтесь. Я говорю – мне зачем ехать, когда у меня привод в дежурке лежит. Беда просто.
Гурджиева не успокоилась, прислала Малышкина забрать у меня дело посмотреть. Я пошла снимать копии на ксероксе. Передо мной толпа оперов наксерилась до обалдения. У меня на пятом листе все заклинило. Оксана говорит, что сейчас до завтра ничего работать не будет. Да будь все проклято. Оксана мне тут же всучила новое дело – опять пара-тройка наркоманов, хоть на стенку лезь. Приплелась с этим делом в кабинет, там Бушина сидит. Я говорю – я вас ждала в 14 часов. Бушина сидит, глазами хлопает. Я на нее наорала, Бушина прослезилась. Сказала, что мне некогда, пусть приходит в пятницу. С адвокатом, которого хочет. Спрашиваю – где этот Женя, который дал тебе наркотики подержать. Бушина, благовоспитанно – так он ко мне приходил, я его типа выгнала. Я – вот в следующий раз не выгоняй, а веди ко мне. Следовало бы ее допросить, но просто в голове все заклинивает. Ангардт говорит, что Бушина приходила с каким-то парнем, может, это и был Женя. Я говорю – мне плевать, я его все равно не знаю.
Кинулась звонить в ЭКО, потому что придурок участковый забыл забрать наркоту по новому материалу. Там фигурирует некто Гладышев, с ним еще двое, как они все к этой наркоте относятся, никто не выяснял. Правильно, следователь на что?
Чирков прискакал весь такой радостный – дело Бунчаковой, дело Бунчаковой где? Надо типа срочно порешать. Я говорю – видите, из-за ремонта такой бардак, ничего не найдешь. Нелишне напомнить. Мне уже кажется, что никакого ремонта не будет.
Пришла Гурджиева, опять что-то завела про дело. Я на нее наорала. Гурджиева на меня зашипела. Села вручную писать копии по выделенным делам. Чем все и кончилось. Весь отдел снимает на ксероксе учебники и тесты, а стоит мне к нему подойти, он ломается!
Ангардт собралась типа разносить повестки. У меня для нее тоже нашлось.
Видела днем адвоката Косых в отделе, предупредила, что буду работать с Гурулей 12-го. Надо будет не забыть требование в СИЗО отправить. //на вывоз следственно-арестованного на следственные действия. Отправляется за три дня минимум//. Еще днем приходил Воропаев – опять за медкартами Бунчаковой. Я его убедила, что медкарты ему без надобности. Я, собственно, и раньше слабо представляла, где они находятся, а с этими переездами и вовсе не ориентируюсь в собственном кабинете.
Видела днем толпу цыганок перед отделом, и в дежурке тоже сидела какая-то цыганка. Как-то мне жутко стало. Нашла Чиркову дело Бунчаковой, кинула на стол. Предложила отдать дело в СО УВД. Чирков что-то лепетал на тему «так и сделаем». Поверю, когда увижу.
Пришла домой и только вспомнила, что вызывала сегодня Музипова. А не было. Вот и думай, или он меня не нашел из-за ремонта, или вообще не пришел. Что за отвратный день. Ангардт рассказывает какие-то жуткие истории, что вчера в подъезде на ее сестру напал парень с ножом и говорил «Я всех на Гальянке порезал, вас и подавно порежу». Я предложила ей пойти к прокурору, Якушевой, Чиркову, Татаринову //начальник опергруппы по убийствам и тяжким телесным//. Еле вытолкала. Ангардт сказала, что вчерашних убийц уже установили, некто браться Усовы, и вроде как один тот же самый, что на ее сестру напал. Надо же, как с некоторыми людьми случаются приключения всякие. Так еще от них и заразишься в самом деле!
6 мая, четверг.
В отделе нет света. Гурджиева и Малышкин с утра торчат в нашем кабинете. В их кабинете окно заставлено шкафом. Друг друга не замечаем. Написала требование на вывоз Гурули. Пришли ППС-ники Тархов и Орлов, задерживавшие Котова и Никитина. Стала допрашивать. Ворвался Чирков – ехать в Черную. Сейчас, говорю, напишу повестку. Пока писала повестку, Тархов и Орлов чуть не сбежали. Насилу удержала. Повестка Гришанову по Гуруле.
Позвонил адвокат Рожин, сказал, что Бушина его наняла. У меня начались судороги. Одно что я писала ей на бумажке – Сопкову, Сопкову. Нет, она каким-то образом нашла алкоголика Рожина. Проклятая Бушина.
