Читательский дневник

Литературная газета.
Александр Бушковский, писатель: «Свои новые тексты я почти всегда начинаю писать ручкой на бумаге. Бывает, это скелет, так называемая рыба будущего рассказа или просто первые абзацы какого-нибудь опуса, который еще складывается в голове. Мне кажется, ручкой легче, чем клавишами, поймать настроение будущих строчек и даже услышать их фонетику».
***
«Мы живем в эпоху метатекста. Не избавиться от культурологических ассоциаций, они неизбежны. Мы слишком начитанны, чтобы освободиться от интеллектуальных наслоений».
***
«Порой создается впечатление, что поэт боится, что его заподозрят во вторичности. А зря. Все равно заподозрят».
***
Альберт Лиханов: «В 1943 году, в году кровавых сражений открылся Театр оперы и балета в Новосибирске – самый крупный за Уралом, была учреждена Академия педагогических наук РСФСР и создан Всесоюзный институт акушерства! Страна собиралась жить после безумных потерь и потрясений. Жить, радоваться, рожать и воспитывать детей. Может ли быть план более жизнеутверждающий?»
***
Канта Ибрагимов, председатель Союза писателей Чеченской Республики: «Сегодня у нас и ученые не в почете. Профессор-преподаватель получает меньше, чем участковый лейтенант. А если этот преподаватель читает экономику, где во главе всего закон стоимости и все по труду, то получается, что литература – это хобби. А творческие союзы и литобъединения – словно кружки художественной самодеятельности».
***
Лулу Жумалаева: «Птица! Ты птица! Значит, должна ты радостью крыльев своих насладиться. Иначе – незачем было крылатым созданием на Землю проситься».
***
Михаил Чванов, председатель Аксаковского фонда: «Признаюсь, не однажды бывая в Париже, ни разу не был ни в Лувре, ни в других знаменитых музеях. Бывая за границей, я везде искал могилы русских изгнанников».
***
Алексей Ефимов: «Чтобы к чудесам не приобщаться, не приучать нас к чудесам, Бог не дает любовь и счастье – дает наборы «Сделай сам».
***
«Бог у поэта то «одинокий», то «бедный» - а каким еще ему быть, имея таких нас?»
***
Дмитрий Артис: «Порой поэтическая незрелость прячется за навязчивыми аллитерациями, которые скрепляются между собой натужной рифмой, будто худые фанерки двухсотмиллиметровым гвоздем. Иной раз читаешь стишок и не понимаешь, чем надо восхищаться: то ли тонкостью фанерок, то ли толщиной гвоздя».
«Конечно, и в хитро выписанных стихах тоже есть своя прелесть. Игра словами и смыслами, каламбуры и сентенции, выпуклые рифмы и скороговорки, будто вставные цирковые номера, развлекают читателя, как сальто слона или как торт, брошенный в лицо клоуну. Ну, а то, что развлекает, имеет право на жизнь».

Е.Кароль. Джинн на полставки.
«Постепенно вечерело, и мы уже не на словах, а на деле приступили к созданию моего божественного облика. Для начала я чуть повзрослела, потому что снова выглядела едва ли на восемнадцать, воплощая свое душевное состояние. Остановились мы на двадцати пяти, моем реальном возрасте, - уже не девочка, но еще не женщина. Чуть прибавили длины ног, чтобы рядом с Фэрри я не выглядела кнопкой (раньше босиком я едва доставала ему до плеча), высветлили волосы до светло-русых с мелированными золотистыми прядками, а глаза сделали не серыми, а голубыми, так они были ярче и невиннее.
Барби. Натуральная Барби.
- Не кривись, тебе очень идет этот цвет волос.
- Не обращай внимания, просто у меня специфичные ассоциации с модой Земли, - отмахнувшись, я силой желания поправила макияж и еще больше выделила глаза, прибавив радужке уже не голубого, а чуть фиолетового оттенка. Да, так будет интереснее. – У нас длинноногие большегрудые блондинки априори считаются не очень умными охотницами за богатыми мужчинами. К сожалению, грудь у меня не особо большая, образование не краснодипломное, но тоже на уровне, а муж уже есть. Когнитивный диссонанс, однако!
- Не умничай, милая. Поверь, невинная внешность станет твоим козырем, а ум и характер – джокером».

