Читательский дневник

Уральский следопыт.
«С какого ракурса ни посмотри на темп современной жизни, все чаще он напоминает квест. И, чтобы прибавить энтузиазма в его прохождение, необходимо время от времени участвовать в соревнованиях».
***
«Регаты у нас не было вот уже несколько лет из-за ремонта Макаровского моста, вынудившего понизить уровень воды в городском пруду. А какая радость – наблюдать за яхтами с берега. Бело-голубые паруса дополняют пейзаж родного города».
***
«Как это было – либо много и долго, либо ограничиться фотографией».
***
«А второй раз я попала на Мань-Пупы-Нёр очень быстро, на вертолете, уже по работе: надо было отобрать контрольные пробы почв и растительности для оценки загрязнения природной среды при падении отделяющихся частей ракет носителей на севере Свердловской области».

Т.Тур. Империя Тигвердов. Танго в пустоте.
«Маги… Магия… Заставить людей все забыть, заставить их за несколько минут прожить не свою жизнь, похоронить дочь… А потом за несколько минут все вернуть обратно. Срастить кости, сухожилия, нервные окончания… А душу? Слабо?
Да, в нашем мире шпагами друг друга бьют понарошку. На фехтовальщиках – защита. Удар не до первой крови – до первого касания. Зато верят по-настоящему! Вслепую! Без доспехов… До тех пор, пока не проткнут сердце ложью насквозь. До тех пор, пока оно не истечет кровью. А потом… Потом не маги, но воины моего мира встают и верят снова! И снова вслепую, и снова – в кровь! Это – тоже магия. Магия сердца. У нас тоже школы, стили, направления… Магия Веры, Магия Надежды, Магия… Любви! Я –маг своего мира, я – сильный маг, понятно?! Я творю свою магию – я верю и люблю просто так, без гарантий. И если ты потерял свою магию, то мне терять нечего, моя магия не боится ваших червей!»

---

Валерия Воронцова "Практикующий. Клятва ворона". Фэнтези (городская?), любовный роман.
Сюжет: девушка Агата живет себе обычной жизнью, более-менее успешно учится в университете, любит зависать с подружкой... правда, в последнее время с той явно происходит что-то не то. Стала держаться в стороне, якобы познакомилась с парнем, но Агата подозревает, что Ирку завлекли в какую-то секту. Парень парнем, но чтобы не обсудить это все с ближайшей подругой?.. И тут вдруг Агата на пробежке в парке сталкивается со странной компанией... и оказывается затянутой в совершенно другой мир, таящийся за гранью привычной реальности. Оказывается, вокруг полно всякого странного, магического, потустороннего... Существуют маги, специализирующиеся в разных практиках, они так себя и называют - практикующие. Эти маги состоят между собой в сложных отношениях... Мало того, каждый маг имеет своего собственного хранителя или фамильяра. И если в сказках и фэнтези фамильярами обычно являются разные волшебные зверюшки, то здесь не все так просто - для практикующих фамильярами становятся люди, но со звериной сущностью. Да и сама Агата оказывается таким фамильяром, у нее сущность - собака. И ее явно выбрал один из практикующих, с сущностью ворона... Да и подруга Ирка тоже оказалась замешанной во все это, то есть, тоже стала таким фамильяром у другого практикующего. Но Ирка активно отговаривает Агату, ведь выбравший ее практикующий относится к Темным...
Автор незнакомый, книжку взяла в библиотеке. Почитать для интереса. Ничего особо не ждала - да здесь ничего особенного и нет. Все вполне обычно, встречалось неоднократно в разных ромфантовских книжках (ну и не ромфантовских вроде бы тоже), использовалось разными авторами... Но неожиданно мне очень понравилось. Под настроение что ли пришлось...
Постепенно книжка затянула и прямо таки под конец было не оторваться. Все обычное и привычное, да, но написано душевно, с фантазией. Да и, если прикинуть, то на фоне всего такого обычного автор делает не совсем привычные выверты. Вот ГГ, Агата, милая симпатичная девушка - и вдруг собака. Непривычно, да. Обычно же авторы ромфанта любят относить хорошеньких ГГ к кошкам. К тому же, мало того, что ГГ оказывается собакой, так еще и должна становиться телохранителем этого своего колдуна... Девушка охраняет здорового парня! мда... (ну, ради справедливости, он тоже со своей стороны, магически то есть, ее защищает).
Понравилось, что автор со вкусом углубилась в описание всего этого - налаживание отношений, повседневность, бытовуха... Осознаю, что кому-то не понравится и будет раздражать, но я как раз такое люблю. Опять же, постепенно стали вырисовываться эти запутанные связи и интриги в тайном сообществе практикующих и их фамильяров.
Также понравилось, что тут персонажи выглядят не такими четкими и однозначными, как это обычно бывает в ромфанте. То есть, что вот если роковой и сексуальный, так он обычно как с плаката - а тут парень действительно иногда совершает дикое. Да и родители персонажей здесь активно участвуют в сюжете, а то обычно они в ромфанте прописываются для галочки, авторы так увлекаются выписыванием отношений главной пары, что на родителей и родственников у них сил не остается, видимо, так. А здесь прямо автор порадовала...
К финалу начался экшн-триллер-саспенс. Закончилось на самом интересном месте - классика жанра, да. Оставайтесь с нами, продолжение следует. (вздыхает) Ну хорошо, я заинтригована, мне уже хочется скорее читать, что там будет дальше... Но оно вообще будет, это продолжение? в смысле, издано?
Единственное, что я не могу никак пропустить и оправдать - это заскоки авторского стиля. Ну, в самом деле! Автор почему-то считает, что надо писать так вычурно, чтобы у читателя кровь из глаз текла... Ну, не постоянно она так пишет, слава богу, но часто ее заносит, да. Такие смачные сравнения, что я прямо не знаю... термоядерные... Хорошо, что я давно уже вырабатываю для таких случаев навык читать мимо текста. А то вообще бы тяжело пришлось!
Хотя, с другой стороны... ну, меня это здорово развлекало, скажем честно. Так что могу считать - со своей стороны - что это такой неповторимый индивидуальный авторский стиль.
(пока писала, вдруг пришло в голову, что по сути вся эта история - это чисто то же самое, что А.Гардт изображала в своем позорном "Восточном романе". Ну то же самое - современный город, разная городская нечисть, со своими кланами и сложными отношениями... Даже судья тут есть, который решает всякие сложные вопросы! Только у Гардт судьей являлась ГГ, а здесь это просто персонаж второго плана. Ну, я думаю, что это они обе поди вдохновлялись каким-нибудь аниме - аниме я не знаю. Правда, в отличие от Гардт, автор не является подругой Дивова, чтобы он ее пиарил и продвигал. Что тут поделаешь... Скажу от себя - у автора вышло все равно гораздо лучше и душевнее, чем у Гардт!

