Анатолий Борисов "Встреча с погибшим другом". Письма, дневники, мемуары. Советская литература.
Про что: небольшая книжка в формате брошюры... В 1941 году с началом войны московские студенты, в том числе из театрального института, были мобилизованы на фронт. Среди них А.Борисов с режиссерского факультета и его друг Василий Пластинин, с актерского - про которого он и написал эту книжку. Долгое время они служили вместе, затем дороги разошлись, а вскоре В.Пластинин погиб в бою. У А.Борисова остались его дневники, потом он еще собрал письма, скомпоновал это все хронологически... дополнил от себя вставками с пояснениями... Получилась такая небольшая документальная повесть. Каких-то особых потрясений здесь нет, просто еще одна история в общей истории войны, еще один голос... Но это тоже свидетельство.
В.Пластинин - как тут все пишут - был фанатически увлечен театром, он только в 1940 году поступил в театральный институт, в Москву приехал из Мурманска... У него было столько планов и надежд. И тут война... По всем дневникам и письмам проходит это отчаяние - больше всего паренек страдает от того, что прервано обучение, что он теряет время... которое мог бы посвятить укреплению мастерства. Звучит, может, и странно... Но с другой стороны, может, тут проявляется этот... эффект вытеснения? или как это у психологов формулируется... Когда вокруг такой ужас, сознание сосредотачивается на чем-то одном, чтобы удержаться. Где-то я такое читала. Кто знает.
Надо сказать, что ребятам где-то и повезло. Они были направлены в армию на Ржевском направлении, где в основном и пробыли большую часть времени. Но командир части, куда они попали, узнав, что они студенты из вуза, надумал их отправить на обучение на что-то там... вроде артиллерийской специальности. (И это опять же, мне кажется, красноречиво говорит, какая нехватка квалифицированных военных кадров была в армии на начало войны, если даже студенты театрального института рассматривались в этом плане как перспективные - у них же образование... ) Но там они попались на глаза э... политруку? замполиту? в общем, командиру, отвечающему за политпросвет, и он посчитал, что такие кадры перспективнее использовать по специальности - так что их прикрепили к штабу, где была сформирована армейская бригада артистов. Для поднятия боевого духа. Они сами составляли репертуар, выезжали с концертами в действующие части на передовой. Все такое.
Видимо - судя по записям - не у всех командиров такой расход боевых сил находил понимание. Потому что несколько раз отмечено, что их отправляли в действующие части. Один раз вот они попали в санитары - выносили с поля боя раненых. Но потом они как-то опять оказывались в своей артистической бригаде. Показательный момент тут проявляется - как мне кажется - и в финале. Пластинин, получив отпуск, ездил в Москву, где опять приходил в свой любимый институт, встречался со студентами и преподавателями. Все считали, что ему следует продолжать учебу... Тем более уже явно дело двигалось к концу войны. Тут отмечено, что преподаватели из театрально составили петицию к командованию, с просьбой демобилизовать Пластинина, чтобы он вернулся на учебу. А дальше просто помещаются материалы, что он опять переведен в действующую армию, на этот раз в танковые гвардейские части и участвует в наступлении. Это был уже 1944 год. Вскоре Пластинин погиб в бою... Вот я и думаю - не могло ли так быть, что Пластинин с этой петицией отправился к командованию и попал как раз на такое, которое считало, что мобилизованные солдаты должны быть на передовой, а не играть на сцене при штабе? поэтому он и оказался на передовой...
А Борисов так и продолжал служить, видимо, при штабе, дошел до конца войны. И вот - в 80-х написал эту книжку в память о боевом товарище. Тут, правда, тоже был момент, мне не совсем понятный. В смысле, Борисов тут рассказывает, как он старался разыскать родных Пластинина, с каким трудом установил их адрес. Типа, что он через какой-то музей разыскал письма еще одной студентки из театрального, с которой Пластинин переписывался, и по этим письмам узнал тогдашний адрес Пластинина в Мурманске... Как потом писал в адресное бюро Мурманска, но не получил ответа... а потом наугад написал по старому адресу, и ему там сами жильцы отыскали родственников Пластинина. Вот это мне и было непонятно. Зачем вообще такие сложности - разыскивать адреса через третьих лиц, да еще через выставки в музеях? Пластинин ведь учился в институте, он туда официально поступил, а значит, в институтских архивах должны были остаться все его данные, в том числе и адрес? И в Мурманске тоже - как это адресное не могло ничего ответить, если Пластинины так и продолжали жить в Мурманске, просто по другому адресу? Странно, непонятно. Ведь для этого адресное бюро и предназначено, разве нет? (поразмыслив, решила, что Борисов, может, свои запросы отправил не в адресное, а еще куда-то там, кто их знает, творческих людей... )
Но, в любом случае, печально. Тут все пишут об огромном таланте Пластинина - может, повернись по-другому, он бы тоже стал звездой советского театра и кино. Кто знает. Вот кончилась война, в те же театральные институты пришли студенты из демобилизованных бойцов, и из них вышло много ярких звезд, мы их все знаем. А кто-то остался только в воспоминаниях своих друзей...

@темы: Книги

---

Книжный столик

А.Борисов. Встреча с погибшим другом.

«В шесть утра началась посадка в эшелоны. Состав товарный, в вагонах лишь немного соломы, но есть крыша над головой и молодость, а это, как теперь понимаешь, не так уж мало».

«У Васи было много друзей, он вел обширную переписку. Мы удивлялись, сколько писем приходило к нему с каждой почтой. А он говорил: «Письмами проверяется дружба. В войну они искренни, без фальши. Будем перечитывать их после Победы и очень много поймем. А сейчас они нас делают сильными и смелыми».

«Многие солдаты сами начали писать стихи. Корявые, неумелые, но искренние. Война рождала поэтов. Проза военной жизни требовала поэтической отдачи».

В.Пластинин: «За два дня изучили противотанковое ружье и ручной пулемет. А жили в школе, где в одном из залов стоял рояль. Арбатский из первой роты (он консерваторский) – играл Шопена, Рахманинова. Музыка – это волшебница, которая все может, я в этом убедился, когда глядел на ребят, а пианист жаловалс, что трудно играть без педали».

В.Пластинин: «Оказывается, в каждой дивизии есть музвзвод. Война и искусство – однополчане. Здорово! Хотя непривычно».

В.Пластинин: «После концерта Монька о чем-то долго разговаривал с какой-то миловидной блондинкой и жал ей, расставаясь, руку. Ночью она ему снилась. Он улыбался во сне. Значение этой улыбки передать на бумаге не могу – в ней заключается главная сила его обаяния».

В.Пластинин: «»Вчера в Кунцевском клубе был концерт московских актеров. С большим триумфом прошел. Особым успехом пользовались артисты Днепров и Оганезова, и еще Княжинская и Дементьева. Какие великолепные актеры у Юрия Александровича Завадского. Толька ходил именинником, ведь перед войной он учился у Завадского и называет себя его учеником; говорит, когда война кончится, вернется непременно на его курс. После концерта всех актеров накормили ужином. Видно, им тоже несладко живется, потому что ужинали они с удовольствием, хотя делали вид, что не очень голодны. Командир части приказал отвезти их ночью домой на машине и вручить каждому по две банки мясных консервов, только осторожно, чтоб не обиделись. Толя потом рассказывал, что они приняли этот дар с благодарностью, но очень достойно».

В.Пластинин, письмо к родителям: «01.07.1942. Насчет моего обмундирования не беспокойтесь, я же воин Красной Армии, которая настолько хорошо обмундирована, что замерзнуть невозможно».

В.Пластинин: «Объявили тревогу. Вновь бомбят. Вышел на улицу – в луче прожекторов мечется фашистский самолет, а с земли в небо – дождь трассирующих пуль. Красиво. И страшно».

В.Пластинин: «Все-таки фашистские самолеты с их дьявольскими силуэтами и белыми, на концах, крыльями, вселяют в душу страх».

