Читательский дневник

[Аглая]

А.П.Чехов. Письма.
«А.С.Суворину. 24 ноября 1888г.
Вы пишете, что писатели избранный народ божий. Не стану спорить. Щеглов называет меня Потемкиным в литературе, а потому не мне говорить о тернистом пути, разочарованиях и проч. Не знаю, страдал ли я когда-нибудь больше, чем страдают сапожники, математики, кондуктора; не знаю, кто вещает моими устами, бог или кто-нибудь другой похуже. Я позволяю себе констатировать только одну, испытанную на себе маленькую неприятность, которая, вероятно, по опыту знакома и Вам. Дело вот в чем. Вы и я любим обыкновенных людей; нас же любят за то, что видят в нас необыкновенных. Меня, например, всюду приглашают в гости, везде кормят и поят, как генерала на свадьбе; сестра возмущается, что ее всюду приглашают за то, что она сестра писателя. Никто не хочет любить в нас обыкновенных людей. Отсюда следует, что если завтра мы в глазах добрых знакомых окажемся обыкновенными смертными, то нас перестанут любить, а будут только сожалеть. А это скверно. Скверно и то, что в нас любят такое, чего мы часто в себе сами не любим и не уважаем. Уеду я на хутор. Черт с ними! У Вас есть Феодосия.»

Д.Росси. Сиделка.
«- Кэтрин.
Твердые губы совсем близко. Я чувствую теплое дыхание, ощущаю тонкий, едва уловимый аромат можжевельника, чувствую, как шершавые пальцы касаются моего лица, гладят волосы…
- Не убегай от меня, Кэтрин, - шепчет Горн, и я чувствую, как замирает сердце. – Подари мне хотя бы одну ночь. Обещаю, я не потребую большего. Только одну ночь
Почему так тяжело сражаться с собственным сердцем? Одну ночь… Хватит ли этой ночи, или станет только хуже?
- Милорд, мы опоздаем, - пересилив слабость, заглянула в серые глаза. Их прозрачную глубину в тот же миг затопила яростная тьма.
- Снова отказываешь?
Лицо графа закаменело.
- Каррасас! Еще никогда я не унижался перед женщиной, выпрашивая ее любви, - голос сиятельства прозвучал сипло.
Горн откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Я чувствовала, что он борется с собой. Видела, как по его лицу скользят тени. Ощущала колебания силы и старалась успокоиться
«Твое состояние передается больным, Кэтрин, - учил меня тер Гердин. – Если твои внутренние потоки уравновешены, то и окружающим тебя людям становится легче. Это твой дар. Твой талант. Твоя сущность».
Глубоко вздохнув, сосредоточилась на яркой точке внутри себя и попыталась сконцентрироваться. Все хорошо.
- Как ты это делаешь? – напряженно спросил Горн.
- Что, милорд?
- Ты забираешь мою тьму.»

Comments

[Heorrenda]

А "Дневник" Суворина тебе попадался? Он очень интересный)

а запомнилась, как всегда, какая-то ерунда))

9 апреля 1893. Сегодня Григорович уехал. Мне и жаль, и я рад. Нельзя так долго оставаться вдвоем. Я ему и он мне, мы начали друг другу надоедать. Он повторялся, я иногда злил его. Удивительные у него иллюзии: он воображает, что если он умрет, то жена его будет неутешной вдовой. Он и мысли не допускает, что она сможет очень скоро утешиться. Несколько лет тому он содержал девочку, которую встретил в Москве, привез в Петербург и устроил. Она стала изменять ему. Он ее подкарауливал, сидя напротив в трактире, на Садовой, по целым часам. Он накрыл ее с "типографщиком", как он называл, вероятно, с наборщиком, и никак не мог утешиться, что она его на него променяла. -- "Но он был молод?" -- спрашивал я его. -- "Да, молодой, но как она могла променять меня, который ее устроил, хотел сделать порядочной?" Здесь, в Венеции, он мне говорил, что во всю свою жизнь только две невинности имел.

[Аглая]

Heorrenda, да, и я его даже уже прочитала. Ну, по крайней мере, сколько было в книжке. Мне запомнилось в основном печаль по умершей жене и размышления о своей приближающейся смерти.

[Heorrenda]

Аглая, да, ещё и сын застрелился

[Аглая]

Heorrenda, вообще да, очень тяжелый период у нас - на переломе ХХ века.

[Heorrenda]

Аглая, я сейчас разорилась вот на эту книжку: Владислав Аксёнов. Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции (1914-1918) www.labirint.ru/books/748455/
Она очень интересная, но, конечно, общее впечатление складывается очень печальное, т.к. там показывается, что именно в психологическом плане людям было очень тяжело - там не только про какие-то жестокости войны и мобилизации, но и про психические болезни, самоубийства, в том числе самоубийства подростков (там приводятся цитаты из архивных дел, последние письма и т.д.). Как говорится, "местами смеялсо" (например, некий врач, уволенный из военного госпиталя за незаконный аборт, влюбился в одну из великих княжон и слал ей пачками безумные телеграммы на тему "я свободен и могу" (с)).

[Аглая]

Heorrenda, монументально... Мне тоже хочется такую книжку! Эх, деньги уже все растрачены...

[Heorrenda]

Аглая, я думаю, даже если сейчас кончится, будут допечатывать - я ходила в интеллектуальный книжный с месяц назад, там как раз новый тираж привезли)

[Аглая]

Heorrenda, цены на книги сейчас просто жуткие.