(красоты стиля)

«- Я бы хотел, чтобы ты согласилась. Я чувствую, что ты – мой человек, - серьезно ответил парень, и тараканы в моей голове пустились в задорный пляс, жонглируя дамскими романчиками».

«Теперь парень позвал меня как надо, имя снова зазвучало красиво, и это всколыхнуло мой кораблик облегчения, не дав ему утонуть в океане опасений и вины».

«Я старалась думать о чем угодно, только не о Яблоневе… но все старания абстрагироваться разбились о те же скалы безнадеги, что и мое желание выучить французский».

«Какой-то тревожный червяк зашевелился в голове в поисках яблока истины, прокатившегося где-то рядом».

«У меня возникло выражение лица, будто я сунула руку в вазу с пиявками, жуя лимон».

«Почему в голове нет лампочки, миганием предупреждающей о приближении к зоне под напряжением? Это сократило бы конфузы моей жизни до прожиточного минимума».

«- Я должен буду уйти через полчаса, - заговорил Яблонев, когда я разлила кипяток по кружкам.
- Х-хорошо, - запнулась я, ощущая якорь досады, сброшенный на дно нашего совместно времяпрепровождения».

«В животе потревоженным медведем ворочалась тревога».

«Я облегченно выдохнула, видя, что угроза отправить наше настроение с якорем обиды на дно миновала».

«Цепочка от удивления до возмущения прогорела, как фитиль на динамите моего терпения».

«Где-то глубоко под пониманием, возникшим после нашего разговора, на самом дне прятался сундучок. Скорее даже шкатулка, персональный ящик Пандоры, но не с раздорами, бедствиями и болезнями. В моей шкатулке лежал кусок правды под жгучим соусом ревности, и только что, покинув ее, он окончательно встал мне поперек горла».

«Драка с Павлом, Ирка, ПрахМир, разговор с Владом… Как будто посетила трагикомедию… Вроде бы после подобного принято подводить какой-то итог, критиковать произведение или хвалить, и я так бы и поступила, будь это чьим-то творческим вымыслом. На жизнь рецензию не напишешь, критиковать бесполезно, да и хвалить опасно».

«- Вы поговорили? – шепотом спросила Ирка.
- Угу.
- Все закончилось… не очень, да?
«Закончилось». Дурацкое обыденное слово. Мы что, соль, спички или туалетная бумага? Абонемент в фитнесс-зал, требующий продления? Не хочу я, чтобы все так бездарно закончилось, словно горстка семечек в кармане. Когда тянешься, думаешь, что еще одна по-любому есть, а пальцы ловят лишь соринки и пустую шелуху».

«Неудивительно, что правду о себе говорят так редко. Сущая пытка».

«О боги, я посадила себя на ошейник страдания и цепь терпения».

«У правды есть удивительное свойство. Уничтожая жертв, оказавшихся у нее на прицеле, она дарит поразительную легкость тем, кто ее направляет. Если, разумеется, целящийся и раненый не одно и то же лицо».

«Не успев как следует уйти, интерес вернулся, хлопнув дверью и зазвонив на колокольне моего любопытства во все колокола».

«Не всякую правду тяжело говорить, но для каждой нужен свой особый момент. Всего один, и поймать его – самая большая сложность».

«Озарение пришло само собой, проскочив в голову безбилетником, в обход кондуктора».

«По словам Яблонева, вера – огромное вечноцветущее дерево с тысячей разных плодов, где каждый срывает для себя тот, что ему ближе. И если мы признаем, что клубника – это клубника, а апельсины – это апельсины, и оба вкусны, то что мешает нам принять тот факт, что каждый вид веры – это такой же фрукт, соседствующий с другими на одной общей витрине? Как всегда, мысль практикующего была глубока, и периодически я все еще в ней плавала в поисках дна, находя лишь новые течения».

«Осознав этот факт, я открыла дверь для памяти, влетевшей в голову разъяренной толпой мыслей, будто бесконечная очередь покупателей, берущих штурмом супермаркет в черную пятницу».

«Слова, нанизанные на предостерегающий рык, как мясо на шампур».

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

National Geographic.
«По весне, когда светлые оторочки перьев истрепываются, черный жаворонок предстает в своем иссиня-черном наряде, который его потенциальные партнерши, подобно всем пернатым, видят как радужное сияние».
***
«Ананта сетует, что в наши дни мало кто способен распознать 32 лакшины – приметы совершенства. Традиционно священослужители осматривали претенденток, проверяя соответствие определенному перечню требований – бедра как у оленя, грудь как у львицы, шея как морская раковина, тело как бенгальский фикус, золотистый цвет лица, мягкий голос утки и тому подобное. Все эти признаки выдают Бодхисаттву – просветленное существо. «Сегодня, - говорит Ананта, - мы просто просим у родителей позволения удостовериться, что их дочери здоровы и у них нет физических изъянов или родимых пятен. Потом смотрим их гороскоп».
У каждого представителя неваров есть гороскоп, составленный при рождении астрологом. Это рукописный свиток с запутанными таблицами и диаграммами, который хранится в семейной молельне. В нем указано имя, данное человеку при рождении и астрологические знаки, влияющие на его жизнь. В гороскопе потенциальной кумари не должно быть дурных знаков. Самый благоприятный знак – павлин, символ богини».
***
«Присутствие бобра редко остается незамеченным: они – выдающиеся преобразователи окружающей среды.
В дикой природе от соседства с бобровым поселением выигрывают все. Выше плотины образуется замечательный водоем – «детский сад» для утиного молодняка. Хорошо и зверям: такие полуводные, как ондатра, выдра и норка, любят жить на подтопленной бобрами территории. Сваленные по берегам деревья дают пищу любителям свежих побегов – зайцам, оленям, лосям. Окрестности бобровых поселений трудопроходимы, и здесь формируется своеобразный природный заказник».
***
“Cyanea Capillata – самая крупная медуза в мире, со щупальцами до 36м – это высота десятиэтажного дома».

