Книжный столик

[Аглая]

Из переписки Чайковского и Юргенсона.

/Юргенсон/ "Хорошо, что у людей, обиженных и обойденных, есть награда в собственном сознании и есть что-то, не допускающее их опустить руки и бросить дело. Итак, если тебе никогда не дадут действительного статского советника, то утешься хоть тем, что твой издатель тебя ставит выше всех статских советников в мире."

/Юргенсон/ "Когда тебе говорят: "Однако! Вы сильно изменились, состарились, подурнели!" Я себе и говорю: "Старится все молодое, но дурнеть - не всякий может."

/Чайковский/ "На днях я вспомнил о своем "Лебедином озере", и мне очень захотелось сохранить от забвения эту музыку, в которое есть несколько порядочных вещей. И вот я решился сделать из него сюиту."

/Юргенсон/ "Как же ты назовешь эту сюиту? Интересно, что ты оставишь и что выберешь. Я бы тебе три сюиты выкроил из этого балета."

/Юргенсон/ "Боже! Как только вспомню корректуру и корректоров, так тошнит. Я окружен корректорами..."

/Юргенсон/ "Какая удивительная штука темперамент! Не всякая горячность увлекает, но никакая холодность не зажигает."

/Юргенсон/ "Вполне понимаю, нелегко теперь вам в Париже жить. Впрочем, человек такое существо, ко всему привыкает: к счастью, к несчастью и к неприятностям, даже говорили прежде, - к розгам."

/Чайковский/ "Сен-Санс получил за оперу 60 тысяч франков. Когда-то мы доживем, что я такую цену заслужу, а ты в состоянии будешь платить ее? Если проживем еще лет семьдесят или восемьдесят, то, пожалуй, дойдем и до этого."

/Юргенсон/ "Чтобы дойти до 60 тысяч франков, надо чтобы у нас было столько театров оперных, сколько теперь музыкальных магазинов, и все были бы набиты слушателями. Сколько на это лет нужно? Кто знает, что грядущее нам готовит? Нет сомнения, я был бы рад за тебя, за себя и за Русь."

/Юргенсон/ "Кантата - слово страшное для меня, это нечто вроде каракатицы музыкальной, восьминога, кисты композиторской..."

/Юргенсон/ "Ларош изображает из себя горячий камень, на котором капли денег моментально высыхают. Он наивно предложил мне продать ему рояль в рассрочку, да на три года! Это менее, чем отдать напрокат рояль и через три года потерять оный посредством пожара."

/Юргенсон/ "Удивительный сосуд женское сердце! Губерт, брюхатый тюфяк и мямля, покорил сердце до рабства. Также Кашкин закусывает каждую рюмку водки женскими сердцами, свежими и маринованными."

/Юргенсон/ "Милый друг! Губерт бы сказал: "Чайковский платки из кармана таскает!", но я, отличаясь, по словам Лароша, свойственно эстам благородством (странный укор!), говорю: ты потерял мой платок из кармана моего пальто. С другой стороны, получил я из кармана другой стороны 40 копеек. Если это денежное возмещение за платок, то я, будучи эстом и, волею Лароша, обязательно благородным, не принимаю столь малую плату и прошу платок возвратить - если можно. Равнобедренно молю о возврате моего флакона, хотя бы без одеколона. Развращенная тобою Феоктиста //прачка// не пожалела хозяина для обожаемого жильца и положила флакон в твой саквояж."

/Юргенсон/ "Нового ничего, разве то, что Карлуша придумал бумажный метроном величиною в сажень! Этот метроном печатается у меня сегодня и сегодня же будет роздан в числе 100 экземпляров, конечно, даром! И после того говорят: нет оригинальных людей! Напротив, все оригинальны."

/Юргенсон/ "Губерты сидят в каком-то невероятном курорте в Швейцарии, мерзнут там в снегах при 5-7 градусах тепла в комнатах. Это Губерт-то! В России ему отовсюду в ноги дует, а теперь сидит в дураках и стучит зубами!! В России бы он сказал: "И что это полиция смотрит."

/Юргенсон/ "Борис пошел провожать Кашкиных пешком в Одинцово, а оттуда вернется пешком в Остафьево. По-моему, так это себе бравурная ария, спетая ногами."

/Чайковский/ "Послал тебе сегодня романсы. Всего их двенадцать. Жду с нетерпением нотную бумагу. Пришли ее скорей, а то я еще двенадцать романсов сочиню."

/Чайковский/ "В четверг утром я приеду и посвящу четыре дня лишь тому, чтобы помочь сделать корректуру... Вообще я должен быть на случай разъяснения каких-нибудь неожиданных загвоздок и недоумений. Остановлюсь у вас, чтобы быть ближе к граверам."

/Юргенсон/ "О моих сообщаю, что Борис и Саша кончили гимназии, и Борис желает поступить в университет на юридический факультет, Саша в школу живописи и ваяния. Как это им не надоело учиться!"

/Юргенсон/ "Ревматизм мой не обращает ни малейшего внимания на усердное лечение. Из Москвы получаю часто письма, но я совершенно свободен от забот о тамошних делах и думаю даже о Балканском полуострове больше, чем о скоропечатне нот Юргенсона."

/Чайковский/ "Решен ли концерт из моих сочинений? Если да, то пусть знают, что только до 20 ноября он может состояться, ибо затем я улетучиваюсь."

/Юргенсон/ "Танеев написал огромную критику на программы Эрдмансдерфера, и все 10 пунктов переведены мною чудно на немецкий язык. Я начинаю думать, что моя карьера не музыкального торговца-издателя, а переводы с русского на немецкий язык."

/Чайковский/ "Не знаю, что тебе сказать насчет гонорара. Ты назначь сам, и если я найду, что мало, то откровенно скажу. Мое положение в отношении "Моцартианы" очень щекотливо, ибо не могу же я получить много денег за то, что Моцарт был гений, а с другой стороны, труд мой чего-нибудь да стоит."

/Чайковский/ "До сих пор я всегда отрицал влияние прессы на успех или неуспех, но теперь я начинаю верить, что дружное нападение всех этих собак-рецензентов убило оперу. Ах, чтоб им провалиться!.. И за что такая ненависть? Просто непостижимо!!!"

Comments

[Тананда]

/Юргенсон/ "Какая удивительная штука темперамент! Не всякая горячность увлекает, но никакая холодность не зажигает."

Можно, я к себе это унесу? В назидание.

[Аглая]

Тананда, почему нет...