Привидение кошки, живущее в библиотеке
Оборона Ленинграда.
Н.А.Гриценко, командир отряда транспортных самолетов: «Летчики летали очень низко. Перелетали линию фронта, пользуясь тем, что прорыв наших войск был сделан в лесу. Немцы пытались обстреливать самолеты, но трассы снарядов и пуль скрещивались над деревьями, и самолет шел как в арке этих трассирующих пуль».
«В Ленинград весной возили капустную рассаду… огородные семена в огромном количестве. Они портились, и можно было только авиацией вывезти их, чтобы не потерять».
«Были найдены отряды Лужского и Оредежского секретарей партии Дмитриева и Сазанова. В один из полетов летчику Силину удалось произвести посадку в деревне Остров, откуда тт.Сазанов и Дмитриев и были вывезены. На следующую ночь предполагалось вывезти раненых из этих же отрядов. Днем мы получили по радио подтверждение, что партизаны готовы к приему в деревне Остров, но в 16 часов дня каратели разогнали отряд и вечером разложили костры на месте тех костров, которые были накануне. Летчик Силин произвел посадку и обратно не вернулся…»
«Интересную посадку на немецкий аэродром совершил 14 сентября 1943г. летчик 5-й эскадрильи Семенов. Из Пскова нужно было вывезти секретаря Псковского горкома партии т.Михайлова. Последний провел большую предварительную работу по приему самолета на немецком аэродроме. Принял меры к тому, чтобы охрана этого аэродрома была бы пьяной в этот вечер. Выждал, когда комсостав этого аэродрома уехал куда-то. Часть охраны пришлось уничтожить. В результате в назначенный час – в 2 часа ночи – на этом аэродроме Семенов произвел посадку, быстро выбросил продукты, боеприпасы, забрал Михайлова и благополучно доставил на свой аэродром».
читать дальше
И.И.Сергунин, комиссар партизанской бригады: «Немцы подбросили 127 автомашин с живой силой. Броневиков у них было 12 и 2-3 танка. Мы их сдерживали целый день до наступления темноты. Патроны экономили. Подпускали вплотную и потом косили. Население нам сообщило, что из одной роты, которая шла в наступление, из 280 человек осталось 32 человека в живых. Они были все пьяные. Когда посылали против партизан, то сперва напоят».
«Живой силы врага мы не боялись. У нас укрепления были сделаны. Но против танков у нас ничего не было. По разным полкам у нас было каких-нибудь 6-7 пушек. Мы станцию Передольская взяли и хотели 2 суток продержать. Но подошел немецкий бронепоезд. Мы их пушки – бух-бух – а он все идет и идет. На паровозе такая броня поставлена, что никак не пробьешь ее. Он пришел на станцию и давай стрелять. Подрались и ушли. Так же и с танками».
«Мы решили в районах открыть школы и детские дома. Отбили у немцев детский дом. Немцы хотели из Порхова увезти его в Германию. Мы отбили этот дом целиком. Вместе с обслуживающим персоналом привезли к себе и передали Стругокрасненской тройке. Она отвела им дом. Мы обули и одели детей. Они были рваные и голодные. Персонал тоже снабдили всем необходимым и вывезли в Ленинград. Секретарь Никитин дал автобус. Это были дети ленинградских рабочих. Летом 1941г. они приехали на дачу и здесь были захвачены немцами».
«На первых порах наше материальное положение было очень скверное. Мы не ели по 4-5 суток. Бывало, что имелся даже тол. Пошлешь человека на «железку» и думаешь, что не вернется, упадет и умрет».
«В Уторгошском районе население все было в лесах. Скот тоже весь сохранили. Правда, много скота мы съели, когда Красную Армию кормили. Но мы им взамен дали скот. У нас был свой фонд – коров 400. Они стояли в определенных стойлах. Это был скот, отбитый нами у немцев. Мы распределяли его между теми, у кого больше взяли».
М.В.Степанов, командир партизанской бригады: «Уходя, немцы забирали у населения решительно все: продовольствие, скот и даже мебель и другие предметы домашнего обихода. Под новый 1944г. нам удалось захватить немецкие посылки, в которых было 5-7 головок луку, чеснок, деревенские суровые нитки, ремни, мануфактура, резиновые галоши, валенки и др.».
Ф.Ф.Расторгуев, военный комиссар Ленинграда: «Комплектование частей производилось за счет одного завода или цеха. Ополченцы этих полков знали друг друга, были связаны по производственной работе трудовой дисциплиной и представляли собою дружный сплоченный коллектив. Это было очень важно для укрепления и боевого сплачивания. Но вместе с тем «семейный принцип» имел отрицательные стороны в установлении твердой воинской дисциплины и уставного порядка».
Е.С.Лагуткин,, начальник ПВО: «Такие важнейшие для противника ориентиры, как купол Исаакиевского собора, здание Смольного, башня Адмиралтейства, шпиль Петропавловской крепости и ряд других зданий и сооружений, были замаскированы. Маскировка поражала своей оригинальностью и давала неплохие результаты. Для проверки технической и световой маскировки города мне приходилось неоднократно подниматься на самолете и наблюдать ее с воздуха».
«Фашисты сбрасывали на Ленинград зажигательные бомбы разного веса и разного устройства. Зажигательные бомбы были весом от 2 до 50кг, и, в зависимости от характера их снаряжения, они при сгорании давали температуру 2500-3000 градусов. Большой процент зажигательных бомб противник снабжал специальными взрывателями, препятствующими ликвидации бомбы».
«Извлекать людей из-под обрушившихся зданий представляло большую трудность и было связано с безусловным риском для жизни. Беспорядочное нагромождение разного материала от разбитых стен – кирпич, щебень, бетонные глыбы, железные конструкции балок, исковерканных взрывом, - не давало возможности применить механизмы. Работы по раскопке приходилось вести простым саперным инструментом. Часто даже удар лопатой или ломом грозил обвалом. В одном здании обвалившаяся стена похоронила семью – мать и двух ребятишек. Для их спасения пришлось строить специальный лаз-тоннель. С трудом бойцы добрались до погребенных. Они лежали на одной кровати. Мать с сынишкой шести лет были убиты, девочку спасли.. Все обошлось без потерь со стороны личного состава МПВО. Но это не всегда кончалось так благополучно, многие солдаты и командиры, спасая ленинградцев, жертвовали своей жизнью».
