Привидение кошки, живущее в библиотеке
The Voicemag.
«Надежда – она как новогодние игрушки: помнишь, какой восторг мы испытывали в детстве, когда с антресолей доставали пыльные коробки с этими сокровищами? А сейчас – ну здорово, конечно, мило… В нашей взрослой жизни мы будто боимся надеяться, думаем: рано, не сейчас, не время еще. И: какой смысл верить в любое чудо, если высоки шансы разочароваться? Мы хотим приберечь надежду на крайний случай, на черный день, когда ничего другого не останется. Не зря же говорят, что она умирает последней. Но надежда – это ведь предвкушение счастья. Которое, как известно, тем сильнее, чем дольше его ждали. Ну правда, как новогодние игрушки: звенят, блестят, а впереди целый год, и он такой длинный!»
читать дальше
«Надежда – она как новогодние игрушки: помнишь, какой восторг мы испытывали в детстве, когда с антресолей доставали пыльные коробки с этими сокровищами? А сейчас – ну здорово, конечно, мило… В нашей взрослой жизни мы будто боимся надеяться, думаем: рано, не сейчас, не время еще. И: какой смысл верить в любое чудо, если высоки шансы разочароваться? Мы хотим приберечь надежду на крайний случай, на черный день, когда ничего другого не останется. Не зря же говорят, что она умирает последней. Но надежда – это ведь предвкушение счастья. Которое, как известно, тем сильнее, чем дольше его ждали. Ну правда, как новогодние игрушки: звенят, блестят, а впереди целый год, и он такой длинный!»
читать дальше
- я смотрела с недоверием... Но оказалось вполне симпатично и интересно. 
При этом обнаруживается интересный эффект - кажется, что с каждой книгой сюжет становится все запутаннее и интереснее. 
И в то же время не возникает ощущения, что автора несет в какие-то дебри и что он сам давно запутался... То есть, я верю, что у автора все под контролем. 
А что касается любовного романа, то вообще диву даешься - он как бы обозначен, ГГ как бы влюбляется... имеется тут роковой и сексуальный, а также благородный герой и т.д. Но большую часть времени ГГ проводит не с ним, а с его братом! а автор, соответственно, упоминает о всяких любовных делах мимоходом, на бегу, так сказать, а все внимание уделяет экшну и приключениями.
Не очень частое явление в ромфанте. 
В общем, неясность полная. 
). Как я поняла, Бек вел дневники планомерно, вообще серьезно подходил к своим архивам - все хранил, для работы ему было нужно, ну и вообще. Но превратности судьбы... Часть архива, уж не знаю, в каком объеме - была уничтожена во время войны. Писатель спешно эвакуировался, а дом сгорел при бомбежке и пожарах. (Это стало для него ударом, столько материала утеряно...) Это с одной стороны, а с другой - ну вот почему-то не было у нас тогда заведено печатать письма и дневники. Как правило. Разве что речь идет о признанных классиках, и издание академическое. Бек, как я опять же понимаю, до статуса классика не дотянул. Так что его писем и дневников здесь помещено буквально в микроскопических дозах, и в таком разрезе, что - показать работу над книгами. Это "Волоколамское шоссе" - и к нему относится немного дневников времен войны и немного годов 60-х, когда работа над романом уже шла к концу. И это книга о Кузнецком металлургическом заводе, над которой писатель работал до войны. Вот, кстати, в основном эти материалы и погибли. Но мне бы хотелось, чтобы все оставшиеся дневники были изданы... Это же очень интересно... Хотя я понимаю, что шансы на это стремятся к нулю. Кому сейчас интересна советская литература, тем более писатели, что называется, второго плана. 