Отписали новое дело – задержан Белоусов. Опять нужен адвокат. Опять наркота направлена на исследование. Одно что я специально вчера весь день твердила и Колдыревой и Кваскову – оставьте наркоту в покое, не трогайте. Пошла жаловаться Якушевой.
Позвонила в консультацию, сделала заявку на адвоката для Скворцова на завтра. Отвечала опять Крошкина. Удивляется – вы, значит, сегодня уже не пойдете? Я говорю – я везде пойду, у меня пачки наркоманов каждый день.
Дозвонилась в ЭКО. Экспертиза по Вахрушеву еще не готова, по Белоусову еще не поступила. Побежала искать наркоту по Белоусову, в отделе нигде не нашла. Проклятая Колдырева. Села, напечатала постановление по Вахрушеву. С пустым местом – массу потом вставлю. Подшила дело Ларионовой, отнесла. Чирков заперся с Воропаевым, изучают дело Бунчаковой. Будь оно проклято. Затем Чирков прибегает с умным видом – где дело Линькова, где Нехорошковой?
//Бунчакова привлекается за сбыт наркотиков. Линьков и Нехорошкова – наркоманы, которые дали показания, что именно Бунчакова им сбыла наркотики. //
Я говорю – прекращено. За деятельным раскаянием. Задаю встречный вопрос – как там с ремонтом. Чирков сразу же рассказал такую херню – одни ремонтники типа бастуют, другие типа строят дворец. Как построят, так сразу примутся за наш кабинет. Три ха-ха.
Дожили до обеда. Поскольку света нет, Ангардт решила пойти в магазин за чем-нибудь. А я решила не спеша ехать в ИВС. Пришла на трамвайную остановку, и кто же там стоит? Ангардт с тортом! А кто-то говорил, что денег нет. Между прочим, торт большой. Ангардт, как меня увидела, прямо задергалась. Сказала, что ей срочно нужно отвезти торт домой, а то испортится. Еще того хлеще.
Приехала в ИВС ровно в 14 часов, Крошкина там уже сидит. Такая отстраненная. Я скорее вызвала Вахрушева и стала ему обвинение предъявлять. Вахрушев наглый до предела. На что рассчитывает, непонятно. На дядю-начальника, что ли. Во всяком случае, я обвинение предъявила. Только отметку сделала, ИВС у меня Вахрушева из рук выхватили, стали готовить к отправке. Опять предпраздничные заморочки. Пошла требование относить, там конвой зарплату получает. Насилу прорвалась с бумагами. Пришла в отдел, наши тоже зарплату получают. Но такие сволочи, даже меня не пустили с бумажкой печать поставить. Требование на вывоз Белоусова. Оставила требование Шаталовой, пусть она печать ставит, когда зайдет за своей зарплатой, раз такая недоверчивая.
Спохватилась, что по Марковой срок истекает, побежала к Хомяковой. Хомякова отказалась мне адрес понятого говорить. Типа некогда. Вот только сообразила, что она зарплату получила, и побежала деньги тратить. Паразитка! Побежала с делом, как есть, к Гурджиевой, думаю, буду обещать, что потом доделаю. Там сидит Сопкова. Меня увидела, изъехидничалась по поводу Бушиной и пьяного Рожина. Я говорю – ну не от меня зависит, что я сделаю, если люди такие тупые. Сопкова сказала, что ей на квартиру ставят телефон и будут проводить интернет. Я спросила принцип оплаты. Сопкова говорит, что оплата поминутно, как межгород по телефону. Ну и ну. Удовольствие для богатых. Приятный разговор прервал Скворцов, который явился что-то не в меру радостный. На отметку типа пришел. Ха. Какая тебе, Скворцов, еще отметка. Я как во сне подсунула ему бланк права на защиту, говорю – вот тебя сейчас выпустили, так тебе нужен что ли еще адвокат. Скворцов написал, что не нужен. Сопкова подписала. Скворцов порывался уйти. Я говорю – еще рано. Напечатала обвинение. Скворцов перестал улыбаться. Под конец уже еле что-то через зубы цедил. Я ему сказала придти в следующую среду на наркологию, и еще вручила повестки для Искакова и Протазанова, раз уж они такие пионеры, что все вместе делают.
Смотрю, уже время пол-седьмого. Пошла, посмотрела, может, Марина все еще деньги выдает. Но нет, не выдает. Пошла домой. Санкцию на Белоусова напечатала дома, на работе лента уже вся выцвела.