«Одно время в городе распространился слух об активных действиях ракетчиков. Действительно, враг забрасывал в город ракетчиков. Однако специальным расследованием было установлено, что подавляющее большинство сообщений об их массовости не соответствовало действительности. Появление таких разговоров главным образом связано с тем, что многие граждане, наблюдая следы трассирующих снарядов и пуль нашей зенитной артиллерии и некоторые световые точки за городом, принимали их за вражеские сигнальные ракеты».
«3 мая 1943г. в 14 часов противник стал обстреливать территорию главной базы хранения нефтепродуктов «Красный нефтяник». Снарядами было разбито несколько резервуаров с горючим. Горючее, растекаясь по площади, образовало огромный очаг пожара. Батальоны МПВО и пожарные части не в состоянии были сдержать лавину огня. Пожар охватил насосную станцию и пять других резервуаров. Создалась угроза гибели всех запасов горючего. Под ураганным огнем работали люди. От высокой температуры горящей жидкости загоралась одежда ствольных, и их непрерывно обливали водой. Огонь противника был настолько силен, что создавалась угроза вывода из строя значительной части личного состава и боевой техники. Командир пожарной охраны «Красного нефтяника» С.А.Шкарин, будучи ранен в ногу, не оставлял своего поста и продолжал работать со стволом. Боец МПВО Баранова не покинула своего поста на вышке, которую наполовину разрушило снарядом. Командир отделения Бусов спустился со стволом на веревке на дно горящего резервуара и потушил огонь. С большим трудом пожар был ликвидирован. В этой упорной схватке с огнем погибло 14 наших однополчан».
А.М.Григорьев, секретарь Ленинского РК ВКП(б): «Стационары были организованы у нас главным образом при наших лечебных учреждениях. Благодаря стационарам нам удалось спасти очень много людей. У нас есть замечательный специалист Блинов, который работает и сейчас над магнитными сплавами. Он работал в Институте метрологии. Он изобрел такую конструкцию прибора, которая резко повышает магнитные свойства металла. Мы поставили себе цель поддержать его и переводили из одного стационара в другой, с одного завода на другой, потом в больницу. Он остался жив…»
«Прежде чем удалось создать подсобное хозяйство, мы выдержали огромную борьбу с хозяйственными руководителями. Нам говорили, что люди годами занимаются промышленностью, а вы вдруг хотите, чтобы мы землю копали. Ничего не получится. Мы все-таки проводили большую разъяснительную работу о значимости этого. Нам был отведен участок в районе Токсово – 315га. В первое время было страшно смотреть на людей. Ходили и искали корешки и травку. Постепенно народ поднимался. В 1942г. мы имели хороший урожай…»
«Для того чтобы обеспечить население дровами, нам нужно было сломать 170 домов. Мы сломали 316 домов. Мы ломали в Выборгском, Кировском и у себя. У нас было всего 20-30 деревянных домов. Заготовили мы дров для населения около 35 тыс.куб.м».
«Была выделена специальная бригада, которая ремонтировала танки на месте. Работали под обстрелом и восстанавливали их с тем, чтобы не таскать в Ленинград. Бригада эта состояла из рабочих наших заводов. У нас в районе мы выпустили два бронепоезда. Строили их железнодорожники Варшавского узла в свободное от работы время, бесплатно, из наличных ресурсов. Весь экипаж бронепоездов укомплектован за счет железнодорожников наших узлов. Сами строили и сами пошли воевать на них».
Е.Н.Бумейстер, инструктор Ленинского РК ВКП (б): «Агитировать людей не приходилось. Наоборот, многих квалифицированных работников пришлось убеждать в том, что они должны остаться на предприятии, что они тут не менее нужны, чем на фронте. Мы не сумели создать дивизию. Сказался женский состав предприятий района. Сформировали полк. Плохо было с вооружением. Когда уходили, то в каждом взводе несколько рядов шло с оружием, а остальные без оружия».
«Наш небольшой лекционный зал, имевший киноустановку, работал в три «сеанса». Мы вынуждены были это делать потому, что нас осаждали ребятишки, жаждавшие видеть кино. Пришлось заняться детьми, так как школы были эвакуированы и никто с ними не работал. Мы рассказывали им, как бороться с зажигательными бомбами, говорили о задачах связиста в военном городе, демонстрировали короткометражные фильмы по ПВО. И это имело впоследствии результаты. Среди ребят имеется много награжденных медалью «За оборону Ленинграда».
«9 октября 1941г. был налет непосредственно на наш район. Бомба попала на «Треугольник». Было много убитых. Зажигательные бомбы, сброшенные на дома, все были погашены, и ни в одном доме пожара не возникло. Зато горели наши производства. Производственные команды оказались менее подготовленными, чем группы самозащиты домохозяйств… В домохозяйствах тушили все, кто мог, и старый, и малый».
«Провели новогодний костер в помещении агитпункта. Это было единственное теплое помещение района, где работало паровое отопление. Военком района т.Константинов – страшно хозяйственный и изобретательный человек. Он сумел газогенераторную машину, которая днем ходила как грузовая, использовать вечером как двигатель маленькой динамо. Он ставил машину на козлы, к колесу присоединял ремень, таким образом получал свет. Каждый должен был напилить чурок для машины, и мы имели неяркий, но все же электрический свет. Для детишек на сцене даже костер устроили из электрических лампочек. Выступали пионеры, самодеятельность. Выступали дети из детдома. Было очень грустно слышать песни голодных детей. Их угостили стаканом желе и скромным обедом».
«Большую агитационно-разъяснительную работу приходилось проводить с теми людьми, которых мобилизовали на уборку трупов. Это были специальные группы по предприятиям. Трупы валялись ведь всюду. Батальоны МПВО и дружины не справлялись с работой. Приходилось выявлять добровольцев подбирать трупы на улицах и разгружать морги. Агитаторы разъясняли, какое значение имеет своевременная уборка трупов, вывоз их на кладбище и т.п.».
Т.А.Петрова, инструктор Ленинградского ГК ВКП (б): «У нас было отремонтировано около 500 тыс.кв.м кровли, причем главными кровельщиками у нас были женщины и дети. На одном из объектов по Херсонской улице, д.9, у нас работала бригада кровельщиков, бригадиром был мальчик 15 лет. Интересная докладная была им подана. Называл он это «накладная» и в ней докладывал об одной работнице, которая плохо работала: «Я сделал ей замечание, так как она плохо работала, потому что принесла с собой куклу и играла на крыше с куклой. Когда я сделал ей замечание, то она после обеда принесла кроме куклы еще и куклину кровать. Прошу принять меры».