В.Пластинин: «Идем медленно, так как днем идти почти невозможно. Летают немецкие самолеты. Чуть увидят кого на дороге, спускаются, начинают бомбить, а сбросив бомбовый груз, опускаются еще ниже и на бреющем полете строчат из пулеметов, а то и давят лыжами зарывшихся в снег бойцов. Звери какие-то».

«Наша агитационная бригада была переименована в санитарный взвод и нам поручили выносить раненых с поля боя, придав несколько санных собачьих упряжек. Дело это было для нас всех непривычное. Во время очередной атаки мы шли, вернее, ползли за наступающими и, подобрав раненых, оттаскивали их в лес либо укладывали на санки, запряженные собаками. Это были удивительные псы! Не боялись выстрелов, ползали по-пластунски, мгновенно откликались на условный свист и, отвезя раненых, тут же возвращались обратно».

В.Пластинин, письмо к родителям: «08.03.1942. Вид у меня фронтовой: шинель с прожженным рукавом, полысевшая шапка, на подбородке и под носом какие-то перья растут вместо усов и бороды».

«Показ кинокартин в боевой обстановке – дело нелегкое. В первый год войны репертуар был крайне ограничен. Когда мы выехали из Москвы на фронт, то имели в своем распоряжении всего одну художественную кинокартину «Салават Юлаев» да два киножурнала. Бойцы знали «Салавата» наизусть, посмотрев его десятки раз. А других фильмов не было, поскольку сразу по приезде на Калининский фронт дивизия вступила в бой и нужны были боеприпасы, а не кинокартины. Зато потом мы меняли фильмы регулярно, и бойцы смотрели все появляющиеся новинки. Сеансы шли в полуразрушенных сараях, палатках, землянках, просто на открытом воздухе. Аппаратура была старая, изношенная, по многу раз ломалась, запчастей не было. Мы мучились сами и удивлялись терпению бойцов, которые приходили на наши сеансы. Жажда встречи с киноискусством была огромна».

«Сколько мучений пришлось претерпеть с инструментами, которые часто ломались, отказывались играть на морозе. Правда, выручали трофейные аккордеоны: бойцы тут же приносили их нам в клуб. Однажды к нам в руки попал комплект духовых инструментов, брошенный немцами и украденный ими в каком-то из наших городов. Вот радость-то была!»

«Бывали случаи, когда зрители, прервав концерт, открывали огонь по пролетающим фашистским «рамам». Однажды такую «раму» сбили во время концерта, и немецкий летчик на парашюте приземлился чуть ли не на нашу сцену».

В.Пластинин: «После концерта угостили нас ломтями черного хлеба с маслом, густо посыпанными сахарным песком. Чудо! Это же пирожные из московской кондитерской!»

«Пришло письмо из ГИТИСа. Погибли на фронте мой однокурсник Юра Арго, чудесный был парень, и Митя Лондон, тот самый, что читал Гоголя по дороге на трудовой фронт. Ребята писали, что погиб он в Ленинградской области, попав под очередь фашистского пулеметчика, и последними его словами были: «В руку, в голову, в грудь… ах, как хочется жить!» Эх, Митька, Митька…»

«Многие бойцы и командиры стали заниматься творчеством. Написанное ими непременно присылалось к нам в клуб. А поскольку профессиональных композиторов в нашей дивизии не было, многие вещи писались на мотивы популярных довоенных песен».

В.Пластинин: «Искусство актера – это самое интересное из всех искусств. Ведь в основе его – человек, которого ты создаешь в себе самом. Это не глина скульптора, не краски художника, не чернила писателя, даже не его слова…»

В.Пластинин, письмо к родителям: «09.09.1942. «Жаль, конечно, что наш огород «пал жертвой» первого налета, но… лучше огород, чем расположенное поблизости предприятие».

«Часто концерты прерывались артобстрелом или очередной бомбежкой, но иногда проходили и в полной тишине. Тогда наши бойцы говорили: «Фрицы слушают». Однажды командир разведроты обратился к нам с просьбой не прерывать концерт даже в том случае, если начнется обстрел, причем выступать непременно на открытом воздухе, а не в землянке. И мы выступили. Первый раз с микрофоном – разведчики притащили и поставили перед нами какую-то усилительную аппаратуру. Мы не узнавали своих голосов, а реакция зрителей была настолько бурной, что, казалось, концерт смотрели не тридцать-сорок бойцов, а по крайней мере несколько сотен. Передний край обороны гитлеровцев просматривался хорошо. Там было тихо и спокойно. Уже потом мы узнали, что во время концерта наши разведчики подобрались к немецким окопам и «выкрали» двух «языков». На допросе пленные рассказали, что слушали «рюс концерт» и были застигнуты врасплох нашей разведкой. За этот концерт многие его участники были представлены к правительственным наградам».

В.Пластинин: «Открытка от Наташиной подруги. Оказывается, Наташа //Качуевская// вышла замуж в феврале этого года за очень славного парня, кажется, начальника политотдела. Его уже нет в живых, а от Наташи это скрывают. Подруга просит не проговориться об этом в письмах к Наташе. Находится она на южном фронте, наверное, под Сталинградом».

В.Пластинин: «В деревне Тагощи произошел у меня такой разговор с хозяйкой одного из уцелевших домиков. Она: «Бог хороший человек!» Я: «А, может, не человек?» Она: «Все равно. Дух». Я: «Так дух или человек?». Она: «Когда нужно – дух, а когда нужно – человек». Я: «Кому нужно?» Она: «Людям. Которые в победу верят». А в углу ее хаты висят иконы, горит лампада, а под иконами на стене наклеены газеты с портретами Сталина».

В.Пластинин: «Сегодня ходил на КП дивизии, километров за 20. Шел по освобожденной земле. Дощечка с надписью «Старица», и все. Ни одного бугорка, ни одной щепки, только густо растущий лопух. А когда-то здесь была деревня, жили люди. Переходил линию немецкой обороны в том месте, где ее прорвали. Разорванная проволока, на ней еще висят немецкие трупы, а поле перед проволокой усеяно бугорками – это полузанесенные снегом наши погибшие бойцы. Здесь был бой. Их еще не успели похоронить».

В.Пластинин: «мины. Это слово стало для нас обыденным и каждодневным, как хлеб, вода, махорка. Около дома, где мы остановились на привал – две противотанковые мины. Оскалились своими усиками. Еще чуть-чуть… и превратятся в пасть удава. Да, какая-то магическая сила заключена в торчащем столбике с тремя расходящимися шпильками и надписью: «Мины». Писать «Осторожно» нет времени. И так все понятно».

В.Пластинин: «Все удивляются, почему я веду такую обширную переписку, да еще с таким большим количеством корреспондентов. Трудно мне ответить на этот вопрос даже самому себе. Повторить свою старую запись? Пожалуй, главное не то, что я там написал, а совсем другое: кончится война и совсем небезынтересно будет прочитать все эти письма, полученные на фронте. И по ним сверить свою жизнь и жизнь своих друзей. Ведь сегодняшние дни, а теперь уже годы войны отличает невероятная людская искренность, обнаженные чувства, отсутствие фальши в отношения между товарищами. И если кого-нибудь из них я увижу изменившимся, я предъявлю ему его собственное письмо и скажу: смотри, каким ты был».

В.Пластинин: «Писать некогда. Идут бои. Взяты Курск, Орел, Белгород. Фашисты все время контратакуют. Погибли многие наши бойцы и командиры. Среди них командир 306-го артиллерийского полка полковник Башилкин. Чудесный был человек. Боевой командир. Давний поклонник нашего ансамбля. У него были роскошные усы, и все в полку, пытаясь ему подражать, тоже стали их отращивать. А он разрешил «обзаводиться» усами только тем, кто отличился в боях».

