Привидение кошки, живущее в библиотеке
А.Бек, с/с в 4 томах, т.4 "Почтовая проза". Письма, дневники, рабочие записи. Ну, в общем, советская литература. 
У меня как-то случайным образом - из копания в библиотечных каталогах - составился списочек с этим самым... письмами и дневниками. В числе прочего я узнала, что вот ,в 4 томе с/с Бека имеются письма и дневники. Это меня вдохновило. При этом про самого Бека я только и знаю, что это советский писатель, известный по роману "Волоколамское шоссе", который я, конечно, не читала - ну, это я в детстве очень не любила и боялась читать про войну, чтобы про сражения на фронте. А тут что же еще. Но дневники и письма меня вдохновили, и я отправилась в библиотеку требовать четвертый том Бека.
Писем этих и дневников, к слову сказать, оказалось чрезвычайно мало... Но материал интереснейший, есть о чем подумать... поспорить, может... (а не с кем
). Как я поняла, Бек вел дневники планомерно, вообще серьезно подходил к своим архивам - все хранил, для работы ему было нужно, ну и вообще. Но превратности судьбы... Часть архива, уж не знаю, в каком объеме - была уничтожена во время войны. Писатель спешно эвакуировался, а дом сгорел при бомбежке и пожарах. (Это стало для него ударом, столько материала утеряно...) Это с одной стороны, а с другой - ну вот почему-то не было у нас тогда заведено печатать письма и дневники. Как правило. Разве что речь идет о признанных классиках, и издание академическое. Бек, как я опять же понимаю, до статуса классика не дотянул. Так что его писем и дневников здесь помещено буквально в микроскопических дозах, и в таком разрезе, что - показать работу над книгами. Это "Волоколамское шоссе" - и к нему относится немного дневников времен войны и немного годов 60-х, когда работа над романом уже шла к концу. И это книга о Кузнецком металлургическом заводе, над которой писатель работал до войны. Вот, кстати, в основном эти материалы и погибли. Но мне бы хотелось, чтобы все оставшиеся дневники были изданы... Это же очень интересно... Хотя я понимаю, что шансы на это стремятся к нулю. Кому сейчас интересна советская литература, тем более писатели, что называется, второго плана. 
читать дальше
У меня как-то случайным образом - из копания в библиотечных каталогах - составился списочек с этим самым... письмами и дневниками. В числе прочего я узнала, что вот ,в 4 томе с/с Бека имеются письма и дневники. Это меня вдохновило. При этом про самого Бека я только и знаю, что это советский писатель, известный по роману "Волоколамское шоссе", который я, конечно, не читала - ну, это я в детстве очень не любила и боялась читать про войну, чтобы про сражения на фронте. А тут что же еще. Но дневники и письма меня вдохновили, и я отправилась в библиотеку требовать четвертый том Бека.