А.А.Кусков, председатель исполкома Василеостровского райсовета: «Характерный период был, когда прекратилась подача воды по городу. Население потянулось за водой к реке Смоленке. Пришлось запретить это делать, так как в Смоленку свозили все нечистоты, пить эту воду было опасно. Поставили посты по реке Смоленке, брать воду не разрешали. Организовали пункты на Неве, где можно было брать воду. У завода Козицкого (устье Смоленки) и по Неве было сделано три проруби. У моста Строителей было организовано две проруби. Население набирало воду в этих прорубях. Наш район в отношении воды был в выигрышном положении. У нас везде вода…»
«Как перестроились заводы? Если завод «Вперед» раньше изготовлял текстильные машины, то в 1942г. он начал изготовлять мины. Завод им.Козицкого стал изготовлять радиостанции для фронта. Фабрика им.Урицкого, которая раньше изготовляла табачные изделия, папиросы, продолжала ту же работу, но кроме того начала изготовлять мины. Директор этой фабрики поставил вопрос так: Родина в опасности, мы окружены врагом, нужно изготовлять мины для обороны. Райсовет помог этой фабрике тем, что указал, где взять материалы, и они приспособили два цеха для изготовления мин».
«В сентябре 1941г. мы стали делать доты и дзоты на Финском заливе. Это был оборонительный обвод вокруг города. Чтобы строить дзоты в городе, мы разбирали булыжные дороги в непроезжих частях. Бут доставали на кладбищах. Разбирали могилы, склепы и возили камни на постройку дзотов. Лес брали с деревянных домов. Цемент собирали таким образом – брали негодный цемент на заводах и перерабатывали его. В институте «Гипроцемент» была опытная установка. Мы ее запустили, отремонтировали и получали цемент».
Н.М.Горбунов, председатель исполкома Дзержинского райсовета: «Обычно приходилось начинать день с того, что объезжаешь район и смотришь, сколько трупов где накопилось за ночь, затем даешь команду, распоряжение собрать и увезти эти трупы в морг. Помню, как-то я не был в морге в течение трех дней. Зашел туда и был поражен: вся ул.Маяковского по дороге к моргу была заполнена трупами, вокруг морга был целый вал, образовавшийся из трупов. Из наших моргов трупы вывозились на кладбище в Пискаревку. Для захоронения трупов на кладбище рылись общие траншеи. Землю подрывали батальоны МПВО».
«Регистраций брака в эту тяжелую зиму совсем не было. Был только в ноябре 1941г. зарегистрирован один случай рождения ребенка».
«Под индивидуальные огороды были использованы все имеющиеся земельные участки района. Индивидуальными огородами было занято Марсово поле, газоны по ул.Чайковского, словом, все было использовано под огороды».
М.П.Прохорова, секретарь Ленинградского горкома ВЛКСМ: «К нам пришел маленький мальчик с Геслеровского пр., д.5, с просьбой определить его куда-нибудь в детский дом. Мальчику было лет семь. Он пришел и сказал, что у него умерли бабушка и тетя. Пришел с котомочкой, как сейчас помню, сказал, что его зовут Олегом. «Бабушка умерла, - сказал он, - мы с управхозом не могли свезти ее на кладбище, а стащили на Карповку и бросили в Карповку, а тетя умерла дней 4-5 тому назад, лежит в квартире, я с нею оставаться не хочу. Определите меня в детский дом». Это говорил маленький семилетний мальчик с котомочкой, весь исхудалый, грязный, с личиком старика».
«Помню, были мы на Геслеровском пр., д.5. В квартире мальчик сидит один среди трех трупов взрослых людей. Нам не удалось установить, сколько он так сидел, но, наверно, трое суток. Мальчику этому было три года, совсем малютка. Мальчик этот и сейчас у меня перед глазами. Замерзший весь, с посиневшими губами, казалось, еще несколько минут и он умрет. Он, видимо, хотел выразить радость, что увидел живых людей, но вместо улыбки у него получилась какая-то страшная гримаса. Мы очень много детей находили так среди трупов, совсем одних».
«Наш отряд выявил также молодежь, которая была на грани смерти (14-15-летние). Всех их (около 700 человек) мы определили на предприятия. Целую группу таких детей мы определили на «Вулкан». Директор завода «Вулкан», т.Красовицкий очень внимательно относился к таким детям. Устроил для них на заводе общежитие, организовал учебу на слесарей, токарей. Там они и работали, и учились».
М.И.Горбачев, секретарь Московского райкома ВЛКСМ: «Я сам особенно страдал от отсутствия курева. Иной раз, несмотря на чувство голода, казалось, что отдал бы полтарелки супа за единственную папироску. Мы курили тогда кленовый лист, перемешанный с отходами табака. В 1942г. к сбору кленового листа были привлечены школьники. Они за короткий срок собрали 60 мешков кленового листа для курева. Сдавали его на фабрику. Там его мешали и делали из него скверный табак».
Б.П.Федоров, член парткома судостроительного завода: «Помню, как на ул.Дзержинского бомба в тонну весом попала во внутренний флигель. Флигель был разрушен, а у окружающих домов были вырваны рамы, двери, обсыпалась штукатурка. Мы приехали к месту происшествия и услышали крики и стоны. Освещая фонариками путь, мы пробирались по развалинам и видели оторванные головы, руки и ноги. Мне врезалась навсегда в память оторванная ручка грудного ребенка».
«Помню случай, когда на завод «Металлист-кооператор», который выпускал гранаты, попали фугасные и зажигательные бомбы. Зажигательные бомбы попали в склад нефти, и начался пожар. Мы первыми приехали к месту происшествия. Бежали горящие люди, слышны были крики и стоны. Начальник охраны завода, бледный и растерянный, не знал, что делать. Прежде всего были вызваны пожарная команда, служба санитарной помощи. Охране было приказано закрыть все двери и окружить здание. Секретарь райкома возглавил оставшихся рабочих и предложил им тушить пожар. Весь имевшийся песок был брошен на тушение материалов. Когда приехали пожарные, пожар был потушен».