В.Пластинин: «Проснулся от жуткой артподготовки – немцы прорвали оборону на соседнем участке. Нас срочно перебросили на правый фланг и, уже отойдя на пару километров, мы видели, как разрывались снаряды в той самой деревне, откуда только что ушла наша часть. Но тут «заиграли» «катюши», и стало радостно и легко. Только близко к ним стоять невозможно – перепонки лопаются».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Л.Юзефович. Филэллин.
«Одно письмо предназначалось Сперанскому.
- Он, - имея в виду адресата, вспомнил государь, - как-то сказал мне, что время – большой чародей: то оно выше леса, то ниже травы.
Я спросил, как это надо понимать, - не в том ли смысле, что иные времена возвышают душу, а иные приклоняют ее к земле?
- Нет, - ответил государь. – Имеется в виду, что иногда наша жизнь течет медленно, и мы различаем в не каждое мгновение, а в другое время пролетает незаметно.
Я не стал спрашивать, от чего это зависит. Тому, кто знал любовь и разлуку, понять легко.
- Последние столетия греческой истории протекли для нас как один миг, - закончил он свою мысль.
- Потому что у них ничего не происходило? – догадался я.
Он кивнул:
- Да, как во сне.
Я заметил, что сон был долог, но греки проснулись.
- Проснулись не они, - был ответ. – Знаешь, в сказках человек съедает колдовской плод, а наутро смотрит на себя в зеркало и видит, что за ночь у него выросли рога или ослиные уши или он оброс шерстью. Нынешние греки – смесь албанцев, славян и турок с небольшой долей эллинской крови. Они притворяются теми, за кого мы их принимаем».

К.Б.Мищук. Я, дьяволица.
«Я посмотрела на дверь и тяжело вздохнула. В конце концов, хуже, чем смерть, со мной уже ничего не случится. Нечего бояться. Наверное… Я постучала.
- Входи, - раздался скучающий голос из-за двери.
Я вошла внутрь, ожидая увидеть там еще одного демона, однако, к моему удивлению, за столом сидел красивый парень. При виде меня он перестал театрально зевать.
- О, новенькая! Заходи, - приглашающе жестикулировал он.
- Меня направили сюда из комнаты 6, - сказала я и села напротив.
- Привет, я Белет, - представился он и ободряюще улыбнулся. – Можно заявление?
Я отдала ему бумагу и скользнула взглядом по белым стенам, на которых висели дешевые акварели. В углу стоял засохший папоротник. Если бы все вокруг не убеждали меня, что я в Аду, то спокойно подумала бы, что попала в обыкновенную канцелярию.
- Как ты точно подметила, все мировые учреждения в оформлении интерьера берут пример с нас. Знаешь, кто придумал налоги?
- Ну… Люди?
- Нет. Мы! Вижу, Отдел Дезинформации действительно неплохо справляется, - Дьявол подмигнул мне».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

С.Носов. Грачи улетели.
«Практика мейл-арта знает достаточно примеров концептуальной переписки с прошлым. Открытки и письма кому только не посылались – и Верлену, и маркизу де Саду, и самому Шекспиру. Непосредственно произведением современного искусства почтовое отправление становится, когда его удостаивают соответствующим штемпелем. Поэтому совсем уж безответными эти послания считать неверно. Штемпель и особые пометки почтового ведомства, извещающие об отсутствии адресата, выглядят самым многозначительным и солидным ответом. Молчит Шекспир – отвечает Министерство связи. Ну а мастеру мейл-арта остается лишь терпеливо ждать, когда его очередное письмо куда-нибудь в прошлое или в альтернативную реальность возвратится со следами вполне посюсторонних почтовых приключений.
О направлении мейл-арта Дядя Тепа узнал от Катрин; сам он специалистом в данной области не был. Оказалось, что Катрин давно уже затевает посредством мейл-арта выразить свои добрые чувства к России. Проект был прост: послать поздравительные открытки ко дням рождения великих людей – Петра Первого, Екатерины Второй, Александра Третьего, Александра Пушкина, Федора Достоевского, Григория Распутина и т.д. Дядя Тепа, даже не вникая в суть концепции (а в самом деле, что означало бы возвращение писем – отказ от любви?), сразу сказал, что это все не годится.
Мнение Дяди Тепы на этот счет поразило Катрин. Дядя Тепа сказал, что навязывать себя прошлому – это безнравственно. К прошлому можно лишь тогда обращаться, когда оно само тебя просит об этом. Когда Дядя Тепа заговаривал о нравственности, сердце Катрин начинало биться сильнее, как если бы речь заходила о чем-то неведомом – никто в ее окружении больше не пользовался подобными категориями. Только о каких просьбах из прошлого говорит Дядя Тепа?
А о таких. На самом деле таких просьб сколько угодно. Их, например, можно различить на страницах старых изданий – книг, журналов, календарей. Например. Авторы «Справочника по математике» (1956) И.Н.Бронштейн и К.С.Семендяев в предисловии к своему труду просят сообщать о недостатках книги по адресу: г.Москва, Орликов переулок, 3, Гостехиздат. Почему бы не уважить просьбу замечательных математиков? Дядя Тепа и Катрин не виноваты, что живут в другую эпоху. Просьба есть и надо откликнуться. Дядя Тепа и Катрин отправляют открытку в адрес несуществующего Гостехиздата, любезно сообщая уважаемым авторам, что никаких недостатков в их книге обнаружить не удалось».

Д.Сорокина. Нотариус его высочества.
«Я сделала глубокий вдох. Попыталась наполниться былой уверенностью. Вроде бы вышло!
- Я, Юрианна Ритци, адепт пресвятой Юстиции, взываю к тебе, дабы услышать твою историю и положить конец несправедливости сей преждевременной смерти. Восстань!
Получился явный перебор с пафосом для такого дежурного момента, но я поздно это поняла, зато мои действия возымели эффект. К счастью, окровавленный труп курицы так и остался лежать, зато на ее месте появился весьма озадаченный дух. Он помыкался с минуту, задумчиво поклевал пол, а затем показал нам то, ради чего и был вызван. Огромная тень косматой собаки перемахнула выросшую из пола изгородь и вцепилась призрачной птице в шею. Возня теней закончилась неприятным хрустом, и видение тут же рассеялось, оставив после себя лишь бездыханную курицу.
- А? Что я говорил? Все чертов Пизани и его полоумная шавка. Уже третью курицу у меня придушила. Лисы, говорите! Лисы?! – негодовал сеньор.
- Рипосо, - сказала я уже по инерции.
Духи днем не настолько сильны, но если во время призыва что-то все же и пробралось в контору, то лучше бы ему исчезнуть. А еще я искренне желаю бедной птице покоя. В жизни больше не буду есть куриный бульон!
Перед глазами слегка поплыло, а от запаха крови начало тошнить. Аккольте осторожно подхватил меня и помог сесть.
- Что дальше?
- Дальше составление протокола по увиденному… - я посмотрела на большие маятниковые часы. – Время составления протокола девять часов сорок три минуты…
Протокол получился небольшим. Я аккуратно сшила его и скрепила печатью.
- Прошу, - с гордостью протянула посетителю свой первый в жизни нотариально заверенный документ».