Т.Тур. Империя Тигвердов. Невеста для бастарда.
«- Как-то вы чересчур расстроились, - он сел рядом на скамейку и сунул мне в руки шляпку и перчатки.
- Действительно. А то не с чего, - проворчала я.
- На такие взбрыки подрастающего поколения надо реагировать жестко – это безусловно. Но доводить себя до такого состояния… Не стоит.
- Обидно.
- Обидно. Наверное, от близких такого не ждешь – поэтому так больно… Поэтому, когда вырастаешь, становится так стыдно перед своими. Особенно перед мамой.
- Вы хотите сказать, что и вы…
- Безусловно. Что ж я, подростком не был? – невесело усмехнулся милорд Верд. – А в моем случае еще и официально признанным бастардом Его Величества. Можете себе представить, как ко мне относились сверстники, вдохновленные их родителями. Спуску я никому не давал. Дрался, дрался, дрался… На шпагах, на кулаках. Магически… Иногда меня накрывало – за что мне все это? Почему я не как все? Понятно, к отцу-императору претензий быть не могло. Поэтому я трепал нервы матери.
- И что она вам отвечала?
- Что за свою любовь к единственному мужчине в ее жизни она ни перед кем, в том числе и передо мной, отчитываться не будет. И что, как бы она меня ни любила, разговаривать с ней в таком тоне я не смею.
- И вы не смели?
- Отчего же? Время от времени пробовал. Подростки вообще любят испытывать границы дозволенного. И чем подросток больше любит, тем решительнее он будет прощупывать эту границу.
- Зачем? Он хочет свободы?
- Нет. Он хочет, чтобы ему показали, что мир – нормален, граница есть и он в безопасности».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Дж.Фаулз. Куколка.
«Историческая хроника 1736.
Вторник, августа 24-го дня. Свет не видывал борова жирнее, чем тот, которого изловили сегодня в канаве Флит при впадении ее в Темзу. Принадлежит он, как выяснилось, мяснику, проживающему близ мясных лавок в Смитфилде, от коего бежал тому как пять месяцев и все это время провел, похоже, в сточной яме, отчего его цена возросла с 10 шиллингов до 2 гиней.
Среда, августа 25-го дня. Два примечательных дела слушали в Рочестере: по одному обвиняли человека в изнасиловании женщины старше 60 лет, по другому же судили солдата, намеревавшегося излечить мальчика от лихорадки; думая изгнать ее посредством испуга, решил он выпустить пулю прямо у мальчика над головой, но прицелился слишком низко и размозжил ему голову. Насильника приговорили, солдата же оправдали».

Н.Кузьмина. Тимиредис. Герцогство на краю.
«Посмотрела на дверь. Двоих убили – а сейчас их там снова пятнадцать… больше, чем было. Но хоть орков нет… А что в школе – раскрылась шире. Ох, еще двое! Один где-то в столовой, а другой идет сюда. А еще у нас снаружи, за окнами, трое. Если просто решили покараулить, чтоб мы не сбежали, то ладно. Хотя кто кроме меня, Лива, да, может быть, тонкокостного Аса в эти тараканьи щели протиснется? А если замыслили какую-нибудь гадость?
«Ас, скажи Россу, к окнам подходят трое!»
Через несколько секунд Росс гаркнул:
- Нижнюю часть окон прикрыть щитами! Всем пересесть в углы, которые не просматриваются!
Лорд Йарби не успел чуть-чуть. Окно напротив двери прикрыли сразу – большой щит удачно валялся рядом. А второе – опоздали. Рама разлетелась вместе со стеклами, и я даже не увидела – уследить глазом такое невозможно – услышала, почувствовала, как арбалетный болт впился в шею стоящей среди сидящих девочек Агате. Та, вскрикнув, схватилась руками за горло, из которого хлынула кровь. И стала падать…»

---

Анна Одувалова "Личная помощница ректора". Юмористическая фэнтези, любовный роман.
Сюжет: ГГ - умница, красавица, с отличием закончила магическую академию... казалось бы, что не так? но вот почему-то девушку преследуют неудачи, всевозможные неурядицы, дурацкие происшествия и подставы... невозможно найти работу, а если это и удается, то вскорости все равно следует увольнение... Девушка уже отчаялась. Но однажды ее принесло в магическую академию на должность личной помощницы ректора. А это такой ректор, что отличается упрямством и бешеным характером. И если он решил в чем-то разобраться, то разберется. Особенно, если ему стало интересно...
Книжка как бы является продолжением истории про блондинку в магической академии. Которая с клубничными труселями. Здесь она на втором плане, а в главных действующих лицах сейчас ее отец, который ректор. Это правильно, мужчина колоритный, не оставлять же его так. Пусть у него тоже будет своя романтическая линия. Классика жанра ромфанта.
Обнаружила парадокс. Книжка легко читается, практически не раздражает... Дурацкие происшествия в наличии, профессор-лич и шушель с труселями тоже. Даже есть какая-никакая детективная линия... ну, во всяком случае персонажи тут занимаются выяснением и расследованием. Но все равно от первой части, какая они ни была бесячая, остается впечатление более яркое.
Ну ничего, буду дальше продолжать знакомиться с книжками автора.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).


вмр фаст

---

Читательский дневник

The Voicemag.
«Надежда – она как новогодние игрушки: помнишь, какой восторг мы испытывали в детстве, когда с антресолей доставали пыльные коробки с этими сокровищами? А сейчас – ну здорово, конечно, мило… В нашей взрослой жизни мы будто боимся надеяться, думаем: рано, не сейчас, не время еще. И: какой смысл верить в любое чудо, если высоки шансы разочароваться? Мы хотим приберечь надежду на крайний случай, на черный день, когда ничего другого не останется. Не зря же говорят, что она умирает последней. Но надежда – это ведь предвкушение счастья. Которое, как известно, тем сильнее, чем дольше его ждали. Ну правда, как новогодние игрушки: звенят, блестят, а впереди целый год, и он такой длинный!»