---

Вера Чиркова, трилогия "Личный секретарь младшего принца", "Ловушка для личного секретаря" и "Принцесса для младшего принца". Фэнтези, любовный роман... где-то как-то...
Сюжет: девушка Иллира - сиротка, воспитывалась у тетки, которая отличалась скупостью и эгоизмом, так что девушка привыкла сама о себе заботиться и уже составила себе план будущей жизни - устроиться секретарем к какому-нибудь достойному престарелому хозяину... или хозяйке... Но тут в королевстве объявили отбор фавориток для младшего принца, и тетка, не долго думая, отправила туда Илли. Вот как тут быть - только и остается надеяться, что принц не обратит внимания... а чтобы было совсем уж наверняка, то постараться выглядеть пострашнее. Все это расстроенная Илли объясняет случайно встреченному в дворцовом парке симпатичному незнакомцу, по виду, одному из служителей. Кто же знал, что он и окажется тем самым младшим принцем... И в ходе отбора выберет именно Илли... но любезно предложит ей место своего личного секретаря. Оно у него как раз оказалось свободно. И уж точно никто не мог предположить, что очень скоро новый личный секретарь станет для принца исключительно ценным и незаменимым сотрудником...
Это у меня знакомство с автором. То есть, до этого я пробовала читать какую-то юмористическую трилогию, но так и не одолела первой главы, так что с тех пор и мысли не возникало читать что-то еще. Но по рекомендации решила попробовать - взяла в библиотеке. И вот как-то душевно пошло, прочитала с большим удовольствием.
Единственное только - странный какой-то эффект. Вот первая книга мне вообще очень понравилась, такая славная, уютная... О том, как герои знакомятся, как ГГ начинает свою работу личного секретаря, наводит порядок в хозяйстве, заводит друзей. Все, как я люблю, с разными повседневными мелочами и обыденными делами... практически производственно-хозяйственное.
Так что я немедленно перешла к продолжению - и была удивлена. Автор вдруг свернула куда-то в сторону дворцовых интриг, все более сложных и запутанных, подключились всякие темные силы чуть ли не хтонического характера... То есть, и в первой книге были такие... момент экшна... но в пределах допустимого, так сказать. Издержки дворцовой жизни. А тут это вообще стало главной сюжетной линией. К тому же ГГ стала все больше набираться крутизны - она и до того была чрезвычайно умная и способная, но тут, опять же, это перешло всякие пределы - вплоть до превращения буквально во что-то божественное... Затем подключились переходы в другие миры и т.д. В общем, я читала и только диву давалась - полное впечатление, что автор вдруг споткнулась о какую-то только что придуманную деталь, стала ее развивать, в результате чего свернула с намеченного пути и понеслась по кочкам и буеракам... Нет, я все же прочитала и даже вполне себе с удовольствием... но только окончательно сбилась насчет того, как это все воспринимать.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

С Днем Победы!

---

Читательский дневник

А.Пикуль. «Уважаемый Валентин Саввич!»
«Конечно, не здорово, когда в умах – «неразбериха». Отсюда «неразбериха» в политике, экономике… Это общая беда, и виноваты в ней, прежде всего, специалисты-идеологи, навязывающий народу через СМИ вполне определенный, порочный, на мой взгляд, подход к оценке жизненных ситуаций, событий нашего прошлого и настоящего.
Если говорить о прошлом, то вполне очевидно, что прошлого уже не переделать… Поэтому его незачем ХВАЛИТЬ или ОХАИВАТЬ, его надо ОБЪЯСНЯТЬ, а для этого надо свершить еще более трудное – ПОНЯТЬ! Понять мотивы и стремления отдельных лидеров, руководящих органов и большинства народа, выработавших и принявших в определенной обстановке определенное решение. Причем с учетом всех нюансов, сопутствующих ТОМУ времени.
С позиций сегодняшнего дня осуждать прошлое очень легко. Ведь умных так много: почти любой выпускник вуза или даже школы – эрудированней… Пифагора. Эрудированней, но не талантливей. А для понятия прошлого нужен талант. И пытаясь понять свое историческое прошлое, надо всегда относится к нему УВАЖИТЕЛЬНО… Историей своего отечества можно и нужно гордиться ЦЕЛИКОМ. А если выбирать из нее самые блестящие грани, то это уже не история, а … бижутерия. «У истории нет корзины для хлама». Этой фразе Виктора Гюго мне нечем возразить…»

М.О.Глакс. Мгновения до бури. Выбор Леди.
«- Что происходит? – осмелилась я задать вопрос.
- Темные устроили массовую атаку, такое творится по всему городу. Мы не справляемся, - с грустью в голосе ответил Картер. – Нам надо идти, но я не знаю, как отпустить вас. Площадь просто кишит опасными преступниками.
Он задумался, и сзади что-то блеснуло. Я не успела даже сообразить, что это и откуда.
- Осторожно!
Атака растворилась в ночи, когда нас накрыл барьер. Мы и трое хранителей замерли. Нападавших не было видно. На секунду я даже подумала, что мне померещилось. Но, оглянувшись, поняла, что нас окружают темные силуэты в капюшонах. Шестеро, может, больше. Я вгляделась в лицо их лидера: длинные волосы, тонкие черты и горящие одержимостью глаза. Он смотрел на нас, как на закуску с праздничного стола.
- Ты еще кто такой? – спросил мой преподаватель.
- На твоем месте я бы волновался и думал, как скорее унести ноги, старик! Город наш! Ты даже не представляешь, какая власть в наших руках!
Главное сейчас не поддаваться страху и держать барьер. Тогда все будет хорошо. Хранители и Джейсон смогут отбиться. Только бы не дрогнуть.
- Я перефразирую вопрос, - терпеливо откликнулся Картер. – Что вам нужно?
Слова преподавателя вызвали у темных новый приступ смеха.
- Ничего, - адепт скучающе пожал плечами. – Всего лишь как следует развлечься. И быть может, отпраздновать победу твоими потрохами. – Он поморщился. – Хотя нет, ты уже старый и невкусный. Вон тех двоих мы бы забрали».