---

Дженни Колган "Книжный магазинчик счастья". Современная литература, любовный роман (сентиментальный)...
Сюжет: молодая женщина Нина с детства замкнутый интроверт и предпочитает книги... всему остальному... Нина счастлива работать в муниципальной библиотеке и помогать каждому читателю с выбором книг. Но сейчас настали другие времена, и библиотеки стали не нужны, их количество сокращают - и вообще требуют переделывать в современные центры досуга. Соответственно, и рабочие ставки сокращаются. Библиотекари могут пройти собеседование на получение должностей в этом новом досуговом центре, но Нина заранее чувствует, что она туда не попадет. Что же делать? Идея приходит спонтанно - Нина решается на кардинальный переворот в жизни - она наткнулась на объявление, что где-то в глухом уголке Шотландии продается грузовой микроавтобус и тут же вообразила себе, что этот микроавтобус можно переоборудовать в передвижную книжную лавку. Нина выезжает в Шотландию...
Вот, я решила читать книжки Дж.Колган и следующую решила взять эту - рассудив, что раз уж прочитала про книжный магазинчик у озера, а та книжка была второй в серии, то как бы надо тогда уж прочитать первую... Прочитала. Ну... эта книжка мне как-то сильно меньше понравилась... Хотя тут тоже все миленькое и уютное - ну, большей частью. Люди находят свое место в жизни, свое счастье и все такое, помогают другим найти свою цель в жизни и счастье, и все такое. Но как-то большого восторга не ощущаю.
Подумав, я тут вижу несколько причин. Во-первых, я уже прочитала вторую книжку... а если бы начала с этой, как и задумано автором, то, может быть, впечатления были бы и получше. А так я себе уже проспойлерила, так сказать, все основные интриги - я четко знаю,что Нина с успехом организует эту свою передвижную книжную лавку, а также с кем она поженится (и будет ждать ребенка, что, собственно, составило завязку второй книжки). Поэтому для меня все это неспешное топтание автора вокруг да около воспринималось, как что ГГ мается дурью, а автор тянет резину... Ну, ведь и так всем уже ясно, что она организует свой магазинчик, и будет с тем-то, а не вот с этим, думала я... упуская из виду, что это мне ясно, как прочитавшему вторую книжку, где все эти проблемы уже подавались, как решенные. Так надо уже быстренько заканчивать с лишней суетой и переходить к уютному мельтешению, рассуждала я... А автор все выписывала и выписывала, не спеша и осторожно, как ГГ привыкает ко всему и присматривается к окружающим, делает ошибки и т.д. Ну вот так, не сложилось. И вообще, Зои мне казалась более приятным персонажем, чем Нина - но, опять же, может, я привыкла и настроилась по первой прочитанной книжке, где Зои все-таки относилась к Нине настороженно, а та высказывала какие-то претензии...
Во-вторых, Зои все-таки была просто энергичной женщиной в поисках своего места в жизни и счастья и т.д. А Нина была все это не просто, а еще и книголюб! Звучит странно, ага, но я в очередной раз поняла, что английские (англоязычные) книголюбы меня как-то напрягают. Уж слишком они зациклены строго на своей культуре. Уже который раз замечаю - когда в какой-нибудь англоязычной книжке принимаются рассуждать о любимых книгах и пишут всякие списки, то все это будет исключительно англоязычная литература (половина названий нам вообще ни о чем не говорит, и это в лучшем случае!) Как будто кроме англосаксов никто никогда и книжки не писал... мне это непривычно.
Потом автор все-таки решила внести разнообразие и даже ввела русского автора! (Тютчева). Но меня это взбесило еще больше, потому что автор пустилась в откровенную антисоветчину и клюкву развесистую... Тут как бы еще один кандидат внезапно оказался эмигрантом из бывшего СССР - из Латвии. И автор пошла писать какую-то чушь, что якобы вот ему в СССР нельзя было разговаривать на своем родном языке... Да вы что, правда что ли. А что же тогда он сейчас не остался у себя на родине, где мог бы в свое удовольствие разговаривать на своем языке, а вместо этого поехал работать в Англию, где с большим энтузиазмом разговаривает на английском... Каких-то несостыковок автор здесь абсолютно не замечает. Что как бы раздражает. Ну, я стараюсь себя настроить, что автор не виновата, она милая женщина, которая за все хорошее против всего плохого, она просто существует в такой картине мира... (получается, правда, плохо). А затем еще по воле автора этот тип оказался весьма сомнительным в плане морали, так что знакомство Нины с какими-то другими авторами, кроме англоязычных, закончилось, не успев начаться.
В общем, какие-то у меня эмоции при чтении возникали совсем не такие, как задумано автором... Но это не значит, что я не буду читать дальше, вон у меня стопка припасена. Просто - не настолько быстро.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Л.Юзефович. Филэллин.
«Я отправился в путь с картой, где горы, моря и реки постоянно меняют свои очертания, и не знаю ни расстояния, которое мне предстоит пройти, ни конечной точки маршрута. Остается верить, что чем неопределеннее цель, тем больше шансов набрести на нее в самом неожиданном месте.
В соответствии со своим новым положением я составил себе следующие жизненные правила:
1. Маска обязана скрывать лицо, но подходить к его чертам, не то можно стереть кожу до мяса.
2. Видеть вещи в их целокупности – недоступная для меня роскошь. Я должен воссоздавать их из обломков и обмолвок.
3. Переводчик с языка теней – вот моя вторая профессия.
4. Ум измеряется умением его прятать.
5. Прямая дорога ведет на кладбище.
6. Если жажда вынудит меня выкопать колодец, а голод или зной – отыскать дерево, чтобы насытиться его плодами или спастись от солнца в тени его кроны, и если на дне колодца я увижу днем звезды, а в шуме листвы услышу музыку сфер, следует помнить, что ни то, ни другое не входит в мою задачу».


Т.Орлова. Академия нечисти.
«Папа долго вздрагивал и за столом. Прислушивался, но Лаура и Миреллы в приемном зале уже не было, ушли куда-то.
- Истинная альфы?! Вот так сразу? Да я даже рад… с какой-то стороны… уже и не надеялся ее замуж… но это как-то слишком… с другой стороны… Куда они ушли? – он встрепенулся. – Пусть для начала женятся!
- Женятся, женятся, пап, - успокаивала я. – Уж эти двое поженятся, даже если вокруг них мир развалится!
- Ну дела… - он посмотрел на меня неосмысленно. – Я ж с его отцом раз виделся… кто бы мог подумать? Оборотень? А внуки, получается…
- Тоже будут оборотнями, - весело заверил Иниран. – Начинайте смиряться уже сейчас. Не удивлюсь, если эта парочка как раз находится в процессе их создания.
- Ваше высочество! – гаркнул отец, но одумался и повторил тише: - Ваше высочество, отведайте баранину, наш повар расстарался.
- Отведаю, отведаю. Премного благодарен. А вы тем временем смиряйтесь. Да что вы такой бледный-то? Нормальный он парень… Нудный только, как все оборотни, зацикленный, но у вашей Миреллы все равно природа заточена под него. А! Я же давеча книгу по биологии оборотней прочел. Так вот, в истинной паре рождаются только крепкие, здоровые дети, все наследуют вид отца. А вид у Лаура великолепный, эдакий внушительный барс! Я б сам за него замуж пошел, если бы он в мужика вообще не обращался. Вы только представьте это счастье, когда ваша Мирелла окотиться маленькими барсиками! Произведет мохнатого наследника, короче.
Я пнула его под столом, пусть попридержит свое чувство юмора. На отца и так было жалко смотреть, а он еще и добивает».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Вс.Иванов. Письма.
«Т.В.Ивановой, лето 1951г.
Дорогая Тамара! Большое спасибо за то, что ты оказалась таким хорошим корреспондентом. И конечно, очень плохо, что я пишу мало. Но погода стоит такая хорошая, и я так устаю от прогулок, что буквально рука не поднимается писать. Вчера, например, поднялся на Карадаг и опустился на дно его, где и нашел камень такой неописуемой красоты, что и не мечтал. Однако оказалось, что камень весит много – едва ли не полпуда. А жара среди скал стояла удушающая: достаточно сказать, что в это время на берегу моря было 30 градусов! Ну, я все-таки, обливаясь потом, притащил этот камень в рюкзаке. К довершению всего, черный рюкзак вроде увеличительного стекла: сосредотачивает на себе весь жар.
Кроме моих прогулок никаких происшествий здесь нет, если не считать происшествием неумолкаемый гам на территории сего Дома творчества – от детей. Судя по Коктебелю, основное творчество писателей заключается в рождении детей. Самих творцов здесь нет. Они отдыхают где-то в других местах. Николай Владимирович расселяет дам и младенцев по комнатам, ужасно волнуется. Марочка получила сегодня письмо, что Бобка женится и делает вид, что это ей нипочем. А я получил тоже сегодня от тебя письмо, что Комка //сын// - может быть членом СП и тоже делаю вид, что мне нипочем.
Камень, найденный мною вчера, лежит передо мной – ах, как красиво. Сердолик, сапфир и еще что-то… дивно!»