Н.Кузьмина. Тимиредис. Летящая против ветра.
«Тин велела мне больше медитировать, писать каждый день, не соваться на мороз без варежек. А к выпавшему снегу подарила мою первую настоящую пару обуви – роскошные черные валенки с обшитой кожей пяткой. Я была от них в таком восторге, что в них и садилась медитировать. Писала и читала я тоже в них. Тин посмеивалась.
Книги, кстати, мне стали нравиться. Неважно, что одна была показавшимся вначале занудным жизнеописанием дочки какого-то ушедшего в заморское плаванье купца. Прекрасная Сирана вздыхала по черноокому юноше, встреченному по дороге в храм, читала письма от отца с описанием дальних стран, а в оставшееся время вела дела в торговавшей посудой и коврами лавке. Сначала пришлось продираться через текст, потому что оказалось, что я не понимаю каждое третье слово. Всякие комод, митенки, бухгалтерия, лиф, каре, веер, фаянс, верблюд, паланкин, карета, лобзание и длань не имели для меня никакого смысла. Тин обрадованно потерла руки и сказала, что даже не рассчитывала на такую удачу! Вот теперь-то мы расширим мой словарь!
К концу книги я была убеждена в двух вещах. Во-первых, что жить в городах очень интересно и я хочу своими глазами увидеть кареты с впряженными в них верблюдами. А во-вторых, что я была права, и мужчины – это страшное зло. Приезд отца из дальнего плаванья несчастная Сирана встретила с ребенком на руках, и только вмешательство в историю честного градоначальника заставило легкомысленного юношу взять брошенную возлюбленную в жены. Я недоумевала – вот на фига он ей сдался? Ребенок уже есть, денег хватает, а так –мужик с возу, кобыле легче!
Другая книга рассказывала о морских сражениях последней большой войны с викингами. Я часами рассматривала рисунки кораблей, разбиралась, как называется какой парус или веревка, - что-то внутри отзывалось, когда я читала про кровавые битвы, летящие по небу облака стрел и горящие на воде обломки кораблей. Тин мне не мешала до тех пор, пока однажды я не сообщила, что к нашему забору пришвартована чья-то чужая коза. После этого она убрала книгу о подвига лорда Тирса в сундук».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Наталья Жильцова "Глория". Сразу за четыре книги цикла - "Пять сердец тьмы", "Капкан на четвертого", "Три знака смерти", "Два короля". Фэнтези-детектив, любовный роман - ну, по формальным признакам...
Сюжет: девушка Глория - сиротка, матери лишилась в нежном детсадовском возрасте, про отца и вовсе ничего не известно... Девочку вырастила тетка, а когда обнаружилось наличие магического дара, она поступила в магическую академию. На начало цикла эту академию Глория уже закончила и с трудом нашла себе работу в столице, в некоем небольшом агентстве, типа детективного. Занимающегося, в общем, розыском и поиском - что потребуется клиенту. Потому что магическая специальность Глории - маг-поисковик. Глория считает, что поиск ей удается неплохо, но чтобы делать успешную карьеру, нужны связи и деньги, чего у девушки нет, так что за работу она держится двумя руками. Когда Глория получает от начальника задание по поиску некоего утерянного предмета для клиента, никаких подозрений у нее не возникает - дело рутинное. Но едва передав клиенту требуемую вещь, девушка внезапно чувствует небывалую слабость и еще всякие болезненные проявления, наводящие на мысль о стремительной жестокой простуде. И тут, казалось бы, тревожиться не о чем - в столице на каждом шагу аптеки и маги-целители. Но когда Глория добредает до ближайшего мага, то с ужасом узнает правду - это не простуда, а древнее темное проклятие, наложенное на предмет, который она недавно нашла... о чем ее никто не предупредил... Девушку просто подставили. За исцеление подобного ни один маг не возьмется, так что смерть представляется неизбежной. Но Глория еще не знает, что это не конец, а только начало ее истории! что дело с этим подозрительным клиентом ее затянуло в сеть опасных интриг на самом высоком уровне... что ей предстоит столкнуться с королями, безумными темными магами, высшими государственными чиновниками, пережить самые невероятные приключения и катаклизмы в попытках распутать это дело...
Книжки автора у меня идут с переменным успехом, вот и на этот цикл - к тому же перекрученный и изданный частями в разных сериях - я смотрела с недоверием... Но оказалось вполне симпатично и интересно. При этом обнаруживается интересный эффект - кажется, что с каждой книгой сюжет становится все запутаннее и интереснее. И в то же время не возникает ощущения, что автора несет в какие-то дебри и что он сам давно запутался... То есть, я верю, что у автора все под контролем.
Авторский подход тут вообще необычный, мне кажется. Это я не зря с сомнением отмечаю, что любовный роман, детектив... Потому что для детектива тут слишком мало собственно расследований, а сюжет строится по принципу "с героями что-то случается, и они пытаются реагировать". А что касается любовного романа, то вообще диву даешься - он как бы обозначен, ГГ как бы влюбляется... имеется тут роковой и сексуальный, а также благородный герой и т.д. Но большую часть времени ГГ проводит не с ним, а с его братом! а автор, соответственно, упоминает о всяких любовных делах мимоходом, на бегу, так сказать, а все внимание уделяет экшну и приключениями.
Так что, пожалуй, цикл лучше отнести к авантюрно-приключенческим. Не очень частое явление в ромфанте.
Увы, имеется один большой минус - цикл не закончен. То есть, по названиям частей цикла легко можно догадаться, что там все перевернуто и движение к финалу идет по уменьшению чисел... Последняя изданная на настоящее время часть идет за номером два. Так что, логически рассуждая, следующая, "один" должна быть завершающая? И я уже раздумывала, что хочется поскорее узнать, что же там будет и чем все закончится, потому что финал этой "двойки" был просто мозговыносящим... Но вот заглянула на LiveLib, и там пишут в библиографии, что эта часть "один" вроде бы уже написана. Но по ходу выглядит, что и это еще не финал? В общем, неясность полная.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).



(и прямо как-будто оно мне отвечает... )

---

Хм... Это только у меня флента отключилась?

---

Читательский дневник

Д.Гэблдон. Чужестранка.
«Суматоха по случаю нашего внезапного возвращения и объявления о нашей женитьбе улеглась почти мгновенно из-за события гораздо большей важности.
На следующий день после приезда мы сидели в большом холле за ужином и принимали тосты и поздравления в нашу честь. Джейми с поклоном поблагодарил того, кто произнес последний тост, и сел на место под шумные рукоплескания. Деревянная скамейка пошатнулась от тяжести; на секунду Джейми прикрыл глаза.
- Многовато для тебя? – шепнула ему я.
Он принял на себя весь ураган тостов, прикладываясь к каждой чаре, осушаемой за наше благополучие, я же ограничилась тем, что слегка пригубливала вино и отвечала сияющей улыбкой на непонятные для меня тосты по-гэльски.
Джейми открыл глаза и взглянул на меня, улыбаясь.
- Ты думаешь, я пьян? Нет, ничего подобного, я могу пить хоть целый вечер.
- Ты так и делаешь, - ответила я, поглядев на множество пустых винных бутылок и каменных кувшинов из-под эля, выстроившихся перед нами в ряд на столе.
Свечи на столе у Колума догорели почти до самых подсвечников, оплывший воск отливал золотом, на лицах братьев Маккензи тени мешались с пятнами света, когда они наклонялись друг к другу, о чем-то негромко переговариваясь. Их лица удачно вписывались в цепочку вырезанных на камне вокруг огромного камина физиономий гномов, и мне подумалось, что многие из этих карикатурных изображений копировали высокомерные черты прежних лэрдов Маккензи – быть может, резчик наделен был чувством юмора… или прочными семейными связями».