Писем этих и дневников, к слову сказать, оказалось чрезвычайно мало... Но материал интереснейший, есть о чем подумать... поспорить, может... (а не с кем
). Как я поняла, Бек вел дневники планомерно, вообще серьезно подходил к своим архивам - все хранил, для работы ему было нужно, ну и вообще. Но превратности судьбы... Часть архива, уж не знаю, в каком объеме - была уничтожена во время войны. Писатель спешно эвакуировался, а дом сгорел при бомбежке и пожарах. (Это стало для него ударом, столько материала утеряно...) Это с одной стороны, а с другой - ну вот почему-то не было у нас тогда заведено печатать письма и дневники. Как правило. Разве что речь идет о признанных классиках, и издание академическое. Бек, как я опять же понимаю, до статуса классика не дотянул. Так что его писем и дневников здесь помещено буквально в микроскопических дозах, и в таком разрезе, что - показать работу над книгами. Это "Волоколамское шоссе" - и к нему относится немного дневников времен войны и немного годов 60-х, когда работа над романом уже шла к концу. И это книга о Кузнецком металлургическом заводе, над которой писатель работал до войны. Вот, кстати, в основном эти материалы и погибли. Но мне бы хотелось, чтобы все оставшиеся дневники были изданы... Это же очень интересно... Хотя я понимаю, что шансы на это стремятся к нулю. Кому сейчас интересна советская литература, тем более писатели, что называется, второго плана. читать дальше
) Это еще когда я перечитывала "Были горы Высокой" и рассуждала о том, что они были написаны по идее Горького, что надо зафиксировать историю пролетариата, пока еще не поздно. И я тогда писала, что интересно, были ли еще сделаны такие же книги, по другим заводам. А сейчас вот, при чтении материалов Бека получаю ответ! Оказывается, идею Горького восприняли серьезно и конструктивно - ну, как я думаю, оно и происходило тогда, в 30-е. Оказывается, было создано специальное издательство... редакция? я путаюсь в этих терминах. Которое так прямо и назвали "История заводов". Бек как раз и был привлечен к работе этим издательством, и по его поручению отправился на Кузнецкий завод - который в те годы только строился - или только начал работу - чтобы на месте все фиксировать. Ну и не только Бек, и не только Кузнецкий завод. Формировались целые творческие коллективы таких вот авторов и отправлялись на разные заводы и стройки. Исполнять, так сказать, заветы Горького и советского правительства.
Точнее, у меня слегка что-то крутилось в голове, но не до конца сформулировалось... когда я читала письма/дневники Паустовского и Пришвина. Эти оба ездили на Беломорканал. О чем писали в своих материалах. Паустовский не знаю, а Пришвин по итогам все старался написать роман. Который у него плохо шел и все не удавался. Вот меня и удивляло - то есть, по нынешним временам я в курсе, что Беломорканал железно определен в архипелаг Гулаг и т.д. Что это считается лагерным строительством, где использовался рабский труд заключенных и т.д. А Паустовский и Пришвин туда вон ездили и изо всех сил старались осмыслить материал и обработать/выработать. Что уж они делали. Об этом я смутно размышляла. А тут получаю ответ - ну вот, значит, Паустовский и Пришвин (и другие писатели) отправлялись на Беломорканал не просто так, а, видимо, в рамках работы этого самого издательства. И именно эту работу они должны были для издательства сделать и, как люди ответственные, старались сделать хорошо. Это раз. А два - что советское правительство вовсе не считало Беломорканал лагерной стройкой, где заключенных сгоняли рабски трудиться. Иначе чего бы оно туда отправляло лучших писателей и желало максимально широко опубликовать эти работы... Я так понимаю, советское правительство считало это передовой стройкой и очень гордилось ею (не знаю, как Паустовский, а Пришвин точно был восхищен масштабами и дерзостью замысла). И наверно, советское правительство считало, что если туда и отправлялись заключенные, то это не использование их рабского труда, а высокое доверие и предоставление шанса исправить свою жизнь и принести пользу обществу... Ну вот мне так кажется... (по-моему, если не ошибаюсь, те самые твари, убийцы Павлика Морозова и его младшего братишки, тоже трудились на Беломорканале и что характерно, спокойно себе вернулись назад). 
). Второй писатель вскоре умер (по болезни), и Бек остался с этим биться в одиночку. Характер у него был, судя по всему, боевой, и он решительно не желал не передавать свои с трудом собранные материалы, не подчиняться каким-то указаниям, которые, как от считал, уродуют его книгу, которую он уже продумал. Ну вот, тогда у него вроде бы и начались сложности с издательством... Дело дошло даже до формального обвинения в плагиате. То есть, не формального, просто стали активно распространяться слухи в писательской среде, но Бек не стал дожидаться и сразу же потребовал проверки и разбирательства. ("Позвольте, у меня все ходы записаны!" (с) - сразу же вспоминается бессмертная классика 
). К тому же Бек не стал теряться, а тоже пошел по высоким кабинетам. И если в издательстве ходили я не знаю, куда, то Бек - как следует из его записей - пошел по министрам промышленности, тяжелая металлургия, строительство, все такое, все отрасли важные, серьезные, оборонка, да. Там его уже знали, т.к. раньше он там надоедал людям со сбором материала, все ему нужно было досконально выяснять и беседовать с каждым. А сейчас он приходил со своими материалами, книгой, то есть, показывал и рассказывал. Там всем нравилось, поскольку об их же работе написано. В общем, как мне кажется, при таких обстоятельствах Бека побоялись трогать... 