Т.Орлова. Академия нечисти.
«Проверить удалось на Норе. Она по моей просьбе дотронулась пальцами до камня, и тот неожиданно начал наливаться оранжевым, теплеть прямо у меня в руке. Ректор огласил вердикт:
- Резерв выше, чем у большинства вампиров. Нора, примерно такой же результат у профессора Дария! Если будешь хорошо учиться и проявишь такое желание, то тебе можно будет поступать в магистратуру.
Вампирша, кажется, была довольна. По крайней мере, неэмоционально кивнула и спорить не стала. Буркнула только:
- Приятно знать. Сразу бы проверяли каждого поступающего – всем бы было известно, где его потолок.
- Нельзя сразу, - ректор, осмотрев вновь коричневеющий камень, передал его мне. – Дискриминация по магической одаренности началась бы! Здесь и так с этим проблемы, а представь, если бы мы вообще всех рассортировали на бездарностей и гениев? Да и обученная бездарность в итоге оказывается сильнее гения-тунеядца! Вот и незачем студентам сразу об этом знать, чтобы старались на пределе сил».

---

Дженни Колган "Книжный магазинчик у озера". Современная литература. Любовный роман... подвид - сентиментальный.
Сюжет: молодая женщина Зои фактически является матерью-одиночкой, да еще с проблемным ребенком - который не говорит. Вроде у них есть папа, но папа такого рода, что сам предпочитает быть вечным ребенком и идти по жизни смеясь. Толку от него никакого. Между тем, материальное положение у Зои очень тяжелое, а тут еще плату за жилье подняли... И в этот момент на помощь неожиданно приходит родственница блудного папаши - с предложением отправиться в Шотландию, где есть вакансия, так сказать, на двойную ставку - с одной стороны, замещать на время беременности продавца книжной лавки, с другой стороны, в свободное время, исполнять обязанности няни у местного лендлорда. Жилье предоставляется. Зои хватается за предложение, не задумываясь...
Нет, так-то я давно уже вижу эти книжки в завлекательных обложках... Просто как-то до сих пор не возникало желания их читать... ну, то есть при одном только взгляде понятно - что это, о чем это... Того рода романы, когда в начале глубоко несчастный/несчастная ГГ приезжает в уютный маленький городок, где внезапно начинает заниматься каким-нибудь бизнесом - но непременно тоже маленьким и уютным. Маленькое кафе, маленький книжный магазинчик, маленький магазинчик цветов... (никто в таких романах не идет работать на завод или там заводит фирму по грузоперевозкам ) и к финалу находит свое жизненное предназначение, друзей и счастливый брак (в любовных романах это был бы роковой и сексуальный, но здесь, где все маленькое и уютное, такие не по формату ). Таких книжек сейчас пропасть. (Кстати говоря, после недавно прочитанной книжки Коваленина, где он в числе прочего рассуждал, что засилье подобного рода литературы является признаком экономического упадка - когда в стране падает промышленность и происходит массовое сокращение рабочих мест, то как по заказу начинает штамповаться книго/кино-продукция о том, как славно и хорошо найти себя, занимаясь чем-нибудь маленьким и уютным - и сейчас это у меня всплывает на автомате при виде каждой такой книжки )
Но тут я увидела эту книжку в библиотеке, и мне подумалось, что это прекрасный случай познакомиться с автором. И на удивление - мне все понравилось! Да, это не шедевр высокой литературы и прочего подобного... да, все вышеупомянутые шаблоны здесь имеются... Но книжка приятная, легко читается и оставляет какое-то очень теплое впечатление. По атмосфере и ощущениям напоминает какой-нибудь из старых (уже старых!) голливудских фильмов на позитиве, ну, которые снимали еще до того, как все началось... Мелодрамы которые. (Не очень люблю мелодрамы, но под настроение очень хорошо шли!) Напоминает книжки Сары Эдисон Аллен... только у той еще вдобавок ко всему имеется магическая составляющая, а здесь ее нет... почти... (в финале автор не удержалась и впихнула лох-несское чудовище )
В общем, я подумала и решила, что, пожалуй, мне хочется почитать и остальные книжки автора. Толком и по порядку, как я люблю. (благо, как раз они были по акции в симпатичных покетах )

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Юнна Мориц.

Голубь летит, голубь летит – белый.
Черный за ним ястреб летит в гневе.
Мама, спаси, чудо со мной сделай, сделай –
Сделай меня каплей дождя в небе!

Эта война – страшно длинна, страшно!
С пулей в груди – больно бежать, больно!
Мне никогда в жизни не стать старше,
Если сейчас ветром не стать вольным.

Наши придут, звезды зажгут наши,
Вспомнят меня, песни споют наши.
Мама, спаси, чудо со мной сделай, сделай –
Сделай меня вербой в лесу белой!

Мама, прощай, в левом крыле – рана!
Завтра в лесу солнце взойдет рано…
Наши придут, звезды зажгут наши,
Вспомнят меня, песни споют наши…

Т.Орлова. Академия нечисти.
«Она изящно присела на край кровати с абсолютно ровной спиной и вытянула идеальные губки.
- Зря сотрясаешь воздух! Эльфам не по статусу соревноваться с другими!
Слыхала я эту песню, готова уже и припев напевать. Но речь я продумала заранее.
- И в этом вы правы! – огорошила ее. – Где эльфы, а где прочие? Ты вообще видела, как они ведут себя? Даже говорить об этом противно, но сегодня в столовой оборотень ел десерт… ложкой для бульона!
В голубых глазах разгоралось негодование и интерес.
- Верно, ты все верно подметила! Я тебе сейчас такое расскажу…
- Потом расскажешь! Сейчас о главном. Плохо, что все это отребье даже не понимает, что хуже эльфов во всем! Никто не может быть так красив, так благороден, так очарователен, а эти ведут себя…
- Верно! – выдохнула она восхищенно.
- Я придумала, как им это доказать. Школьная форма совершенно не подчеркивает эльфийскую красоту, а словно уравнивает наш факультет с остальными! Вот если тебя нарядить в изящное платье, если твои жемчужные волосы заплести в сложную прическу, то зрители бы просто ахнули.
- Ахнули бы! И пусть ахнут! – ее боевой настрой меня даже испугал. – Ты хочешь использовать это гнусное мероприятие под названием «битва факультетов», чтобы продемонстрировать всем мою прическу? О, я растопчу их своей красотой и изяществом!
- Растопчешь, - признала я очевидное. – И для этого нам лучше продержаться все три дня соревнований. Чтобы каждый день топтать зрителей твоим новым нарядом!
- А ректор разрешит?
- Никуда не денется, - я встала и уверенно направилась к выходу.
- Спасибо, Тиалла! Я тогда прямо сейчас начну продумывать свой стиль на все три дня!
- Обязательно. А заодно составь список своих сильных и слабых сторон в магии. Я завтра заберу».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

