Кардинал де Рец. Мемуары.
«Королева улыбнулась, но улыбкою, понять которую можно было по-разному.»
«Между тем меня поджидала бесчисленная толпа, которая принудила меня взобраться на крышу моей кареты, чтобы рассказать о том, что я делал в Пале-Рояле. Я сказал, что сообщил Королеве, как народ явил покорность ее воле, возвратив оружие туда, откуда взял его, и не взяв его оттуда, откуда уже готов был взять… Я присовокупил к этому все, что полагал способным успокоить чернь, и мне это удалось без труда, потому что близился час ужина. Это объяснение покажется вам смешным, однако оно справедливо – мне пришлось наблюдать, что в Париже во время народных возмущений самые отчаянные головы не желают, по их выражению, «припоздняться».
«Монтрезор заметил мне, что я обманываюсь, если полагаю, будто много выиграл своим выступлением, я ответил ему так: «Я много выиграл уже по одному тому, что избавил себя от необходимости оправдываться.»
«… Маршал де Вильруа высказался не столь откровенно, потому что нему недостает храбрости, но, проходя мимо, пожал мне руку с таким видом, что я решил: быть может, ему известно нечто худшее.»
«Я держался… любовью народа, но опора эта временная и недолговечная в силу тысячи случайностей, которым она подвергается в пору беспорядков. Громкие дела заметают все следы, прославляя даже то, чего они не оправдывают.»
«Когда имеешь дело с народом, важнее всего, даже нападая, уверить его, будто ты думаешь лишь о защите.»
читать дальше
«Фавориты последних веков не ведали, что творят, когда заменили одними лишь наружными знаками истинное уважение, какое короли должны оказывать своим подданным; как видите, неизбежным следствием этого бывают обстоятельства, когда подданные заменяют одними лишь наружными знаками действительное повиновение, какое они должны оказывать своим королям.»
«… Королева, которая ничего не боялась, потому что слишком мало знала…»
«Куда труднее уживаться с теми, кто состоит с тобой в одной партии, нежели бороться с ее противниками.»
«Величайшие опасности обладают притягательной силой, если мы усматриваем в неуспехе возможность славы, заурядные всегда лишь отталкивают, если неудача влечет за собой потерю доброго имени.»
«Крайние решения всегда тягостны, но они разумны, когда они необходимы. Утешением в них служит то, что жалкими они быть не могут, а в случае удачи способны решить дело.»
«Все в мире имеет свою решительную минуту; верх искусной политики в том и состоит, чтобы эту минуту распознать и использовать.»
«… Способность выдавать необходимость за добродетель – одно из необходимейших для министра свойств.»
«… Он не усвоил вовремя правила, столь необходимого властителям, - видеть в мелких неудачах жертву, какую всегда должно приносить на алтарь великих дел.»
«Двор даже самому себе желает добра лишь на свой лад, а тут уж хорошего не жди.»
«… Бывает ужас такого рода, рассеять который можно только ужасом еще более сильным.»
«Лейтенант королевской гвардии Ла Сурдьер явился к магистратам от короны и вручил им повеление Его Величества объявить Парламенту, чтобы он перебрался в Монтаржи и там ожидал королевских приказаний. В руках у Ла Сурдьера был еще один пакет, адресованный Парламенту, и письмо для Первого президента. Поскольку никто не сомневался в том, каково его содержание, - о нем можно было догадаться по письму к магистратам от короны, - решили, что из почтения к монарху приличнее не распечатывать приказания, которого заведомо намерены были ослушаться.»
«Ле Телье, бывший ранее королевским прокурором в Шатле и потому хорошо знакомый с устройством городского управления, утверждал, что столицу можно уморить голодом, если два раза подряд расстроить торговлю в базарный день.»
«Промедление, даже оправданное, всегда опасно в начале великого дела.»
«… Я заметил, что доводы мои трогают более умы, нежели сердца, и, правду сказать, был в большом затруднении.»