---

Картинкофлуд

Вот чем завлекает нейросеть - это что никогда не знаешь, что получишь в ответ на запрос. Ну, то есть, возможно, опытные и умелые программисты могут добиваться нужного результата, а у меня все дело случая. Поэтому я просто радуюсь, если выдают что-нибудь милое... или интересное.





Эти милые котики получились от запросов на "фрактал". Хотя я предполагала несколько другой результат, но и так хорошо. Я обрадовалась, но больше нейросеть на слово "фрактал" не пожелала реагировать. В смысле, выдавать что-нибудь милое.

А это типа сказки. Можете угадывать.








Ну и, в момент хорошего настроения, нейросеть согласилась на совместное пение Агаты Кристи...

Когда я на почте служил ямщиком, то мне повстречался косматый геолог, и глядя на карту на белой стене, он усмехнулся мне


Он рассказал, как плачет тайга, без мужика она одинока, нету на почте у них ямщика, значит, нам туда дорога


Облака в небо спрятались, звезды пьяные смотрят вниз и в дебри сказочной тайги падают они


А ночью по лесу идет Сатана и собирает свежие души, новую кровь получила зима и тебя она получит


Куда бы ни уплыл моряк, от смерти не уплыть ему, и ждет его зеленый мрак, когда моряк на берегу


Тут любопытный выверт - нейросеть отказывается принимать в запросах некоторые слова, например, смерть, так что пришлось ее заменить словосочетанием... что повлияло слегка на результат

---

Ольга Коробкова "Таинственный отбор, или Русские не сдаются". Фэнтези, любовный роман.
Сюжет: ГГ - вполне взрослая, адекватная женщина... однажды спокойно засыпает у себя в квартире, а просыпается уже в фэнтези-мире. Ей сообщают, что ее отобрали для участив в королевском отборе невест для наследника королевства. При этом, оказывается, она может совершенно не беспокоиться - ее просто клонировали, так что ее оригинал в родном мире продолжит жить своей жизнью, никто даже ничего не почувствует... А также, что ее никто ни к чему не принуждает, участие в отборе дело добровольное: хочет - участвует, не хочет - не участвует, тогда ее просто развеют... Зато в случае участия получается сплошная выгода - солидные выплаты, обеспечение статуса в новом мире проживания в любом случае, ну а уж если она выиграет отбор... В общем, как выражался капитан Блад - "к чему насилие, вам предоставляется абсолютно свободный выбор между пером и веревкой..." Вот и ГГ не стала долго раздумывать, согласившись на все условия. Тем более, что она для себя твердо решила не рваться на первое место...
Книжка довольно своеобразная - ну, для ромфанта. Но мне нравится авторский стиль - такой суховатый, сдержанный... но обстоятельный. Так что и эту прочитала с удовольствием. Она мне вообще понравилась больше всех - из тех, что я прочитала. ГГ действительно адекватная, здравомыслящая женщина - оказавшись в сложной ситуации, не стала истерить и впадать в отчаяние, а отнеслась ко всему разумно, взвесив все за и против...
Ну, а далее - происходит отбор невест, все, как положено по уже сложившемуся канону. Вариантов тут существует не особо много, и любой читатель - фанат жанра - с ходу догадается и как в целом будут развиваться события, и что будет с ГГ и ее перспективами. В процессе автор весьма толсто намекала на проблемы и опасности, так что с этой стороны сюрпризов тоже никаких не возникало. Но в финале автор все-таки сделала интересный поворот - я даже не рассчитывала.
В общем, советовать никому не буду, и автор, и книга - сильно на любителя... но для себя убедилась, что на автора можно рассчитывать.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Литературная газета (июль 2020).
Анатолий Макаров, писатель: «С цензурой можно бороться, ее преодолевать. Но есть цензура вкусовая, неузаконенная, зависящая в наши дни от рыночной конъюнктуры, издательского (подчас не очень прозорливого) расчета и от редакторского вкуса, а он бывает разным. В былые времена даже на категоричное замечание можно было выставить свои доводы. Сейчас их просто никто не слушает и не испытывает охоты общаться с автором.
На мой дилетантский, но выстраданный взгляд, необходимо хотя бы одно государственное издательство. Которое не стремилось бы к мгновенному доходу и признавало право писателя на немассовое, не подобное ширпотребу сочинительство. Кинопродюсеры, не менее издателей озабоченные прибылями, все же признают необходимость не кассового, а артхаусного кино. Ведь без него развитие этого искусства остановится. Трудно поверить, что среди издателей нет таких личностей. Но их должен кто-то поддерживать. По-моему, эту роль должно взять на себя государство, чтобы граждане дальне не дичали».
***
Михаил Ремизов, политолог: «Главным символом западного модерна была идея свободы. Сейчас мы видим, как эта идея приходит к своей противоположности. Это кризис эпохи модерна, он сам себя пожирает и уничтожает. Принуждение становится не просто государственным, а всеобщим: на молекулярном уровне, в каждой точке социального пространства на человека оказывается давление, связанное с требованием принудительного единомыслия».
«Думаю, наша правильная стратегия в мире формирующейся биполярности – стать флагманом движения неприсоединения. Есть много стран, не желающих односторонней зависимости ни от США, ни от Китая, и мы могли бы вместе работать над достижением технологической независимости».
«Мы так привыкли «догонять», что рефлекторно бежим за лидером, не задумываясь, куда и зачем он бежит. Сегодня, когда все центры развития – США, Европа, Китай, Россия – находятся под угрозой серьезной дестабилизации, пора понять, что победит не тот, кто первым уйдет в прорыв, а тот, кто избежит срыва».
***
Герман Греф: «Цели, которые ставит перед собой правительство лично меня вдохновляют. Это попытка построить эффективную государственную платформу, резко снижающую бюрократический уровень и повышающую скорость принятия решений. Она нацелена на вовлечение большего количества бизнес-инициатив. Не замещение бизнеса государством, а наоборот».