С.Носов. Грачи улетели.
«Третьей достойной примечания особенностью здешних мест был путепровод, мост через железнодорожные пути. Когда Щукин устроился сторожить, мост еще не был перегорожен бетонными плитами, ходил даже городской автобус по маршруту, связывающему два района. Но однажды запретили движение транспорта, отчего эти, и без того безлюдные, места стали напоминать не просто мертвую зону, а еще и подвергнутую дополнительному карантину; дальше больше: по обе стороны моста невесть откуда взялись щиты, сурово предупреждающие представителей редкого вида любителей городской экзотики (другие пешеходы здесь невозможны): «Проход запрещен! Опасно!» И в самом деле, выведенный из эксплуатации мост будет стремительно разрушаться, крошиться, он словно смирится со своим приговором: на демонтаж! – бетон разойдется, появятся сквозные дыры, перечеркнутые оголенной арматурой, и только стальные фермы моста, еще не тронутые автогеном, будут напоминать о его своеобразном величии. Чем, прежде всего, замечателен любой мост? Разумеется, видом с моста. Вид с этого моста был бесподобен, панорамы, похожей на эту, в городе не было. Посмотрел на запад – плоские крыши низкорослых строений на необъятной равнине, клочковатые заросли кустов, бетонный забор, пародирующий свой великий китайский аналог, лучшие земли принадлежат широкоформатной свалке, временами засыпаемой привозимой землей, которую трамбует предъявленный взгляду бульдозер, но никто не усмотрит когда – всегда не сейчас. Посмотреть на восток – и деревья, поднимающиеся откуда-то из-за насыпи, заслоняя фабричные корпуса, не смогут отобрать небо: твой взгляд – на уровне их вершин. В южном направлении, в самом что ни на есть смысле железнодорожном, где неба было больше всего, город раздвигался и задвигался куда-то по направляющим железных путей, струящихся потоком из глубины, из-под моста, и ускользающих с быстротой взгляда в полудаль, теснимую мелкозернистыми новостройками. Иное, когда посмотришь на север: здесь будто изъяли некий объем, предлежащую форму, не дававшую сжиматься пространству, и теперь оно стягивается, сдавливая упругую незаполненность, отчего отдаленный город, фокусируясь, предстает в немыслимой изометрии, когда явлены взору сразу четыре храма – Троицкий собор, Исакий, Никольский и храм Вознесения Христова, что стоит на Обводном. Но еще лучше залезть на самый верх стальной фермы… и, свесив ноги, сидеть, наблюдая закат. О, лучшего места для просмотра заката не было и нет в Петербурге!»

Б.Вонсович. Герцогиня в бегах. Право на эшафот.
«Я решительно направилась к Раулю. Он сидел в кресле и любовался картиной. На мой взгляд, ничего особенного в ней не было: даже не с первого взгляда поймешь, что изображена женщина.
- Вино скоро принесут. К сожалению, я в выборе не сильна, так что решить, что именно вам нужно, не смогла, оставила на усмотрение местного хранителя.
На удивление, Рауль проявил воспитанность и встал, но восхищение его хорошими манерами вмиг пропало, стоило ему сказать:
- Катарина, вы такую интересную фразу произнесли, когда были не в себе. «Какого черта», - что это значит?
- Вам послышалось, Рауль. – Я уселась в кресло напротив, дав возможность сравнить даму живую, но одетую, с голой, но нарисованной. Уверена, если бы проходило соревнование, выиграла бы с разгромным счетом, во всяком случае, внимание единственного кавалера полностью принадлежало мне. – Я в точности не помню, что я говорила, но, скорее, что-то типа: «Какого ксуорса». Какого ксуорса вы меня спровоцировали?
Самая лучшая стратегия защиты – нападение, это я еще из прошлого мира помню. Вот и Рауль едва заметно смутился, наверняка выбросив чертей из головы хотя бы на время. И через пару дней сам будет сомневаться, что слышал.
- Откуда мне было знать, что у вас такие проблемы с контролем?
Он сел и оказался слишком близко. На таком расстоянии врать сложнее, чем когда собеседник отделен от тебя приличных размеров столом.
- Неужели? – он насмешливо приподнял бровь.
Ответить не успела. После короткого стука в комнату вошла мрачная горгулья, толкая перед собой столик, на котором стояли бутылка вина, два бокала, пара тарелок, столовые приборы и ваза с фруктами».

---

"Встречи с прошлым". Выпуск 7. Письма, дневники. Архивные материалы.
Про что: это сборники, которые стали выпускать уже на излете СССР... По сути - разбор архивов.
Я уже давно их видела - в букинистическом разделе на озоне, но все как-то не решалась подобраться. А тут увидела одну книжку в библиотеке - очень удачно. Оказалось, действительно очень интересно... Только надо иметь в виду, что сборник - он и есть сборник. Здесь полная мешанина. Разные специалисты помещают разные материалы - и в разной форме. Кто-то пишет статью и своими словами излагает материал, сопровождая это все цитатами из документов. Кто-то пишет введение и помещает просто подборку тех или иных документов. Разные эпохи, разные персоналии... Но мне такое нравится.
Сразу честно признаюсь, что я читала не все. Ну вот, мне как всегда интересны письма-дневники, это я и читала. А разный имеющийся художественный материал - различные там черновые редакции того или этого, или отрывки неизвестного творчества кого-либо из хранящихся рукописей - это все для любителей отечественной словесности... (Хотя, в виде исключения, максимы-афоризмы Дон-Аминадо - это я тоже прочитала, что уж тут читать-то... )
Ах да! еще здесь на вкладке помещены фотографии, касательно представленного материала. С интересом посмотрела.
Наиболее интересным, на мой взгляд, тут была подборка писем Шаляпина жене и дочери. Про Шаляпина я раньше читала книжку Коровина. Ну, собственно, тот образ, который складывается по итогам чтения писем нисколько не отличается от обрисованного Коровиным... (что, конечно, говорит о мастерстве Коровина не только как художника, но и как литератора, однозначно надо еще его почитать ). Это какой-то... до такой степени совершенный, законченный эгоизм... или эгоцентризм? Настолько нечто абсолютное, замкнутое на самом себе, что даже не вызывает раздражения. Ну, вот такой был человек - явление своего рода. По крайней мере, талант (если верить современникам и искусствоведам - я в этом не разбираюсь, в оперном пении то есть ) Но все равно было очень пронзительно читать последние письма - нет, Шаляпин не страдал тоской по родине, но в то же время, судя по всему, он и не чувствовал себя отрезанным от нее... как мне кажется. И как он рассказывает в письмах, что слушает советские радиопередачи, с восторгом посмотрел новый советский фильм (однако, "Петр I" )... Интересно.
И точно так же интересна, хотя и другая по духу, подборка писем Наровчатова (поэт) к Ольге Берггольц. Идет война, Берггольц находится в осажденном Ленинграде, Наровчатов находится на фронте, иногда слушает ее радиопередачи, иногда пишет ей письма... Они товарищи, так сказать, по поэтическому цеху... Ну, не знаю, возможно тут замешаны еще какие-то чувства - в письмах что-то проскальзывает вроде такое... И особенно острое впечатление - последнее письмо, уже из 70-х годов, поздравления с юбилеем. Постскриптум...
То есть, я не имею в виду, что другие помещенные здесь материалы не представляют интереса, просто эти подборки получились какими-то наиболее цельными. Но вообще вот хочется и в остальные сборники заглянуть. Эх, если еще они есть в нашей библиотеке...

@темы: Книги

---

Книжный столик

Встречи с прошлым. Вып.7.

В.Ходасевич – Ю.Айхенвальду. «22.03.1928г. Нина Петровская перед смертью была ужасна, дошла до последнего опускания и до последнего ужаса. Иногда жила у меня по 2-3 дня. Это для меня бывали дни страшного раскаяния во многом из того, что звалось российским декадентством. Жалко бывало ее до того, что сил не было разговаривать. Мы ведь 26 лет были друзьями. Пишу это Вам потому, что она рассказывала о Вашем участии к ней. Но Вы и представить себе не можете, до чего она дошла в Париже».

А.А.Добровольский (Тришатов) – Н.С.Ашукину: «1913г. … тот задний двор литературы, где родятся журналы, растут, живут или умирают».

«31.10.1920г. Если сел бы писать, я знаю это, опять начнешь кричать без запятых… да нет, я молчу упорно, разве есть что-нибудь лучше молчания?»

Ф.Шаляпин – жене:
«18.04.1902г. Сегодня начинаются мои выступления в «Фаусте». Что-то будет? Я не знаю почему, но петь в провинции немного боюсь. Публика здесь очень глупа, они думают, что Шаляпин должен иметь трубный голос, которого у меня нет».

«18.03.1903г. Сегодня были на пирамидах. Это нечто грандиозное и очень интересное. Я хотел забраться наверх, на пирамиду, но, поднявшись до середины, должен был спуститься, так как закружилась голова. Жаль, что не могу переносить высоты, а то залез бы на самую вершину…»

«26.04.1903г. …Видишь, что написал мне этот большой дирижер и большой артист; это меня окрыляет, потому что я придаю большее значение словам больших артистов, нежели аплодисментам публики, которая иной раз ничего не понимает».