Вот так хорошие и светлые идеи погибают от столкновения с засильем бюрократии и чиновничества... 
То есть, у нас "Были горы Высокой" стали сразу писать с низовой точки, записывали рассказы рабочих, прямую речь. А тут стали писать с верхней точки - с точки зрения начальства, да еще и высокого. С которой виден в основном план завода и всякие графики-таблицы, а не жизнь рабочих, как она есть. Бек вот тоже все в основном беседовал с директорами, главными инженерами... министрами, да. И потом уж, в самую последнюю очередь, с рабочими. Да и то самыми видными. Ну вот мне кажется, это ошибка, ошибка! И он (не говоря уж о Пришвине и, возможно, Паустовском) все упирался это перевести в художественную форму. Чтобы это непременно был РОМАН. По заветам Великой Русской Литературы, ага. Со всеми положенными атрибутами - чтобы завязка, конфликт и прочее. Чтобы протагонисты и антагонисты. Идея, тема, все дела. Был глубоко ушиблен той самой Великой Русской Литературой, думаю я. Как они все. 
Ну вот, а мне упорно кажется, что это дичь. Нужно было не высасывать из пальца Великий Роман, а делать журналистику, публицистику... Новое время, новая действительность требует новые формы! Или уж тогда кино, что ли. 
Новая форма, прогрессивная. Может, поэтому есть яркие фильмы о рабочих, о заводах - но трудно вспомнить романы? которые кажутся слишком искусственными, ненастоящими? Неподходящая форма... 
Потому что я читаю и думаю - я не согласна с Беком! то есть, с его позицией. У нас же тут еще и современная реальность наложилась, да... В общем, кратко говоря, Бек выезжая на фронт, наблюдая это все, все и фиксирует. И героические деяния... и негероические... Ну, его так учили, он же еще ушибленный традициями, угу. Все должно быть по правде. Нужно отображать действительность, как она есть. И вот Бек возвращается, пишет свои материалы, несет их в редакцию - а их отказываются публиковать! О чем Бек негодует в своих записях. Он обращается к каким-то классическим трудам, читает военных историков и философов каких-то и все из них выводит для себя, что он абсолютно прав и нельзя утаивать, а у него вот отказываются! брать материалы. А я читаю эти его записи (данные в кратких выжимках), и как-то, знаете ли, волосы дыбом встают... Ну вот представьте, самое тяжелое время войны, 1941, зима 1942-го... когда фронт находится у самой Москвы и никто не знает, что будет дальше, никто вообще не уверен, что удастся выстоять, выжить... И тут Бек с материалами о том, как солдаты на фронте боятся, разбегаются, дезертируют... как там возятся в грязи и в хаосе, не представляя, что вообще вокруг происходит... Публиковать такое в то время - это же безумие. Это же сразу вдолбить всей стране по мозгам информационной ядерной бомбой... 
К чести Бека нужно сказать, что он стремится то и дело на фронт, чтобы быть там, на передовой (наблюдать и фиксировать). Но он же сам не верит ни во что, не верит в победу! Он там помирать героически собрался, с народом, так сказать, но помирать... Это же ужасно, в самом деле... Какое счастье, думаю я, что все-таки тогда кто-то где-то соображал в таких вещах. И передавал спокойно, твердо и уверенно - все хорошо, работа идет. Враг будет разбит, победа будет за нами...