К.Вайт. Отрочество.
«- Как деньги появятся, зайду к вам за накопителями.
- Хорошо, - улыбнулся мне Леонид, - я тебя не тороплю. Как получится, заходи.
Я попрощался и потянул дверь на себя. Только сделал шаг на улицу, заправляя амулет под одежду, как дверь окрасилась красным цветом, и улицу огласил громкий вой сирены. В недоумении я остановился на пороге. В этот момент трое мужчин в форме стражей набросились на меня. От первого удара меня внесло обратно в лавку, и я врезался в стену.
- На нем амулет защиты, - крикнул один из стражей.
- Сейчас разберемся, - ответил другой и запустил в меня огненный шар.
Я, как в замедленной съемке, видел, как шар набирает скорость и врезается в меня. Защита выдержала. Но если бы я не опирался спиной о стену, меня бы сбило с ног. За первым шаром последовал второй, затем третий. После третьего попадания я почувствовал, что защита спала. Страж тоже уловил этот момент и, резво подскочив ко мне, сильно ударил кулаком в живот. Я согнулся от боли, и второй удар – в лицо – свалил меня на пол.
Мне не дали разлеживаться. Грубые руки схватили меня и подвели к стойке, за которой стоял ошарашенный Леонид. В голове все плыло, перед глазами стоял кровавый туман. Я видел, как один из стражей вытряхнул мой рюкзак на стойку. Тетради выпали небольшой кучей, карандаши раскатились по полу, и вслед за ними из рюкзака вывалились два кубика накопителей.
- Это ваши? – обратился один из стражей к Леониду.
Тот взял кубики и озадаченно повертел их.
- Да, мои, лежали на витрине. Но они незаряженные. Просто образцы.
- Хищение налицо, - строго произнес один из державших меня. – Мы забираем его. Заявление оформите завтра.
- Подождите… - попробовал возразить Леонид.
- Разберемся, не мешайте нам выполнять нашу службу, - грубо ответил один из стражей».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Н.Гумилев. Письма.
«В.Я.Брюсову. 25 марта – 6 апреля 1908г.
Я чувствую свою вину. Открылась выставка «Независимых». И я ничего не пишу о ней в «Весы». Это происходит не от лени и не из-за моих других работ, но исключительно из-за самой выставки. Слишком много в ней пошлости и уродства, по крайней мере, для меня, учившегося эстетике в музеях. Может быть, это тот хаос, из которого родится звезда, но для меня новые течения живописи в их настоящей форме совершенно непонятны и не симпатичны. А писать о том немногом, что меня заинтересовало, не имело бы смысла.
Не могу Вам не признаться в недавней мальчишеской шутке. Я познакомился с одной барышней m-lle Богдановой, которая бывает у Бальмонтов и Мережковских, и однажды в Café d’Harcourt она придумала отнести мое стихотворение «Андрогин» З.Н.Гиппиус, не говоря моего имени, ни моих литературных заслуг. Стихотворение понравилось, было возвращено с надписью «очень хорошо», и даже Мережковский отнесся к нему благосклонно. М-lle Богданову расспрашивали об авторе и просили его привести, но, конечно, ей не удастся этого сделать. Так что, если «Андрогин» не будет в «Весах», для З.Н. останется загадкой «застенчивый» талант-метеор (эпитет Образования)».

