Марк Блок "Апология истории". Книжка, как мне кажется, больше философского характера. Эссе, размышления о сути и проблемах.
Автор - как я узнала из примечаний и введений - французский историк, во время второй мировой участвовал в движении Сопротивления, его арестовало гестапо, и он был расстрелян. Свой труд он не успел дописать. Такая информация сразу настраивает на определенный лад. Проникаешься...
В общем, автор тут размышляет над тем, что вообще такое история, зачем она нужна, как, для чего. Рассматривает разные термины и понятия - все очень сложно! нет ничего строго определенного. Все течет, все изменяется - в том числе, термины и понятия. Это важно знать и понимать. Ну и так далее. Как историк исследует свой предмет, на что обращает внимание. Все такое. Неспешно, обстоятельно, с использованием разных примеров и сравнений - чтобы читателю, даже если он не историк, стало понятнее. Очень интересно.
Жаль, что ученый не смог дописать свою работу. А то, к примеру, иногда с чем-то хочется поспорить (это, конечно, нагло, я же не историк ). Скажем, с тезисом, что прошлое не меняется. В то время как мы сейчас можем наблюдать вживую, как оно меняется себе очень свободно! Взяли, переписали - чудно. Это же тоже очень захватывающий вопрос, мне кажется - в смысле, что прошлое как бы не изменилось, но считается, что оно уже как бы было и не такое - но если большинство решило так считать, то это же оказывает такое же влияние на исторические процессы, как если бы прошлое и изменилось? Хотя автор тут где-то упоминает о мифологизации и прямом сочинении героического прошлого... Ну вот, может, он бы дальше еще развил эту тему и порассуждал об этом? Мы уже не узнаем...
Или, опять же, утверждение, что историк, в отличие от ученых, занимающихся естественными науками, лишен возможности э... проводит эксперименты? так как его эксперименты должны затрагивать огромные массы людей и вообще целые социумы. Где-то так. Но разве сейчас подчас не кажется, что какие-то такие эксперименты таки кто-то проводит... затрагивающие огромные массы людей. Мда.
А лично меня больше всего поразило мимоходом упомянутое - насчет понятия "Средние века", "средневековье"... Вот мне почему-то всю жизнь казалось, что это так классифицировали чисто по хронологии - вот была древняя история, вот история нового времени - плавно переходящая в современную эпоху - а средние века, значит, как бы промежуток между ними! А тут написано, что это вроде как понятие из области религиозной - средние века, то есть - до того времени, как настанет э... царство божие на земле? Поразительно. Даже бы в голову никогда такое не пришло. (социализм, как переходный период до построения коммунизма... простите... )

@темы: Книги

---

Книжный столик

М.Блок "Апология истории".

«По-моему, нет лучшей похвалы для писателя, чем признание, что он умеет говорить одинаково с учеными и со школьниками.»

«Христианство – религия историков. Другие религиозные системы основывали свои верования и ритуалы на мифологии, почти неподвластной человеческому времени. У христиан священными книгами являются книги исторические, а их литургии отмечают – наряду с эпизодами земной жизни бога – события из истории церкви и святых. Христианство исторично еще и в другом смысле, быть может, более глубоком: судьба человечества – от грехопадения до Страшного суда – предстает в сознании христианства как некое долгое странствие, в котором судьба каждого человека, каждое индивидуальное «паломничество» является в свою очередь отражением; центральная ось всякого христианского размышления, великая драма греха и искупления, разворачивается во времени, т.е. в истории.»

«Всякий раз, когда наши сложившиеся общества, переживая беспрерывный кризис роста, начинают сомневаться в себе, они спрашивают себя, правы ли они были, вопрошая прошлое, и правильно ли они его вопрошали.»

«… Наш бедный мир, который по праву гордится своей наукой, но не в состоянии сделать себя хоть немножко счастливым…»

«Наш ум по природе своей гораздо меньше стремится узнать, чем понять. Отсюда следует, что подлинными науками он признает лишь те, которым удается установить между явлениями логические связи.»


«Язык глубоко консервативен и охотно хранит название «история» для всякого изучения перемен, происходящих во времени…»

«Что же происходит всякий раз, когда, по-видимому, настоятельно требуется вмешательство истории? Появление человеческого.»

«Наука о людях», - сказали мы. Это еще очень расплывчато. Надо добавить: «о людях во времени». Время истории – это плазма, в которой плавают феномены, это как бы среда, в которой они могут быть поняты.»

«Для большинства исторических реальностей само понятие начальной точки как-то удивительно неуловимо.»

«В обиходном словоупотреблении «истоки» - это начало, являющееся объяснением. Хуже того: достаточное для объяснения. Вот где таится двусмысленность, вот где опасность.»

«Идет ли речь о нашествии германцев или о завоевании Англии норманнами, к прошлом для объяснения настоящего прибегали так активно лишь с целью убедительней оправдать или осудить настоящее. Так что во многих случаях демон истоков был, возможно, лишь воплощением другого сатанинского врага подлинной истории – мании судить.»

«Предположим, что традиция нерушима, - надобно еще найти причины ее сохранности. Одним словом, вопрос уже не в том, чтобы установить, был ли Иисус распят, а затем воскрес. Нам теперь важно понять, как это получается, что столько людей вокруг нас верят в распятие и воскресение.»

«К великому отчаянию историков, у людей не заведено всякий раз, как они меняют обычаи, менять словарь.»

«Как только в игру вмешиваются страсти, граница между современным и несовременным вовсе не определяется хронологией. И правда, у человека, который, сидя за письменным столом, не способен оградить свой мозг от вируса современности, токсины этого вируса, того и гляди,, профильтруются даже в комментарии к «Илиаде» или «Рамаяне».

«Что мы скажем о геофизике, который, ограничив свои расчеты километрами, решит, что влияние Луны на наш земной шар гораздо значительней, чем влияние Солнца? Во времени, как и во Вселенной, действие какой-либо силы определяется не только расстоянием.»

«Незнание прошлого неизбежно приводит к непониманию настоящего. Но, пожалуй, столь же тщетны попытки понять прошлое, если не представляешь настоящего.»

«По правде сказать, мы сознательно или бессознательно в конечном счете всегда заимствуем из нашего повседневного опыта, придавая ему, где должно, известные новые нюансы, те элементы, которые помогают нам воскресить прошлое. Самые слова, которыми мы пользуемся для характеристики исчезнувших состояний души, отмерших социальных форм, - разве имели бы они для нас какой-то смысл, если бы мы прежде не наблюдали жизнь людей?»

«Ни один египтолог не видел Рамзеса. Ни один специалист по Наполеоновским войнам не слышал пушек Аустерлица. Итак, о предшествовавших эпохах мы можем говорить лишь на основании показаний свидетелей. Мы играем роль следователя, пытающегося восстановить картину преступления, при котором сам он не присутствовал, или физика, вынужденного из-за гриппа сидеть дома и узнающего о результатах своего опыта по сообщениям лабораторного служителя. Одним словом, в отличие от познания настоящего, познание прошлого всегда будет "непрямым".

