Привидение кошки, живущее в библиотеке
Д.Щеглов. Три тире.
"22 января 1945г. Вчера мы перешли границу Восточной Пруссии. После бедных польских деревенек появились светлые, под высокими черепичными крышами, оштукатуренные здания. Первое, что мы увидели - пограничное офицерское собрание, почти сразу за колючей проволокой. Дальше многочисленные хутора и ровные полосы земли, огражденные заборами или колючей проволокой. Вступить на землю тех, кто думал уничтожить твою страну, сделать тебя батраком... Нет, это чувство надо испытать! Оглядываюсь. Куда ни кинешь взор, повсюду горят поселки. И это плохо, это неразумно. И все же не могу преодолеть в себе естественного чувства торжества. С торжеством бойцы уничтожают все. И я сегодня их понимаю. Это немецкое! Немецкий двор, немецкие дома... Сегодня до сознания бойцов еще не доходит, что все эти вещи народные!
Возле одного дома услышал крик, спор, руготню, ко мне подбежал боец:
- Товарищ майор! Помогите, там ребята хотят поджигать дома! А их отвели для госпиталя... Я санитар. Ведь надо где-то раненым лежать... Зима! А вот один там ничего не понимает!
Бегу вслед за солдатом. Посреди комнаты стоит боец с винтовкой и злыми, отчаянными глазами глядит на всех, кто обступил его.
- Ну чего вы... чего не пускаете? Нам велели... И я ничего не знаю!
Окружающие его солдаты возражали:
- Да ведь этим ты, голова, кому же повредишь? Себе! Тебя же ранят - куда пойдешь?
- Не знаю ничего... Я фрицев душить обязан! Все их добро под корень..."
читать дальше
"22 января 1945г. Вчера мы перешли границу Восточной Пруссии. После бедных польских деревенек появились светлые, под высокими черепичными крышами, оштукатуренные здания. Первое, что мы увидели - пограничное офицерское собрание, почти сразу за колючей проволокой. Дальше многочисленные хутора и ровные полосы земли, огражденные заборами или колючей проволокой. Вступить на землю тех, кто думал уничтожить твою страну, сделать тебя батраком... Нет, это чувство надо испытать! Оглядываюсь. Куда ни кинешь взор, повсюду горят поселки. И это плохо, это неразумно. И все же не могу преодолеть в себе естественного чувства торжества. С торжеством бойцы уничтожают все. И я сегодня их понимаю. Это немецкое! Немецкий двор, немецкие дома... Сегодня до сознания бойцов еще не доходит, что все эти вещи народные!
Возле одного дома услышал крик, спор, руготню, ко мне подбежал боец:
- Товарищ майор! Помогите, там ребята хотят поджигать дома! А их отвели для госпиталя... Я санитар. Ведь надо где-то раненым лежать... Зима! А вот один там ничего не понимает!
Бегу вслед за солдатом. Посреди комнаты стоит боец с винтовкой и злыми, отчаянными глазами глядит на всех, кто обступил его.
- Ну чего вы... чего не пускаете? Нам велели... И я ничего не знаю!
Окружающие его солдаты возражали:
- Да ведь этим ты, голова, кому же повредишь? Себе! Тебя же ранят - куда пойдешь?
- Не знаю ничего... Я фрицев душить обязан! Все их добро под корень..."
читать дальше