М.Сурикова. Зов чужого прошлого.
«- Они мучили его… раны по всему телу, которые кровоточили. Его раздели и приковали к скале, а эта сволочь заставляла смотреть. Не позволял отвернуться или закрыть глаза, чтобы видела, как будут разрывать душу с телом. Как я его ненавидела, как же ненавидела тогда! Сама бы убила. Миранда, ты видишь, я тоже стала чудовищем.
- Что ты говоришь, что ты? Тебе же больно, Сэй, поэтому…
- Я больше не вижу ясно границы между добром и злом, и тем, что правильно. Мне казалось, поступала, как должно, а каков итог? Посмотри на нового владыку, взгляни на роскошь их дворца и что творится за пределами. Мне теперь видится, будто добро может быть злым и наоборот, понимаешь?»

---

Юлия Журавлева "Огородная ведьма". Фэнтези (юмористическая?), любовный роман.
Сюжет: девушка Галя жила себе обычной жизнью, занималась любимым делом - дизайнер по интерьерам... и тут вдруг посреди рабочего дня ее вызвали в больницу, бабка при смерти. Бабка всю жизнь отличалась исключительно мерзким характером, но все же единственный родной человек. Примчавшейся в реанимацию внучке бабка сообщает поразительные вещи - оказывается, она из другого мира, с магией, ведьмами, магами и вот это вот все. Но что хуже всего, Галя, как ее наследница, должна туда отправиться и позаботиться о семейном огороде. А чтобы вдохновить внучку, бабка на нее накладывает проклятие, которое не спадет, пока она не поднимет огород. Видя старушку в привычном состоянии, девушка понадеялась, что все не так страшно, а у бабки просто настал старческий маразм. Но не тут-то было - на следующий день бабка действительно помирает, а вскоре девушку затягивает магическая воронка и выбрасывает посреди заросшего огорода. Что ж, хочешь не хочешь, а придется браться за лопату...
Книжка забавная и легкая, прочитала с удовольствием. И все-таки, по сравнению с другими прочитанными книгами автора воспринимается, как такая... ровная, спокойная. В смысле, все здесь происходит не спеша, без эксцессов и катаклизмов, ни войн, ни всяких там ужасов. За персонажей можно не волноваться вообще, и так понятно, что все у них будет хорошо, с проблемами разберутся, порешают... Нервы отдыхают. И хотя автор и постаралась добавить тайн и злодеев, но это никак не повлияло на общую атмосферу. Любовная линия тоже ровная, спокойная и гладкая. Оба героя с самого начала проявили себя как взрослые, разумные, адекватные люди... Сюрпризов и потрясений никаких - едва на страницах появляется роковой и сексуальный, так любому читателю, привычному к жанру, сразу понятно, чем дело закончится.
Но все равно все очень душевно, славная история.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

А.Алексин. Из блокнота.
«Ты, наверное, очень удивлен, что после нашего возвращения с Волги я словно бы забыл твой адрес и телефон. «Вот, - думаешь, - человеческая неблагодраность: жил в моем доме, спал на моей постели, ел за моим столом, моя мать ухаживала за ним, угадывала каждое его желание, а вернулся в Москву – и сразу испарился, исчез… Ни слова признательности!» Думая так, ты не прав. Я уже послал твоей матери три письма! Я поклонился ее рукам, то легким и нежным, то ловким и быстрым… Я поклонился ее голосу, то осторожному, словно передвигавшемуся на цыпочках, когда она боялась разбудить нас или помешать нашей шахматной игре, то гостеприимно зовущему («А у меня уж и стол накрыт!»). Я поклонился ее сердцу, которое любит весь мир, потому что ты, ее единственный сын, живешь в этом мире. Да, я послал твоей матери три письма. Я написал ей и за себя и за тебя… Ведь сам ты, кажется, почти никогда ей не пишешь. В шкатулке, как самую большую драгоценность, хранит Анна Филипповна твое единственное за весь год письмо: «Я забыл дома библиотечную книгу. Она называется «Сага о Форсайтах». Лежит, кажется, в левом верхнем ящике. Пришли поскорей. Только не потеряй страницы: книга старая и вся рассыпается». Помнишь, оправдываясь, ты сказал, что не умеешь и не любишь писать письма? Однако ты чуть не каждый день атаковывал посланиями Марину. Она и читать, наверное, не успевала. Значит, все-таки умеешь? Сказал бы уж точней: «Не люблю писать матери». Впрочем, не только писать – ты и разговаривать-то с ней не очень любишь. Меня помнится, обжигали твои ленивые, словно в пространство брошенные фразы: «Эх, если б сейчас скатерть-самобранку! Да полную яств!», «Уж полночь близится… Вот бы постель сама собой расстелилась!» И постель расстилалась «сама собой», и «сам собой» накрывался стол. Тебе не нужно было скатерти-самобранки и ковра-самолета: их заменяла тебе маленькая сухонькая женщина, которая в совершенстве владеет волшебством материнской заботы…»