«Непосредственное наблюдение – почти всегда иллюзия и как только кругозор наблюдателя чуть-чуть расширится, он это понимает. Все увиденное на добрую половину состоит из увиденного другими.»

«Кто из историков не мечтал о возможности, подобно Улиссу, накормить тени кровью, чтобы они заговорили? Но у нас нет другой машины времени, чем та, что работает в нашем мозгу на сырье, доставляемом прошлыми поколениями.»

«Прошлое, по определению, есть некая данность, которую уже ничто не властно изменить. Но изучение прошлого развивается, непрестанно преображается и совершенствуется.»

«Разведчики прошлого – люди не вполне свободные. Их тиран – прошлое. Оно запрещает им узнавать о нем что-либо, кроме того, что оно само, намеренно или ненамеренно, им открывает. Мы никогда не сумеем дать статистику цен в меровингскую эпоху, так как ни один документ не отразил эти цены с достаточной полнотой. Мы также никогда не проникнем в образ мыслей людей Европы XI века в такой же мере, как в мышление современников Паскаля или Вольтера; ведь от тех не сохранилось ни частных писем, ни исповедей, и лишь о некоторых из них мы знаем по плохим стилизованным биографиям. Из-за этого пробела немалая часть нашей истории неизбежно принимает несколько безжизненный облик истории мира без индивидуумов.»

«… Два основных типа, которые можно выделить в бесконечно разнообразной массе источников, предоставленных прошлым в распоряжение историков. Свидетельства первого типа – намеренные. Другие – ненамеренные.»

«При нашей неизбежной подчиненности прошлому мы пользуемся по крайней мере одной льготой: хотя мы обречены знакомиться с прошлым лишь по его следам, нам все же удается узнать о нем значительно больше, чем ему угодно было нам открыть. Если браться за дело с умом, это великая победа понимания над данностью.»

«…Банковский баланс – текст для непосвященного еще более загадочный, чем иероглифы.»

«Роль, которую сыграли революционные конфискации, - это роль божества, нередко покровительствующего исследователю, божества по имени Катастрофа. Бесчисленные римские муниципии превратились в заурядные итальянские городишки, где археолог с трудом отыскивает скудные следы античности; зато извержение Везувия сохранило Помпеи.»

«Что такое в большинстве случаев этот пресловутый здравый смысл? Всего лишь мешанина из необоснованных постулатов и поспешно обобщенных данных опыта.»

«Когда речь идет о делах человеческих, то хуже всего то, что наблюдения, возведенные в ранг вечных истин, неизбежно берутся из очень краткого периода, а именно – нашего.»

«… В XVII веке… само слово «критика», прежде означавшее лишь суждение вкуса, приобретает новый смысл проверки правдивости.»

«Утверждение не имеет права появляться в тексте, если его нельзя проверить; и для историка, приводящего какой-то документ, указание на то, где его скорее всего можно найти, равносильно исполнению общеобязательного долга быть честным. Наше общественное мнение, отравленное догмами и мифами, даже когда оно не враждебно просвещению, утратило вкус к контролю. В тот день, когда мы, сперва озаботившись тем, чтобы не отпугнуть праздным педантизмом, сумеем его убедить, что ценность утверждения надо измерять готовностью автора покорно ждать опровержения, силы разума одержат одну из блистательнейших своих побед.»

«Недостаточно констатировать обман, надо еще раскрыть его мотивы.»

«Прямая ложь как таковая – тоже своего рода свидетельство.»

«Среди всех типов лжи ложь самому себе – достаточно частое явление, и слово «искренность» - понятие весьма широкое, пользоваться которым можно лишь после уточнения многих оттенков.»

«Большое событие можно сравнить со взрывом. Скажите точно, при каких условиях произошел последний молекулярный толчок, необходимый для высвобождения газов? Часто нам придется примириться с тем, что этого мы не узнаем. Конечно, это прискорбно, но в лучшем ли положении находятся химики? Состав взрывчатой смеси, однако, целиком поддается анализу.»

«Направление ошибки почти всегда предопределено заранее. Она распространяется и приживается только в том случае, если согласуется с пристрастиями общественного мнения. Она становится как бы зеркалом, в котором коллективное сознание созерцает свои собственные черты.»

«Облака не изменили своей формы со Средних веков. Мы, однако, уже не видим в них ни креста, ни волшебного меча. Хвост кометы, которую наблюдал великий Амбруаз Паре, вероятно, нисколько не отличался от тех, что движутся по нашим небесам. Паре, однако, чудилось, что он видит там щиты со странными гербами. Предрассудок одержал верх над обычной точностью глаза, и его свидетельство, как и многие другие, говорит нам не о том, что он наблюдал в действительности, а о том, что в его время считалось естественным видеть.»

«Само слово «беспристрастие» в свою очередь двусмысленно. Есть два способа быть беспристрастным – как ученый и как судья.»

«Достаточно ли мы уверены в самих себе и в собственном времени, чтобы в сонме наших предков отделить праведников от злодеев?»

«К несчастью, привычка судить в конце концов отбивает охоту объяснять. Когда отблески страстей прошлого смешиваются с пристрастиями настоящего, реальная человеческая жизнь превращается в черно-белую картину. Чтобы проникнуть в чужое сознание, отделенное от нас рядом поколений, надо почти полностью отрешиться от своего «я». Но, чтобы приписать этому сознанию свои собственные черты, можно оставаться самим собою. Последнее, конечно, требует куда меньше усилий.»

«В наших трудах царит и все освещает одно слово: «понять». Не надо думать, что хороший историк лишен страстей – у него есть по крайней мере э т а страсть. Слово «понять», сказать по правде, чревато трудностями, но также и надеждами. А главное – полное дружелюбия. Даже действуя, мы слишком часто осуждаем. Ведь так просто кричать: «на виселицу!» Мы всегда понимаем недостаточно. Всякий, кто отличается от нас – иностранец, политический противник – почти неизбежно слывет дурным человеком. Нам надо лучше понимать душу человека хотя бы для того, чтобы вести неизбежные битвы, а тем паче, чтобы их избежать, пока еще есть время. При условии, что история откажется от замашек карающего архангела, она сумеет нам помочь излечиться от этого изъяна. Ведь история – это обширный и разнообразный опыт человечества, встреча людей в веках. Неоценимы выгоды для жизни и для науки, если встреча эта будет братской.»

«Нет ничего трудней для человека, чем выразить самого себя. Но не менее трудно и нам найти для зыбких социальных реальностей, составляющих основную ткань нашего существования, слова, свободные от двусмысленности и от мнимой точности. Самые употребительные термины – всегда приблизительны.»