К.Мирошник. Сквозь века.
«- Вы хотите помочь сестре, мистер Гаррисон? – гневно спросила я. – Хотите облегчить ее страдания?
Мужчина поднял на меня глаза, и я снова распознала в них боль. Такую сильную, что мое сердце запнулось на мгновение.
- Мне неведомо, за что вы так ненавидите магов, но ни я, ни моя подруга не причиним зла Эдолин. Я уже говорила вам, что могу помочь. Неужели эта злость настолько сильна, что делает вас глухим и слепым к мольбам сестры? Посмотрите на нее, Ноэль!
Во мне не осталось жалости, стоило увидеть прекрасные черты некогда очаровательной и еще совсем молодой девушки. Бледность ее пугала меня, а круги под глазами делали похожей на живой труп.
Фредди уже поила Эдолин теплым отваром и шептала слова заклинания. Девушка кашляла все реже, ее искаженное муками лицо стало чуть спокойнее, мышцы расслабились.
- Ноа, - одними губами позвала Эдолин, - прошу…»

---

А.Бек, с/с в 4 томах, т.4 "Почтовая проза". Письма, дневники, рабочие записи. Ну, в общем, советская литература.
У меня как-то случайным образом - из копания в библиотечных каталогах - составился списочек с этим самым... письмами и дневниками. В числе прочего я узнала, что вот ,в 4 томе с/с Бека имеются письма и дневники. Это меня вдохновило. При этом про самого Бека я только и знаю, что это советский писатель, известный по роману "Волоколамское шоссе", который я, конечно, не читала - ну, это я в детстве очень не любила и боялась читать про войну, чтобы про сражения на фронте. А тут что же еще. Но дневники и письма меня вдохновили, и я отправилась в библиотеку требовать четвертый том Бека.
Писем этих и дневников, к слову сказать, оказалось чрезвычайно мало... Но материал интереснейший, есть о чем подумать... поспорить, может... (а не с кем ). Как я поняла, Бек вел дневники планомерно, вообще серьезно подходил к своим архивам - все хранил, для работы ему было нужно, ну и вообще. Но превратности судьбы... Часть архива, уж не знаю, в каком объеме - была уничтожена во время войны. Писатель спешно эвакуировался, а дом сгорел при бомбежке и пожарах. (Это стало для него ударом, столько материала утеряно...) Это с одной стороны, а с другой - ну вот почему-то не было у нас тогда заведено печатать письма и дневники. Как правило. Разве что речь идет о признанных классиках, и издание академическое. Бек, как я опять же понимаю, до статуса классика не дотянул. Так что его писем и дневников здесь помещено буквально в микроскопических дозах, и в таком разрезе, что - показать работу над книгами. Это "Волоколамское шоссе" - и к нему относится немного дневников времен войны и немного годов 60-х, когда работа над романом уже шла к концу. И это книга о Кузнецком металлургическом заводе, над которой писатель работал до войны. Вот, кстати, в основном эти материалы и погибли. Но мне бы хотелось, чтобы все оставшиеся дневники были изданы... Это же очень интересно... Хотя я понимаю, что шансы на это стремятся к нулю. Кому сейчас интересна советская литература, тем более писатели, что называется, второго плана.
Но тут, если внимательно это все изучать, столько информации к сведению!
Вот что касается Кузнецкого завода. Совершенно неожиданно для себя я получила ответ на вопрос, которым когда-то задавалась. (что называется - мироздание отвечает ) Это еще когда я перечитывала "Были горы Высокой" и рассуждала о том, что они были написаны по идее Горького, что надо зафиксировать историю пролетариата, пока еще не поздно. И я тогда писала, что интересно, были ли еще сделаны такие же книги, по другим заводам. А сейчас вот, при чтении материалов Бека получаю ответ! Оказывается, идею Горького восприняли серьезно и конструктивно - ну, как я думаю, оно и происходило тогда, в 30-е. Оказывается, было создано специальное издательство... редакция? я путаюсь в этих терминах. Которое так прямо и назвали "История заводов". Бек как раз и был привлечен к работе этим издательством, и по его поручению отправился на Кузнецкий завод - который в те годы только строился - или только начал работу - чтобы на месте все фиксировать. Ну и не только Бек, и не только Кузнецкий завод. Формировались целые творческие коллективы таких вот авторов и отправлялись на разные заводы и стройки. Исполнять, так сказать, заветы Горького и советского правительства.
Попутно мне тут и еще пришел ответ на вопрос, который я даже не задавала! Точнее, у меня слегка что-то крутилось в голове, но не до конца сформулировалось... когда я читала письма/дневники Паустовского и Пришвина. Эти оба ездили на Беломорканал. О чем писали в своих материалах. Паустовский не знаю, а Пришвин по итогам все старался написать роман. Который у него плохо шел и все не удавался. Вот меня и удивляло - то есть, по нынешним временам я в курсе, что Беломорканал железно определен в архипелаг Гулаг и т.д. Что это считается лагерным строительством, где использовался рабский труд заключенных и т.д. А Паустовский и Пришвин туда вон ездили и изо всех сил старались осмыслить материал и обработать/выработать. Что уж они делали. Об этом я смутно размышляла. А тут получаю ответ - ну вот, значит, Паустовский и Пришвин (и другие писатели) отправлялись на Беломорканал не просто так, а, видимо, в рамках работы этого самого издательства. И именно эту работу они должны были для издательства сделать и, как люди ответственные, старались сделать хорошо. Это раз. А два - что советское правительство вовсе не считало Беломорканал лагерной стройкой, где заключенных сгоняли рабски трудиться. Иначе чего бы оно туда отправляло лучших писателей и желало максимально широко опубликовать эти работы... Я так понимаю, советское правительство считало это передовой стройкой и очень гордилось ею (не знаю, как Паустовский, а Пришвин точно был восхищен масштабами и дерзостью замысла). И наверно, советское правительство считало, что если туда и отправлялись заключенные, то это не использование их рабского труда, а высокое доверие и предоставление шанса исправить свою жизнь и принести пользу обществу... Ну вот мне так кажется... (по-моему, если не ошибаюсь, те самые твари, убийцы Павлика Морозова и его младшего братишки, тоже трудились на Беломорканале и что характерно, спокойно себе вернулись назад).
К сожалению, как опять таки можно заключить из записей Бека, вся эта история с историей заводов и одноименным издательством кончилась пшиком. Как я понимаю. Что-то мне сдается - Бек до этого не дошел, ну это потому что он не проживал в наше время, а может, это и не вошло в публикуемые материалы, а остались только упоминания вскользь - что вся эта идея вылилась в итоге, как у нас сейчас выражаются, в распил бабла, активное освоение бюджетных денег то есть. Что-то мне сдается, что было так - планов громадье, громкие заявления с высоких трибун, бесконечные совещания в высоких кабинетах, шумиха и пускание пыли, а результатов особо нет. Во всяком случае, как видно из материалов Бека, он много ездил и добросовестно собирал материалы, но чем дальше, тем труднее было выбить новые командировки и содействие, а когда дошло да стадии издания, то и вовсе начались сложности. Издательское начальство делалось резко занятым и недоступным и все такое. Начинались наезды со стороны писательской общественности и намеки на всякое нехорошее. Типа плагиата и т.д. А времена - как всякому сейчас ясно, и как Бек туманно обозначает - становились тревожные. К тому же, тут у них - на мой взгляд - создавалась какая-то исключительно подозрительная организация труда. То есть первоначально, как пишет Бек, они поехали на этот Кузнецкий завод вдвоем с еще одним автором (ну, не считая стенографисток, которые были вместо нынешних диктофонов ), и там вместе собирали материал, так сказать, "на земле". Потом вернулись в Москву, чтобы работать уже над этим собранным материалом, писать книгу. И тут начались всякие странности. Внезапно издательство им в приказном порядке назначило некоего "редактора", который сразу стал командовать и требовать, чтобы весь собранный материал передали ему и он бы всем распоряжался, что писать, как писать. И т.