Читательский дневник

[Аглая]

Д.Рубина. Одинокий пишущий человек.
«Трижды за мое детство и отрочество летом мы отправлялись на поезде к черту на кулички – в Сибирь. Там в маленьком закрытом городе Ангарске жил мамин двоюродный брат дядя Леня, майор в отставке. Грандиозный простор Байкала и мощь Ангары, курчавые от густой хвои сопки, - все это я впервые увидела в детстве, так что красоты Швейцарии сорок лет спустя не произвели на меня ни малейшего впечатления. Нет такой красоты, какую вы не нашли бы на неохватных просторах Советского Союза.
Дорога была долгой и утомительной, но в те годы люди были и проще, и покрепче нынешнего народонаселения. Ехали четверо суток через Семипалатинск, Барнаул… Пролетали неисчислимое множество полустанков, бесконечность казахстанских степей, косые серые деревни… и наконец влетали в дремучую древность неохватной тайги.
За эти дни наши с сестрой физиономии быстро становились черными от паровозного дыма. Посла Барнаула в окна поезда ломилась хвойными ветвями тайга: кедры, лиственницы, ели и сосны… Я до сих пор обожаю запах летящей вдоль дороги хвойной бури; я до сих пор полна романтикой длинных железных дорог, томительных паровозных гудков, кошмарных вагонных туалетов…
Мама наслаждалась. Это была ее стихия. Помню, однажды ночью она растолкала меня. Поезд стоял на забытом богом полустанке где-то на подъезде к Семипалатинску. «Ты только глянь!» - восторженным шепотом воскликнула мама. «…Что… где…» - промычала я. «Глянь, какая потрясающая лунища», - тем же ликующим голосом выдала она. Я протерла глаза: над идиотским транспарантом «Ленин жив!» и вправду висела гигантская дымчатая луна с прожилками голубого агата, какой я больше нигде не видела.
Сама я, к сожалению, человек иного, чем мама, склада, но в трудные или противные времена жизни всегда озираюсь: где-то тут, надо всем идиотством, должна сиять потрясающая лунища! И знаете что – присмотревшись, я ее нахожу».

Т.Тур. Мой любимый некромант.
«- Так на чем мы остановились? – Смерть закинула ногу на ногу – из-под плаща мелькнула белая кость.
- Какие души ты запираешь? – я попыталась сосредоточиться, чтобы не злить ключницу.
- Те, которые должно запереть. Плохие они или хорошие – я не знаю. Передо мною все равны.
- А почему запереть нужно именно их?
- Для равновесия.
- Какого равновесия?
- Света и Тьмы.
- Или Добра и Зла?
- Может, и так…
- Но ведь ключ появляется не у всех душ!
- У всех. Я не все запираю. Смотри!
Смерть щелкнула костящками, туман рассеялся, и вокруг закружились… двери! Сотни, тысячи дверей! Большие и маленькие, новые и ветхие, железные, деревянные, даже хрустальные двери!
- Сколько… дверей! – у меня даже голова закружилась. – И от каждой есть ключ?
- Конечно. Если есть дверь, значит, есть и ключ.
- И все они у тебя?
- Этого я не знаю…»