«Пришлось испытать мучительное чувство голода. Все запасы, которые были у меня, были к тому времени уже израсходованы, и я искал, чего бы пожевать. Нашел стеариновую свечку и жевал ее, но глотать боялся».
«Горком партии поставил перед всеми первичными партийными и комсомольскими организациями задачу изыскания внутренних резервов питания. Мы проводили всевозможные комсомольские рейды по кладовым, где находили патоку, отруби, муку для технических целей. Все это бралось на учет и сдавалось в райторготдел. Перед химиками была поставлена задача найти способ приготовления питания из бумаги, из дерева, из хвои…»
«В начале декабря провели мобилизацию комсомольцев на лесозаготовки. Поезда не ходили, так как не было топлива, и их отправили пешком. В дорогу получили по 850г хлеба и больше ничего».
«Людей разбили на звенья и бригады и начали производить рубку леса и заготовку коры, которая шла в хлеб, и мелких сучьев березы, которые шли на питание армейских лошадей. В течение первой недели все выполняли норму на 5-6%, но через месяц стали давать выполнение от 8 до 10%. Мои девушки начали постепенно пухнуть. Сначала у них пухли ноги, потом опухоль поднималась до груди. Девушки это болезненно переносили, а медицинской помощи не было. Помощь им заключалась в том, что заставляли лежать и ничего не делать».
«В доме №4 по ул.Глинки входим мы в квартиру. Темно, окна разбиты, на кушетке лежит какая-то фигура, завернутая в тряпки. Оказалось, что это мужчина. Когда стали его осматривать, то оказалось, что у него пятки объедены крысами. У него не было сил спасти себя от крыс, хотя он и был жив. Он не получил карточек, потому что около него никого не было и некому их было принести. Сходили за карточками на завод им.ОГПУ, принесли ему обед из столовой. Через несколько месяцев, к весне, человек встал и остался жив».
«Оказывали помощь Дому малютки, где были грудные дети. Помню, как мы пришли в этот Дом малютки, где маленькие дети из-за холода примерзали к пеленкам».
«Горком комсомола решил собрать актив ленинградских городских комсомольских организаций в Смольном. Трамваи в то время не ходили, все ходили пешком. Актив был назначен в 12 часов дня. Народ вышел с 8 часов утра. Я своего заместителя Охотникова вел таким образом: пройдешь километр – дам тебе кусочек хлеба… Актив прошел хорошо и с подъемом. Впервые за всю зиму мы сидели в теплом помещении».
«Каждому было предложено вскопать 50 кв.м земли. Перерывы были через каждые 45 минут работы. Провели митинг, разъяснили, что овощи нужны Ленинградскому фронту и самим ленинградцам. Народ копал, но быстро уставали».
И.А.Аверкиев, зам.начальника Управления милиции Ленинграда: «Запомнился первый случай смерти милиционера на посту от голода. Умер милиционер 24-го отделения милиции, охранявший Володарский мост. Человек чувствует себя совершенно обессиленным, но принимает оружие и стоит на своем посту до последних сил».
«Бывало, когда работники милиции арестовывали кого-нибудь ослабевшего за уголовное преступление, они на саночках везли его по улицам города с передышками и остановками и доставляли в Управление милиции».
«Имели место случаи, когда работники домоуправлений скрывали смерть людей. Они оставляли их на учете живых и таким образом присваивали их карточки. Органы милиции принимали все меры к тому, чтобы как можно точнее установить всех умерших и своевременно отметить их в учетном материале в адресном бюро, чтобы можно было бы в случае нужды дать справки родственникам. Это нужно было еще для того, чтобы отыскать паспорта умерших, чтобы ими не смогли воспользоваться вражеские агенты».
«Под надзором и при участии органов милиции организована была концентрация всех трупов с очагов поражения и просто умерших – в районных моргах. Проводилась опись трупов по документам, а в отдельных случаях по приметам. В отдельных случаях умершие фотографировались на предмет дальнейшей проверки и установления личности погибшего».
«Трупы плавали в реке. Мы устраивали специальные дежурства катеров выше и ниже Володарского моста и у Смольного, чтобы не дать возможности трупам доплыть до водопроводных магистралей».
А.Н.Кубасов, начальник штаба МПВО: «Когда я прошел в здание райкома партии, наткнулся на такую картину: милиционер, который там дежурил, стоял по пояс в завале. Разрушенной стеной его прижало к другой стене и по пояс засыпало. Видно было, что он живой, но состояние его было невменяемое: стоял с безумными глазами».
«Однотонная бомба упала не в само здание, а рядом, подошла под фундамент, разорвалась. Я был на КП. Когда произошел взрыв, то здание так качалось, что казалось, мы находимся на волнах».
«Бывали случаи, что бомба рвется в одном месте, а здания рушатся метрах в 300-500 от места разрыва бомбы».
«17 июля 1943г. был сильный артиллерийский обстрел района. Тогда восемь человек пострадали из взвода наблюдения, которые вышли на смену и попали под обстрел. Несчастные девушки почти все оказались без ног, а были молодые девушки».
Л.П.Галько, инструктор парткома Кировского завода: «В прокатном, литейном цехе рабочие приносят с собой из дома постельные принадлежности и остаются дней на десять ночевать в цехе. Здесь тепло и рядом столовая.. Они могут два раза в день обедать по карточке и не расходовать зря энергию на ходьбу домой».
«Дошел до дома. Жена вся распухла с ног до лица. Кроме своих 350г хлеба и воды, она ничего не получает. Свел ее в больницу, получил бюллетень, но что толку. Врачи говорят, питаться надо. Я и сам знаю не хуже их».
«В комитет комсомола еле пришел молодой рабочий, изголодавшийся, объяснил, что в общежитии по Ждановской ул. Брошенные на произвол судьбы гибнут рабочие. Яша Непомнящий сходил в общежитие и убедился, что действительно там давно не было никого из руководителей. Некоторые рабочие, еле дойдя до общежития, как сели на стул или легли на кровать, так и умерли. Тут и там в комнатах среди живых валяются неубранные трупы. На вопрос Непомнящего, чем вы питаетесь, некоторые рабочие вынимали из карманов землю (земля взята из Бадаевских складов, где сгорели сотни тонн сахара и смешались с землей), другие показывали кости, найденные ими в помойках, которые они гложут. Меры сразу же были приняты. Рабочие были накормлены, им дана одежда, были сведены в баню. Управхоз Сименков был арестован, по распоряжению прокурора заключен под стражу».
