Читательский дневник

[Аглая]

А.Ф.Кони. Записки судебного деятеля.
«В тюрьме он себя держал спокойно и просил «почитать книжек». Но, когда я однажды взошел к нему в камеру, он заявил мне какую-то совершенно нелепую жалобу на смотрителя и, не получив удовлетворения, сказал мне: «Значит, теперь мне надо на вас жаловаться?» - «Да, на меня». – «А кому?» - «Прокурору судебной палаты, а еще лучше министру юстиции…» - «Эх-ма! В кармане-то у меня дыра… А кто меня будет обвинять?» - «Я». – «Вы сами? То-то, думаю, постараетесь… А вы бы меня, гражданин прокурор, пожалели: не весело ведь на каторгу идти». – «Об этом надо было думать прежде, чем убивать для грабежа». – «А зачем он мне денег не дал? Ведь и я хочу погулять на праздниках. Я так скажу: меня не только пожалеть надо, а даже быть мне благодарным. Ведь не будь нашего брата, вам бы и делать было нечего, жалованье не за что получать». – «Да, по человечеству мне и впрямь вас жаль», - сказал я. – «А коли жаль, так у меня к вам и просьба: тут как меня выводили гулять, забралась ко мне в камеру кошка, да и окотилась; так я просил двух котяток мне отдать: с ними занятнее, чем с книжкой. Однако не дали. Прикажите дать, явите божью милость!» Я сказал смотрителю, что прошу исполнить просьбу Нечаева.
В заседании суда Нечаев держал себя очень развязно. Присяжные не дали ему снисхождения, и он был приговорен к 10 годам каторги. В тот же день казанское дворянство и городское общество давали обед графу Палену в зале дворянского собрания. В середине обеда мне сказали, что приехал смотритель тюремного замка по экстренному делу. Я вышел к нему, он объяснил, что Нечаев, привезенный из зала суда, начал буйствовать, вырвал у конвойного ружье и согнул штык (он обладал громадной физической силой). Его удалось обезоружить, но смотритель находил необходимым заковать его в ручные и ножные кандалы, не желая однако этого сделать без моего ведома. Я отнесся отрицательно к этой крайней мере и посоветовал ему воздействовать на Нечаева каким-нибудь иным образом. «Что – котята еще у него?» - «У него – он возится с ними целый день и из последних грошей поит их молоком». – «Так возьмите у него в наказание котят». Смотритель, старый служака прежних времен, посмотрел на меня с недоумением, потом иронически сказал: «Слушаюсь!»
Прошло три дня. Смотритель явился ко мне вновь. «Господин прокурор, позвольте отдать котят Нечаеву». – «А что?» - «Да никак невозможно». – «Что же? Буйствует?» - «Какое, помилуйте! Ничего не ест, лежит у дверей своей камеры на полу, стонет и плачет горючими слезами: «Отдайте котят, - говорит, - ради Христа отдайте! Делайте со мной что хотите, ни в чем перечить не буду, только котяточек моих мне!» Даже жалко его стало. Так можно отдать? Он уж будет вести себя примерно». И котята были отданы убийце Нечаеву».

К.Макманус. Один из нас лжет.
«Пока разогревается китайская еда, я проверяю, как там Стэн, у которого с утра еще осталась кучка сушеных овощей и несколько живых кузнечиков. Стэн очень вынослив и неприхотлив – только потому и сумел не загнуться за восемь лет в этом доме.
- Как живешь, Стэн? – я сажаю его на плечо, беру еду и сажусь в кресло напротив моего коматозного отца.
По телику идет чемпионат мира, и я его вырубаю, потому что, во-первых, терпеть не могу бейсбол, а во-вторых, он мне напоминает о Купере, который, в свою очередь, напоминает о Саймоне и всей этой мерзкой сцене. Мне этот парень никогда не нравился, но это было ужасно. И Купер оказался почти так же бесполезен, как та блондинка. Только Бронвин что-то делала, а не лепетала, как идиотка.
Моей матери она когда-то нравилась. Она всегда отмечала ее на школьных мероприятиях вроде рождественской постановки в четвертом классе, когда я был одним из волхвов, а Бронвин – Девой Марией. Кто-то тогда спер Младенца Иисуса – наверное, чтобы подразнить Бронвин, потому что она уже тогда ко всему относилась очень серьезно. Бронвин пошла к зрителям, взяла у кого-то сумку, завернула ее в одеяло и таскала, будто ничего не случилось. «Эта девочка ни перед кем не спасует», - с одобрением сказала тогда моя мать.
Ладно, буду до конца честным: это я спер младенца и действительно чтобы достать Бронвин. Было бы веселее, если бы она запсиховала».