Шаляпин – дочери.
«24.11.1909г. Получил твое письмецо, которое меня, по обыкновению, страшно обрадовало. Ты не можешь себе представить, какое чувство удовольствия испытываю я, когда вижу, что моя маленькая Ариша уже может писать письма своему папе. Это удовольствие тем больше чувствую я, что мне пришлось довольно долго его дожидаться, целых семь лет. Ведь ты на восьмом году только стала уметь писать».

«03.01.1923г. Письма твои получил, будучи в Чикаго. Пел там пять спектаклей «Мефистофеля», и должен сознаться, что публику привел в состояние обалдения. Там, кажется, сейчас происходят какие-то специальные заседания по трактованию моего таланта. Ну, пускай их. Это занятие хорошее, а то они все здесь такие бизнесмены, что просто в горле першит, того и гляди вырвать может».

«20.03.1928г. Вчера смотрел фильму «Иван Грозный» с Леонидовым. Оно, конечно, хорошо, но царь… грозный, может быть, но едва ли царь. Курьезно! Мне казалось целый вечер, что это Луначарский оделся монархом и свирепствует, а так как Луначарского я не привык видеть столь отвратительно свирепым, то и Грозный этот не оставил у меня настоящего впечатления».

«30.11.1930г. Вижу я сейчас очень ясно, что театр вообще и везде переполнен или мошенниками, или совершенными ослами, не требующими «опровержения». Толпа стала такая невежественная и убогая, что на ее капусте-голове помещается со всякими удобствами различный паразит».

С.Н.Дурылин – Пастернаку:
«01.11.1929г. Я ничего не забыл из своего прошлого. Наоборот, оно мне ближе теперь, чем было еще недавно. И я помню, благодарно и прочно, юношу, который в тоске и лирической смуте однажды сказал мне: «Мир – это музыка, к которой надо найти слова». Юноша этот занимался тогда музыкой. Все знали и одобряли это и видели в юноше будущего талантливого композитора, ученика Скрябина. И, услышав эти слова от него, я сначала удивился: музыкант должен был бы сказать наоборот: мир – это слова, к которым надо написать музыку, но п о э т должен был бы сказать именно так, как сказал тогда этот юноша. И я поверил, что он – поэт. Теперь это знают все, читающие книги. Тогда, пожалуй, знал это действительно я один».

«Я ее, молодость, сгоняю со двора, а она возвращается, и все шепчет: «Разве ты – не я?» И нечего ей возразить… К моей (нашей) молодости я ближе теперь, чем был десять лет назад».

Пастернак – Дурылину:
«07.11.1929г. В конце 26-го года в Швейцарии скончался Рильке. Мне так и не удалось написать о нем статью в ближайшие к его смерти месяцы. Но дело не в том…Пожив в кругу размышлений, такой замысел предваряющих, я подивился тому, насколько не рвусь я узнать его биографию, или лучше сказать, насколько не от н е е жду решающих указаний для работы. И тут то самое, что я чувствовал всю свою жизнь, я впервые понял очень отчетливо. Что истинная биография большого, векового поэта состоит в том, что делалось и случалось с людьми, его пережившими и на нем сложившимися…»

«Сильно состарился и я. И я рад старости: в моих обстоятельствах это возраст уместный и подходящий».

Дурылин – Пастернаку:
«26.11.1929г. Письмо Ваше получил одновременно с книгами… Пусть «связанность». Связывается лишь то, что может быть связано. Есть и несвязуемое. Как все странно – и какая у «странного» нестранная логика!»

«Вещи приходят, когда что-то вызывает их в нас».

«Что значит «измениться» - «все течет», что, в самом деле, это значит? Про-текает? В-текает? Ис-текает или вы-текает? Или у-текает? Тут сотни возможных состояний – умилений, одержаний – все в одном. И текучесть нас и мира – ощущаешь непрерывно, но ощущаешь – то как ущерб, то как разлив, то как исток, то как впадение куда-то, то как неостановимую широкую «реку времен». И сам – то тонешь, то выплываешь, то вьешься спирально в омутной круговерти… Я могу сказать, как Вы: я тот же и никуда от себя не ушел, и знаю теперь, после множества опытов и перемен, ничего во мне не переменивших, что уходить – не значит уйти… И куда уйти? Можно слышать мир – и искать слова к этой музыке, как когда-то хотели Вы, или наоборот, можно читать, как рукопись, мир и искать музыку к этим словам (без нее они страшны)… разницы не будет».

«Полгода назад получил письмо от Метнера. Ему предшествовало мое письмо о его последних песнях… когда он думал, что музыка никому не нужна. Письмо мое обрадовало его своей вылазкой в тот «вечности кусок», который есть музыка. Меня эта радость ужасно огорчила: мало же у него радостей, если и такого письма достаточно для обрадования! Значит, не вы, не мы одни. Что же! Будем жить, будем делать «вылазки» друг в друга и в нашу былую молодость…»

Пастернак – Дурылину:
«24.02.1930г. Я в рассужденьи начинал бы с себя, а не кончал собою. А так мне жизнь не мила, в последнем счете: то есть надо вперед пропитать ядом мир и время, чтобы отравить меня. И я думаю: как должен быть несчастен свет, если мне так тоскливо!»

«19.12.1944г. Собственный мой пересмотр «Гамлета» еще впереди. Те же спорные, поспешные и мелкие измененья, которые по разным побуждениям я в него вносил в эти годы (и которые, может быть, портили его) – непродуманные и полусонные уступки, которым я настолько не придаю значения, что во МХАТе, где я всегда к ним готов на ходу, я их даже не записываю и надеюсь получить когда-нибудь в собранном виде от суфлера».

«20.06.1945г. 31 мая в Оксфорде умер мой отец. Я стал стар и забывчив. Сейчас меня преследует ощущение, будто я такое же точно письмо уже раз отправил тебе. Если это правда, прости и не смейся надо мной».

Дурылин – Пастернаку:
«июль 1945г. «Реальное» всегда понимается как покорно и покойно пребывающее в своей раз и навсегда отмеренной и измеренной области: отсюда и досюда. А между тем, оно неизмеримо и несовместимо ни с какою исчерпанностью и ограниченностью пределов. «Реальное» всегда со знаком бесконечности, неисчерпаемости, продолжамости ad infinitum. И в этом смысле музыка есть реальнейшее из искусств, ибо музыка только потому и музыка, что она не может бытийствовать иначе, чем под знаком ad infinitum”.

«… Эти стихи твои и не твои: твои потому, что это лучшие твои стихи, не твои потому, что их всяк возьмет в свою душу, в свою совесть и оставит их там навсегда».

Пастернак – Дурылину:
«27.01.1946г. Я, как угорелый, пишу… У меня от пролетающих дней и недель свист в ушах».

С.Наровчатов – О.Берггольц:
«29.04.1942г. Сейчас что ни день – то лист из книги Бытия. Всю меру древнего горя испытали мы и прибавили к нему свое».

«04.09.1942г. Дома у меня все живы и здоровы. Часто получаю письма от мамы. Моя царевна //новорожденная дочь// уже сидит и улыбается. В особенности меня радует последнее – я думал, что наших детей придется специально обучать этмоу».

«07.10.1942г. Я хочу вступить в члены партии. Это все для меня. Без России мне не жить, а Россия – это коммунизм».

«25.06.1943г. О стихах я способен говорить 24 часа в сутки, и двухлетнее молчанье по фронтовым дорогам не истребило во мне сего свойства. Я не говорю о них лишь в силу необходимости, когда твердо знаю, что меня слушать не будут. Однажды я даже в боевом охранении в 60м от немце читал бойцам «Перекоп» и другое, чем так поразил наивную душу замполита этой роты, что он даже в политдонесении в бабелевских красках описал этот факт. Если даже я никогда не выплеснусь в поэты Всея Руси, я пройду жизнь как хороший миссионер Поэзии во всех смыслах этого слова. Миссионер – неудачно… тут нужно более воинствующее слово – поджигатель, что ли».