«Кому из военных историков придет в голову включить в число причин победы силу притяжения, от которой зависит траектория снарядов, или физиологические особенности человеческого тела, не будь которых, снаряды не могли бы наносить смертельные раны?»

«Читая иные книги по истории, можно подумать, что человечество сплошь состояло из логически действующих людей, для которых в причинах их поступков не было ни малейшей тайны.»

«Как любопытна антиномия, наблюдаемая в меняющихся установках стольких историков! Когда надо удостоверить, имел ли место в действительности тот или иной поступок, их тщательность выше всяких похвал. Когда же они переходят к причинам поступка, их удовлетворяет любая видимость правдоподобия – обычно со ссылкой на какую-нибудь из истин банальной психологии, которые верны ровно настолько, насколько и противоположные им.»

---

Опять LiveLib. Так что вы там говорите - сейчас "Мастера и Маргариту" в школе изучают на уроках литературы?

Я в полном недоумении, почему данная книга считается шедевром литературы. По своей сути, я вижу одни "бредни сумасшедшего".
Единственное, что мне нравится, так это написание "Мастера и Маргариты". Слог простой, присутствует нотка сатиры.
Интересно было читать первые главы про писателя Ивана и его друга Берлиоза. Дальше интерес сошел на "нет". Не было захватывающим читать про проделки Дьявола.
Хотя сама по себе идея довольно-таки продуманная и впечатляющая: Дьявол Воланд и его свита, которая карает людей за их проступки. Привлекает меня также любовная линия мастера и Маргариты. Не важно, какое произведение, но любовь — это всегда красиво.
Актуальна также проблематика произведения. Борьба добра и зла: на самом деле не Дьявол воплощение зла, как это все привыкли воспринимать. Люди сами виноваты в своих ошибках. Тема любви трогает душу. Ради любимого человека можно стерпеть все и пойти на многое.
Концепция интересная, но роман меня вовсе не зацепил.

@темы: С ума сойти

---

Слушаю изоленту. Пришел Стариков, типа рассказывает про программу своей партии - ну, это там же, где Прилепин усердстввует.
Слушайте, но это же какой-то дикий бред... Это просто какая-то куча шизофренической херомантии...

---

Странный новый выверт дайри - почему-то упорно не пускают в комменты к одной записи на моем же собственном дайре.

---

Читательский дневник

И.С.Тургенев. Письма.
«Е.Е.Ламберт. 9 мая 1863.
Вы меня осуждаете как человека (в смысле политического деятеля, гражданина) – и как писателя. В первом отношении Вы правы – во втором – нет, как мне кажется. Вы правы, говоря, что я не политический деятель – и утверждая, что правительству нечего меня опасаться; мои убеждения с молодых лет не менялись – но я никогда не занимался и не буду заниматься политикой: это дело мне чуждое и не интересное – и я обращаю на него внимание, насколько это нужно писателю, призванному рисовать картины современного быта. Но Вы неправы, требуя от меня на литературном поприще того, что я дать не могу, плодов, которые не растут на моем дереве. Я никогда не п и с а л д л я н а р о д а. Я писал для того класса публики, которому я принадлежу – начиная с «Записок охотника» и кончая «Отцами и детьми»; не знаю, насколько я принес пользы, но знаю, что я неуклонно шел к одной и той же цели – и в этом отношении не заслуживаю упрека. Вам кажется, что я из одной лени не пишу – как Вы говорите, простой и нравственной повести для народа; но почему Вы знаете, что я двадцать раз не пытался что-нибудь сделать в этом роде – и не бросил этого наконец, потому что убедился, что это не по моей части, что я этого н е у м е ю. Вот где именно и высказывается слабая сторона самых умных людей, НЕхудожников: привыкнув всю жизнь свою устроивать сообразно с собственной волей, они никак не могут понять, что художник часто не волен в собственном детище – и готовы обвинять его в лени, в эпикурействе и т.п. Поверьте: наш брат, да и всякий, делает только то, что ему дано делать – а насиловать себя – и бесполезно и бесплодно. Вот отчего я никогда не напишу повести для народа. Тут нужен совсем другой склад ума и характера.»

О.Семенова. Юлиан Семенов.
«Осенним днем 1931 года в приемном покое роддома на Землянке не находил себе места худой бледный молодой человек с тонким профилем и взъерошенными черными волосами. Вечером к нему вышел врач, подбодрил: «Не волнуйтесь, товарищ Ляндрес, все идет нормально. Вы бы сходили домой, отдохнули». – «Ничего, я посижу», - слабо улыбнулся тот. На следующее утро медик не лукавил: «Ребенка спасти не удастся, будем вытаскивать вашу жену, она слабеет на глазах». Младенца щипцевали, не особо ожидая результата, шлепнули по попе, а он возьми и закричи. «Вот так, девочка, и появился на свет твой отец», - судорожно вздохнув, торжественно заканчивала моя бабушка, Галина Николаевна Ноздрина. Эту историю она мне рассказывала часто, с удовольствием описывая свои мучения и наслаждаясь произведенным эффектом.
По семейной легенде, в тот же день привезли в роддом на сносях жену английского посла. Она тоже разродилась мальчиком, и их положили в соседнюю палату. Это совпадение впоследствии служило папе поводом для розыгрышей:
- Неудивительно, что я так хорошо говорю по-английски – родной язык.
- ???
- Нас в роддоме поменяли местами: советского младенца увезли в посольство, а английского, меня то бишь, отдали родителям-коммунистам.
- Зачем?!
- Девочка, - говорил он заговорщически тихо, вибрирующе-грудным голосом, подражая навсегда напуганной сталинским режимом Галине Николаевне, - еще не все можно рассказать.
Потрясенный слушатель замолкал, а отец разражался раскатистым, заразительным хохотом…»