Н.А.Гриценко, командир отряда транспортных самолетов: «Летчики летали очень низко. Перелетали линию фронта, пользуясь тем, что прорыв наших войск был сделан в лесу. Немцы пытались обстреливать самолеты, но трассы снарядов и пуль скрещивались над деревьями, и самолет шел как в арке этих трассирующих пуль».
«В Ленинград весной возили капустную рассаду… огородные семена в огромном количестве. Они портились, и можно было только авиацией вывезти их, чтобы не потерять».
«Были найдены отряды Лужского и Оредежского секретарей партии Дмитриева и Сазанова. В один из полетов летчику Силину удалось произвести посадку в деревне Остров, откуда тт.Сазанов и Дмитриев и были вывезены. На следующую ночь предполагалось вывезти раненых из этих же отрядов. Днем мы получили по радио подтверждение, что партизаны готовы к приему в деревне Остров, но в 16 часов дня каратели разогнали отряд и вечером разложили костры на месте тех костров, которые были накануне. Летчик Силин произвел посадку и обратно не вернулся…»
«Интересную посадку на немецкий аэродром совершил 14 сентября 1943г. летчик 5-й эскадрильи Семенов. Из Пскова нужно было вывезти секретаря Псковского горкома партии т.Михайлова. Последний провел большую предварительную работу по приему самолета на немецком аэродроме. Принял меры к тому, чтобы охрана этого аэродрома была бы пьяной в этот вечер. Выждал, когда комсостав этого аэродрома уехал куда-то. Часть охраны пришлось уничтожить. В результате в назначенный час – в 2 часа ночи – на этом аэродроме Семенов произвел посадку, быстро выбросил продукты, боеприпасы, забрал Михайлова и благополучно доставил на свой аэродром».
читать дальше
И.И.Сергунин, комиссар партизанской бригады: «Немцы подбросили 127 автомашин с живой силой. Броневиков у них было 12 и 2-3 танка. Мы их сдерживали целый день до наступления темноты. Патроны экономили. Подпускали вплотную и потом косили. Население нам сообщило, что из одной роты, которая шла в наступление, из 280 человек осталось 32 человека в живых. Они были все пьяные. Когда посылали против партизан, то сперва напоят».
«Живой силы врага мы не боялись. У нас укрепления были сделаны. Но против танков у нас ничего не было. По разным полкам у нас было каких-нибудь 6-7 пушек. Мы станцию Передольская взяли и хотели 2 суток продержать. Но подошел немецкий бронепоезд. Мы их пушки – бух-бух – а он все идет и идет. На паровозе такая броня поставлена, что никак не пробьешь ее. Он пришел на станцию и давай стрелять. Подрались и ушли. Так же и с танками».
«Мы решили в районах открыть школы и детские дома. Отбили у немцев детский дом. Немцы хотели из Порхова увезти его в Германию. Мы отбили этот дом целиком. Вместе с обслуживающим персоналом привезли к себе и передали Стругокрасненской тройке. Она отвела им дом. Мы обули и одели детей. Они были рваные и голодные. Персонал тоже снабдили всем необходимым и вывезли в Ленинград. Секретарь Никитин дал автобус. Это были дети ленинградских рабочих. Летом 1941г. они приехали на дачу и здесь были захвачены немцами».
«На первых порах наше материальное положение было очень скверное. Мы не ели по 4-5 суток. Бывало, что имелся даже тол. Пошлешь человека на «железку» и думаешь, что не вернется, упадет и умрет».
«В Уторгошском районе население все было в лесах. Скот тоже весь сохранили. Правда, много скота мы съели, когда Красную Армию кормили. Но мы им взамен дали скот. У нас был свой фонд – коров 400. Они стояли в определенных стойлах. Это был скот, отбитый нами у немцев. Мы распределяли его между теми, у кого больше взяли».
М.В.Степанов, командир партизанской бригады: «Уходя, немцы забирали у населения решительно все: продовольствие, скот и даже мебель и другие предметы домашнего обихода. Под новый 1944г. нам удалось захватить немецкие посылки, в которых было 5-7 головок луку, чеснок, деревенские суровые нитки, ремни, мануфактура, резиновые галоши, валенки и др.».
Ф.Ф.Расторгуев, военный комиссар Ленинграда: «Комплектование частей производилось за счет одного завода или цеха. Ополченцы этих полков знали друг друга, были связаны по производственной работе трудовой дисциплиной и представляли собою дружный сплоченный коллектив. Это было очень важно для укрепления и боевого сплачивания. Но вместе с тем «семейный принцип» имел отрицательные стороны в установлении твердой воинской дисциплины и уставного порядка».
Е.С.Лагуткин,, начальник ПВО: «Такие важнейшие для противника ориентиры, как купол Исаакиевского собора, здание Смольного, башня Адмиралтейства, шпиль Петропавловской крепости и ряд других зданий и сооружений, были замаскированы. Маскировка поражала своей оригинальностью и давала неплохие результаты. Для проверки технической и световой маскировки города мне приходилось неоднократно подниматься на самолете и наблюдать ее с воздуха».
«Фашисты сбрасывали на Ленинград зажигательные бомбы разного веса и разного устройства. Зажигательные бомбы были весом от 2 до 50кг, и, в зависимости от характера их снаряжения, они при сгорании давали температуру 2500-3000 градусов. Большой процент зажигательных бомб противник снабжал специальными взрывателями, препятствующими ликвидации бомбы».
«Извлекать людей из-под обрушившихся зданий представляло большую трудность и было связано с безусловным риском для жизни. Беспорядочное нагромождение разного материала от разбитых стен – кирпич, щебень, бетонные глыбы, железные конструкции балок, исковерканных взрывом, - не давало возможности применить механизмы. Работы по раскопке приходилось вести простым саперным инструментом. Часто даже удар лопатой или ломом грозил обвалом. В одном здании обвалившаяся стена похоронила семью – мать и двух ребятишек. Для их спасения пришлось строить специальный лаз-тоннель. С трудом бойцы добрались до погребенных. Они лежали на одной кровати. Мать с сынишкой шести лет были убиты, девочку спасли.. Все обошлось без потерь со стороны личного состава МПВО. Но это не всегда кончалось так благополучно, многие солдаты и командиры, спасая ленинградцев, жертвовали своей жизнью».