«Хоть обухом по голове бей, но фронтовики хотят видеть родные города такими, какими они их оставляли, уходя на фронт. Из писем, из газет, из рассказов – знают, что не так, другие они – талоны, затемнение, - но лишь прищурь глаза, и снова возникнет ослепительное сияние довоенного города. Понимаешь это и против воли возвращаешься к старому. Придет время, мы снова сделаем города праздничными, снова населим их вином и песнями, но отстраивать заново людей будет труднее».

«26.06.1943г. С тех пор, как мы расстались, много воды утекло. Изменился ли я – не знаю, но кое-какие качества прибавились, а основные – дурные и хорошие – обострились. Много было поводов с тех пор, как время и война стали идти параллельно друг другу для того, чтобы жизнь разонравилась, но нет – она хороша, горькая и жестокая – все равно хороша».

«22.09.1943г. Рост поэта от меньшей к большей и наконец стоящей на грани патологии откровенности. Сила Маяковского и Блока, Цветаевой и Хлебникова – в этой чудовищной и непонятной для простого смертного откровенности. Через себя – мир. В этом лирика».

«С точки зрения сегодняшнего военного дня нужно говорить о том, как город перерос, а не только перенес муку свою».

«А простоты как цели, заранее поставленной, - бойся. Она должна быть случайной. И чем случайней, тем сильнее получается. Применяться к пониманию читателя, заранее ставя это перед собой, - гибель для поэта».

«Поэзия на грани музыки – и сильный нагрев и накал всегда передается по какой-то часто даже невидимой глазу цепи».

«25.12.1944г. … Роман развивался бурно и весело – судьба щедро рассыпала препятствия, которые она обычно ставит на пути влюбленных и которые существуют лишь для того, чтобы было радостней вспоминать об удачах».

В.Ардов – С.Юткевичу. февраль 1962г.
«Наш брат – старик – чего греха таить – больше дегустирует новые книги, как это делают специалисты винного или табачного производства: отхлебнул вина из свежей бутылки, пополоскал рот и выплюнул. И уже резолюция готова: «мускат белый засушливого 1945 год». Да и в самом деле: что принципиально нового может нашему возрасту рассказать книга? Всего мы нахлебались, всего повидали…»

«Взяться за постановку «Отелло» - уже подвиг. А благополучно завершить такое предприятие – эпопея – то есть ряд подвигов».

«Эренбург рассказал мне, что когда к нему пришел молодой репортер ТАСС и увидел на стене в столовой Эренбурга рисунок углем Пикассо, то репортер вздрогнул от ужаса перед «формалистической разнузданностью» этого рисунка и спросил: «что это? Что это?» А Эренбург ответил: «Пикассо нарисовал здесь гидру контрреволюции». Улыбка озарила нахмуренное лицо репортера, и он радостно сказал: «А вы знаете? – похоже, очень похоже!»

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Elle.
Валерия: «Я не держусь всеми силами за шоу-бизнес. Может быть, поэтому мне и удается в нем существовать. Не будет его – будет что-то другое, тоже интересное».
***
«Впервые попав на съемочную площадку, Марион Котийяр начала неспешное движение навстречу всеобщему признанию. «В моей карьере не было внезапных всплесков, я продвигалась вперед потихоньку. Вообще моя карьера во многом похожа на меня». Свой сегодняшний успех Котийяр связывает с тем воодушевлением, которое она неизменно испытывает, принимаясь за новую работу, и со способностью восхищаться всем необычным».
***
Марион Котийяр: «Техника актерского мастерства мне чужда, и я не хочу обращаться к чему-то еще: достаточно персонажа и истории фильма. В начале какой-либо сцены ты словно стоишь у края пропасти и не знаешь, удастся ли ее перепрыгнуть. Ты прыгаешь, и тогда приходит эмоция, персонаж словно становится тобой и делает что хочет – вот это и есть самое большое актерское счастье».
***
«Если ваш ребенок мечтает о карьере космонавта, сделайте ему космический подарок – путешествие в Исландию».
***
«Если вы предпочитаете отдых класса Super Vip, то не забудьте – нет ничего шикарнее, чем снять дом какой-нибудь международной знаменитости. Например, аренда 8-местного домика Фрэнка Синатры в Палм-Спрингс обойдется в 7800 долларов за три ночи. Хотя гораздо более впечатляющей выглядит Casa Casuarina Джанни Версаче в Майами-Бич – огромный дом с голливудским бассейном, где можно отдохнуть за 1500 долларов за ночь. Еще один неплохой вариант – японский дом Мика Джаггера за 13000 долларов за ночь. За эти деньги Мик даже одолжит вам свой джип!»
***
«Эдинбург – самый густо населенный призраками город Старого Света. В этом может убедиться каждый гость фестиваля привидений Mary King, проходящего в мае в Эдинбурге. Рискните спуститься в древние подземелья и принять участие в исследовании паранормальных явлений».
***
Карла Бруни: «Эстетические критерии постоянно меняются. Были времена, когда девушки были женственны и самобытны, был период худышек, а сегодня мода питается молодостью. На мой вкус, слишком ранней».
***
Ирена Понарошку: «Мне кажется, когда мы танцуем и улыбаемся, вырабатываются какие-то правильные гормоны. И тогда нестрашны никакие мимические морщины, которых все так боятся. А ведь они всего лишь говорят о том, что вы – жизнерадостный человек».
***
«Наносите увлажняющий крем для лица на предварительно орошенную термальной водой кожу. Так средство не только лучше впитывается, но и запечатает больше влаги».
***
«В отдельном зале дворца три огромных портрета – король, королева и принц. На каждом подпись по-русски: «И.Глазунов. Художник из Москвы. 1967». Король Лаоса произвел тогда молодого художника в кавалеры ордена Вишну. Лаосцы усматривают в картинах чудесные знаки. «Смотрите на холст – король меняет ноги. При взгляде с одной стороны впереди эта нога, а если с другой посмотреть, то вперед он выставил другую!» Глазунов – кудесник! Последний король Лаоса до сих пор ходит по дворцу!»

И.Георгиева. Ева. Колыбельная для Титана.
«Я прижалась щекой к его груди.
- Мы ведь справимся?
- Конечно, - ни секунды не раздумывая, ответил он. – А ты сомневаешься?
- Не-а. – И тихонько добавила: - Уже нет. Просто… Не хочу с тобой ругаться. Даже понарошку! Давай что-нибудь придумаем!
- Например? – уточнил с улыбкой Алекс.
- Ну… - протянула я, глядя в пол, - можно использовать кодовые фразы.
- Кодовые фразы? Это как?
Я почувствовала, как начинают гореть щеки, но упрямо продолжила:
- Это фразы, которые звучат одним образом, а означают на самом деле совсем другое. Например, если я скажу, что ненавижу тебя, это будет означать… - и прошептала едва слышно: - Люблю тебя еще сильнее…
- Ага, - глубокомысленно выдал парень.
- А когда скажу: «Никогда не прощу за то, что ты сдела!» - это будет означать, что я очень тобой горжусь, - пробормотала я и с надеждой подняла на него глаза. – Ну как?
- Хм… - губы Алекса растянулись в еще более широкой ухмылке.
Я почувствовала, что смущение уходит и я начинаю злиться. С чего он вдруг лыбится?! Я тут вся из себя такая романтично настроенная, а он…
- Тебе что, план не нравится? – рыкнула я.
- Ш-ш-ш! Все мне нравится. Очень хороший план. Коварный такой…
- Издеваешься?! Раз так – предлагай свои варианты!
Парень на мгновение задумался.
- Ну, значит, так… - сказал он, заправляя мне за ухо упавшую на нос прядь. – Если я скажу: «Сидеть!» - это будет означать: «Ева, сядь, пожалуйста, и прикрой голову руками». А если я скажу: «Лежать!» - значит, нужно будет упасть на землю и замереть в ожидании дальнейших указаний.
На мгновение у меня даже дар речи пропал.
- Это же… Разве это романтично?!»