д. Ну вот, как по мне, все это выглядит чертовски странно и подозрительно. Учитывая, что и Бек, и второй автор были люди опытные по части писательства, и никакое руководство им было так-то не нужно. Ну вот, разве это не выглядит, как назначение каких-то своих лиц на непыльную и денежную должность, где вообще ничего делать не надо, а денежки капают? По-моему, так. (да, у меня профдеформация ). Второй писатель вскоре умер (по болезни), и Бек остался с этим биться в одиночку. Характер у него был, судя по всему, боевой, и он решительно не желал не передавать свои с трудом собранные материалы, не подчиняться каким-то указаниям, которые, как от считал, уродуют его книгу, которую он уже продумал. Ну вот, тогда у него вроде бы и начались сложности с издательством... Дело дошло даже до формального обвинения в плагиате. То есть, не формального, просто стали активно распространяться слухи в писательской среде, но Бек не стал дожидаться и сразу же потребовал проверки и разбирательства. ("Позвольте, у меня все ходы записаны!" (с) - сразу же вспоминается бессмертная классика ). К тому же Бек не стал теряться, а тоже пошел по высоким кабинетам. И если в издательстве ходили я не знаю, куда, то Бек - как следует из его записей - пошел по министрам промышленности, тяжелая металлургия, строительство, все такое, все отрасли важные, серьезные, оборонка, да. Там его уже знали, т.к. раньше он там надоедал людям со сбором материала, все ему нужно было досконально выяснять и беседовать с каждым. А сейчас он приходил со своими материалами, книгой, то есть, показывал и рассказывал. Там всем нравилось, поскольку об их же работе написано. В общем, как мне кажется, при таких обстоятельствах Бека побоялись трогать...
Да, печально все это. Вот так хорошие и светлые идеи погибают от столкновения с засильем бюрократии и чиновничества...
И вообще, как по мне, они изначально стали извращать идею Горького. Вот у нас сделали хорошо, да. То есть, у нас "Были горы Высокой" стали сразу писать с низовой точки, записывали рассказы рабочих, прямую речь. А тут стали писать с верхней точки - с точки зрения начальства, да еще и высокого. С которой виден в основном план завода и всякие графики-таблицы, а не жизнь рабочих, как она есть. Бек вот тоже все в основном беседовал с директорами, главными инженерами... министрами, да. И потом уж, в самую последнюю очередь, с рабочими. Да и то самыми видными. Ну вот мне кажется, это ошибка, ошибка! И он (не говоря уж о Пришвине и, возможно, Паустовском) все упирался это перевести в художественную форму. Чтобы это непременно был РОМАН. По заветам Великой Русской Литературы, ага. Со всеми положенными атрибутами - чтобы завязка, конфликт и прочее. Чтобы протагонисты и антагонисты. Идея, тема, все дела. Был глубоко ушиблен той самой Великой Русской Литературой, думаю я. Как они все. Ну вот, а мне упорно кажется, что это дичь. Нужно было не высасывать из пальца Великий Роман, а делать журналистику, публицистику... Новое время, новая действительность требует новые формы! Или уж тогда кино, что ли. Новая форма, прогрессивная. Может, поэтому есть яркие фильмы о рабочих, о заводах - но трудно вспомнить романы? которые кажутся слишком искусственными, ненастоящими? Неподходящая форма...
И при этом ведь еще Бек работал - как я понимаю - действительно искренне и хорошо. Старался, принимал близко к сердцу. Как я уловила, он не был изначально литератором, он шел как раз от публицистики, журналистики... ну так там бы и оставался!
Что еще интересно - мне кажется, тут можно слегка уловить, как шел, организовывался вал грядущих репрессий. Вот этот самый завод - начал строится в 20-е, Бек туда приехал в начале 30-х, когда уже началось производство. И тут - можно заключить по записям - начинали дело одни, а сейчас в начальственных кабинетах сидят уже во многом другие. Те, первые выбыли по разным причинам, кто умер, кто передвинулся еще куда. В общем, там сейчас сидят другие, и они желают упрочить свое положение. Они уже начинают немножко переписывать под себя, выделять свою роль и мудрое руководство. А тут приехал Бек и ринулся со своими расспросами пусть по начальникам, но все-таки на местах, "на земле". Он приехал, совсем посторонний человек, со своим желанием все-все узнать, как тут что было. Он спросил, что и как, ему на местах сказали. Он это все записал. А где-то там, в высоких кабинетах, какие-то начальники уже составили себе свое видение, как это должно быть отражено. И им совсем не по вкусу, когда в книге по истории завода вдруг появляются фамилии, которых они слышать не желают. А их фамилии не появляются - потому что их тут не было. Понятно, что такое не придется по вкусу...
Что еще интересно и совсем неожиданно - попутно замечу - что вот я читаю записи Бека, из рассказов то есть, из собранных материалов, о начале строительства завода... как тут присылали потоками рабочих, и все толклись на этом клочке, где вообще еще ничего не было, в грязи, в хаосе каком-то... Как тут росло недовольство и рабочие разбегались, потому что невозможно же существовать в таком бардаке... Пока не приехал решительный начальник и взялся действительно за организацию работы, а не за составление отчетности. И вдруг мне приходит в голову, что - да это же в чистом виде то, что описывает Яхина со своей Зулейхой, не к ночи будь помянута... Ну чисто же то самое - людей привезли, выгрузили в чистом поле, и они здесь бессмысленно толкутся в грязи, голоде и холоде... Только у Яхиной это все классическое (в нынешнем понимании) - привезли людей из злобы и самодурства, непонятно зачем, то есть ни зачем, просто поиздеваться над ними. А Бек понимает, зачем и что здесь происходит.
Так, ну вот, в общем, Кузнецкий этот завод... Материалы, которые Бек собирал на протяжении всех 30-х и все работал над своим Великим Романом. Но тут началась война и значительная часть этих материалов погибла. Бека это ударило очень сильно. Но тут и возникло новое - то самое "Волоколамское шоссе". И небольшие - страничек на двадцать максимум - опубликованные на этот счет материалы. Но и они дают не меньше пищи для размышлений.
Значит, как можно понять из этих совсем уж куцых записей, во время войны Бек работает корреспондентом от каких-то СМИ. От журнала, кажется, формат газеты ему не подошел. Периодически выезжает на фронт, где собирает материал, как это у него заведено. Потом возвращается в Москву, обрабатывает. В том числе он, видимо, оказался и в Панфиловской дивизии, о которой впоследствии написал свой роман.
И вот тут у меня мозг задымился буквально... Потому что я читаю и думаю - я не согласна с Беком! то есть, с его позицией. У нас же тут еще и современная реальность наложилась, да... В общем, кратко говоря, Бек выезжая на фронт, наблюдая это все, все и фиксирует. И героические деяния... и негероические... Ну, его так учили, он же еще ушибленный традициями, угу. Все должно быть по правде. Нужно отображать действительность, как она есть. И вот Бек возвращается, пишет свои материалы, несет их в редакцию - а их отказываются публиковать! О чем Бек негодует в своих записях. Он обращается к каким-то классическим трудам, читает военных историков и философов каких-то и все из них выводит для себя, что он абсолютно прав и нельзя утаивать, а у него вот отказываются! брать материалы. А я читаю эти его записи (данные в кратких выжимках), и как-то, знаете ли, волосы дыбом встают... Ну вот представьте, самое тяжелое время войны, 1941, зима 1942-го... когда фронт находится у самой Москвы и никто не знает, что будет дальше, никто вообще не уверен, что удастся выстоять, выжить... И тут Бек с материалами о том, как солдаты на фронте боятся, разбегаются, дезертируют... как там возятся в грязи и в хаосе, не представляя, что вообще вокруг происходит... Публиковать такое в то время - это же безумие. Это же сразу вдолбить всей стране по мозгам информационной ядерной бомбой... К чести Бека нужно сказать, что он стремится то и дело на фронт, чтобы быть там, на передовой (наблюдать и фиксировать). Но он же сам не верит ни во что, не верит в победу! Он там помирать героически собрался, с народом, так сказать, но помирать... Это же ужасно, в самом деле... Какое счастье, думаю я, что все-таки тогда кто-то где-то соображал в таких вещах. И передавал спокойно, твердо и уверенно - все хорошо, работа идет. Враг будет разбит, победа будет за нами...
И ведь, что характерно - не зря же тут поместили и записи 60-х годов, когда Бек заканчивает свой роман. Он сам откровенно пишет, что не верил в победу. Что он и сейчас думает, что это было чудо. Что наши выстояли и победили... То есть, он все-таки ошибался со своим мнением и принципами, или как?
Так что, материал богатый, размышлять над которым надо много... Эх, и хорошо бы, чтобы это все издали, пока не пропало. Если оно еще где-то есть...