О.Стаховская. Афанасьева, стой!
«Квартира домового сияла чистотой, дышала уютом и умиротворением, пахла пирогами. В небольшой гостиной, где для нас накрыли стол, полстены занимал портрет Демьяна Антиповича и доминантной супруги. Дама была широка, Демьян Антипович смущен и кроток. Картина маслом была исполнена в лучших традициях жанра «портрет по фото на заказ недорого». Противоположную стену украшало изображение той же дамы в парадном платье императрицы Сисси, которое входило в диссонанс со стрижкой «начес с перышками» и стервозным бульдожьим лицом. Зато сразу становилось понятно, кто в доме хозяин.
Супруга Демьяна Антиповича была чистокровным человеком, о чем с гордостью поведал домовой.
Нас усадили за длинный, накрытый клеенкой поверх скатерти стол, налили чаю и поставили блюдо с пирогами. Пироги были великолепны.
- Демьян Антипович, расскажите, пожалуйста, что вы делали в подвале, - отхлебнув чая, попросил Захар Матвеевич.
- Так. Что я делаю в подвале. Что я в подвале делаю, значица. Кхм… - домовой потер ладони о бедра. – Ну так это… Досуг у меня там, в подвале-то.
- Это как? – опешил Ринат.
- Понимаете, супруга моя, значица, всячески порицает праздное время препровождение. Очень она не любит, когда я без дела сижу. Супруга моя считает, что мужчина без дела превращается в низменное животное. А я, значица, книжки люблю почитывать, легкого жанра, что супруга не одобряет. Супругу я люблю и уважаю. Она у меня женщина образованная, амбициозная. Добилась высот на карьерном поприще, значица. Председатель ЖЭКа.
Домовой подошел к книжному шкафу и предъявил небольшой томик.
- Жан-Поль Сартр «Тошнота», - продекламировал Демьян Антипович. – Зинаида Сергеевна считает, что я должен соответствовать ее высокому статусу, а посему, значица, приобретает для меня книги на свой тонкий вкус… Ну не люблю я такое, понимаете? Не люблю! Мне бы что попроще. Детективы, например. Очень знаете, Донцову уважаю. Хороший писатель.
- Так вы в подвал читать, что ли, ходите? – уточнил Ринат.
Домовой степенно кивнул.»

---

Анна Гаврилова "Астра". Итак, я отжала из библиотеки оставшиеся книги из цикла, и я их залпом прочитала. Как и следовало ожидать. (по книге в месяц! что за маразматическая идея... ) И мне этот цикл очень понравился... Не скажу, что это что-то прямо шедевральное и необыкновенное... но оно очень милое и уютное. Теплая сказочная атмосфера...
"Шустрое счастье, или Охота на маленького дракона". В финале первой книги герцог Кернский узнал, что в виде маленького золотого дракончика у него в особняке проживает девушка-метаморф... И они, конечно, испытывают друг к другу горячие чувства, все как положено. Но, тем не менее, Астра решает сбежать. Дантос проявляет чудеса проницательности и ловкости, предотвращая попытки побега, но Астра все-таки подловила момент и сбежала. Надумала вернуться к своему народу, к своей семье. Но Дантос не стал сидеть сложа руки и кинулся за ней в погоню...
В начале я испытывала некоторые сомнения... Ну, просто я страшно не люблю, когда герои по воле автора разлучаются и вместо приятного и бодрого любовного романа с развитием отношений, со всякими милыми и забавными выходками начинается нервотрепка - когда же они наконец опять встретятся... Но тут автор ухитрилась все подать очень интересно. Показала город метаморфов, как они там живут-поживают... По тем намекам, которые давались раньше, понятно было, что там масса проблем и скрытых конфликтов - ну, а сейчас это все можно наблюдать вживую. Невероятно интересно было читать, как Астра встретилась со своими родными - а уж когда в город приехал герцог Кернский, то вообще все завертелось!
"Упрямое счастье, или Воспитание маленького дракона". В этой книге герцог Кернский с Астрой покидают город метаморфов, герцог официально попросил руки Астры, со всеми возможными ритуалами и церемониями, всех разрешений добился, и вот - везет невесту в свой фамильный замок. Представить подданным и прочее. Но Астра решила выделываться и тупить. Так что в момент торжественного представления при прибытии из кареты выпорхнул все тот же маленький золотой дракончик... Дантос, проявляя терпение, всячески пытался убедить невесту не придуриваться, но... А тем временем многочисленные девицы на выданье из числа подданных воспряли духом и решили не терять времени даром и открыть охоту на неженатого герцога - пока еще есть такая возможность...
Тоже было очень интересно - главным образом из-за того, что действие перенеслось в замок герцога Кернского, мне там ужасно понравилось. Астра везде лазала, обследовала, вызнавала всяческие тайны. Из проблем были разборки с активными и агрессивными невестами.
Тут, конечно, надо сказать, что если золотой дракончик - совершенно очарователен, то Астра-девушка временами таки порядком бесит. Понятно, что в любовных романах почему-то считается каноном, что ГГ должна тупить, и Астра тупит со вкусом и удовольствием... Но жалко же герцога-то. В предыдущей книге автор - для ГГ - придумала такое обоснование - Астра же метаморф! Их существование должно быть для всех тайной! А если кто только о чем-то таком узнает или заподозрит, то его сразу ликвидируют! Так Астра как бы желает уберечь своего любимого герцога от своих опасных соплеменников. Поэтому и сбегает к ним. Ну хорошо, допустим. Но с этим Дантос в прошлой книге и разобрался. Так в этой книге у ГГ появилось вообще феерическое обоснование для тупизма - она видите ли боится, что слишком сильно влюбилась в герцога! А у нее была уже несчастливая любовная история, она больше не хочет такое еще раз пережить... О боже мой. Нет, все-таки, если бы не чудесный дракончик, то ГГ была бы невыносимой.
"Беспокойное счастье, или Секреты маленького дракона". На этот раз герцог Кернский взялся за дело со всей энергией - они с Астрой едут в столицу! Разбираться с магией. Ах да, еще в городе метаморфов у Дантоса проявилась древняя магия, в следующей книге он ее немножко использовал в своем замке... Но назрели вопросы и надо их решать прямо с королем. И Дантос так хитро подловил невесту, что она таки едет с ним в человеческом виде. Ну вот, задумал ее таким образом легализовать, а дальше хитрой Астре некуда будет деваться...
Да, с магическими вопросами разбирались, но, как мне показалось, главное в этой финальной книге было - любимое у фанатов ромфанта - подготовка к свадьбе! Да, я понимаю, что некоторых читателей такое может сильно раздражать, но лично мне нравится - ну, если книга захватывающая - я и тут с большим удовольствием это все читала. Хорошее завершение цикла. В эпилоге показали даже рождение близнецов... или двойняшек... Эх, очень завлекательно, прямо хочется, чтобы и дальше было - как герои воспитывают детишек, как они подрастают и все такое. Но нет, автор дальше не стала писать.
(а вот было бы интересно, если бы какой-нибудь ромфантовский цикл начался с того, чем обычно они все заканчиваются - что герои поженились и занялись детьми! Я бы с удовольствием почитала. )