«Когда имеешь дело с народом должно принимать особенные меры предосторожности, ибо он, как никто другой, склонен к переменчивости, но меры эти должно тщательно скрывать, ибо он, как никто другой, склонен к недоверию.»
«Любовь народа, вспоенная и вскормленная заботами долговременными, если она успела пустить корни, непременно заглушит свежие и хрупкие цветы общественной благосклонности, которые распускаются иной раз по чистой случайности.»
«… Я употребил это сообщение к большой выгоде для себя. Зная, что народ охотнее верит тому, что имеет вид тайны, я сообщил об этом на ушко четырем или пяти сотням парижан.»
«Время спорить прошло, следовало смириться. Но я заметил, что люди малодушные никогда не смиряются тогда, когда должно.»
«Ничто так не трогает и не возбуждает народ и даже парламенты, у которых весьма много общего с народом, как разнообразие зрелища.»
«Ум в великих делах ничего не стоит без мужества.»
«… Любила она без всякого разбору, лишь потому что ей надо было кого-нибудь любить.»
«Предубеждения были присущи ему в крайней степени: я даже замечал, что он всегда судил по людям об их поступках и никогда по поступкам о людях. Воспитанный в установлениях Дворца Правосудия, он во всем необычайном видел подозрительное. Нет более опасного умонастроения в тех, с кем приходится встречаться в деле, где обычные правила уже недействительны.»
«Мы никогда не знаем самих себя довольно для того, чтобы беспристрастно нарисовать собственное изображение.»
«Бастилия сдалась, выдержав лишь для виду пять или шесть пушечных залпов. Во время этой осады забавно было видеть, как в сад Арсенала, где располагалась батарея, женщины приносили стулья, словно явились слушать проповедь.»
«Тюремное заключение не придало ему ума. Оно, однако, придало ему славы.»
«Согласие между нам было отнюдь не безвыгодно для г-на де Бофора, принимая во внимание положение мое в партии, а я в известном смысле просто не сумел бы без него обойтись – сан мой во многих случаях мог поставить меня в затруднение, и я нуждался в человеке, за спину которого мог спрятаться. Мне нужна была ширма, всего только ширма, к счастью для меня, вышло так, что ширмой этой оказался внук Генриха Великого, что говорил он языком парижского рынка, - свойство среди потомков Генриха Великого редкое, - и что у него были длинные белокурые волосы. Вы и представить себе не можете, какую роль сыграло это последнее обстоятельство, вы не поверите, какое впечатление производило оно в народе.»
«Примеры прошлого волнуют людей несравненно более, нежели дела современные. Мы привыкаем ко всему, что творится у нас перед глазами.»
«Парламент в высшей степени склонен был к ослеплению, ибо, приученный правилами обыкновенной судебной процедуры держаться мелочных формальностей, в случаях необыкновенных не умел отделить от них существо дела.»
«Ничто не свидетельствует так об уме выдающемся, как умение из двух зол выбирать меньшее.»
«Уже неоднократно я убедился: чтобы провести в палатах какое-нибудь из ряд вон выходящее предложение, нет средства лучше, нежели натравить молодежь на стариков.»
«Вот участь и злосчастие власти над народом. В нее начинают верить лишь тогда, когда ее чувствуют, но зачастую и польза, и сама честь тех, в чьих руках она находится, требуют, чтобы народ не столько чувствовал ее, сколько в нее веровал.»
«Те, кто утратил власть на деле, еще долго цепляются за нее в своем воображении.»
«Старый принц Оранский говаривал, бывало, что в ту минуту, когда тебе сообщают самые великие и радостные известия, как раз и должно удвоить внимание к мелочам.»
«Мы с Бофором насилу удержали толпу, которая ломилась в Большую палату, - депутатам угрожали сбросить их в реку и называли предателями, вошедшими в сговор с Мазарини. Пришлось пустить в ход все наше влияние, чтобы успокоить народ, а Парламент меж тем полагал, будто мы его подстрекаем. В том-то и неудобство власти над народом, что на вас взваливают вину даже за действия, творимые им против вашей воли.»