«Одно время в городе распространился слух об активных действиях ракетчиков. Действительно, враг забрасывал в город ракетчиков. Однако специальным расследованием было установлено, что подавляющее большинство сообщений об их массовости не соответствовало действительности. Появление таких разговоров главным образом связано с тем, что многие граждане, наблюдая следы трассирующих снарядов и пуль нашей зенитной артиллерии и некоторые световые точки за городом, принимали их за вражеские сигнальные ракеты».
«3 мая 1943г. в 14 часов противник стал обстреливать территорию главной базы хранения нефтепродуктов «Красный нефтяник». Снарядами было разбито несколько резервуаров с горючим. Горючее, растекаясь по площади, образовало огромный очаг пожара. Батальоны МПВО и пожарные части не в состоянии были сдержать лавину огня. Пожар охватил насосную станцию и пять других резервуаров. Создалась угроза гибели всех запасов горючего. Под ураганным огнем работали люди. От высокой температуры горящей жидкости загоралась одежда ствольных, и их непрерывно обливали водой. Огонь противника был настолько силен, что создавалась угроза вывода из строя значительной части личного состава и боевой техники. Командир пожарной охраны «Красного нефтяника» С.А.Шкарин, будучи ранен в ногу, не оставлял своего поста и продолжал работать со стволом. Боец МПВО Баранова не покинула своего поста на вышке, которую наполовину разрушило снарядом. Командир отделения Бусов спустился со стволом на веревке на дно горящего резервуара и потушил огонь. С большим трудом пожар был ликвидирован. В этой упорной схватке с огнем погибло 14 наших однополчан».
А.М.Григорьев, секретарь Ленинского РК ВКП(б): «Стационары были организованы у нас главным образом при наших лечебных учреждениях. Благодаря стационарам нам удалось спасти очень много людей. У нас есть замечательный специалист Блинов, который работает и сейчас над магнитными сплавами. Он работал в Институте метрологии. Он изобрел такую конструкцию прибора, которая резко повышает магнитные свойства металла. Мы поставили себе цель поддержать его и переводили из одного стационара в другой, с одного завода на другой, потом в больницу. Он остался жив…»
«Прежде чем удалось создать подсобное хозяйство, мы выдержали огромную борьбу с хозяйственными руководителями. Нам говорили, что люди годами занимаются промышленностью, а вы вдруг хотите, чтобы мы землю копали. Ничего не получится. Мы все-таки проводили большую разъяснительную работу о значимости этого. Нам был отведен участок в районе Токсово – 315га. В первое время было страшно смотреть на людей. Ходили и искали корешки и травку. Постепенно народ поднимался. В 1942г. мы имели хороший урожай…»
«Для того чтобы обеспечить население дровами, нам нужно было сломать 170 домов. Мы сломали 316 домов. Мы ломали в Выборгском, Кировском и у себя. У нас было всего 20-30 деревянных домов. Заготовили мы дров для населения около 35 тыс.куб.м».
«Была выделена специальная бригада, которая ремонтировала танки на месте. Работали под обстрелом и восстанавливали их с тем, чтобы не таскать в Ленинград. Бригада эта состояла из рабочих наших заводов. У нас в районе мы выпустили два бронепоезда. Строили их железнодорожники Варшавского узла в свободное от работы время, бесплатно, из наличных ресурсов. Весь экипаж бронепоездов укомплектован за счет железнодорожников наших узлов. Сами строили и сами пошли воевать на них».
Е.Н.Бумейстер, инструктор Ленинского РК ВКП (б): «Агитировать людей не приходилось. Наоборот, многих квалифицированных работников пришлось убеждать в том, что они должны остаться на предприятии, что они тут не менее нужны, чем на фронте. Мы не сумели создать дивизию. Сказался женский состав предприятий района. Сформировали полк. Плохо было с вооружением. Когда уходили, то в каждом взводе несколько рядов шло с оружием, а остальные без оружия».
«Наш небольшой лекционный зал, имевший киноустановку, работал в три «сеанса». Мы вынуждены были это делать потому, что нас осаждали ребятишки, жаждавшие видеть кино. Пришлось заняться детьми, так как школы были эвакуированы и никто с ними не работал. Мы рассказывали им, как бороться с зажигательными бомбами, говорили о задачах связиста в военном городе, демонстрировали короткометражные фильмы по ПВО. И это имело впоследствии результаты. Среди ребят имеется много награжденных медалью «За оборону Ленинграда».
«9 октября 1941г. был налет непосредственно на наш район. Бомба попала на «Треугольник». Было много убитых. Зажигательные бомбы, сброшенные на дома, все были погашены, и ни в одном доме пожара не возникло. Зато горели наши производства. Производственные команды оказались менее подготовленными, чем группы самозащиты домохозяйств… В домохозяйствах тушили все, кто мог, и старый, и малый».
«Провели новогодний костер в помещении агитпункта. Это было единственное теплое помещение района, где работало паровое отопление. Военком района т.Константинов – страшно хозяйственный и изобретательный человек. Он сумел газогенераторную машину, которая днем ходила как грузовая, использовать вечером как двигатель маленькой динамо. Он ставил машину на козлы, к колесу присоединял ремень, таким образом получал свет. Каждый должен был напилить чурок для машины, и мы имели неяркий, но все же электрический свет. Для детишек на сцене даже костер устроили из электрических лампочек. Выступали пионеры, самодеятельность. Выступали дети из детдома. Было очень грустно слышать песни голодных детей. Их угостили стаканом желе и скромным обедом».
«Большую агитационно-разъяснительную работу приходилось проводить с теми людьми, которых мобилизовали на уборку трупов. Это были специальные группы по предприятиям. Трупы валялись ведь всюду. Батальоны МПВО и дружины не справлялись с работой. Приходилось выявлять добровольцев подбирать трупы на улицах и разгружать морги. Агитаторы разъясняли, какое значение имеет своевременная уборка трупов, вывоз их на кладбище и т.п.».
Т.А.Петрова, инструктор Ленинградского ГК ВКП (б): «У нас было отремонтировано около 500 тыс.кв.м кровли, причем главными кровельщиками у нас были женщины и дети. На одном из объектов по Херсонской улице, д.9, у нас работала бригада кровельщиков, бригадиром был мальчик 15 лет. Интересная докладная была им подана. Называл он это «накладная» и в ней докладывал об одной работнице, которая плохо работала: «Я сделал ей замечание, так как она плохо работала, потому что принесла с собой куклу и играла на крыше с куклой. Когда я сделал ей замечание, то она после обеда принесла кроме куклы еще и куклину кровать. Прошу принять меры».