@темы: Книги

---

Читательский дневник

И.С.Тургенев. Письма.
«А.И.Герцену. 23 октября 1862.
Не могу согласиться с тем, что ты говоришь о моих колебаниях, смятениях и объяснениях: мне помнится, я весьма решительно изъявил мое неодобрение сообщенного мне продукта. Я мог ошибиться – но я очень ясно знал, какого я был мнения. Я вполне согласен с тобой, что я - не политическая натура; но коли уж на то пошло, признаюсь, лучше быть неполитиком в моем роде, чем политиком в роде Огарева или Бакунина. Что касается до твоего последнего письма в «Колоколе» - оно, как все прежние, умно, тонко, красиво – но без вывода и применения. Мне начинает сдаваться, что в столь часто повторяемой антитезе Запада, прекрасного снаружи и безобразного внутри – и Востока, безобразного снаружи и прекрасного внутри – лежит фальшь, которая потому еще держится в замечательных умах – что она, во-первых, не сложна и удобопонятна, а во-вторых, кажется очень замысловатой и новой. Но уже на ней мне видятся белые нитки и истертые локти – и все твое красноречие ее не спасет от зияющей могилы… Тот с а м у м, о котором ты говоришь, дует не на один Запад – он разливается и у нас, - но ты, в течение почти четверти столетия отсутствия из России, пересоздал ее в своей голове. Горе, которое ты чувствуешь при мысли о ней, горько; но, поверь, оно в сущности еще горше, чем ты предполагаешь. Россия – не Венера Милосская в черном теле и узах; это – такая же девица, как и старшие ее сестры – только что вот задница у ней пошире – и она уже (…) – и так же будет таскаться, как и те. Ну – рылом-то она в них не вышла, говоря языком Островского. Шопенгауэра брат, надо читать поприлежнее, Шопенгауэра.»

А.Коонен. Моя стихия – большие внутренние волнения… Дневники.
«23 августа 1904г.
Вместе пошли на Тверскую; там встретили много знакомых, гимназисток, вообще оживление царит везде! А хорошо! Какой-то подъем духа чувствуешь, когда перед глазами толпа, шумная, веселая, движущаяся толпа! Люблю толпу! Ничто не дает настроения, кроме толпы! Под настроением я подразумеваю такое душевное состояние, когда человек не знает, что ему с собой делать! Душа как бы вырывается из тела, как бы ищет чего-то, сердце больно, больно сжимается, как в тисках, хочется чего-то такого… сам черт не разберет чего… и плакать хочется, и хохотать, и танцевать, и молиться… Все это сливается в один безумный порыв, с неудержимой силой охватывающий все существо… человек теряется… думать, рассуждать не в силах!! И подобные аффекты страшно утомительны. Когда я, например, возвращаюсь с вербы или из театра, то чувствую себя совершенно разбитой – до того это отражается на физической природе человека.»

А.Гаврилова. Астра. Беспокойное счастье, или Секреты маленького дракона.
«Нет, я действительно не сбегала – даже не будь пророчества, мне и одного раза выше крышечки хватило! – просто поняла, что хочу немного прогуляться и, может быть, размять крылья. Герцог Кернский не отставал и о моих намерениях догадался. Еще до того, как мы одолели последнюю ступеньку, крикнул лакею, и тот с почтением открыл для карликового дракона дверь. Не оборачиваясь, я прошмыгнула на улицу и застыла, вдыхая колючий морозный воздух. А спустя полминуты оттолкнулась лапами и прыгнула в небо.
К пышным сероватым облакам не стремилась – я предпочла задержаться на уровне второго этажа. Заложила первый вираж, из него тут же ушла во второй, а когда поднялась до башни и вновь устремилась к земле, на крыльцо вышел закутанный в меховой плащ Дантос. И пусть мимика у драконов предельно скудная, точно знаю – моя улыбка была вполне заметна. Ну и совершенный маленьким драконом кульбит, с успешной попыткой немного напугать и заставить их светлость пригнуться, незамеченным не остался.
Эта фальшивая атака заставила Дана нахохлиться. А когда радостная и мысленно хихикающая я заложила новый вираж и вознамерилась фокус повторить, на духом просвистел снежок. Ну а следующий снежок попал точно в попу, и я не сдержала возмущенного:
- Ву!
Только их светлость возмущением не проникся. Коварно улыбнувшись, он нагнулся, чтобы ловко зачерпнуть новую горсть снега и через миг вновь атаковать маленькую, ни в чем не повинную меня.
Пришлось отбиваться. И так как желания изобретать колесо не имелось, отбивалась я просто – при помощи драконьего огня! Зрелище получилось интересным. Поглазеть на нашу «битву» не только прислуга, но и стража прибежала. И пусть вслух никто ничего не говорил, но я знала – уж кто, а ребята из гарнизона точно болеют за меня!»

---

Люблю просматривать отзывы на LiveLib, столько интересного...
Наткнулась на шедевральный по идиотизму отзыв на "Тихий Дон" - оценка была выставлена кол с плюсом или двойка с минусом.

Я с подозрением отношусь к книге, которая поддерживакт идеологию того строя, во времена которого её пишут. Писатель социальной тематики просто обязан противопоставлять своё творчество общему течению жизни. Ведь он претендует на культурное и интеллектуальное лидерство. В противном случае остаётся ощущение выполнения заказа. По сравнению с мутностью цели создания этого произведения сомнения в его авторстве вторичны.

(в эйфории бегает по потолку)

@темы: С ума сойти

---

Фотофлуд

Тут вчера кое-кто спрашивал - что там за завалы, которые почему нам не показывают... Как будто есть что показывать!
В общем, я честно признаюсь, что мне стыдно. Хотя, конечно, лично я что-либо менять не собираюсь.

---

Николай Метельский "Без масок". Очередная часть фэнтезийного цикла про приключения Синдзи Сакурая, то есть, уже Аматеру. Ну, понятное дело, когда у меня появляется очередная книжка Метельского (к сожалению, это случается нечасто), то я все остальное откладываю (даже если это библиотечные книги ) и сразу берусь читать. Так и в этот раз мне было очень здорово, и такой толстенький томик мелким шрифтом, м... Хватило на два дня.
Сюжет: в этот раз все было прямо как специально для меня - много про повседневные дела, про отношения, а войнушки было поменьше. И все как-то понеслось стрелой вперед - наконец разобрались с таинственным хранилищем древних, а заодно кардинально решили вопрос кое с какими надоедами цикла - это было неожиданно... Ну вот до этого несколько книг все говорили-говорили-говорили, а тут вдруг раз - отправились и сделали. Хм. Опять же раньше все говорили и говорили, а тут - оп - и свадьба, оп - и другие на подходе... оп - и о детях уже заговорили... Мда. В финале по-быстрому провели еще одну клановую войну и разобрались с еще одними надоедами... Ну, то есть, опять - до того все говорили и говорили, а тут...
Короче говоря, мне все понравилось, читала с огромным удовольствием, но все-таки - вопросы возникают. Смутно. В том плане - а не слишком ли автор погнал вперед? Ну, то есть я понимаю, конечно, что суровые авторы-мужчины лучше предпочитают со вкусом и обстоятельно расписывать разные бои и все такое, чем вдаваться в какие-то там отношения... Может, автор решил так резко все закрыть?
Таки опять возникает гарем в полный рост! Ну ладно, тут это все прописано изначально... все равно смешно. Особенно вот когда начинается, что женщины сами все-все понимают и всячески идут навстречу!
А вот что вовсе не так смешно - это финал. Когда ГГ вот просто пошел и всех покрошил в капусту... Стариков, женщин и детей... Он детей убил! Ну, конечно, автор с ГГ все старательно обосновывали... Но это было мерзко. Не будем притворяться.
Интересно, это мне кажется, или на самом деле - завиднелся финал? То есть, обозначился тот самый супер-враг и супер-злодей, ради которого все и затевалось?

