[Аглая]

"Живые, или Беспокойники города Питера". Сборник эссе-очерков-мемуарных записок на тему питерского андерграунда 70-80-х (в основном, но с заходом и в более ранние, и в более поздние времена) и его ярких представителей. Ныне покойных. Пишут, что характерно, тоже, так сказать, представители питерского андерграунда, но еще живые. За исключением Наля Подольского, который попал в обе категории, что производит несколько странное впечатление. Но это вышло само собой, поскольку в первом издании он выступал среди авторов, а ко второму изданию уже помер, и его включили в подборку...
Задумывалось, как я понимаю, с целью отобразить и передать дух эпохи, а также невзначай дать почувствовать новому поколению, что эти люди были и есть, и входят неотъемлемой частью в культурную среду города Питера, до сих пор ему что-то придают... в мистическом плане, да. Без них было бы не то, не так.
В результате вышло, на мой взгляд, неровно и не всегда удачно.
Лучше всего, я думаю, идею передал Павел Крусанов. Он писал в основном о рокерах - Цой, Науменко, Свин, Курехин... Ордановский (про которого лично я первый раз слышу, поскольку где в те годы был от меня питерский андерграунд, но из изложенного почувствовала, что это было значительное явление). Это была первая часть сборника, и все там было замечательно - поэтично, таинственно, гармонично, с теплыми чувствами и отчетливым привкусом ностальгии - и по времени, в духе "когда мы были молодые" и по ушедшим, в духе "да, были люди в наше время". Очень хорошо. Плюс заметка про Подольского, в таком же ключе, после чего я прониклась и начала размышлять, не следует ли прикупить книжек Подольского и почитать. А то я читала когда-то давно одну - это был мистический роман про воскрешение мертвых... Местами хоррорно.
Дальше был Рекшан, и на нем я надолго застряла. Там вообще было глухо - сухое изложение, без какого-либо чувства, как будто человек заметку в районную газету писал о съезде комсомола. В смысле, обязаловка и лишь бы от нее скорее отделаться. Фэ.
Потом был длинный (по субъективным ощущениям) очерк А.Хлобыстина про Тимура Новикова. Тоже крайне сухой, но там хоть ощущалось, что автор старался и даже временами что-то яркое прорывалось. Слепой художник! ужасная судьба. Прониклась.
Далее был Наль Подольский, тоже с большим куском - художники, фотографы, поэты. Как бы вторая часть. Подольский пишет интересно и образно. Но он меня страшно забесил. Потому что изображаемые уж больно мерзкие... Нет, автор от них в восторге, а у меня от них мозги закипают. Какие-то все сплошняком больные психопаты, уголовники, наркоманы... Тошниловка. И это интеллигентское восхищение отвратными выходками - ну просто поперек шерсти. В результате я отвлеклась от культурного андерграунда и сбилась на размышления об отечественной диссидентствующей интеллигенции и прошедших с тех пор всем известных политических процессах и т.д. Тоже дело, но при чем тут тема сборника... Передумала читать книжки Подольского. Ну его, плиз нафиг. Он тут маньяками и педофилами восхищается, наркоманами и моральными уродами, кто его знает, что он в своих художественных произведениях написал.
Потом, для завершения, были короткие заметки С.Коровина - такое впечатление, что человек больше хотел писать о себе, чем об описываемых людях - и С.Носова, который в основном поместил свои дневниковые записи о поэте Геннадии Григорьеве (если это тоже не художественный прием). Все запойные алкоголики, от чего и померли, но хоть не кидались на людей с оскорблениями и не снимали маленьких голеньких девочек в порнографических позах. Слава богу.
(Замечу, по итогам сборника, что на фоне всех остальных, рокеры выглядят просто как невинные ангелы и ясельная группа детского сада. )

"Ребят этих отличал здоровый цинизм и бестрепетное отношение к жизни, что немудрено - в девятнадцать лет думаешь, что друзья вечны, а счастье может длиться пусть не годами, но все равно долго."

"В повседневной жизни Цой был неразговорчив - не молчун, но изъяснялся всегда кратко,а иногда и веско... Даже шутил так: по-спартански, словно вырубал на камне слова и старался, чтобы их оказалось поменьше. Что удивительно, при своем характерном немногословии, Цой отнюдь не выглядел угрюмым - лицо его было живым, улыбчивым и на нем мигом отражалось отношение ко всему, что происходило вокруг: к речи собеседника, налетевшему ветру, льстиво трущемуся о ноги коту, выпавшему за ночь снегу и, разумеется, музыке, намотанной на катушку или вырезанной на антрацитовом виниле. По существу, уже пропечатанные в мимике, слова здесь и впрямь порой оказывались лишними."

"Счастливая смерть - в зените славы с, казалось бы, бескрайними перспективами впереди (в зените славы всегда впереди мнятся бескрайние перспективы)... Цой не узнал, что бывает иначе, - какая сказочная милость!"

"Кого-то Новиков много лет назад назвал художником, чел поверил и мучается до сих пор."

"Однажды Тимур заявил, что достаточно все делать на 4%: сделаешь больше - перенапряжешься, меньше - ничего вообще не произойдет."

"На жалобы о безденежье Тимур отвечал, что на искусство можно только тратить: деньги, здоровье и жизнь."

"Витя Кривулин порядка не любил, можно даже сказать, что скорее он любил беспорядок. Порой мне казалось, что он даже в мелочах просто боится порядка, как потенциального ограничителя внутренней свободы."

"Больше двух часов они рылись в книгах и рукописях... и изъяли около ста килограмм "антисоветской литературы". КГБ был единственной инстанцией, измерявшей литературу килограммами."

"Кого-то учить - это тоже способ учиться."

"Когда разглядываешь хороший натюрморт, всегда кажется, что там, внутри, звучит музыка."

"Видите ли, мертвых нужно любить по-другому, они за пределами сферы контакта, но с ними можно и нужно работать. Если хотите, то это и значит за них молиться."

"Знаете, есть люди, кого занимают проблемы вроде того, что вот был, например, Чапаев когда-то - реальный унтер-офицер, полный георгиевский кавалер, потом красный командир; и есть герой романа Фурманова; и ходит по свету персонаж анекдотов, так вот: как они между собой соотносятся? Но мы тут не будем ломать свои головы: как, как? Да неизвестно как, потому что всю твою жизнь от рассвета до заката - фабулу трагедии и все детали - знает только Бог и никому не говорит... К чему это я? Да к тому, что если бы мы спросили Чапаева, где он хотел бы обрести бессмертие, то есть персонажем эпоса, романа или анекдота, то неизвестно, что бы он выбрал."

@темы: Книги