Ах да, заваливался еще Потанин //из конвоя//, просил паспорт на Дундурова посмотреть. Я говорю – зачем тебе. Он говорит – так мы автобус остановили из Черной, но никто, значит, не признался, что он Дундуров, так, может, соврали. Это было еще при Скворцове. Я Скворцову говорю – смотри, как у нас в отделе работают, автобус на скаку остановят и из автобуса вытащат.
4 мая. Вторник.
Усиление. Вышли мы с Ангардт, Хомякова, Бойцова утром мелькала. Остальных никого не было. Гадство. Еще и полный рабочий день заставили сидеть. Мне отписали два дела. Вахрушев задержан по сотке – арестовала. Бушина – на подписке. Паразитка Казимирова отличилась, записала ей сбыт, надо же. Да они все сдуру говорят, что наркотики взяли не для себя, а для приятеля. Потом что? Оправдательный приговор. Она Бушиной даже право на защиту не разъяснила, когда этот бред записывала. Я это все Казимировой говорю, а она – я тебе Бушину на завтра на утро вызвала. Да почему все за меня решают, когда мне с кем работать?! Я говорю – завтра утром меня не будет. Тварь.
Притащились родители Павлова – где наш мальчик, вы сказали, он десять дней будет в ИВС. Опять у них какие-то дикие идеи. Я говорю – я вам такого никак не могла сказать. Ах, мы не успели ему трусы передать. Так кто же виноват-то. Он два дня сидел в ИВС, они все это время думали – передавать-не передавать? Адвоката брать мы, конечно, не хотим…
Чирков говорит, что Вахрушев его племянник. Я говорю – и что мне с ним делать? Ничего, типа пусть сидит, ума-разума набирается. Тогда чего мне про племянников говорить. Мне насрать, кто чей племянник.
Сопкова с утра вертелась, какое-то соглашение у нее образовалась. Где Шаталова, да где. Я говорю – Шаталова дома пьяная лежит. Сопкова принесла три пакетика кофе, чтобы распивать с Гурджиевой и Малышкиным. А их нету, так она нас угостила.
Чертков, говорят, с утра ездил на какое-то жуткое убийство на Гальянке. Типа разбойное нападение. Семью связали, вещи вынесли, а потом родителей зарубили на глазах у детей. Мы в шоке. Версии, конечно, разные. Одни говорят, что это бандитские разборки. Я, конечно, говорю, что это наркоманы. Ненавижу наркоманов.
Собрала дела Ларионовой, Герасимчук и Крук. Обвинительные напечатала дома на праздниках. Проклятый Чирков не дает мне корочек дела подшить. Возьмите, говорит, старые. На словах так «все для вас». Просила съездить в Черную за наркоманом. Что-то не вижу результатов. А так клялись, что поедут прямо куда угодно! Ремонт никто и не думал начинать.
Убрались с Ангардт в 17 часов. Погода мерзко испортилась, снег пошел. Я говорю – давай не будем ждать, что еще с неба свалится. Ангардт пришла без колготок. Оптимистка.
5 мая. Среда.
Утром – наркология. Мухин пришел. Дундуров не приехал, чего и следовало ожидать. Забыла взять наркотики на экспертизу по Бушиной, что обнаружила уже в диспансере. А ведь хотела в ЭКО сразу завезти. Поехала на Красную. Там Чирков собирается в управу. Скорее передала ему проклятую экспертизу. Позвонила в консультацию //адвокатскую// сделать заявку на Вахрушева, попала на адвоката Крошкину, которая сразу начала спрашивать про Русанова. Но вроде обещала завтра придти в ИВС в 14 часов. Посмотрим, как выйдет.
Пришла Казимирова, заклинала, что с Бушиной все будет в порядке. Ангардт сказала, что Бушина утром приходила. Меня бесит это дело.
Стала собирать дела. Гурджиева меня извела – дай, да дай дело посмотреть. Как будто у меня хрестоматия.
Чирков привез кипу экспертиз с ЭКО. Напомнила ему про Черную, куда никто не поехал. Чирков, с вдохновенным видом – а давайте завтра запланируем поездку на Черную! Готовьтесь. Я говорю – мне зачем ехать, когда у меня привод в дежурке лежит. Беда просто.