). Второй писатель вскоре умер (по болезни), и Бек остался с этим биться в одиночку. Характер у него был, судя по всему, боевой, и он решительно не желал не передавать свои с трудом собранные материалы, не подчиняться каким-то указаниям, которые, как от считал, уродуют его книгу, которую он уже продумал. Ну вот, тогда у него вроде бы и начались сложности с издательством... Дело дошло даже до формального обвинения в плагиате. То есть, не формального, просто стали активно распространяться слухи в писательской среде, но Бек не стал дожидаться и сразу же потребовал проверки и разбирательства. ("Позвольте, у меня все ходы записаны!" (с) - сразу же вспоминается бессмертная классика 
). К тому же Бек не стал теряться, а тоже пошел по высоким кабинетам. И если в издательстве ходили я не знаю, куда, то Бек - как следует из его записей - пошел по министрам промышленности, тяжелая металлургия, строительство, все такое, все отрасли важные, серьезные, оборонка, да. Там его уже знали, т.к. раньше он там надоедал людям со сбором материала, все ему нужно было досконально выяснять и беседовать с каждым. А сейчас он приходил со своими материалами, книгой, то есть, показывал и рассказывал. Там всем нравилось, поскольку об их же работе написано. В общем, как мне кажется, при таких обстоятельствах Бека побоялись трогать... 
Вот так хорошие и светлые идеи погибают от столкновения с засильем бюрократии и чиновничества... 
То есть, у нас "Были горы Высокой" стали сразу писать с низовой точки, записывали рассказы рабочих, прямую речь. А тут стали писать с верхней точки - с точки зрения начальства, да еще и высокого. С которой виден в основном план завода и всякие графики-таблицы, а не жизнь рабочих, как она есть. Бек вот тоже все в основном беседовал с директорами, главными инженерами... министрами, да. И потом уж, в самую последнюю очередь, с рабочими. Да и то самыми видными. Ну вот мне кажется, это ошибка, ошибка! И он (не говоря уж о Пришвине и, возможно, Паустовском) все упирался это перевести в художественную форму. Чтобы это непременно был РОМАН. По заветам Великой Русской Литературы, ага. Со всеми положенными атрибутами - чтобы завязка, конфликт и прочее. Чтобы протагонисты и антагонисты. Идея, тема, все дела. Был глубоко ушиблен той самой Великой Русской Литературой, думаю я. Как они все. 
Ну вот, а мне упорно кажется, что это дичь. Нужно было не высасывать из пальца Великий Роман, а делать журналистику, публицистику... Новое время, новая действительность требует новые формы! Или уж тогда кино, что ли. 
Новая форма, прогрессивная. Может, поэтому есть яркие фильмы о рабочих, о заводах - но трудно вспомнить романы? которые кажутся слишком искусственными, ненастоящими? Неподходящая форма... 
Потому что я читаю и думаю - я не согласна с Беком! то есть, с его позицией. У нас же тут еще и современная реальность наложилась, да... В общем, кратко говоря, Бек выезжая на фронт, наблюдая это все, все и фиксирует. И героические деяния... и негероические... Ну, его так учили, он же еще ушибленный традициями, угу. Все должно быть по правде. Нужно отображать действительность, как она есть. И вот Бек возвращается, пишет свои материалы, несет их в редакцию - а их отказываются публиковать! О чем Бек негодует в своих записях. Он обращается к каким-то классическим трудам, читает военных историков и философов каких-то и все из них выводит для себя, что он абсолютно прав и нельзя утаивать, а у него вот отказываются! брать материалы. А я читаю эти его записи (данные в кратких выжимках), и как-то, знаете ли, волосы дыбом встают... Ну вот представьте, самое тяжелое время войны, 1941, зима 1942-го... когда фронт находится у самой Москвы и никто не знает, что будет дальше, никто вообще не уверен, что удастся выстоять, выжить... И тут Бек с материалами о том, как солдаты на фронте боятся, разбегаются, дезертируют... как там возятся в грязи и в хаосе, не представляя, что вообще вокруг происходит... Публиковать такое в то время - это же безумие. Это же сразу вдолбить всей стране по мозгам информационной ядерной бомбой... 
К чести Бека нужно сказать, что он стремится то и дело на фронт, чтобы быть там, на передовой (наблюдать и фиксировать). Но он же сам не верит ни во что, не верит в победу! Он там помирать героически собрался, с народом, так сказать, но помирать... Это же ужасно, в самом деле... Какое счастье, думаю я, что все-таки тогда кто-то где-то соображал в таких вещах. И передавал спокойно, твердо и уверенно - все хорошо, работа идет. Враг будет разбит, победа будет за нами... 
А ничего так, впечатляет... 