Л.Каури. Золушки из трактира на площади.
«Из открытой двери трактира пахнуло жаром, дымком и лесными ягодами. Матушка шагнула через порог, скинула капюшон и застыла в восхищении. Пол перед зажженным камином был застелен медвежьей шкурой, которой в доме отродясь не бывало, а сам камин задрапирован шторами из комнаты Бруни. Справа лежал, склонив голову на лапы, волк-переросток, насмешливо блестел зелеными глазищами на Тучу Клози, не слишком целомудренно замотанную в шикарное красное покрывало, явно снятое с чьей-то кровати. Перед шкурой валялись небрежно брошенные алые шлепанцы с пушистыми помпонами, а рядом с ними застыл, опустившись на одно колено и поигрывая мышцами, красавец Марх, облаченный в одну лишь набедренную повязку. Судя по всему, период смущения перед публикой у него уже давно прошел.
Мастер Висту, кажется, похудел и потемнел лицом, но полнился нервической энергией. Застыв у мольберта, освещенного полукругом стоящих прямо на полу свечей, он внимательно разглядывал только одному ему заметный штришок, которым был явно недоволен. За столом в центре зала сидели благодарные зрители, наблюдавшие за рождением шедевры. На столе дымились чашки с морсом, были расставлены тарелки с сыром, мясом и уже остывшими лепешками. В центре красовался никем пока не тронутый сырный торт.
- Что здесь происходит? – подойдя к Пипу, тихо поинтересовалась Матушка.
- Мастер пошел на диптих! – оглянулся повар. – Пока был дневной свет, рисовал Осеннюю фею изобилия, но света не хватило, а чуйство полета осталось. Поэтому Дух Осени ждет завтрашнего утра, а матрона Мипидо была таки вынуждена согласиться стать Пресветлой, у которой коварный Аркаеш похищает тапочки.
- У меня затекло колено! – заныл коварный Аркаеш, видимо, уже в который раз».

---

Картинкофлуд

Развлекалась с нейросетью, пробуя задавать строчки из песен. Ну, мало что получилось... Вот только понравилось:

На Green sleeves



Город золотой - опять.


и с "Високосным годом" интересно получилось...

Капитаны небесных сфер.


Похоже, забили на все капитаны небесных сфер - курят в открытую форточку и дурной подают пример


И ни во что не верят, и никогда не плачут - Бог, открывающий двери, и Ангел, приносящий удачу

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

У.Фолкнер. Письма.
«Роберту К.Хаасу, 27 мая 1940г.
Дорогой Боб, надеюсь, что подписанный договор уже у тебя. Он пришел с опозданием, потому что, когда я собирался его отсылать, я писал письмо о том, что делалось в Европе, и, по случайности, перепутав бумаги, порвал его. Твоя вчерашняя записка убеждает меня в том, что ты разделяешь мои мысли. Какие наступают ужасные времена! Несколько дней назад достал свою военную форму. Она мне как раз, хотя прошло 22 года; крылышки такие же бравые, что и раньше. Когда в 1919 году я снял форму, то поклялся, что никогда и нигде больше не надену ее, ни за что, ни для кого. А теперь не уверен. Я, конечно, уже ни на что не гожусь, в бою продержался бы минуты две. Но у меня такое чувство, что, может, так оно было бы и лучше, поскольку ради того, что останется после этой войны, жить, конечно же, не стоит.
Последний год я следил за тем, как все это затевалось, и, наверное, по этой причине я не мог писать и, кажется, и не хочу больше писать. Но я еще могу писать! То есть в 42 года я еще не сказал всего того, что мне суждено сказать. В этом тоже нет ничего хорошего, но все же можно было бы, нацарапав слова на лике Величайшего Уничтожения, оставить на нем свой едва различимый шрам. Ясно одно, что эти чудовищные машины, которые способны унести тысячи жизней и в одно мгновение сжечь любой заправленный, смазанный, готовый в дорогу автомобиль, могут по недосмотру или простой минутной заминке оставить нетронутыми отдельные островки жизни, если только, конечно, их стоит оставлять».

В.Чиркова. Старый замок. Приманка.
«Меньше чем через минуту я сидела в плетеном кресле, изучая появившиеся на нашей маленькой пристани изменения. Под скалой притаилась свободная уютная беседка с закрывающимися ставнями и дощатым помостом перед ней, на котором стояли простой стол и несколько плетеных стульев, привязанных канатиками.
Танрод ловко расставлял еду, решительно отстранив меня от этой работы.
- Не женское это дело, - сообщил с наигранной печалью. – У леди теперь другие заботы – незадачливых мужей из катакомб вытаскивать.
- Так это не только теперь, - не согласилась я. – Это всегда было главной женской обязанностью – помогать мужчинам вернуться домой. Из кабаков и со службы, с войны и с покоса, от веселых маркитанток и ловких шулеров.
- Очень интересная точка зрения, - поставил Танрод последнюю миску и сел рядом. – А можешь пояснить ее подробнее усталому, голодному и не выспавшемуся мужу?
- Разумеется. – Поддела на вилку румяный кусок мяса и подсунула ему. – Все мужчины знают, о чем они мечтают в море, на войне в минуты отдыха или в дальней дороге, когда вокруг ни деревушки, ни трактира, а с неба сыплется непрекращающийся дождь. О теплом, чистом доме, о горячем супе и свежем хлебе, какой умеет печь только жена или мать, о сухой постели и нежных, заботливых женских руках.
- Ну да, - задумался Танрод. – Непонятно только, откуда тебе столько известно?
- Так ведь ты женился на старой деве, - лукаво опечалилась я. – А нам долгими вечерами делать нечего, руки рукоделием заняты, а голова думами.
- Теперь тебе есть чем заняться вечерами, - грозно пообещал Танрод.
- Надеешься, что постепенно я поглупею? – осведомилась еще печальнее, сдерживая смех.
- Надеюсь, что и мне будет о чем вспоминать в поездках.
- Тебе вспоминать не придется, - кротко пообещала, глядя в свою тарелку. – Я решила больше с тобой не расставаться».