Гурджиева не успокоилась, прислала Малышкина забрать у меня дело посмотреть. Я пошла снимать копии на ксероксе. Передо мной толпа оперов наксерилась до обалдения. У меня на пятом листе все заклинило. Оксана говорит, что сейчас до завтра ничего работать не будет. Да будь все проклято. Оксана мне тут же всучила новое дело – опять пара-тройка наркоманов, хоть на стенку лезь. Приплелась с этим делом в кабинет, там Бушина сидит. Я говорю – я вас ждала в 14 часов. Бушина сидит, глазами хлопает. Я на нее наорала, Бушина прослезилась. Сказала, что мне некогда, пусть приходит в пятницу. С адвокатом, которого хочет. Спрашиваю – где этот Женя, который дал тебе наркотики подержать. Бушина, благовоспитанно – так он ко мне приходил, я его типа выгнала. Я – вот в следующий раз не выгоняй, а веди ко мне. Следовало бы ее допросить, но просто в голове все заклинивает. Ангардт говорит, что Бушина приходила с каким-то парнем, может, это и был Женя. Я говорю – мне плевать, я его все равно не знаю.
Кинулась звонить в ЭКО, потому что придурок участковый забыл забрать наркоту по новому материалу. Там фигурирует некто Гладышев, с ним еще двое, как они все к этой наркоте относятся, никто не выяснял. Правильно, следователь на что?
Чирков прискакал весь такой радостный – дело Бунчаковой, дело Бунчаковой где? Надо типа срочно порешать. Я говорю – видите, из-за ремонта такой бардак, ничего не найдешь. Нелишне напомнить. Мне уже кажется, что никакого ремонта не будет.
Пришла Гурджиева, опять что-то завела про дело. Я на нее наорала. Гурджиева на меня зашипела. Села вручную писать копии по выделенным делам. Чем все и кончилось. Весь отдел снимает на ксероксе учебники и тесты, а стоит мне к нему подойти, он ломается!
Ангардт собралась типа разносить повестки. У меня для нее тоже нашлось.
Видела днем адвоката Косых в отделе, предупредила, что буду работать с Гурулей 12-го. Надо будет не забыть требование в СИЗО отправить. //на вывоз следственно-арестованного на следственные действия. Отправляется за три дня минимум//. Еще днем приходил Воропаев – опять за медкартами Бунчаковой. Я его убедила, что медкарты ему без надобности. Я, собственно, и раньше слабо представляла, где они находятся, а с этими переездами и вовсе не ориентируюсь в собственном кабинете.
Видела днем толпу цыганок перед отделом, и в дежурке тоже сидела какая-то цыганка. Как-то мне жутко стало. Нашла Чиркову дело Бунчаковой, кинула на стол. Предложила отдать дело в СО УВД. Чирков что-то лепетал на тему «так и сделаем». Поверю, когда увижу.
Пришла домой и только вспомнила, что вызывала сегодня Музипова. А не было. Вот и думай, или он меня не нашел из-за ремонта, или вообще не пришел. Что за отвратный день. Ангардт рассказывает какие-то жуткие истории, что вчера в подъезде на ее сестру напал парень с ножом и говорил «Я всех на Гальянке порезал, вас и подавно порежу». Я предложила ей пойти к прокурору, Якушевой, Чиркову, Татаринову //начальник опергруппы по убийствам и тяжким телесным//. Еле вытолкала. Ангардт сказала, что вчерашних убийц уже установили, некто браться Усовы, и вроде как один тот же самый, что на ее сестру напал. Надо же, как с некоторыми людьми случаются приключения всякие. Так еще от них и заразишься в самом деле!
6 мая, четверг.
В отделе нет света. Гурджиева и Малышкин с утра торчат в нашем кабинете. В их кабинете окно заставлено шкафом. Друг друга не замечаем. Написала требование на вывоз Гурули. Пришли ППС-ники Тархов и Орлов, задерживавшие Котова и Никитина. Стала допрашивать. Ворвался Чирков – ехать в Черную. Сейчас, говорю, напишу повестку. Пока писала повестку, Тархов и Орлов чуть не сбежали. Насилу удержала. Повестка Гришанову по Гуруле.
Позвонил адвокат Рожин, сказал, что Бушина его наняла. У меня начались судороги. Одно что я писала ей на бумажке – Сопкову, Сопкову. Нет, она каким-то образом нашла алкоголика Рожина. Проклятая Бушина.
Отписали новое дело – задержан Белоусов. Опять нужен адвокат. Опять наркота направлена на исследование. Одно что я специально вчера весь день твердила и Колдыревой и Кваскову – оставьте наркоту в покое, не трогайте. Пошла жаловаться Якушевой.