@темы: Книги

---

Будни чайника

Сплошная невротрепка! со вчерашнего.
Вчера компьютер отключался ну просто как-то бешено весь вечер... меня прямо парализовало от ужаса.
Сегодня с утра побежала, купила рекламник, стала звонить какому-нибудь компьютерщику, потом сидеть его дожидаться, потом он посмотрел и решил лучше взять процессор к себе в мастерскую и там в покое смотреть. Вот только что привез обратно.
Мне было сказано так, что - сначала, видимо, там сломался вентилятор, который внутри блока питания, потом от этого повредились конденсаторы - что бы это ни значило... ("их там вообще просто вспучило!") Но сейчас компьютерщик поставил другой блок питания и еще все прочистил от пыли, так что сейчас у меня "идеально чистый процессор". Я вякнула про свой пылесос, на что мне было указано, что пылесосом все равно толком не прочистить, а вот у него в мастерской для этого есть специальный компрессор...
В общем, я очень надеюсь, что произведенных ремонтных мероприятий хватит на какое-то время! и что можно будет хоть спокойно лазать по интернету...
(сижу и вздрагиваю от каждого звука, доносящегося со стороны процессора).
Кстати, компьютерщик, уходя, сказал, что - нет, он не может, у него нет сил и можно он тут все сфотографирует... все эти книжные завалы... Ну чего, понятно, что такие картины вызывают всеобщий смех.

---

Читательский дневник

И.С.Тургенев. Письма.
«А.А.Фету. 30 августа 1862.
Ну вот, carissime, я и в Бадене – и беру перо, чтобы возобновить переписку с Вами и снова увидать Ваши любезные каракули. Путешествие я совершил благополучно, нанял здесь квартерку в тихой улице, где, между прочим, штук двести детей от 2-х до 7-и годов (немцы скромны – но плодущи) – и намерен прожить здесь около месяца… я хотел было написать: «ничего не делая» - но справедливость требует написать: «продолжая ничего не делать». – Край чудесный, зелени пропасть, деревья старые, тенистые, изумрудным мохом покрытые, погода хорошая, виды красивые, добрые знакомые, здоровье в порядке – чего же более?
На последних словах меня застало известие о плачевном конце Гарибальди – и я не мог более писать. Хотя мне хорошо известно, что роль честных людей на этом свете состоит почти исключительно в том, чтобы погибнуть с достоинством – однако мне все-таки стало тяжело. Я убедился, что человеку нужно еще что-то, сверх хороших видов и старых деревьев – и, вероятно, Вы – закоренелый и остервенелый крепостник, консерватор и поручик старинного закала – даже Вы согласитесь со мною, вспомнив, что Вы в то же время поэт – и, стало быть, служитель идеала.»

М.Блок. Апология истории.
«Опыт показывает, что нет таких свидетелей, чьи слова всегда и при всех обстоятельствах заслуживали бы доверия. Абсолютно правдивого свидетеля не существует, есть лишь правдивые или ложные свидетельства. Даже у самого способного человека точность запечатлевающихся в его мозгу образов нарушается по причинам двух видов. Одни связаны с временным состоянием наблюдателя, например, с усталостью или волнением. Другие – со степенью его внимания. За немногими исключениями мы хорошо слышим и видим лишь то, что для нас важно. Если врач приходит к больному, я больше поверю его описанию вида пациента, чью внешность и поведение он наблюдал с особым тщанием, чем его описанию стоявшей в комнате мебели, которую он, вероятно, окинул рассеянным вглядом. Вот почему, вопреки распространенному предрассудку, самые привычные для нас предметы относятся, как правило, к тем, точное описание которых получить трудней всего: привычка почти неизбежно порождает безразличие.»

В.Савенко. Чародейка по ошибке.
«Его наглые губы касаются шеи, оставляя огненные бабочки поцелуев.»

---

(проглядывая книжные новинки) слушайте, как же они заколебали... Очередной рОман выходит - "В оркестре Аушвица".
Значит, у нас уже была - библиотека в Аушвице, портниха в Аушвице... татуировщик в Аушвице... у которого якобы оказалась востребованная там профессия татуировщика и его типа нацисты привлекли накалывать номера на руках заключенных, хотя когда в моем детстве выходили какие-то книжки (документальные) о концлагерях, то там четко было сказано, что у нацистов была разработана специальная машинка со сменными цифрами, чтобы ставить эти номера, и никаких тонкостей ремесла тату им не требовалось... насколько я помню, там было даже фото этой машинки... Сейчас вот еще и оркестр в Аушвице.
Я уже даже не упоминаю про мальчика в пижаме и, что-то смутно припоминаю, какие-то вроде книжки, как там надсмотрщик и еврейка влюбились друг в друга, заключенные влюбились друг в друга...
Если это не реабилитация нацизма и пересмотр второй мировой, то что это?

---

Читательский дневник

М.Блок. Апология истории.
«Общность эпох настолько существенна, что познавательные связи между ними и впрямь обоюдны. Незнание прошлого неизбежно приводит к непониманию настоящего. Но, пожалуй, столь же тщетны попытки понять прошлое, если не представляешь настоящего. Однажды я сопровождал в Стокгольм Анри Пиренна. Едва мы прибыли в город, он сказал: «Что мы посмотрим в первую очередь? Здесь, кажется, построено новое здание ратуши. Начнем с него». Затем, как бы предупреждая мое удивление, добавил: «Будь я антикваром, я смотрел бы только старину. Но я историк. Поэтому я люблю жизнь». Способность к восприятию живого – поистине главное качество историка. И, быть может, она-то и является тем даром фей, который невозможно приобрести, если не получил его в колыбели. Однако, ее надо непрестанно упражнять и развивать. Каким образом? Постоянным контактом с современностью. Ибо в ней, в современности, непосредственно доступен нашим чувствам трепет человеческой жизни, для восстановления которого в старых текстах нам требуется большое усилие воображения.»