---

В телеграме - класс современной журналистики... "Приезд певицы Аллы Пугачевой в Москву совпал со смертью модельеров Зайцева и Юдашкина".

Тут так и просится - "совпадение? - не думаю..."

@темы: С ума сойти

---

Ф.Вигдорова "Семейное счастье". Точнее, дилогия - "Семейное счастье" и "Любимая улица", изданные в одном томе. Советская литература.
Сюжет: ну, какой тут может быть сюжет... Просто жизнь человека - одной обычной советской девушки Саши... Сейчас такое принято именовать "семейная сага" и обязательно писать в аннотациях что-нибудь, про "судьбы героев, которые отражают судьбу страны", в этом роде. Но для саги тут маловато героев, все равно все строится вокруг Саши - вот рассказ о детстве, о юности, вот что было дальше...
Автор рисует образ простой и притягательный - милая, добрая и стойкая девочка-девушка-женщина. Личность, с одной стороны, совсем не героическая - она не совершает каких-то особых подвигов, просто живет, старается продержаться самой и поддержать окружающих, свою семью и близких, соседей и знакомых... Она даже не из тех, которые - как любили продвигать в воспитательно-назидательной литературе - "сами управляют своей жизнью", или как там еще выражались. Тут даже, можно сказать, Саша практически "плывет по течению": мечты были об одном - получить высшее образование, стать филологом... еще Саша хорошо пела и играла на гитаре... А в результате - стала медсестрой и даже планы пойти учиться на врача выглядят все более утопическими... Мечтала о великой любви, ну или, светлой и чистой и на всю жизнь... А в результате - сложная и часто горькая жизнь с непростым и далеко не идеальным человеком. Так уж получилось... Ну, а с другой стороны - Саша, при всей своей тихости, в сложных жизненных обстоятельствах проявляет упорство и волю, поступает так, как считает правильным...
Автора я знаю и люблю по трилогии о Семене Карабанове. Потом с удовольствием читала ее записи о дочерях. Так что, узнав про эту книгу, мне тоже, конечно, захотелось ее прочитать. И вот наконец отыскала в библиотеке.
Читать ее было сложновато... То есть, очень интересно, но нужно было настраиваться. Эта книга отличается от "карабановской" трилогии. Там просто рассказывается история, постепенно себе развивается, как это привычно в книгах. А здесь, по впечатлению, все выглядит очень "кинематографично" - повествование строится из отдельных эпизодов, как в фильме, они очень яркие и выразительные, но все равно отчетливо ощущается э... мозаичность? Ну, действительно, как будто смотришь фильм, только не в визуальном, а в текстовом формате. Да, и как мне показалось, отсюда же и просто изображение героев, их действий - и довольно мало "объяснений", почему они так, зачем они... Вот что они говорят, вот как они поступают - читатель сам может размышлять и делать выводы, чем это вызвано. И кстати, размышляю я опять же, и авторской оценки здесь тоже практически нет. Хотя иногда кое-кто из персонажей явно проявляет себя сомнительно, не с самой хорошей стороны. (хотя здесь есть, конечно, что называется "отрицательные" типы, но они не из числа основных действующих лиц, так что практически относятся к антуражу, декорациям).
Еще мне подумалось, что книга, наверно, в какой-то степени автобиографична. Во всяком случае, Фрида Вигдорова тоже во время войны жила в эмиграции в Ташкенте (вроде бы, не помню уже точно, как там в "Девочках" написано), у нее тоже было две дочери, она тоже вела дневник, куда старательно записывала, как они растут и взрослеют). Она была активным журналистом - но тут это отнесено уже к другому герою, Мите Поливанову. Зато она, как и Саша - википедия подсказывает! - тоже училась чему-то литературному. И также в википедии написано, что первый муж погиб на фронте... Тут в книге только немного сдвинуты даты.
(задумываясь) а вот если так, если автор просто написала во многом по своей жизни - так, может, поэтому она и выбрала "кинематографический" способ подачи материала, чтобы только показывать, что происходило, но не вдаваться в объяснений и оценки?
Эта дилогия - последняя книга Ф.Вигдоровой, она умерла очень рано. У меня такое впечатление, что она даже не успела ее полностью доработать - последние части выглядят вообще уж слишком фрагментарными. Ну что тут поделаешь. Финал здесь как бы открытый - кажется, так это называется. Герои преодолели очередной сложный этап, но как дальше сложатся их жизни, остается только догадываться. Как видно из предыдущего повествования - может быть что угодно.
И все же, начало истории было просто прекрасным - юность, весна, первая любовь, счастье, начало жизни, которая, конечно же, будет только такой же яркой и счастливой... 1937 год. "А время на циферблатах уже истекало кровью" - как примерно в это же время по этому же поводу выразился Гарсиа Лорка...

