Книжный столик

[Аглая]

А.Н.Вульф "Дневник 1827-1842 годов".

"Что делают мои красавицы теперь, вспоминают ли своего холодного обожателя? - и подозревают ли они соблазнителя своего в чумной деревне, в одной хате с некрасовской семьею и полдесятком гусар, - судьба отмщает их. Год тому назад скучал я в неге их объятий, а теперь?"

"Первые награды любви гораздо сладострастнее последних: они остаются у нас в памяти в живейших красках, чистыми благородными восторгами сердца и воображения."

"Вчера и сегодня поутру я говорил все про мои любовные похождения. Кажется, про Турцию я буду тогда писать, когда в ней не буду. Она так наскучила и так незанимательна, что не имеешь духу про нее и говорить."

"Октября 21 выступили мы с нашей позиции в поход сюда; ветер, дождь и снег шли целый день; дорога совершенно испортилась, ломались повозки, падали волы и лошади; наконец самый солдат терял силы от холода, мокроты и усталости. Пришедши в Енибазар, у нас в эскадроне сняли одного гусара уже мертвого с коня, а в ночь умерло еще два в полку. Ночью выпал снег, который шел и целый другой день. Бедные гусары в степи не имели даже довольно дров, чтобы варить себе пищу. На другом ночлеге сделался мороз - и мы схоронили опять несколько несчастных."

"Жалобы сестры на жизнь, которую она ведет, справедливы: положение девушки ее лет точно неприятно; существование ее ей кажется бесполезным - она права. К несчастию, девушки у нас так воспитаны, что если они не выйдут замуж, то не знают они, что из себя делать."

"Муравьев получил Георгия 3 степени за ложь, что будто собственноручно отнял полковое знамя, тогда как он его взял у гусара нашего полка. Не видев собственными глазами, не поверишь, как эти награждения даются и заслуживаются. Награждаются обыкновенно более всех адъютанты и вообще люди, находящиеся при штабах."

"Мать пишет, что Пушкин в Москве уже, - вот судьба завидная человека, который по своей прихоти так скоро может переноситься с Арарата на берега Невы, - а мы должны здесь томиться в нужде, опасностях и скуке!!"

"Как впереди армии, в голове колонн, видишь все, что есть лучшего, храбрейшего, - так сзади ее, в обозах, в магазинах, в лазаретах и пр., собрано, кажется, все, что есть худшего в государстве."

"Сестра сообщает мне любопытные новости: свадьба Пушкина на Гончаровой, первостатейной московской красавице. Желаю ему быть счастливу, но не знаю, возможно ли надеяться этого с его нравами и с его образом мыслей."

"Вечер весь проходил я на охоте, это занятие не обманчиво: если не застрелишь дичи, то, по крайней мере, убьешь наверное время."

"Было время, что всякая жизнь, самая рассеянная, была бы скучною для меня без непрерывного сведения о современных событиях, а теперь может половина земного шара разрушиться, а я не узнаю об этом, если гефрейтор мне непринесет это известие в словесном приказании."

"Самонадеянности я столько потерял, что даже и с женщинами я застенчив до юношеской стыдливости. Это я замечаю из волокитства моего за трактирщицею, с которой я в продолжение целого месяца ни шагу вперед не подвинулся."

"Полученные мною книги я чрезвычайно скуп читать, особенно журналы; всякий день я читаю только по нескольку страничек, опасаясь все скоро прочесть; я даже совещусь, ежели любопытство меня иногда далее увлекает, как ребенок, который съедает свои конфеты."

"К чести нынешнего времени можно отнести, что поединки становятся реже. Забияки, или бретеры, носят на себе заслуживаемое ими справедливо презрение всякого благовоспитанного человека."

"Два года живучи вне общества женского, мнение мое об них стало незаметно лучше."

"Говорят, что мы в России служим из одной чести. Какая же тут честь, когда храброго и труса совершено одинаково ценят: одного не награждают, а другого не наказывают."

"Я уже столько раз читал о разбитии неприятеля, которые никогда не имели никаких выгодных для нас следствий и после которых неприятель всегда нас встречал в превосходных силах (которые, не постигаю, с неба ли или из-под земли являлись), что я уже начал этим победам мало верить или же бесконечным толкам об этой войне, в которых никак не дойдешь до истины и которые путают известия одно с другим."

"Помещики, те, которые остались, принимали нас довольно дружелюбно и явно винили возмутителей, погрузивших в такие бедствия еще недавно цветущий край, в безрассудности. По неоспоримости истин должно бы было считать их суждения откровенными, но совершенно полагаться на это нельзя, ибо поляк до той степени приветлив, что из вежливости не остановится утверждать противное того, что он мыслит."

"Тот не совершенно счастлив в любви, кто не имеет поверенного."

"С завтрашнего дня я намереваюсь вести жизнь добропорядочную. Стану брать из библиотеки книги и реже ходить к Пушкину."

"Он умер на своем месте, на пороге своего господина, сделал все, что мог лучшего, хоть, может быть, и против воли; но так глубоко не должно вникать в причины наших поступков."

"Байрон повторяет часто, что великим поэтом может только сделаться независимый. Мысля об этом, я рассчитываю, как мало осталось вероятностей к будущим успехам Пушкина, ибо он не только в милости, но и женат."

"Я вижу давно уже, что поэзия живет в нашей душе, а не в предметах так называемых поэтических. Часто даже воспоминание сильнее на нас действует, чем самый предмет оного."

"Такая фарса, как этот выход с хлебом и солью, мог бы много принести пользы. Народ, вообще всякая толпа, так глупа, что, твердя ей одно, можно уверить в том даже, что противно истинному образу ее мыслей. Если бы ей (толпе) чаще твердили, что она любит своего монарха, то она бы и поверила этому, особенно когда бы к этому присоединились две-три высочайшие улыбки, которые всегда имеют чарующую силу. Странно, что правительство, употребляя столько людей на то, чтобы наблюдать за общественным мнением,чтобы отыскивать каждую сказанную глупость, так мало заботится о том, чтобы управлять этим общественным мнением. Это, мне кажется, было бы не только легче, но и полезнее; менее было бы случаев делать людей несчастливых, да и самое ремесло было бы чище, следственно, и лучших бы людей можно бы было на оное употреблять."

"Будучи прошлое лето в Петербурге, я взял несколько уроков в танцовании и теперь, танцуя без устали, заслуживаю часто похвалу хозяек дома, нуждающихся в неутомимых плясунах."

"Увы, кто лучше меня знает, как мало во мне дельного! Что в других я его тоже немного встречаю, не есть причина себя высоко ценить."