@темы: Книги

---

Книжный столик

А.Бек. Письма, дневники, рабочие записи.

«Стремлюсь показать еще более высокое и незаметное… геройство длительной работ, которое долгими месяцами преодолевает косные традиции, далеко не сразу дает результаты…»

«И вот я, не имеющий, вероятно, почти никакого художественного таланта, хочу воспитать, вырастить, развить его в себе. Я знаю, что это осуществимо. Нужно лишь зверское упорство. Нужны годы непрерывной, неустанной, ежедневной работы. И я на это иду».

«Скорый №12 шел осторожным замедленным ходом, словно нащупывал путь. Колея была проложена недавно, балласт еще оседал и требовал постоянной подсыпки».

«Бардин подошел к стене, обвел пальцем контуры завода и сказал: «Вы видите, что конфигурация завода поразительно напоминает очертания чайки на занавесе Московского Художественного театра».

«Свой материал – воспоминания участников истории завода – мы добывали исподволь, не хищнически, начинали с живого интереса к собеседнику-рассказчику, зачастую с его биографии, чтобы потом как бы с разгона подойти к Кузнецкстрою. Для нас подобные стенограммы были сырьем, рудой, которой предстояло идти в плавку. Могу, к нашей чести, сказать, что мы уважали, берегли эту руду, понимали, что она имеет собственную, непреходящую, первородную ценность».


«Мы часто рассуждали об увиденном, услышанном, о том, как писать книгу. Порой, поднявшись вдвоем на пригорок, мы подолгу разглядывали живую панораму стройки и уже дымящиеся заводские цехи. У Николаши – мы с ним уже звали друг друга по именам – я учился писательскому зрению. Мы могли, например, потратить полтора-два часа лишь на то, чтобы перебрать, перечислить один за другим все дымы завода, определить словами особенный цвет, особенный вид каждого».

«Как бактерии в питательном бульоне, плодились в бараках контрреволюционные речи».

«Они были боевыми ребятами – два партийца с Кузнецкстроя. Они решили пробиться, если нужно, до Михаила Ивановича Калинина. Кулаков, отправляя их, сказал: «Душа винтом, а чтоб термоса были!»

«Елизаренко по профсоюзной линии имел задание – добиться чистоты в бараках. Шел конкурс чистоты. Соревнование барака с бараком, койки с койкой. Премии: радиоприемник – победительнице-койке, громкоговоритель – бараку».

«Литература не верит намерениям, хорошим душевным качествам, страданиям, помыслам, - она верит только книгам».

«Творческая работа здорово утомляет. У меня в Малеевке был такой режим – пишу четыре часа утром и три часа вечером. Потом вечернюю работу я сократил до двух часов. Даже и это трудно выдержать – начинается плохой сон, ночью в голове бегают Кураги, Федоровичи, фразы из книги…»

«Многое надо переделывать, доводить до спелости. Хочется, чтобы вещь была, как хороший кокс, - звонкой, легкой, спелой, серебристой».

«Мне здесь очень не хватает одной маленькой вещицы – часов! Когда же наконец я решусь на них потратиться? В таких поездках, когда беседы назначаются в точно определенное время, очень трудно без часов».

«Что такое черновики, всяческие наброски? Это своего рода распределение огромной нагрузки на ряд мелких тяжестей».

«Вообще, мне думается, это очень хорошее чувство – неудовлетворение написанным. Оно движет вперед, заставляет совершенствовать вещь».

«Результаты работы сказываются, вчера долго не мог заснуть. Рад этому – значит, мозг всецело поглощен темой».

«Хочется сделать вещь, чтобы была как легкий изящный корабль, несущий в себе большой тяжелый груз».

