Читательский дневник

[Аглая]

В.Бушин. Я жил во времена Советов.
«Из дневника: «8 июля 1946г. Был сегодня в Литературном институте. Тихохонько вошел, пугливо озираясь, и первое, на что обратил внимание, - доска объявлений в узком коридоре против окна. И что там прочитал!.. «Виктору Пушкину объявить выговор»… «Ирине Бальзак предоставить академический отпуск»… Что-то еще про Якова Белинского. Куда я лезу! Но заявление и газеты с моими стихами, рукописи все-таки оставил. Секретарь приемной комиссии или директора Людмила Купер.»
Вскоре я получил обратно все свои публикации и писания с резолюцией: «Вы не прошли творческий конкурс». А критик Б.Сарнов уверяет ныне, что тогда всех фронтовиков принимали в институты безо всяких экзаменов. И вот они-то, фронтовики, преградили ему, большому таланту, путь на филфак МГУ. К слову сказать, по возрасту Б.Сарнов тоже мог бы быть фронтовиком, но почему-то не воспользовался благодатной возможностью. А В.Войнович уверяет, что дважды пытался поступить, но оба раза его не приняли, потому что еврей. Неужели так и сказали: «Мы евреев не принимаем. Идите в Пищевой имени Микояна»? А я, говорит Войнович, вовсе и не еврей никакой, это мать у меня еврейка по недомыслию.
На моих рукописях не было никаких помет, и я решил, что их никто и не читал, что и не удивительно. Мой однокурсник С.Шуртаков потом писал, что было подано более двух тысяч заявлений, а допустили к экзаменам только 18 человек. Я пошел в справочное бюро, за 50 копеек узнал домашний адрес Ф.В.Гладкова, директора института, и послал ему пакет с моими писаниями и сомнениями. Через несколько дней получаю телеграмму: «Вы допущены к приемным экзаменам». С экзаменами был полный ералаш. Приходили сдавать по литературе, а нам устраивали по истории; являлись на географию, а должны были писать диктант и т.д. Но ничего, все обошлось.»

К.Саган. Космос.
«Земля – чудесное и относительно спокойное место. Ход вещей меняется, но медленно. Можно прожить целую жизнь и никогда не столкнуться со стихийным бедствием страшнее урагана. Это делает нас благодушными, расслабленными и беззаботными. Но естественная история непреложно свидетельствует: миры подвергались опустошению. Даже мы, люди, достигли сомнительных технических успехов в деле устройства собственных катастроф, как преднамеренно, так и по небрежности. Ландшафты других планет, где сохранились приметы далекого прошлого, являют нам бесчисленные следы грандиозных катаклизмов. Все дело во временной шкале. Событие, немыслимое на отрезке в сто лет, в течение ста миллионов лет может оказаться неизбежным.»

А.Черчень. Три флакона авантюры.
«- Конечно же, при взаимном желании, мы решим эту проблему, не так ли? – лучезарно, во все имеющиеся зубы, улыбнулся призрак.
«Прикус неправильный…» - машинально отметила я. Зубов у него было как-то ненормально много и ненормально острых. А уж насколько остры его слова… Пока не режут, но уже развернуты колкими гранями. Опасными гранями!»
***
«Себя Алинро предпочитал любить и ценить, справедливо ожидая, что тогда и другие единомышленники подтянутся. Практика себя оправдывала.»