А.А.Кусков, председатель исполкома Василеостровского райсовета: «Характерный период был, когда прекратилась подача воды по городу. Население потянулось за водой к реке Смоленке. Пришлось запретить это делать, так как в Смоленку свозили все нечистоты, пить эту воду было опасно. Поставили посты по реке Смоленке, брать воду не разрешали. Организовали пункты на Неве, где можно было брать воду. У завода Козицкого (устье Смоленки) и по Неве было сделано три проруби. У моста Строителей было организовано две проруби. Население набирало воду в этих прорубях. Наш район в отношении воды был в выигрышном положении. У нас везде вода…»
«Как перестроились заводы? Если завод «Вперед» раньше изготовлял текстильные машины, то в 1942г. он начал изготовлять мины. Завод им.Козицкого стал изготовлять радиостанции для фронта. Фабрика им.Урицкого, которая раньше изготовляла табачные изделия, папиросы, продолжала ту же работу, но кроме того начала изготовлять мины. Директор этой фабрики поставил вопрос так: Родина в опасности, мы окружены врагом, нужно изготовлять мины для обороны. Райсовет помог этой фабрике тем, что указал, где взять материалы, и они приспособили два цеха для изготовления мин».
«В сентябре 1941г. мы стали делать доты и дзоты на Финском заливе. Это был оборонительный обвод вокруг города. Чтобы строить дзоты в городе, мы разбирали булыжные дороги в непроезжих частях. Бут доставали на кладбищах. Разбирали могилы, склепы и возили камни на постройку дзотов. Лес брали с деревянных домов. Цемент собирали таким образом – брали негодный цемент на заводах и перерабатывали его. В институте «Гипроцемент» была опытная установка. Мы ее запустили, отремонтировали и получали цемент».
Н.М.Горбунов, председатель исполкома Дзержинского райсовета: «Обычно приходилось начинать день с того, что объезжаешь район и смотришь, сколько трупов где накопилось за ночь, затем даешь команду, распоряжение собрать и увезти эти трупы в морг. Помню, как-то я не был в морге в течение трех дней. Зашел туда и был поражен: вся ул.Маяковского по дороге к моргу была заполнена трупами, вокруг морга был целый вал, образовавшийся из трупов. Из наших моргов трупы вывозились на кладбище в Пискаревку. Для захоронения трупов на кладбище рылись общие траншеи. Землю подрывали батальоны МПВО».
«Регистраций брака в эту тяжелую зиму совсем не было. Был только в ноябре 1941г. зарегистрирован один случай рождения ребенка».
«Под индивидуальные огороды были использованы все имеющиеся земельные участки района. Индивидуальными огородами было занято Марсово поле, газоны по ул.Чайковского, словом, все было использовано под огороды».
М.П.Прохорова, секретарь Ленинградского горкома ВЛКСМ: «К нам пришел маленький мальчик с Геслеровского пр., д.5, с просьбой определить его куда-нибудь в детский дом. Мальчику было лет семь. Он пришел и сказал, что у него умерли бабушка и тетя. Пришел с котомочкой, как сейчас помню, сказал, что его зовут Олегом. «Бабушка умерла, - сказал он, - мы с управхозом не могли свезти ее на кладбище, а стащили на Карповку и бросили в Карповку, а тетя умерла дней 4-5 тому назад, лежит в квартире, я с нею оставаться не хочу. Определите меня в детский дом». Это говорил маленький семилетний мальчик с котомочкой, весь исхудалый, грязный, с личиком старика».
«Помню, были мы на Геслеровском пр., д.5. В квартире мальчик сидит один среди трех трупов взрослых людей. Нам не удалось установить, сколько он так сидел, но, наверно, трое суток. Мальчику этому было три года, совсем малютка. Мальчик этот и сейчас у меня перед глазами. Замерзший весь, с посиневшими губами, казалось, еще несколько минут и он умрет. Он, видимо, хотел выразить радость, что увидел живых людей, но вместо улыбки у него получилась какая-то страшная гримаса. Мы очень много детей находили так среди трупов, совсем одних».
«Наш отряд выявил также молодежь, которая была на грани смерти (14-15-летние). Всех их (около 700 человек) мы определили на предприятия. Целую группу таких детей мы определили на «Вулкан». Директор завода «Вулкан», т.Красовицкий очень внимательно относился к таким детям. Устроил для них на заводе общежитие, организовал учебу на слесарей, токарей. Там они и работали, и учились».
М.И.Горбачев, секретарь Московского райкома ВЛКСМ: «Я сам особенно страдал от отсутствия курева. Иной раз, несмотря на чувство голода, казалось, что отдал бы полтарелки супа за единственную папироску. Мы курили тогда кленовый лист, перемешанный с отходами табака. В 1942г. к сбору кленового листа были привлечены школьники. Они за короткий срок собрали 60 мешков кленового листа для курева. Сдавали его на фабрику. Там его мешали и делали из него скверный табак».
Б.П.Федоров, член парткома судостроительного завода: «Помню, как на ул.Дзержинского бомба в тонну весом попала во внутренний флигель. Флигель был разрушен, а у окружающих домов были вырваны рамы, двери, обсыпалась штукатурка. Мы приехали к месту происшествия и услышали крики и стоны. Освещая фонариками путь, мы пробирались по развалинам и видели оторванные головы, руки и ноги. Мне врезалась навсегда в память оторванная ручка грудного ребенка».
«Помню случай, когда на завод «Металлист-кооператор», который выпускал гранаты, попали фугасные и зажигательные бомбы. Зажигательные бомбы попали в склад нефти, и начался пожар. Мы первыми приехали к месту происшествия. Бежали горящие люди, слышны были крики и стоны. Начальник охраны завода, бледный и растерянный, не знал, что делать. Прежде всего были вызваны пожарная команда, служба санитарной помощи. Охране было приказано закрыть все двери и окружить здание. Секретарь райкома возглавил оставшихся рабочих и предложил им тушить пожар. Весь имевшийся песок был брошен на тушение материалов. Когда приехали пожарные, пожар был потушен».
«Пришлось испытать мучительное чувство голода. Все запасы, которые были у меня, были к тому времени уже израсходованы, и я искал, чего бы пожевать. Нашел стеариновую свечку и жевал ее, но глотать боялся».