Позвонила в консультацию, сделала заявку на адвоката для Скворцова на завтра. Отвечала опять Крошкина. Удивляется – вы, значит, сегодня уже не пойдете? Я говорю – я везде пойду, у меня пачки наркоманов каждый день.
Дозвонилась в ЭКО. Экспертиза по Вахрушеву еще не готова, по Белоусову еще не поступила. Побежала искать наркоту по Белоусову, в отделе нигде не нашла. Проклятая Колдырева. Села, напечатала постановление по Вахрушеву. С пустым местом – массу потом вставлю. Подшила дело Ларионовой, отнесла. Чирков заперся с Воропаевым, изучают дело Бунчаковой. Будь оно проклято. Затем Чирков прибегает с умным видом – где дело Линькова, где Нехорошковой?
//Бунчакова привлекается за сбыт наркотиков. Линьков и Нехорошкова – наркоманы, которые дали показания, что именно Бунчакова им сбыла наркотики. //
Я говорю – прекращено. За деятельным раскаянием. Задаю встречный вопрос – как там с ремонтом. Чирков сразу же рассказал такую херню – одни ремонтники типа бастуют, другие типа строят дворец. Как построят, так сразу примутся за наш кабинет. Три ха-ха.
Дожили до обеда. Поскольку света нет, Ангардт решила пойти в магазин за чем-нибудь. А я решила не спеша ехать в ИВС. Пришла на трамвайную остановку, и кто же там стоит? Ангардт с тортом! А кто-то говорил, что денег нет. Между прочим, торт большой. Ангардт, как меня увидела, прямо задергалась. Сказала, что ей срочно нужно отвезти торт домой, а то испортится. Еще того хлеще.
Приехала в ИВС ровно в 14 часов, Крошкина там уже сидит. Такая отстраненная. Я скорее вызвала Вахрушева и стала ему обвинение предъявлять. Вахрушев наглый до предела. На что рассчитывает, непонятно. На дядю-начальника, что ли. Во всяком случае, я обвинение предъявила. Только отметку сделала, ИВС у меня Вахрушева из рук выхватили, стали готовить к отправке. Опять предпраздничные заморочки. Пошла требование относить, там конвой зарплату получает. Насилу прорвалась с бумагами. Пришла в отдел, наши тоже зарплату получают. Но такие сволочи, даже меня не пустили с бумажкой печать поставить. Требование на вывоз Белоусова. Оставила требование Шаталовой, пусть она печать ставит, когда зайдет за своей зарплатой, раз такая недоверчивая.
Спохватилась, что по Марковой срок истекает, побежала к Хомяковой. Хомякова отказалась мне адрес понятого говорить. Типа некогда. Вот только сообразила, что она зарплату получила, и побежала деньги тратить. Паразитка! Побежала с делом, как есть, к Гурджиевой, думаю, буду обещать, что потом доделаю. Там сидит Сопкова. Меня увидела, изъехидничалась по поводу Бушиной и пьяного Рожина. Я говорю – ну не от меня зависит, что я сделаю, если люди такие тупые. Сопкова сказала, что ей на квартиру ставят телефон и будут проводить интернет. Я спросила принцип оплаты. Сопкова говорит, что оплата поминутно, как межгород по телефону. Ну и ну. Удовольствие для богатых. Приятный разговор прервал Скворцов, который явился что-то не в меру радостный. На отметку типа пришел. Ха. Какая тебе, Скворцов, еще отметка. Я как во сне подсунула ему бланк права на защиту, говорю – вот тебя сейчас выпустили, так тебе нужен что ли еще адвокат. Скворцов написал, что не нужен. Сопкова подписала. Скворцов порывался уйти. Я говорю – еще рано. Напечатала обвинение. Скворцов перестал улыбаться. Под конец уже еле что-то через зубы цедил. Я ему сказала придти в следующую среду на наркологию, и еще вручила повестки для Искакова и Протазанова, раз уж они такие пионеры, что все вместе делают.
Смотрю, уже время пол-седьмого. Пошла, посмотрела, может, Марина все еще деньги выдает. Но нет, не выдает. Пошла домой. Санкцию на Белоусова напечатала дома, на работе лента уже вся выцвела.
Ах да, заваливался еще Потанин //из конвоя//, просил паспорт на Дундурова посмотреть. Я говорю – зачем тебе. Он говорит – так мы автобус остановили из Черной, но никто, значит, не признался, что он Дундуров, так, может, соврали. Это было еще при Скворцове. Я Скворцову говорю – смотри, как у нас в отделе работают, автобус на скаку остановят и из автобуса вытащат.
@темы: Вспоминаю