А.Русс. Теперь все изменится.
«Я рожался четыре часа,
это были сложные роды,
У меня на лице две родинки -
возле глаза и под губой,
Я ветрянкой переболел
в три с половиною года,
Мой любимый цвет - фиолетовый,
и оранжевый, и голубой.
В чай зеленый кладу я сахар,
засыпаю лучше при свете,
Больше всех остальных игрушек
я люблю ежа и сову,
Когда вырасту - стану доктором,
чтоб найти лекарство от смерти,
Если лось придёт - сам с ним справлюсь,
и на помощь не позову.
В тихий час я не сплю из принципа,
размазнёвое есть не стану,
Написал своё первое слово
я не правой, а левой рукой,
От меня шоколад не прячьте -
я его всю равно достану.

Если ты не знал всего этого -
ты не папа мне никакой.»

Н.Метельский. Без масок.
«Было ли сложно попасть в Штаты? Нет. В конце концов, против нас не система работала, а сильно побитый клан. Тем не менее это не значит, что мы попали в страну врага как есть – секретность была соблюдена. До места назначения мы добирались раздельно, лично я ехал с Такано Кизаши, командиром «Темной молнии», который играл роль моего… охранника и няньки. Сначала мы с ним отправились в Китай, где надо мной изрядно поиздевались, переодев в девушку. Самое поганое для меня конечно же, что девчонка из моей суровой тушки получилась что надо. Миловидная. Во всяком случае, Синдзи-девушка красивее, чем Синдзи-парень. И это заставляло меня морщиться, когда я смотрел в зеркало. Да, виноваты в этом гримеры, но и присутствие нужных генов отрицать сложно. В общем, мне было стыдно и неуютно.
Но если эта проблема была личная, то вот неспособность двигаться как девушка – уже общая. Пока стою на месте – все нормально, как только начинаю движение – образ рушится. Из-за этого было принято решение сделать из меня инвалида и посадить в кресло-каталку. В общем, китаянка-инвалид и ее нянька-охранник прибыли в город Орландо, штат Флорида под вечер и сразу направились в резиденцию клана Тарворд. Сам глава клана встречал нас в гостиной своего особняка, причем, когда я туда зашел, он сидел на диване, уткнувшись в смартфон. Щелк.
- Э-э, Спенсер, ты что сейчас делаешь? – спросил я, нахмурившись.
Щелк. Щелк.
- А что тут непонятного? – произнес он, не отрываясь от мобильника. – Тебя снимаю.
- На фига? – приподнял я бровь.
Щелк. Сделав очередной снимок, Спенсер убрал девайс в карман.
- Какой ты непонятливый, - улыбнулся он. – Для шантажа, естественно. Десять килограмм миндального печенья в месяц, и я не стану отправлять эти фото госпоже Атарашики.
Если Атарашики получит эти фото, она мне все нервы сожрет. До конца дней моих будет издеваться.»

---

Анна Русс "Теперь все изменится". Книга стихов. Да, все из той же пачки, что я накупила год назад, когда на меня нашло настроение на стихи. Все из той же серии - "Вера Полозкова рекомендует".
Сказать тут особо нечего. Ну... стихи... красиво, ярко, образно... Я такое люблю. Что называется - новая поэзия (так на книжке написано!), не классическая, во всяком случае. То есть, не когда рифмы и размеры, а когда картинки и образы.
Я растягивала эту кучку с прошлого года, но уже почти все прочитала! Собственно говоря, я просматривала ролики на ютубе, и мне там попался ролик с критическим разбором как раз Полозковой. Там, конечно, страшно ругались и кричали, что это не поэзия. Но лично я все равно считаю, что нормально. Так что кстати вспомнила про оставшиеся книги со стихами - и вот, еще одну прочитала.
А что, Вера Полозкова рекомендует только женщин-поэтов? Что ли у нас мужчины стихи не пишут?
Ну, это все ерунда, а что печально, так это что у нас не очень все гладко с изданием стихов.


Не живет любовь на цокольном этаже
Заросло рогозом в подвале моем окно
Слышно рядом салют но совсем не видно уже
И тебя в этих топях не видно уже давно

Если ты вернешься ныряй не ступай по дну
Не руби рогоза не заплывай в окно
Не войдешь по второму разу в Реку Одну
У Одны-Реки устелено граблями дно

***

Хочется позвонить тебе:
Пожалуйста, что-нибудь сделай
Дети, пока меня не было,
Перевернули дом
Одиннадцать чашек и кружек
Лежат в одной только детской
Пожалуйста, помоги мне
Со всем этим бардаком

Скажи хоть слово поддержки
Сил моих нету больше
Не ем, не спала две ночи
Завал, работа стоит
Ты просто не представляешь,
Как меня обесточили,
Как абсолютно вымотали
Похороны твои
***

Мои лесные помощники сныкались ни гугу
Пропал торопливый Бельчонок исчез суетливый Ежик
По пояс в вечных сугробах маленький я бегу
И валятся самоцветы из-под моих сапожек

«Как славно что больше не лето некто мне летом не рад
Не прыгает обнимая ледяные мои салазки
Но в спину дышит огромный горячие руки ад
В глазах его обещания нечеловеческой ласки

Все думают я не мерзну а мерзну да еще как
Вот так и найдут под утро каменный запорошен
Уж лучше ладонь на плече каленый поддых кулак
И глас вопрошающий Санта а сам-то ты был хорошим?

Конечно конечно был я детям сказки дарил
Всем и хорошим и скверным диковинные и простые
Не всех хватало Любви я всем о Любви говорил
Завязывал каждому ленточки красные золотые»

Непраздничный дедмороз и хвостик его дрожит
Заруливая в подворотни заныривая под арки
По пояс в вечных сугробах маленький он бежит
И Баба Яга с Серым Волком воруют его подарки

@темы: Книги

---

Вынесло на ютубе. Любопытно...

---

Будни чайника

С каждым днем все труднее добиться, чтобы флента показывалась полностью, а не одна первая страница. Сначала достаточно было перезагрузить страницу. Потом - плюс к этому выполнить какие-нибудь действия, ну там посмотреть комментарии, заглянуть на свой дайр... Потом - плюс еще должно пройти какой-то время...
Сегодня прошло уже полтора часа, и я так и не могу вытащить фленту. Дайри вспомнили, что они - асоциальная социальная сеть? В смысле, что избранного должно быть как можно меньше, чтобы можно было его просматривать.