@темы: Книги

---

Книжный столик

Ф.Вигдорова "Семейное счастье".

«Новорожденные плачут, будто жалуются. Сегодня их первое утро, они еще не научились жить».

«- Ну что ты кричишь? Ведь ты большая девочка. И умом тебя бог не обидел. Ты ребенок сознательный, передовой. Ну по какому вопросу ты плачешь? Ну прояви чуткость…»

«Сперанский велел гулять с ребенком не меньше вести часов! И о чем он только думал, когда велел такое? Где их взять, эти шесть часов?»

«Ну как же это говорят, что новорожденные ничего не понимают? Если б не понимала, разве она могла бы плакать так горько? Разве смотрели бы ее глаза так пристально в глаза отца? Разве она могла бы так разумно потягиваться? Должно быть, маленькие видят землю, как птицы, - сверху. Да, как птицы или как пассажиры самолета. Земля предстает перед новорожденным в гармонии, в счастливом порядке, и некогда ему замечать мелочи. Такие глаза все видят, все понимают».


«И если жить, надо делать что-то такое, что потребует всех сил головы и сердца. Лечить, беречь, утолять чью-то боль бездумно нельзя. Мертвец не поможет живому. Только живой человек может помочь».

«- Он, конечно, милый человек, но люди искусства не считают себя ответственными за полет своих чувств. У иного першит в левой ноздре, а он уверяет, что умирает досрочно от любви».

«Почему человек не может думать, о чем хочет? Почему я думаю о том, от чего мне больно?»

«Одиночество – страшное слово. Оно горько, когда человек один. Но одиночество вдвоем – горше всего».

«Говорят про трамвай, что он не резиновый. Но, видно, сердце у человека резиновое…»

«Может, и не надо воспитывать, а просто надо очень любить? Нет, конечно, надо приучать чистить зубы и мыть руки. Но разве в этом дело? Нет, есть что-то более драгоценное, к чему не приучишь, что рождается только с любовью и с помощью любви. Что же это? Может быть, ничем не тронутая вера, доверие к тому, что ты нужен и дорог. Вера эта делает человека тверже, сильнее, смелее. И доверчивее. Как важно не нарушить это, не ранить. Как важно сохранить открытое сердце. Потому что, если оно закроется, замкнется в недоверии, - там надолго станет темно. И не достучаться тогда до этого сердц».

«Запас покоя и радости, который уносит человек из своего детства, - главное его богатство. Оно помогает ему на всех перепутьях, во всем трудном, что встречается в жизни, а ведь такой судьбы, которую миновало бы отчаянье, горе, потери, пожалуй, на свете нет. Но если я научу его верить в людей, если я оберегу его веру в себя, в свое человеческое достоинство, если я научу его любить жизнь и помогу найти свое место в этой жизни, - он уйдет из детства богачом».

«Каждый, кому предстоит серьезная операция, думает: «А если…» И здесь человек один. Эту тревогу ни с кем не разделишь. Радостью можно поделиться. И горем иногда. А неизвестностью? Предчувствием? Страхом? Тут все надо одолеть одному…»

«Говорят, что медузы бывают очень красивые и переливчатые, пока не возьмешь их в руки. Вот то же самое и со словами».

«Писать очень трудно. Когда говоришь, важен совсем не точный смысл слова, и никто не думает, не взвешивает, можно ли этим словам верить навеки, но каждый знает, что сейчас они правда. А когда пишешь… Когда пишешь, каждое слово требует, чтоб с ним обращались с умом».

«- Если ты журналист, ты должен понимать: чем несоединимее слова, тем интереснее их соединить. Твоя газета тем и плоха, что, прочитав одно слово, знаешь, какое следующее. Если Грузия, то солнечная, если боец, то доблестный…»

«- Мне в этой повести не хватает освежающего дыхания отрицательного героя».

«Как он жил во время войны?.. Ну, верно: в победе никто не сомневался. Но никто не был уверен, что доживет до победы».

«…Никаких улиц не хватит, чтобы назвать их именами погибших».

«Она была такая тихая, что даже плевалась – и то лампадным маслом. И она очень любила начальство. Есть такие счастливые люди – они рождаются с любовью к начальству в душе».

«Жалость – самое мучительное чувство. Жалеешь, только когда ничем не можешь помочь».

«Нельзя знать другого человека, как себя, потому что и себя не всегда до конца понимаешь».