«Горком партии поставил перед всеми первичными партийными и комсомольскими организациями задачу изыскания внутренних резервов питания. Мы проводили всевозможные комсомольские рейды по кладовым, где находили патоку, отруби, муку для технических целей. Все это бралось на учет и сдавалось в райторготдел. Перед химиками была поставлена задача найти способ приготовления питания из бумаги, из дерева, из хвои…»
«В начале декабря провели мобилизацию комсомольцев на лесозаготовки. Поезда не ходили, так как не было топлива, и их отправили пешком. В дорогу получили по 850г хлеба и больше ничего».
«Людей разбили на звенья и бригады и начали производить рубку леса и заготовку коры, которая шла в хлеб, и мелких сучьев березы, которые шли на питание армейских лошадей. В течение первой недели все выполняли норму на 5-6%, но через месяц стали давать выполнение от 8 до 10%. Мои девушки начали постепенно пухнуть. Сначала у них пухли ноги, потом опухоль поднималась до груди. Девушки это болезненно переносили, а медицинской помощи не было. Помощь им заключалась в том, что заставляли лежать и ничего не делать».
«В доме №4 по ул.Глинки входим мы в квартиру. Темно, окна разбиты, на кушетке лежит какая-то фигура, завернутая в тряпки. Оказалось, что это мужчина. Когда стали его осматривать, то оказалось, что у него пятки объедены крысами. У него не было сил спасти себя от крыс, хотя он и был жив. Он не получил карточек, потому что около него никого не было и некому их было принести. Сходили за карточками на завод им.ОГПУ, принесли ему обед из столовой. Через несколько месяцев, к весне, человек встал и остался жив».
«Оказывали помощь Дому малютки, где были грудные дети. Помню, как мы пришли в этот Дом малютки, где маленькие дети из-за холода примерзали к пеленкам».
«Горком комсомола решил собрать актив ленинградских городских комсомольских организаций в Смольном. Трамваи в то время не ходили, все ходили пешком. Актив был назначен в 12 часов дня. Народ вышел с 8 часов утра. Я своего заместителя Охотникова вел таким образом: пройдешь километр – дам тебе кусочек хлеба… Актив прошел хорошо и с подъемом. Впервые за всю зиму мы сидели в теплом помещении».
«Каждому было предложено вскопать 50 кв.м земли. Перерывы были через каждые 45 минут работы. Провели митинг, разъяснили, что овощи нужны Ленинградскому фронту и самим ленинградцам. Народ копал, но быстро уставали».
И.А.Аверкиев, зам.начальника Управления милиции Ленинграда: «Запомнился первый случай смерти милиционера на посту от голода. Умер милиционер 24-го отделения милиции, охранявший Володарский мост. Человек чувствует себя совершенно обессиленным, но принимает оружие и стоит на своем посту до последних сил».
«Бывало, когда работники милиции арестовывали кого-нибудь ослабевшего за уголовное преступление, они на саночках везли его по улицам города с передышками и остановками и доставляли в Управление милиции».
«Имели место случаи, когда работники домоуправлений скрывали смерть людей. Они оставляли их на учете живых и таким образом присваивали их карточки. Органы милиции принимали все меры к тому, чтобы как можно точнее установить всех умерших и своевременно отметить их в учетном материале в адресном бюро, чтобы можно было бы в случае нужды дать справки родственникам. Это нужно было еще для того, чтобы отыскать паспорта умерших, чтобы ими не смогли воспользоваться вражеские агенты».
«Под надзором и при участии органов милиции организована была концентрация всех трупов с очагов поражения и просто умерших – в районных моргах. Проводилась опись трупов по документам, а в отдельных случаях по приметам. В отдельных случаях умершие фотографировались на предмет дальнейшей проверки и установления личности погибшего».
«Трупы плавали в реке. Мы устраивали специальные дежурства катеров выше и ниже Володарского моста и у Смольного, чтобы не дать возможности трупам доплыть до водопроводных магистралей».
А.Н.Кубасов, начальник штаба МПВО: «Когда я прошел в здание райкома партии, наткнулся на такую картину: милиционер, который там дежурил, стоял по пояс в завале. Разрушенной стеной его прижало к другой стене и по пояс засыпало. Видно было, что он живой, но состояние его было невменяемое: стоял с безумными глазами».
«Однотонная бомба упала не в само здание, а рядом, подошла под фундамент, разорвалась. Я был на КП. Когда произошел взрыв, то здание так качалось, что казалось, мы находимся на волнах».
«Бывали случаи, что бомба рвется в одном месте, а здания рушатся метрах в 300-500 от места разрыва бомбы».
«17 июля 1943г. был сильный артиллерийский обстрел района. Тогда восемь человек пострадали из взвода наблюдения, которые вышли на смену и попали под обстрел. Несчастные девушки почти все оказались без ног, а были молодые девушки».
Л.П.Галько, инструктор парткома Кировского завода: «В прокатном, литейном цехе рабочие приносят с собой из дома постельные принадлежности и остаются дней на десять ночевать в цехе. Здесь тепло и рядом столовая.. Они могут два раза в день обедать по карточке и не расходовать зря энергию на ходьбу домой».
«Дошел до дома. Жена вся распухла с ног до лица. Кроме своих 350г хлеба и воды, она ничего не получает. Свел ее в больницу, получил бюллетень, но что толку. Врачи говорят, питаться надо. Я и сам знаю не хуже их».
«В комитет комсомола еле пришел молодой рабочий, изголодавшийся, объяснил, что в общежитии по Ждановской ул. Брошенные на произвол судьбы гибнут рабочие. Яша Непомнящий сходил в общежитие и убедился, что действительно там давно не было никого из руководителей. Некоторые рабочие, еле дойдя до общежития, как сели на стул или легли на кровать, так и умерли. Тут и там в комнатах среди живых валяются неубранные трупы. На вопрос Непомнящего, чем вы питаетесь, некоторые рабочие вынимали из карманов землю (земля взята из Бадаевских складов, где сгорели сотни тонн сахара и смешались с землей), другие показывали кости, найденные ими в помойках, которые они гложут. Меры сразу же были приняты. Рабочие были накормлены, им дана одежда, были сведены в баню. Управхоз Сименков был арестован, по распоряжению прокурора заключен под стражу».