«Роман я продвинул. Писал не так много, как много думал. Все сцены в последовательном порядке живут в голове, все получается богато, даже радуюсь. Теперь хочется скорее сесть за стол, чтобы ничто не мешало, и проверить свои решения на бумаге. Ведь бумага – это наша лаборатория. Появилась мысль, картина, на бумаге можно быстро проверить: верна ли она. Набросаешь, и будет тебе ясно: получается ли? Если да – закрепить. Если нет – отбросить. Хочется, как Максиму, скорей в лабораторию».

«11.02.42. Погоду записывать каждый день. Пригодится для будущих книг».

«27.03.42. Как развернется дальше война, история? Не знаю! Ничего не могу сказать с уверенностью. Много думаю. В общем, очень интересно, каковы будут весна, лето? Захватывающая книга, и в конец нельзя заглянуть».

«17.04.42. Вчера весь день шел бой за дорогу – очень странный. Это решительный бой, а шел вяло, скучно, без воли к победе, без напряжения: сил нет, и победы не видно».

«19.04.42. Вчера вышел из КП 1079. Направление – Москва. Доберусь ли? И когда? Логвиненко на прощание сказал: «Вы побывали в орлином гнезде. Смотрите же, не окажитесь простым птенцом».

«26.10.42. Вообще война воздает и воздает нам что положено – и за нашу силу, и за нашу слабость».

«14.06.42. Разговор с Момыш-Улы. Его идея – социалистическая военная диктатура. Диктатура жесткая, как диктатура всадника над лошадью».

«Момыш-Улы: «То, что вы привезли, не стоит пота той лошади, на которой вы ехали».
«Прислали ишаков соблюдать лошадиную честь!»
«За людьми, у которых кишка тонка, надо смотреть – не допустить, чтобы человек стал трусом, предателем».
«Гвардия – батыр. Если бога как следует бить, то и бог погибнет».
«Говорить по-русски не умеешь – говори как попало…»
«Момыш-Улы беседует с пополнением: «Гвардеец – храбрейший из храбрых. Быть храбрым, хорошо воевать обязан каждый. Для чего нужна дисциплина? Для победы. Без нее победы не может быть. Второе – любить оружие. В войне техника не побеждает, а побеждают люди, овладевшие этой техникой. Если вы не будете любить оружие, то и оружие вас любить не будет. Без него, какая бы ни была сила воли, ничего не сумеете».

«Это должно быть сказано так, чтобы читатель даже не подозревал, что автор хотел сказать именно это. Пусть это как бы вытекает из самой картины жизни».

«18.03.60. Как странно, только сегодня (ночью в постели) я наконец уяснил себе главную мысль повести, которую заканчиваю. Солдат оказался способен на большее, чем от него ждали. Ждали даже те, кто верил ему (тот же Панфилов). Контратака у Матренина невозможна. Но она совершена. И у Заева тоже. И у двадцати восьми – тоже! И офицер оказался способен на большее. Момыш-Улы: нарушить приказ нельзя, невозможно. Сделал это! И полководец дал большее, чем ждали. В общем, советский народ оказался способен на невозможное, на чудо…»

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Story.
В начале ХХ века в США вышел почтовый закон, который должен был регламентировать деятельность единой почтовой службы страны. Не обошлось без неожиданностей. Обрадованные американцы пустились изучать возможности логистики, поскольку теперь закон позволял им пересылать все, начиная от писем и заканчивая продуктами и мебелью. Надо ли говорить, что закон имел самые благоприятные последствия для экономики? Слали все. Освоили и тот пункт, который позволял высылать почтой животных – собак, кошек, домашнюю сельскохозяйственную птицу. И стоит три копейки. И вот нашлись смышленые граждане, которым пришла в голову дерзкая мысль. Ограничение составлял лишь вес животного – до 50 фунтов (22,68кг). Уже вскоре первый живой сверток пищал в сумке почтальона, отправившись по назначению, - супруги Бигл послали собственного сынишку на деревню к бабушке.. Посылка обошлась им в 15 центов и была застрахована на 50 долларов в случае утери или порчи. Прецедент был отмечен прессой. Дальше – больше. Еще до конца зимы множество родителей, прочитав о новых возможностях в газете, последовали первооткрывателям почтовых чудес. В некоторых штатах дети стали более обычным грузом, чем куры или индейки. Грудничков заворачивали покрепче и опечатывали. Подросшее поколение топало за почтальоном уже на своих двоих. Наконец детский вопрос так достал сотрудников почты, что генеральный почтмейстер США в июне 1915 года издал указ, запрещающий возить детей как груз. Многие родители очень расстроились».

С.Велесова. Ученье – свет. Только объясните это темным.
«- Ника, не пугай меня! Что с Денисом?
- С ним все в порядке. Просто… ой! – Ника рухнула на четвереньки и заползла в кусты. Барбос на брюхе полез следом. Даша юркнула за ними и шепотом поинтересовалась:
- Это тоже часть плана по спасению Дениса?
- Нет, - пискнула Ника. Глянула на часы, показывающие полшестого, и пару раз приложилась лбом о землю. Как она могла забыть, что сегодня суббота?
Вид зевающего Ярослава с молотом в руках прохаживающегося около пруда и поглядывающего по сторонам, вызвал у нее истерический смех. Где он за такое короткое время нашел молот? Ограбил спортивную школу?
- Прекрати хрюкать! – Даша пихнула ее в бок и высунулась посмотреть, что так насмешило подругу. - Ой, мамочки! Маньяк!
- С чего ты взяла?
- Ты видела его дубину?
- Даш, это Ярослав. У нас тут вроде как свидание.
- Да? А зачем ему дубина?
- Это молот…
И тут затрещали кусты на другой стороне дорожки. Ветви разошлись в стороны, явив во всей красе голого Дениса. Парень выскочил на открытое место и дико заозирался по сторонам. Взгляд безумный.
- Денис!
Парень вздрогнул и дал деру. Даша бросилась за братом. Барбос тоже подскочил с громким лаем. Ярослав обернулся на шум. Глаза у него расширились, когда мимо пролетел Денис, за ним Даша.
- Что встал! Кидай! – Ника неслась следом.
- Кого? – Ярослав не понял, что от него хотят, а потом и вовсе растерялся, когда она поравнялась с ним и, видя, что парень не въезжает в происходящее, выхватила из его рук молот, крутанулась вокруг своей оси и что есть силы метнула. Снаряд просвистел над головами впереди бегущих. Спикировал вниз и, треснув Дениса между лопаток, отправил его в продолжительный полет через овраг в крапиву.
Ника согнулась от усталости и, упершись руками в дрожащие колени, никак не могла отдышаться.
- Я же обещала показать, как кидаю молот по движущимся мишеням.
- Я впечатлился, - только и нашел что сказать до крайности изумленный Ярослав».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).