«Я принадлежал к числу тех мальчишек, - может быть, довольно редких, - которые не ломают игрушек, чтобы посмотреть, что у них внутри и как они устроены. Когда, маленький, я услышал от мамы, что красавицу Саню врачи разрезали ножом, вынули у нее что-то из живота (очевидно, аппендикс) и зашили, - я заболел. Позднее (с восьми лет), когда у меня появились ружья, я не мог себя заставить разбирать их даже в случае порчи: мне казалось это так же трудно и… святотатственно, как вскрыть собственную руку и вообще резать человека, животное, произведение искусства. Из такого человека никак не может получиться анатом, врач; не получится и ученый-орнитолог. Но мог получиться художник-орнитолог.
Наоборот, из отдельных частей разрушенного мне в детстве всегда хотелось сложить целое. Живой образ – синтез, искусство – с детства необычайно сильно действовали на меня, и я всегда видел и вижу в них чудо, необъяснимое никаким анализом, никаким разложением на составные части, - никакой логикой…
читать дальше