(вздыхая) ну, если что, то придется переселяться в ЖЖ. Хотя, конечно, нет гарантии, что и там что-нибудь не накроется.
(да ладно, нет гарантии даже, что у меня не накроется компьютер )

---

Читательский дневник

Р.Персиг. Дзэн и искусство ухода за мотоциклом.
«Классическое понимание видит внутреннюю форму мира. Романтическое – его непосредственный внешний вид. Если показать машину, механический черте или электронную схему романтику, вероятнее всего, он не увидит в них ничего особо интересного. Они его не притягивают, поскольку он видит реальность одной поверхности. Скучные сложные списки названий, линии и цифирь. Что тут занимательного? Но если показать тот же чертеж или схему, дать то же описание человеку классическому, он взглянет на него и проникнется его очарованием, поскольку увидит в линиях, формах и символах потрясающее богатство внутренней формы.
Езда на мотоцикле романтична, а уход за мотоциклом чисто классичен. Грязь, смазка, требуемое владение внутренней формой – все это сообщает ему столь отрицательное романтическое влечение, что женщины и близко к нему не подходят.
Хотя в классическом способе понимания часто обнаруживается поверхностное безобразие, внутренне оно этому способу не присуще. Есть и классическая эстетика, которую романтики часто не замечают, уж очень она тонкая. Классический стиль прямолинеен, неприкрашен, неэмоционален, экономичен и строго пропорционален. Цель его – не вдохновлять эмоционально, а из хаоса извлекать порядок и неизвестное делать известным. Он не лишен эстетики вовсе. Он эстетически сдержан. Все под контролем. Его ценность измеряется умением поддерживать этот контроль.
Романтику классический способ часто кажется скучным, неуклюжим и безобразным – как само техобслуживание. Сплошь детали, части, компоненты и пропорции. Ничего не вычисляется, пока десять раз не пропустишь через компьютер. Все надо измерять и доказывать. Подавляет. Тяжко. Бесконечно серо. Сила смерти.»

Н.Метельский. Без масок.
«Кагами проиграла кулинарную дуэль. Если бы мне об этом сказали постфактум, я бы сильно удивился – Кагами, и проиграла? Но эту дуэль я наблюдал собственными глазами, и по ее завершению мне было как-то не до удивления. Слишком уж потерянной она выглядела Нет, для постороннего все было в порядке, но те, кто Кагами знает, заметили ее неестественное состояние. Серьезно, никогда не видел, чтобы она так выглядела. Вроде улыбается, а чувство, что сейчас заплачет.
Подойдя к нам, Кагами с сожалением вздохнула.
- Вы уж простите, - произнесла она с улыбкой. – Победа всегда была близкой, но так ни разу и не попала ко мне в руки.
Если уж даже я чувствовал, насколько ей сейчас нехорошо, то ее семья тем более. А она еще и пыталась иронизировать над собой, а когда встревоженные Мизуки и Шина начали ее неуклюже успокаивать – успокаивать начала сама Кагами. Проигрыш проигрышем, а видеть семью в таком состоянии она не желала. Мне же ее состояние не нравилось, и видеть ее такой я не желал.
- Ой, да ладно вам, - сказал я, после того как Шина предположила, что у Кагами просто продукты были хуже. – Кагами-сан сама виновата. Лучше прикиньте, как организовать реванш.
На меня посмотрели все разом.
- Оу. И в чем же я виновата? – протянула Кагами иронично.
- Вы отдали на откуп Чакри всю организацию дуэли. Оглянитесь, что вы видите? Вы видите мировую элиту. Элиту, которую легко и просто собрал род Чакри. А теперь посмотрите туда, - указал я на собравшихся уходить судей. – По сравнению с большинством гостей даже ваш клан выглядит бледно. Как думаете, что вертелось в головах у этих судей, когда они на них смотрели? Простолюдины. Известные в довольно узком кругу. Слабые, ничтожные на фоне этих людей. Они судили не двух участников, а главу четвертого по древности рода в мире и… какую-то там женщину. Да, она тоже аристократка, но… просто какая-то аристократка.
Ответила она не сразу, медленно переводя взгляд с одного гостя на другого. Остальные тоже молчали, ожидая ее ответа.
- Кое в чем ты не прав, - произнесла Кагами, повернув ко мне голову. И я наконец увидел прежнюю Кагами. – Я ни в чем не виновата. Во всех ошибках жены виноват муж.
- Э-э… - растерялся Акено.
- А ведь и правда, - потер подбородок Кента.
- Ну ты и злыдень, пап, - покачала головой Мизуки.
Акено сильный, он справится. Пусть ему этот случай еще с год теперь поминать будут. Но уж лучше пусть над Акено прикалываются, чем Кагами расстроенная ходит.»

---

Читательский дневник

И.С.Тургенев. Письма.
«А.А.Фету. 6 апреля 1862.
Итак – несмотря на все Ваши эвфемизмы – «Отцы и дети» Вам не нравятся. Преклоняю голову – ибо делать тут нечего – но хочу сказать несколько слов в свою защиту, хотя я знаю, сколь это неблаговидно – и напрасно. Вы приписываете всю беду тенденции, рефлексии, уму одним словом. А по-настоящему надо было просто сказать: мастерства не хватило. Выходит, что я наивнее, чем Вы предполагаете. – Тенденция! А какая тенденция в «Отцах и детях», позвольте спросить? Хотел ли я обругать Базарова или его превознести? Я этого с а м н е з н а ю, ибо я не знаю, люблю ли я его или ненавижу! Вот тебе и тенденция! Катков распекал меня за то, что Базаров у меня вышел в апофеозе. Вы упоминаете также о параллелизме; но где он – позвольте спросить, - и где эти пары, верующие и неверующие? Павел Петрович – верит или не верит? Я этого не ведаю – ибо я в нем просто хотел представить тип Столыпиных, Россетов и других русских экс-львов. Странное дело: Вы меня упрекаете в параллелизме – а другие пишут мне: зачем Анна Сергеевна не высокая натура, чтобы полнее выставить контраст ее с Базаровым? Зачем старики Базаровы не совершенно патриархальны? Зачем Аркадий пошловат – и не лучше ли было представить его честным, но мгновенно увлекшимся юношей? К чему Феничка – и какой можно сделать из нее вывод? Скажу Вам одно, что я все эти лица рисовал, как бы я рисовал грибы, листья, деревья; намозолили мне глаза – я и принялся чертить. А освобождаться от собственных впечатлений потому только, что они похожи на тенденции – было бы странно и смешно. Из этого я не хочу вывести заключение, что, стало быть, я молодец; напротив – то, что можно заключить из моих слов, даже обиднее для меня: я не то чтобы перехитрил – а не сумел.»

Н.Метельский. Без масок.
« - Я не подведу, господин, - низко поклонился он. – И после смерти я буду служить вам верой и правдой.
- По поводу службы после смерти ты с собакой моей пообщайся, - пошутил я, не удержавшись. – Бранд много интересного может рассказать. Но лучше завязывай с подобными высказываниями. Чревато, знаешь ли.
Шутку, судя по расширенным глазам всей троицы, не оценили.
- Даже псом, господин, - вновь поклонился Ёсида.
- Говорю же, завязывай, - вздохнул я и, черт возьми, опять не удержался, все-таки эти японцы слишком легковерны: - Кем ты после смерти будешь, я без понятия. Бранд и раньше псом был.
Да и ладно, в конце-то концов. Идзивару с Брандом и так, по-моему, весь дом ёкаями считает.»